Против течения, гл. 1 Ожившая афиша

1.Ожившая афиша

Сине - сизым прямоугольником, ярко выделяющимся на фоне забора тарного завода , афиша привлекала внимание, заставляя всех, кто направлялся в хлебный или набирал воду из колонки, подходить и разглядывать изображённых на ней персонажей. Покрытого чешуёй гибкого Ихтиандра в имитирующих  глаза земноводного выпученных очках. Подобные рыбьему хвосту ласты. Лягушачьи перепонки между растопыренными пальцами рук. Из верхнего угла афиши на человека-амфибию смотрела синими-пресиними глазищами девушка с распущенными по плечам волосами. То , конечно же , была Гутиэре! Чуть выше «морского дьявола» , в отдельном оконце была изображены  шхуна «Медуза», как  кусочек сахара тараканами, окружённая каноэ ловцов жемчуга. В другом оконце  Ихтиандр всаживал в акулу нож, и она, окутанная клубами крови, норовила огреть  хвостом спасителя девушки. А  девушка-стройняшка с лицом Анастасии Вертинской, зависнув между медузой и блескучей рыбкой,  плавно опускалась на дно.  Рядом с ней  вилась выпавшая из волос алая лента. Из второго верхнего угла за всем этим ,  мстительно сжав губы, наблюдал жгучий брюнет -Дон Педро Зуритта.
  …В тот же вечер зал «гэсовского» кинотеатра "Гидростроитель" был забит до отказа -и виденные на афише детьми и взрослыми образы ожили на экране. Выклянчив у родителей десять копеек с гербом СССР на обороте, малышня ломилась на утренний сеанс. Кто постарше - заполняли зал днём. Вечером  же  над несчастной любовью человека с акульими жабрами вместо лёгких  и дочери задолжавшего папаши с  пиратской физиономией лили слёзы мамаши. Они вскрикивали в темноте кинозала , когда водолазы скрутили-таки  Ихтиандра ,они хватались за подлокотники теснящихся рядами стульев, когда он кричал , пуская пузыри и к нему на помощь спешил ,но не поспевал Дельфин. Они урёвывались, когда , нахлебавшийся ржавой тюремной воды  во время сидения в бочке, Ихтиандр ,  вынужден был расстаться со своей возлюбленной навеки, чтобы уйти жить в океан... 
 Мало ли душещипательных мелодрам крутили в те годы в ДК "Гидростроитель" , возвышавшемся на насыпном холме среди бараков этаким афинским белоколонным храмом!  Но  почему-то сюжет  именно этого кино каким-то причудливым образом повторился в судьбе Серёги Малька.  Пунктирно. Прерывисто. Но то и дело всё же  просвечивая сквозь текучую толщу времени каким -нибудь из ключевых эпизодов.  И хотя , конечно , Серёге  не вживлял жабры молодой акулы планировавший создать республику  людей-рыб доктор Сальватор, но именно в воде а не на суше Малёк с измальства ощущал себя в родной стихии.   Как и его папа – такелажник цеха разгрузки тарного завода, который днём перемещал по территории пахнущие сосновой смолой и берёзовой дощечкой шаткие стопки ящиков, а ночами выходил на речной промысел. Река звала, дразнила несметными пиастрами рыбьей чешуи, манила браконьерской удачей.
И как только на реке прогревалась вода, "гэсовская" шпана устраивала экстремальные шалости. Громоздящаяся над "Великой сибирской" махина ГЭС низвергала через шандоры водосбросов шумные "ниагары". Грохотало так, что плотина дрожала, словно её бил мелкий озноб неодолимого страха: вот- вот всё, что громоздили с помощью кранов, бульдозеров и самосвалов - дамба, машинное отделение, турбины-рухнет и наступит всемирный потоп. Падая вниз, стеклянисто -прозрачная масса разбивалась вдребезги, словно кто-то хватил, подвыпив, об пол драгоценность тех времён- хрустальную вазу, которую доставали из серванта лишь по большим праздникам.  В клубах мельчайшей водяной пыли играла солнечная радуга. Напор воды образовывал стремительное течение,  созвучно с песней "из-за острова на стрежень" называемое "стрежью". Водная масса бурлила, словно кипяток в котелке с рыбацкой ухой. Воронки, грозящие утащить на дно неопытного пловца. Бурные нахлёсты способные так швырнуть и ударить о камень, что звёздочки - в глазах, а то и чего похуже. А уж громадными булыгами здесь берег с времён перекрытия реки был усеян, как пасть дракона зубищами.
  Вот в эту -то неуёмную кипень и ныряли "гэсовские" пацаны , завидев ли "глушонку" или для того, чтобы рыбалить на "дорожку". Оглоушенная лопастями турбины рыба бывала ещё только ошеломлена и вполне в силе. И когда ловец удачи, подплыв, норовил ухватить рыбину за жабры , она могла оказать активное сопротивление. Одному смельчаку громадный осётр треснул по лбу хвостом. Другого чуть не утащил на дно исполинских размеров налим. Но как -то так получалось, что того осетра настигал нож отчаянного борца с течением. Тем героическим победителем исполинской рыбины и был  Серёга Малек.  Вот и получалось что-то вроде сцены из фильма "Человек амфибия" , когда Ихтиандр распарывает акуле брюхо, а Гутиэре в обморочном состоянии опускается на дно. Понятно, что никакой Гутиэре в этом перевоплощении киношного сюжета не было. Зато с похожей  на  шхуну «Медуза» без мачт рыбнадзорской брандвахты за происходящим наблюдал в бинокль коварный Дон Педро Зуритта-инспектор рыбоохраны Ёлкин по прозвищу Ёлы -Палыч, готовый в любой момент составить протокол-и тогда привод в милицию обеспечен. Но не такими дураками были охотники за хвостато-жаберными речными сокровищами, чтобы лезть на рожон. Приторочив успокоившуюся рыбину к снизке на поясе, рыбак в обнимку с нею отдавался течению, чтобы выплыть где-нибудь возле Ивового мыса, а там-лови его...
 
 Но как правило Ёлы-Палычу  было не до колготящейся на берегу пацанвы. И потому вытаскивающий остроносое чудовище на берег Маугли -нырял со своей добычей в прибрежные джунгли-и ищи свищи..
  -Вот ёлы-палы, шпана! Неуловимая! – сплёвывал Фёдор Ёлкин в шлифующий борт переоборудованного под брандвахту парома  стрежевой поток.
 Впрочем в том, что Дон Педро всегда был на чеку имелся и положительный момент. Бывало дежурный рыбнадзор выполнял роль спасателя -и на быстролётной дюральке доставлял на берег выбившегося из сил пловца. Но нередко случалось, что спасаемый, отдышавшись, тут же сбегал, подобно пойманному и разрезавшему верёвочную сеть Ихтиандру. Плюх!- и поминай как звали.
 -Эк! Елы-алы! Ты ж тока што тонул!-сокрушался спаситель.-И опять туда же!
В подобных ситуациях не  раз бывал и Серёга Шурыгин по прозвищу Малёк. Так прозвали его пацаны -переростки , уже крепко не ладившие и с рыбнадзором, и с милицией. Малёк- потому, что он был маленький и юркий.  Косолопя, Серёга быстро убегал от рыбнадзора, мгновенно вскарабкиваясь на косогор . Был бесстрашным и неуловимым.
 
В 9-10 лет Серёга смело нырял, вызволяя блёсны из зацепов, а в 13-14 наловчился «дорожить».  Было время- грозная Серёгина мамка-плотница-бетонщица тёть Зоя,  появлялась на берегу.  Застав сыночка за его бултыханиями в воде , она выволакивала его на сушу с приговором «Вот я тебе покажу купания!» Но на день -другой усаженный дома под замок, Серёга снова вырывался на свободу. И так повторялось бессчётное количество раз. Посадка под «домашний арест»-побег. Посадка-побег. Но пришла пора, когда  тёть Зоя махнула на сорванца рукой и, навкалывавшись на стройплощадке, валилась на дермантиновый диван с фарфоровыми  слониками на полочках уже не в силах думать о том-где её сынок и что ним? Ей мерещилось , конечно, что Серёга, запутавшись в придонном , ощетинившимся крючками зацепе,  утоп-и его  посиневшего и холодного вытаскивают на берег. Но чтобы изгнать навязчивое видение, она  разворачивала засаленный том «Саги о Форсайтах» -и  через пять- десять минут погружалась в богатырский сон. Ей грезились галантные джетльмены во фраках и леди в длинных платьях,  с веерами в изящных ручках. Увесистым веером вывалившись из могучей, натренированной совковой лопатой лапищи богатырши, книга, лёжа на крашеном охрой полу, шевелила страницами, приводимыми в движение врывающимся в открытую форточку ветерком. Глубокое ровное дыхание вздымало грудные глобусы, выкормившие двух сыночков-сорванцов и доченьку -прилежницу. И теть Зое снилось, что её , облачённую в декольтированное платье, приглашает на мазурку лучезарно улыбающийся, набриалиненный сэр из палаты лордов… 

 Падала с носика-пипки рукомойника в  маслянистую поверхность содержимого помойного ведра увесистая капля. И дробила на расходящиеся круги отражённую небесную лазурь, крону тополя в окне со скворечником на нём, соседний барак. Призрачными лондонскими фиакрами блуждали тени дерева по стене комнаты, прятался таракан за настенным календарём на проалифленной, выпиленной лобзиком кружевной основе. На  ещё не оторванном календарном листке , смеялась, играя с младенцем Мадонна-итальянка. Смотрели из рамки на фото молодая тёть Зоя в фате и дядя Петя с бумажным цветком в петлице бостонового пиджака и медалью «За отвагу» -чуть ниже.


Ну а Серёга  Малёк жил в своей грёзе. То ли , бессознательно подражая Ихтиандру на афише, которую он втихаря отодрал от забора -и повесил в сарае над палатями, куда, как и всё подрастающее население баака,  перебирался летом с брательником. Видно, пришло время как -то усовершенствовать процесс рыбной ловли. И разжился он и ластами, и маской, и трубкой, чтобы плавать, нырять , бороться с течением. На поясе на моряцком  ремешке  с якорем на пряжке, в деревянных, обмотанных изолентой ножнах всегда наготове у него был нож с лезвием из рессорной стали и наборной ручкой из плексигласа. Моряцкий ремешок и тельняшку ему брательник Григорий, дембельнувшийся с Тихоокеанского подводного флота, презентовал. А нож задарил сосед-Витёк Жиган , с малолетки освободившийся после отсидки и устроивший в своём отсеке сарая, что впритык к бартресу, мастерскую с тисочками, напильниками и плоскогубцами. Тут он и ножик  мог сварганить, и кастет выточить,  и блесен-вертушек понавырезать из консервных банок. Но на хорошую рыбину блесну лучше из нержавейки изладить. А её где взять? Только на конденсаторном заводе, куда в штамповочный цех пристроили Витька через отдел надзора за условно освобождёнными. Опытный в браконьерских делах Витёк-то и снарядил Серёгу на промысел.
- Ты нож всегда при себе держи ,-напутствовал Жиган  Малька. Вдруг рыбина схватит килограмм на десять-пятнадцать. Она тебя запросто на дно утянет. Тут нельмы такие  подходят! Окавалки!  Да и судачки с тех пор, как их запустили,– вымахали. Крокодилы!
Продолжение:http://proza.ru/2022/12/05/1541