Упартый гл. 3

Предыдущую часть см. http://proza.ru/2022/12/02/433

              Старик перечитал последний набранный абзац, грустно усмехнулся: неосознанно он всё-таки попытался обойти то, о чём никогда не вспоминал. Но сейчас он пишет не для любознательных и придирчивых читателей, жаждущих крутых поворотов сюжета, лишь для Димки и Жорика, который уже много лет Георгий. А Димка так и остался Димкой...


              Удивительно хорошо было сидеть в смешном девчачьем спортивном костюме, брать чашку с чаем из рук Аллы… Как будто эти вечерние чаепития давно стали привычным ритуалом их семейной жизни…
              Всё разрушил вопрос:
              – Знаешь, почему мы с Андреем расстались?
              – Можно ещё чаю? Удивительно вкусный чай.
              Не хотел Стас ничего знать. 
              Алла вздохнула, пытаясь смягчить то, что собиралась сказать. Да разве есть в этой ситуации какие-то другие слова, которые не ранят…
              – Я должна сказать тебе. Ты очень славный. Только я жду ребёнка. Мой бывший парень категорически против, но я всё равно не стану делать аборт, хоть он и считает, что я дура, – она виновато улыбнулась. – Прости, что не выйду за тебя замуж.

              Вот тут и появилась Ирина Аркадьевна, мама Аллы. Уже потом Стас узнал: была у Ирины Аркадьевны такая особенность: она всегда появлялась, когда им с Аллой надо было остаться вдвоём.

              Гость засуетился, вытаскивая себя из низкого глубокого кресла и демонстрируя не поместившиеся в спортивный костюм конечности. Алла не выдержала, хихикнула, заработав суровое замечание:
              – Не вижу ничего смешного, дочь.


              Старик подумал: по всем законам литературы здесь надо рассказать о чувствах и переживаниях незадачливого жениха. Только не помнил он своих переживаний. Конечно, можно придумать, и все поверят. Но в том, что сейчас он пишет, должна быть лишь правда. Хотя бы настолько, насколько жива она в его памяти… 
              Единственное, что помнилось, как легло на плечи чувство ответственности. За Аллу, за не родившегося ребёнка, даже за Ирину Аркадьевну, пусть и не глянулся он ей.
              Стас попытался сказать, что всё это не имеет значения, он давно не мальчик и готов отвечать за свои поступки. Главное, чтобы Алла согласилась стать его женой, а ребёнку он будет только рад. Наверное, получилось неуклюже. Алла промолчала, Ирина Аркадьевна бросила:
              – Да ладно, слова это всё. Какому мужчине нужен чужой ребёнок?

              И тут Стас разозлился. Пошёл в ванну, натянул свои мокрые брюки, рубашку, вернулся, постоял в дверях кухни… Заговорил медленно, тщательно выговаривая каждое слово:
              – Я на семь лет старше Аллы. Родился в сорок третьем, в землянке. Когда партизанский отряд попал в засаду, дед Павел сумел вывести нас с мамой через болото из окружения. Он мне на всю жизнь и отец, и дед. Так что я твёрдо знаю: есть мужчины, которым нужны чужие дети.

              Алла и её мама одновременно нарушили неловкую паузу:
              – Прости, Стасик.
              – Так ведь не чужой, дед всё-таки…
              Стас горько усмехнулся:
              – Ни отец, ни дед не смогли выйти из огненного кольца. Лишь двое взрослых да новорожденный у них на руках. Родство не только по крови бывает. И… если сможешь, поверь мне, Алла. Я парень деревенский. У нас о таких как я говорят: «упартый». Упрямый, то есть. Сказал, значит, сделает. Веришь?
              Алла посмотрела Стасу в глаза, кивнула:
              – Верю.
 

              – Тьфу, что за гадость такая! Что ты сюда намешал?
              Стас проснулся от Валеркиного крика, удивленно уставился на бегающего по комнате со стаканом в руках взъерошенного, будто воробей, соседа.
              – Алла приглашения на свадьбу рисовала, кисточку мыла.
              – С ума сойти. Я думал, это кисель. И залпом выпил.
              Валерка рухнул на кровать, схватился за живот.
              – А чего ты всё, что на столе стоит, в рот тянешь. Как ребёнок, ей-богу. Прости. Алла торопилась в институт, я пообещал, что уберу, и сам не заметил, как заснул.
              – По ночам надо спать, – огрызнулся Валерка, отвернувшись лицом к стенке.
              – Ага… Кто б говорил… Мне уже рассказали, как ты ночью в комнату к рыжей Аньке ломился с криком: «Аня, открой, я хочу того же, что и вчера».
              – Сплетники чёртовы, я кофемолку у неё просил, понятно? И ещё не совсем ночь была, – с силой запустил в напарника подушкой.
              За три года Стас ещё ни разу не видел соседа таким… и слова-то не подобрать. Не то разъярённым, не то до слёз расстроенным. Примирительно сказал:
              – Ладно тебе, подумаешь, краски. Не смертельно. Свидетелем на свадьбе будешь?
              – Не буду! – уже совсем зло крикнул Валерка.
              И тихо продолжил:
              – Письмо вчера от отца получил. Требует, чтобы домой ехал, невесту он мне нашёл. У меня отец, знаешь… Привык, чтобы всё было как он скажет, – вздохнул. – Ты не думай, я люблю его. Когда мама умерла, мне едва четырнадцать стукнуло, брату десять. Думаешь, легко с нами было? Бабушка просила: «Возьми женщину в дом», отец ни в какую: «Сам справлюсь».
              Валерка попытался улыбнуться, но получилось невесело.
              – Вырастил. Теперь вот судьбу устраивает… Уже и договор с родителями невесты заключил… Сам-то на маме по любви женился, хоть она и русская была. Да всю жизнь командовал: мужчина в своем доме, дескать, право имеет…
              – И ты?
              – Что я? – вздохнул. – Решил уже: на самолёте не полечу, поеду на поезде, хоть так свободу продлю…

              На следующий день Валерка уехал. А ещё через двое суток вернулся:
              – Не смог. В Харькове вышел, и назад. Слушай, я Ане предложение сделал, она согласна. Представляешь? Я тут подумал: давайте свадьбу вместе отпразднуем? Дешевле обойдётся, – Валерка помялся. – Отец меня денежного пособия лишил. Похоже, у меня теперь тоже в заднем кармане полтинник не заваляется.


              Старик писал и улыбался. Воспоминания бурлили, переполняя память. Не спрашивая его согласия, перед глазами появлялись то рыжая Анька во взятом напрокат шикарном свадебном платье, такая объёмная, что хотелось, как куклу посадить её на чайник; то Алла в свободном шёлковом платьице, пошитом Ириной Аркадьевной, с веткой цветущей акации на груди. Почти половина аспирантской стипендии Стаса ушла, чтобы изготовить в ателье эту брошку. Валерка в чёрном пиджаке с бабочкой, не сводящий восхищённых глаз с невесты, почему-то всё время выглядывал из-под Анькиного локтя. И он сам: в каких-то блестящих синих брюках, чёрт знает из какого материала, в клетчатом пиджаке, этакий деревенский пижон… Дед Павел, увидев свадебную фотографию, буркнул: «Стаська-то наш выглядае чисто старый кавАлер», что, впрочем, было у него знаком высшего одобрения.

              Отец Валерки на свадьбу не приехал, мама Стаса тоже не смогла оставить деда Павла, который был уже очень плох. Зато Анькина мама (постаревшая копия Аньки) и Ирина Аркадьевна легко нашли общий язык. Уединившись на скамеечке под пыльными пальмами академической столовой и, не обращая внимания на пляшущую молодёжь, они вели нескончаемую беседу:
              – Маленький да удаленький, – успокаивала Ирина Аркадьевна.
              – Да что, мой-то тоже не крупный был, зато уж как любил меня, – вздыхала Анькина мама, поднося платочек к глазам. – А ваш зять хорош.
              – Брюки короткие, – вздыхала за компанию Ирина Аркадьевна. – И куда только Алла смотрела?
              – Видать, не на ноги, – игриво отзывалась собеседница.

              «И я там был; мёд, пиво пил», – пронеслось в голове Старика. Он усмехнулся, на мгновение ощутив себя прежним: какое же это счастье, когда слова сами рвутся наружу…

              На самом деле, ни мёда, ни пива на столах не было. Несколько бутылок вина для девчонок, водка для парней и коньяк для Бекирыча.
              Коньяк Бекирыч попробовал, сморщился, процитировал Ивана Васильевича: «Ключница гнала?» и достал из-под стола фирменный напиток химиков – спирт. А после пары стопок вышел в центр зала, скомандовал маленькому любительскому оркестрику, приглашённому на свадьбу:
              – Польку, ребята! Нашу, белорусскую…

              Подбоченился, с притопом, хлопая в ладоши, прошёлся по кругу, закружился напротив супруги, крикнул:
              – Подскочную, давай!
              И красавица-модель, сбросив туфли на шпильках, ринулась в танец. Подскакивая, притоптывая, они кружились, то кладя руки на плечи друг другу, то расходясь и горделиво поглядывая по сторонам.
              Шаг налево, поворот направо, завлекающий взмах руки, изогнутый стан и кокетливо отвёрнутая головка: «Нет-нет, не надо, я пошутила»… «А я вот так». Прыжок почти под ноги, дробь, разворот… И всё ускоряющийся темп.
              Уже и музыканты еле успевали за танцующими, а они подскакивали, притоптывали, довольные собой и общим восхищением.

              – Всё, устал, – выдохнул Бекирыч. – Держите.
              Встав на колено перед Аллой, протянул конверт, и, притянув к себе, крепко расцеловал супругу.

              Подарок Бекирыча оказался царским: он «выбил» молодожёнам комнату в семейном общежитии.

Продолжение см. http://proza.ru/2022/12/18/1377