Эгрегор

Глава 1.


Хозяин дома являлся человеком крупным: столь высоким и широкоплечим, что всегда выделялся на фоне жильцов. В прошлом у него осталась успешная футбольная карьера; хотя, уйдя из спорта, он слишком расслабился и оттого пополнел.

– Вообще, вам повезло, мистер Ксандер, что у меня оказалась свободная квартира. – Сказал он, отперев дверь и пропустив потенциального жильца вперёд. – Честно, выкуп этого здания у города оказался для меня тем ещё испытанием. В то время я даже полысел. А всё от нервов. Постоянно беспокоился, как бы не прогореть с этим делом. Но, как оказалось, напрасно: в первое время жильцов было, конечно, слишком мало, потом – просто мало, но уже через год всё наладилось – дело пошло в гору и с тех пор становилось лишь прибыльнее. Жаль только, что я продолжал беспокоиться уже по привычке – глядишь, и волос сейчас было бы больше! Эх, с футболом было проще – там беспокоишься лишь в момент игры, а тут это длилось постоянно на протяжении полутора лет!
– Возможно, вам вообще не следовало идти в такой бизнес. Нервы за деньги не восстановишь. – Ответил Ксандер, осматриваясь в квартире.
– Ну, кто ж знал! – Невесело усмехнулся хозяин. – Решил рискнуть, но не рассчитал... моральные силы, а отступать уже было поздно. Хотя ладно – всё обошлось, и то хорошо. Как вам квартира?
– Очень даже неплохая.
– Уборщик был здесь незадолго до нас, так что пыльно быть не должно. Дальше уж чистота и порядок – ваша забота. Хотя вы вполне можете обратиться за помощью к Эду: он с радостью приберётся за отдельную плату. Его каморка в... Ну... В общем, если что, зайдите ко мне, и я вас к нему проведу.
– Учту. – Кивнул Ксандер.
– В комоде у кровати чистые полотенца и два комплекта постельного белья. – Информировал хозяин. – Телевизора, однако, нет, впрочем, об этом вы уже знаете.
– Переживу. – Улыбнулся Ксандер.
– Там кухня – посуда в шкафчике, холодильник нужно будет включить в розетку, плиту тоже. А там ванная; горячая вода есть. Дом новый, так что вода всегда чистая. – Показывал хозяин. – Вопросы?
– Нет. – Задумчиво ответил Ксандер.
– Тогда идёмте, уладим формальности. Вы сегодня же заселяетесь?
– Да.

Как только с информированием нового жильца касательно условий договора было покончено, а хозяин получил плату за остаток недели наперёд, Ксандер забрал ключ и ушёл в только что снятую квартиру.

«Замок, конечно, ни к чёрту...» – понял Ксандер, собственноручно отпирая дверь. Если такую жалкую защёлку захотят вскрыть, обязательно вскроют. Нужно будет поставить что-нибудь получше – естественно, после обсуждения ситуации с хозяином дома, ибо пункт о дверных замках в договоре также присутствовал.

Вновь оказавшись в квартире, Ксандер положил на пол чемодан, который до этого таскал с собой. Внутри было всё самое необходимое – и самое ценное. Первым делом Ксандер достал несколько денежных пачек. Обойдя квартиру и не найдя никакого более подходящего места под тайник, Ксандер достал нож и аккуратно, по шву, вспорол матрац на кровати, чтобы спрятать деньги внутри. Затем столь же аккуратно заштопал (пара иголок и набор ниток всех основных цветов у него также лежали в чемодане). На первое время может и сойдёт, но дальше нужно будет придумать что-то посерьёзнее. Матрацы неинтересны домушникам, а вот пожаров боятся – мало ли...

Ксандер продолжил разбирать вещи. Он достал элегантную коробочку из тёмного дерева, предназначенную для хранения пистолета и запасного магазина; впрочем, и то, и другое уже лежало в карманах пальто Ксандера. В коробочке остались лишь бумаги на оружие, включая дарственную от бывшего владельца – Федерико Матиаса Джулиано. Дарственная была оформлена через личного, но негласного нотариуса семьи Джулиано, притом оформлена задним числом – за год до реального вручения подарка и фактического появления в Штатах такого гражданина, как Саймон Ксандер младший. Паспорт на это имя был качественной, но всё-таки подделкой; потому ему в подспорье было изготовлено ещё несколько качественных документов, вроде уже упомянутой дарственной, а также водительских прав и прочего. Все документы имели разные даты выдачи, дабы не возникало чувства, будто С. Дж. Ксандер появился из воздуха в один момент. Самыми «старыми», не считая фальшивого свидетельства о рождении, были столь же фальшивые дипломы об окончании школы и колледжа. А вот новая лицензия частного детектива являлась самой настоящей; её Ксандер приобрёл сам – по дороге с запада на восток. Пусть и сделал это не без помощи фальшивых документов, но бюрократы в Монтане ничего не заподозрили. Среди всей этой пачки не было разве что нового удостоверения частного детектива, которое Ксандер предпочёл носить во внутреннем кармане пальто. Все остальные документы он оставил на верхней полке стенного шкафа – даже если до них доберутся домушники, вряд ли сочтут эти бумаги ценными или хотя бы интересными, потому и оставят здесь же (ибо документ, который не обещает прибыли, но числится украденным, – опасная улика, только и всего). Туда же, на верхнюю полку, Ксандер положил коробочку от пистолета. В тот же шкаф он повесил пальто, пару рубашек и штанов. А в прикроватный комод убрал прочее бельё. Опустевший чемодан он определил на низ стенного шкафа. Наконец, застелив постель, Ксандер лёг и быстро заснул...

Проснулся он к вечеру, когда закат уже вовсю бился в окно и продирался сквозь штору. Ксандер подумал о том, чем займёт остаток дня. Нужно было бы погулять по городу, осмотреть окрестности, найти закусочную и поесть; ибо еды с собой он не привёз. После этого – заглянуть в магазины, ознакомиться с ассортиментом и купить продуктов на потом, а ещё газеты – обязательно с объявлениями, дабы узнать, не сдаётся ли где-нибудь поблизости офис или хотя бы помещение, под него подходящее. Ксандер встал, почистил зубы, принял душ и, одевшись, вышел из квартиры. Тогда-то в узком коридоре он и пересёкся с миловидной девушкой, шедшей к лестнице...

– О, вы наш новый сосед? – Поинтересовалась та.
– Верно. Саймон Ксандер. Здравствуйте. – Улыбнулся он, запирая дверь.
– Стало быть, теперь наш дом можно считать полностью заселённым. А, извините, я Эстер; Эстер Мосс. Когда вы заселились?
– Сегодня утром.
– Хэх, я могла бы догадаться. Я тут по нескольку раз в день пробегаю, и вас ещё не видела.
– У вас, что, работа такая?
– Нет. – Эстер, улыбаясь, помотала головой. – Я... на больничном, но дома сидеть скучно. Так что...
– Мисс Мосс! – С лестницы донёсся мужской голос; там стоял хозяин дома. – Вас к телефону.
– А, иду! Извините, мистер... Ксандер! – Эстер поспешила вниз. Ксандер неторопливо пошёл следом и вновь услышал её голос, только когда проходил мимо приоткрытой двери квартиры хозяина дома: – Нет, я не могу! Слушай, Бут, я по квартире еле ползаю, а ты звонишь мистеру Милтону, просишь его позвать меня, из-за чего мне теперь пришлось к нему идти! Пожалуйста, не делай так больше.

Эстер показательно покашляла, выслушала собеседника и продолжила:

– Я понимаю, что у вас нет людей на ночную смену, но я-то что сделаю? Я же сказала, что больна! Ещё раз – не звони по этому поводу; буду готова работать – сама приду. Пока.

Эстер положила трубку и обратилась к хозяину дома:

– Простите за это. Пожалуйста – если мне снова позвонят с работы, скажите, что я болею и не в состоянии подойти к телефону, а ещё что я просто не хочу никого заразить, расхаживая по дому и пользуясь чужим телефоном.
– Как скажете, мисс Мосс.

Выйдя из квартиры хозяина и закрыв за собой дверь, она увидела Ксандера.

– Вы не больны. – С улыбкой констатировал он.
– Вы подслушивали?
– Не нарочно. Просто мимо проходил. Работа с ума сводит?
– Эх, знаю, как это выглядит, но поверьте – там сейчас творится чёрт-те что!
– Чёрт-те что?
– Долго объяснять. – Эстер махнула рукой.
– Понимаю. – Задумчиво ответил Ксандер. А Эстер невесело усмехнулась – с таким лицом, будто подразумевая «нет, Ксандер; ни черта ты не понимаешь». – Кстати, мисс Мосс, а куда вы только что шли?
– В кафе. Ужинать.
– Вот это совпадение – я как раз собирался искать кафе. Не против, если составлю вам компанию?
– Как хотите. – Дружелюбно ответила Эстер. Вдвоём они вышли из дома и свернули вправо по тротуару. – Вообще-то, у меня дома хватает продуктов, но я использую любой повод, чтобы выйти на улицу. Не люблю сидеть в четырёх стенах.
– Зачем же вы тогда притворяетесь больной, если в вас столько энергии? Не думаю, что какой-то завал на работе испугал бы вас. Ведь чем больше работников, тем быстрее они разбираются с делами; увиливать – не лучшая стратегия.
– Вы правы – проблема не в завале. Просто... – Эстер задумалась. – Мистер Милтон в курсе моей проблемы, он отнёсся с пониманием; хотя ему и вряд ли понравилось, что мне с работы начали звонить на его телефон. Но... я не думаю, что стоит обсуждать эту проблему с человеком, с которым познакомилась несколько минут назад. Не люблю плодить сплетни, знаете ли.
– Я не сплетник. – Ксандер достал удостоверение. – А частный детектив. У меня есть опыт в решении самых разных проблем. Может, помогу советом, если вы станете откровеннее?
– Ого! – Удивилась Эстер и тихо добавила: – У вас и револьвер есть?
– Пистолет. – Поправил Ксандер и улыбнулся: – Но надеюсь, что в решении вашей проблемы он не пригодится. Так как?
– Ну... – Эстер задумалась. – Знаете, мистер Ксандер, вы подали мне идею!
– Идею?
– Да – как решить проблему! Раз уж вы сами предложили помощь, я, пожалуй, позвоню своему работодателю, когда нам встретится автомат.

Телефоны висели на стене кафе – сбоку, где начиналась небольшая парковка для клиентов. Эстер вставила монету в приёмник и позвонила человеку, к которому обращалась «доктор Грэхэм». Ксандер мало что понял из разговора, не зная контекста. Эстер просто сообщила, что, как ей кажется, нашла решение проблемы; она предложила помощь частного детектива, который мог бы «найти повод для увольнения проблемных работников». Судя по реакции и ответам Эстер, доктор Грэхэм согласился и назначил Ксандеру встречу.

– ...Поняла вас. Завтра днём, в любое время. До свидания. – Она повесила трубку, сообщила своему новому знакомому адрес потенциального клиента и как туда доехать.
– Я всё ещё мало что понимаю. – Уточнил Ксандер. – Вы до сих пор не сказали даже, где работаете.
– По-моему, так даже интереснее! – Усмехнулась Эстер. – Вы разве не любите тайну и интригу, мистер детектив? Ну, хватит уже о работе; идёмте лучше ужинать.


Глава 2.


На следующее утро Ксандер добрался туда, куда его направила Эстер. Пригород. Частные дома, рассчитанные на людей среднего класса и выше, стояли по обе стороны дороги. Найдя нужный адрес, Ксандер пересёк двор и нажал кнопку дверного звонка. Дверь открыла женщина в возрасте и, услышав имя гостя вместе с целью визита, быстро проводила того к доктору Грэхэму. Тот тоже оказался человеком немолодым; на момент встречи он уютно сидел в кресле, читая газету.

– Дорогой, к тебе мистер Ксандер. – Сказала женщина.
– Доброе утро, доктор Грэхэм. – Кивнул гость.
– Здравствуйте. – Грэхэм отложил газету на столик и поднялся с кресла. – Рад, что вы пришли так скоро. По-моему, расторопность – то качество, которое много говорит о человеке.
– Возможно, так и есть. – Улыбнулся Ксандер.
– Но всё же, прежде чем приступим к делу, хотелось бы узнать ваши рекомендации.
– Хм... – Ксандер задумался. – Если хотите, я могу позвонить в Сиэтл Федерико Джулиано, он отправит телеграмму с самой лучшей рекомендацией.
– Федерико... Джулиано? Кто это?
– Бизнесмен, и очень успешный. Занимается поставками в Штаты вин из Италии. Есть ещё несколько видных людей по всей стране, но... сами понимаете – на это потребуется время.
– Стало быть, вы много где бывали? Интересно.
– Обычно так и бывает: одна качественно выполненная работа для одного богатого человека, и вот он уже рекомендует вас своим деловым партнёрам в самых разных точках страны.
– А чем именно вы занимались?
– Раскрывал корпоративный заговор, вычислял растратчика, находил компромат на фирму конкурентов. А также многое по мелочи, вроде слежки за неверными супругами и поисков угнанных автомобилей. Несколько раз искал людей – в основном, успешно.
– В основном? – Переспросил Грэхэм.
– Пару раз находил трупы. – Уточнил Ксандер.
– Что ж... Думаю, можно обойтись без рекомендаций. Да и чем раньше вы приступите к работе, тем быстрее вся эта история может разрешиться. Садитесь – обсудим.
– Вам принести что-нибудь? Чай, кофе? – Уточнила женщина, очевидно – супруга доктора Грэхэма. Тот вопросительно взглянул на гостя и услышал вежливый отказ. Женщина ушла, а оба собеседника сели в кресла, разделённые столиком.
– Как много вам уже рассказала мисс Мосс? – Поинтересовался Грэхэм.
– Если честно – ничего.
– Вообще?
– Вообще. – Кивнул Ксандер. – Видимо, решила, что вы сделаете это лучше.
– Что ж... Мисс Мосс работает медсестрой в моей клинике. Психиатрическая лечебница имени Святого Патрика – знаете такую?
– Нет.
– Я дам вам адрес – позже. Если вы ещё согласитесь заняться этим делом. Оно весьма... специфическое. Подозреваю, мисс Мосс старалась не отпугнуть вас раньше времени.
– Иными словами, дело непростое. – Понял Ксандер.
– Мягко говоря. – Кивнул Грэхэм. – Чуть меньше трёх месяцев назад к нам поступил очень необычный пациент. Преступник, направленный на принудительное лечение. Рэджинальд Мюри. Поначалу казалось, что с ним всё понятно – хоть и не до конца, но достаточно, чтобы назначить лечение. Шизофрения, социопатия, мания величия; не было чёткой уверенности, появились ли два последних расстройства на фоне первого или же возникли ещё до шизофрении, но, в основном, я понимал, в каком направлении двигаться. Ещё подозревал паранойю, но ей противоречили взаимоисключающие симптомы – такие, как логически структурированный бред и галлюцинации.
– Подозревали... из-за навязчивых идей? – Уточнил Ксандер.
– А вы наслышаны об этом. – Улыбнулся Грэхэм. – Да. Как выяснилось, эти идеи связаны с галлюцинациями, ибо сами галлюцинации оказались однообразны и логически структурированы. Мюри утверждал, что видит и слышит некоего бога, который наставляет его. Мюри назвал себя пророком, достойным говорить от имени бога.
– Пока что этот Мюри кажется более-менее обычным пациентом психиатрической клиники. В чём же оказалась проблема?

Грэхэм вздохнул, будто набираясь смелости перед откровением:

– Проблема оказалась в том, что чем дольше Мюри находился в клинике, тем больше людей в его окружении начинали видеть те же галлюцинации. И я имею в виду не только пациентов. Но и персонал.

Ксандер удивился:

– Как это?
– Началось всё, конечно, с пациентов. Наверняка, из-за того, что их рассудок более уязвим. Всё больше и больше пациентов говорило о том, что видит и слышит того самого бога, о котором рассказывал Мюри. Это было странно, ибо мы держали Мюри отдельно, как представляющего наибольшую опасность. Его даже на прогулку выводили отдельно. И, тем не менее, всё больше пациентов... словно заражалось его безумием! Я понимаю, что это звучит ненаучно, но другого объяснения на ум не приходит. А потом ко мне в кабинет зашёл один из санитаров, Джо Гарфилд, и тихо сказал «при всём уважении, сэр, я больше не могу игнорировать очевидное». Как выяснилось, он уже на протяжении нескольких дней видел и слышал того самого бога, о котором говорил Мюри. Не успел я решить, что делать с Джо, как та же самая... чума безумия поразила ещё нескольких работников; все говорили об одном и том же – о боге, который бродит по клинике и разговаривает с ними. В итоге, Джо уволился; а вот другие – остались (хотя некоторые по нескольку дней не приходили на работу, прежде чем оправились от потрясения). И от этого стало ещё страшнее. Было видно, что для тех, кто вопреки «откровению» остался на работе, я уже не авторитет. Они просто хотели быть ближе к богу... и к тому самому человеку, которого бог выбрал своим пророком, то есть к Мюри. Я беспокоился, как бы мне самому не начать видеть то же самое, и взял больничный; благо, среди моих друзей в городе есть один терапевт, он и оформил диагноз (это быстрее, чем взять отпуск за свой счёт). Мисс Мосс последовала моему же примеру. В общем, мы просто сбежали. Да и жутко было оставаться после осознания того, что рядом с тобой ходят новоиспечённые адепты неизвестного бога, которые по одному его повелению могут вытворить с тобой всё, что угодно.

Ксандер молча обдумывал услышанное. Наконец, он сказал:

– Вы куда-нибудь докладывали об этом?

Грэхэм помотал головой:

– То, что там творится, – абсолютно не научно. Это должно перевернуть представление людей о психиатрии, так что спешить тут ни в коем случае нельзя. Сейчас я работаю над довольно обширным докладом с чёткими рекомендациями к действию – как только закончу его и удостоверюсь, что перечислил в нём всё важное, от мала до велика, непременно отвезу его, куда следует. А до тех пор требовать приезда ревизии и прочего – бессмысленно. Персонал просто будет отрицать всё и выставит безумцем меня же. Им куда приятнее было бы видеть меня на их стороне, потому они и делились со мной своими «откровениями» – хотели, чтобы я увидел то же самое. Ибо владелец психиатрического учреждения – ценный союзник для секты, распространённой среди его работников. А вот со сторонними людьми им нужно быть осторожнее; во всяком случае, будь я сектантом, считал бы так же.

Ксандер удивлялся всё больше:

– Так в чём состоит конкретно моя работа?
– Вы можете помочь со сбором информации для моего доклада. Мне нужен компромат на работников – всё, что угодно, доказывающее мою правоту. И ещё кое-что; подождите меня минуту! – Тут Грэхэм вышел из комнаты, а назад пришёл уже с газетой. Развернув её на столике, поверх той, что читал до этого, он продолжил: – Вот, смотрите.

Ксандер увидел небольшую статью о смерти мужчины, который работал санитаром в той же лечебнице Святого Патрика. Имя оказалось знакомым: Джо Гарфилд...

– Бедняга Джо выпал из окна своей квартиры на девятом этаже. Насмерть, конечно. Полиция подозревает самоубийство; хотя, мне кажется, от него просто избавились. После того, что он стал видеть в клинике, Джо ходил сам не свой, рассказывал об увиденном друзьям-соседям. Подозреваю, многим работникам клиники это не понравилось.
– Вот только как они узнали, что Джо начал... болтать лишнее?
– От Рэнди Бута, одного из старших санитаров. Он живёт в том же доме, двумя этажами ниже. Думаю, кое-кто из их общих знакомых решил уточнить у Рэнди, правда ли то, о чём рассказывает Джо. И вот, во что это вылилось. Полицейские уже приходили ко мне – спрашивали, как бывшего работодателя, испытывал ли Джо галлюцинации, о которых рассказывал соседям. Мне оставалось только подтвердить, но ничего большего я им не сказал – по уже упомянутым причинам.
– Они не интересовались, почему вы оставили бывшего работника с явными психическими проблемами без надзора?
– Интересовались. Джо не представлял опасности для общества, так что у меня не было права насильно делать из него пациента; к тому же у него сохранялась боязнь моей клиники, ибо именно там он начинал испытывать галлюцинации – это препятствовало посещению местных психиатров (а к обычным психологам идти с такими симптомами было поздно). Я, конечно, советовал Джо обратиться за помощью в другую клинику, но, судя по тому, что со мной до сих пор не связался ни один сторонний психиатр, этого так и не произошло. Такой ответ устроил полицейских, и, похоже, именно на основании галлюцинаций они решили, что Джо покончил с собой (якобы неудивительно, ибо с головой были проблемы). После визита полиции я приехал к дому Джо и поговорил с соседями, дабы лично проверить всё... И убедился, что Джо слишком много болтал. Я подумал о Рэнди, живущем на седьмом этаже, и сложил два и два. Но никаких доказательств у меня всё ещё нет. Потому я хочу, чтобы вы нашли их. Помимо сбора компромата на персонал от вас также требуется найти убийц Джо; берётесь?
– Да. – Не задумываясь, ответил Ксандер. Грэхэм написал адреса квартиры Джо Гарфилда и психиатрической клиники, а также список людей, с которыми обязательно нужно будет поговорить в лечебнице. Первым в списке, естественно, оказался Рэджинальд Мюри; два других имени принадлежали женщинам – Элис О`Грэйди и Брианне МакКалум. О двух последних Грэхэм просто беспокоился: О`Грэйди оставалась его заместителем, а МакКалум – единственной медсестрой, сохранившей здоровый рассудок и при этом продолжавшей работать; по крайней мере, так было, когда Грэхэм и Мосс в один день ушли на больничный. На всякий случай Грэхэм описал внешность всех троих людей из списка – если вдруг за них попытаются выдать кого-то другого.
– ...Что же касается остального, всё ещё работающего персонала, думаю, среди них уже не осталось ни одного по-настоящему вменяемого человека. Так что можете следить за любым, кого сочтёте подозрительным. Я тут тоже слежу за событиями – читаю местные газеты, проверяю, не произошло ли чего-то нового, хоть как-то относящегося к клинике или тамошним работникам. Ещё – слушаю местное радио. Так что если узнаю что-то новое, позвоню вам или навещу в вашем офисе. Оставите визитку?
– А вот визиток у меня нет – вернее, новых. Я совсем недавно переехал в этот город и пока не нашёл помещения под офис. Могу дать только адрес квартиры. Я, кстати, оказался соседом мисс Мосс; так мы и познакомились.
– Пусть будет хотя бы адрес квартиры. – Согласился Грэхэм. Наконец, он выписал Ксандеру пропуск в клинику со всеми возможными разрешениями, дающими большую свободу действий, и приличный чек в качестве предоплаты, а также пообещал, что в случае успешного расследования убийства Джо Гарфилда заплатит ещё столько же. Покидая дом Грэхэма, Ксандер думал, что не зря этот доктор беспокоится, как бы его самого не сочли сумасшедшим, ибо пока что именно он больше похож на параноика с навязчивыми идеями. Обидно будет, если всё окажется именно так; впрочем, вряд ли. В противном случае как объяснить то, что Эстер Мосс разделяет его опасения?..

Первым делом Ксандер добрался до дома Джо. А заодно напомнил себе поскорее купить машину – для частного детектива она просто необходима; ибо общественный транспорт – это мало того, что медленно, так ещё и не представительно. Автобуса ждать долго, слежку в нём не устроить, погоню – тоже. Ксандер задумался, что, наверное, напрасно оставил свой «Шевроле» в Сиэтле. Но... нет! Нельзя было рисковать – машина слишком видная; а если такая числится за человеком в розыске, то становится ещё виднее! На то, чтобы поменять номера и перекрасить автомобиль, времени никак не было; из Сиэтла Ксандер бежал в спешке, пока правительственные агенты не опомнились, потом тайно созванивался с доном Джулиано и ждал помощи, отсиживаясь в глуши Айдахо.

«Нужен новый “Шевроле”» – решил Ксандер, заходя в лифт. Доехав до девятого этажа, он нашёл квартиру с нужным номером; в коридоре было тихо, потому Ксандер решил сразу осмотреть квартиру покойного. Дверь была перегорожена зигзагами полицейской ленты, опечатана и, естественно, заперта. Ксандер ещё раз осмотрелся и прислушался, затем достал отмычки и быстро вскрыл замок. Печать, конечно, пришлось сорвать, а вот через ленту получилось пролезть, не повредив оную; в результате Ксандер очутился в квартире, после чего, не медля, закрыл за собой дверь. Он начал осмотр с окон; те оказались подъёмными и с частыми деревянными переплётами – вторая особенность уже серьёзно затрудняла случайное выпадение человека наружу. Ксандер открыл одно окно, подняв нижнюю панель, и лишь удостоверился в очевидном. Панель отодвигалась вверх на очень небольшое расстояние, притом, что сами окна были низко посажены. Иными словами, чтобы выпасть из такого открытого окна, для начала пришлось бы сильно нагнуться и только потом какого-то чёрта высунуться наружу... Впрочем, копы и сами заметили это; потому и заявили не о несчастном случае, а именно о самоубийстве. Похоже, для версии об убийстве у них банально не нашлось подозреваемых; ибо Грэхэм ещё не рассказывал им о том, что творилось в клинике...

Далее Ксандер осмотрел пол и мебель; всё было целым и относительно чистым, всё располагалось в относительном порядке. Впрочем, для того, чтобы лишить человека чувств, а затем выбросить в окно, вовсе не нужно калечить его до полусмерти и заливать всё вокруг кровью. Достаточно пары сильных ударов по уязвимому месту, например – в солнечное сплетение, и противник лишается возможности сопротивляться. А если при падении из окна ещё и приземлится на солнечное сплетение, синяки от чуть более ранних ударов нельзя будет разглядеть на фоне прочих повреждений. Скорее всего, так и было. Да и подстроить такое вполне реально. Достаточно положить тело спиной на подоконник и подтолкнуть, дабы оно «выползло» наружу; тогда тело сделает полуоборот по инерции и приземлится на живот. Среди убийц Джо, явно, должен был быть кто-то, знающий, как всё обставить. Если такой человек работает в клинике, вычислить его будет несложно. Придя к этим выводам, Ксандер осмотрел квартиру целиком, но не нашёл ничего интересного, кроме нескольких фотографий; судя по появлениям на них одного и того же крепкого парня в разных местах и с разными людьми, можно было судить, что это и есть Джо. Одна из них, запечатлевшая выпускников школы, оказалась десятилетней давности, судя по подписанной дате. Всё свидетельствовало о том, что на момент смерти Джо Гарфилд оставался довольно сильным молодым мужчиной, а значит – далеко не каждый смог бы быстро расправиться с ним голыми руками. Среди убийц должен быть минимум один, не уступающий Джо в физической силе, а в идеале – даже превосходящий, учитывая, как «чисто» всё было сработано. Прежде чем покинуть квартиру, Ксандер осмотрел дверную цепочку; та оказалась целой, и, раз уж Джо снял её, прежде чем впустить убийц, среди тех обязательно должен был быть кто-то знакомый. Прислушавшись к коридору по ту сторону двери и придя к выводу, что можно выходить, Ксандер открыл дверь и аккуратно протиснулся через зигзаг полицейской ленты. Заперев дверь отмычками, он принялся опрашивать соседей.

Ему открыли всего в двух квартирах. Первым оказался юноша семнадцати-восемнадцати лет. Общаясь через дверную цепочку, он сообщил, что не видел ничего подозрительного в тот вечер, когда Джо выпал из окна.

– ...Да и вообще – лично меня тогда не было дома. – Добавил юноша. – Но, думаю, он сам выпрыгнул. Джо рассказывал, что ему какое-то божество мерещилось. А раз так, то неудивительно, чем всё закончилось.
– А ты знаешь Рэнди Бута? – Уточнил Ксандер.
– Конечно. Я вижу его иногда; недавно спрашивал у него, слышал ли он, что что-то мерещилось Джо. А он... вроде удивился – спросил, с чего я взял. Ну, я объяснил. А Рэнди мне так ничего и не ответил; сказал, что торопится, и ушёл.

Подозрения Грэхэма подтверждались – нашёлся любопытный «общий знакомый». В другой квартире Ксандеру открыла пожилая супружеская пара. Старики не удивились тому, что этим делом занялся частный детектив, ибо не верили, что их сосед Джо мог покончить с собой:

– ...Это совершенно исключено. – Заявляла старушка. – Он же был католиком! Скажу вам, Джо недавно развёлся, но... кто из нас не без греха? В остальном-то он оставался богобоязненным человеком; никогда не пропускал воскресные службы – мы с ним ходили в одну церковь.
– Значит, он разводился?
– Да, но переживал это не лучшим образом – католик же. Должно быть, от этого ему стало мерещиться какое-то языческое божество, но только в лечебнице, ведь работа там не очень спокойная, а переживания из-за развода накладывались на рабочий стресс. Но всё равно те видения преследовали его лишь на работе, с которой он потом уволился. Дома-то ему становилось спокойнее, и причин прыгать не было.
– Спасибо. Это очень интересная информация. – Отметил Ксандер и попрощался, затем направился к лифту. Снаружи дома он осмотрел то место, куда должен был упасть Джо, но нашёл лишь замытые следы крови на тротуаре. Здесь было больше нечего делать.

В очередной раз за день помучившись с ожиданием общественного транспорта и неторопливой поездкой, Ксандер добрался до Психиатрической лечебницы Святого Патрика. Судя по выражению лица и тону разговора охранника, тому не особо хотелось впускать частного детектива, но разрешение от лично хозяина клиники заставляло подчиниться. Ксандер вошёл во двор, отделённый от остального мира высокими кирпичными стенами, выкрашенными в белый цвет. Атмосфера внутри оказалась умиротворяющей: всюду чисто, на аккуратных газонах расположилось несколько цветочных клумб и одиноких деревьев, между которыми проходили выложенные камнем дорожки и тропинки – со скамейками и урнами по бокам; также присутствовала пара неглубоких прудов, похожих, скорее, на большие чистые лужи. Вдоль кирпичных стен, от ворот во двор до комплекса зданий самой клиники, проходила дорога для автомобилей; во дворе же гуляли несколько пациентов, за ними присматривали санитары – среди тех особенно выделялся один. И не просто выделялся, а возвышался. Чернокожий мужчина ростом в шесть с половиной футов и столь крепкой комплекции, что мог бы сойти за боксёра-тяжеловеса. Этот громила сразу же привлёк внимание Ксандера, который, подойдя ближе, увидел, что чернокожий санитар от нечего делать вертит в пальцах брелок с ключами. Помимо ключей на брелоке удалось разглядеть нечто, чего обычно там не носят, – христианский крестик, по виду, католический, серебряный и недешёвый...

– Здравствуйте. – Доброжелательно улыбнулся Ксандер; чернокожий незнакомец посмотрел в ответ без особого интереса, но всё-таки убрал брелок в карман.
– Ага. – Устало ответил санитар.
– Я ищу доктора О`Грэйди. – Сказал Ксандер.
– Понятно. Желаю удачи. – Равнодушно заявил санитар. Ксандер немного удивился такой бесцеремонности:
– Мне бы не помешала помощь. – Намекнул он. Чернокожий промолчал...
– Спросите в приёмной. – Вдруг ответил другой санитар и указал на главное здание клиники.
– Спасибо. – Кивнул Ксандер и продолжил идти; на ходу оглянувшись, он заметил, что чернокожий санитар достал пачку сигарет и зажигалку. Конечно, везде свои правила, но отчего-то Ксандер сильно сомневался, что местным санитарам разрешалось курить на рабочем месте, даже если сейчас от них требовалось просто присматривать за пациентами.

Войдя в главные двери, Ксандер увидел девушку за стойкой приёмной. Та тоже заметила его – поприветствовала с дежурной улыбкой и поинтересовалась, чем может помочь. Узнав о цели визита и увидев пропуск от хозяина клиники, она сказала, что доктор О`Грэйди должна быть в своём кабинете на втором этаже; при этом девушка, явно, нервничала. Другие работники и даже некоторые пациенты смотрели на Ксандера, словно на какую-то неприятную неожиданность; будто видели в нём не просто незнакомца, а откровенного чужака. Поднявшись на второй этаж и найдя кабинет с нужным номером, Ксандер хотел постучать, но... вдруг обратил внимание на странные и довольно красноречивые звуки; прислушавшись, он понял, что за дверью творилось кое-что непристойное и одновременно естественное. Заглянув в замочную скважину, Ксандер лишь удостоверился в своём предположении и решил, что стучаться вправду не надо; вместо этого, посмотрев по сторонам, он достал из кармана фотоаппарат, прислонил объектив к скважине и три раза нажал на кнопку. Ксандер не знал, насколько удачными окажутся фотографии, да и когда, вообще, удастся проявить плёнку; но подумал, что для начала это лучше, чем ничего. Спрятав фотоаппарат, он решил подождать в коридоре и сел на диван, стоящий напротив кабинета О`Грэйди. Наконец, дверь открылась, и изнутри вышел хорошо одетый молодой человек; в это мгновение Ксандеру удалось заметить в кабинете женщину, поправляющую юбку; когда же дверь закрылась, к нему обратился тот самый, вышедший в коридор незнакомец – и сделал это не без интереса:

– Я вас здесь раньше не видел.
– Да и я вас тоже. – Улыбнулся Ксандер.
– Остроумно. – Незнакомец улыбнулся в ответ. – Вы новый пациент или посетитель?
– Можно сказать, посетитель.
– Тогда советую поторопиться – время для посещений скоро закончится. – Вежливо заметил незнакомец и с довольным видом направился к лестнице. Почему-то внешность этого парня сильно совпадала с одной из описанных Грэхэмом; учитывая обстоятельства, такое казалось странным. Ксандер поднялся с дивана и постучал в дверь. Услышав вежливое «да», он вошёл. В кабинете возле письменного стола стояла худая (даже очень) женщина слегка за сорок. Надевая врачебный халат, до этого висевший на спинке стула, она спросила:
– Чем... могу помочь?
– Доктор О`Грэйди, правильно?
– Да. А вы?..
– Саймон Ксандер... младший. Частный детектив. Меня нанял доктор Грэхэм.
– Оу... – О`Грэйди застыла на месте и усмехнулась то ли от удивления, то ли в попытке скрыть испуг. – Что ж, присаживайтесь. Извините, не могу предложить ни чая, ни кофе – у нас для этого есть столовая.
– Так и быть, потерплю. – Ксандер с улыбкой сел на место для посетителей. О`Грэйди же устроилась на своём стуле, положив ногу на ногу.
– Слушаю вас внимательно, мистер Ксандер.
– Для начала... – Задумался тот. – Почему Святой Патрик?
– Простите?
– Это же покровитель Ирландии. Я просто подумал – какое отношение он имеет к душевным расстройствам?
– Ну... Он известен тем, что боролся с языческими предрассудками, наставляя жителей Ирландии на путь Божий. Мой отец, тоже психиатр, считал, что занимается чем-то похожим – борется с хаосом в умах своих пациентов, систематизирует их мышление, даёт им возможность «правильно» смотреть на мир, существовать в нём и сосуществовать с другими людьми.
– По-моему, притянуто за уши. – Ксандер пожал плечами.
– Как и многое в христианстве. – С пониманием кивнула О`Грэйди.
– Значит, ваш отец – один из основателей лечебницы?
– Точнее – её первый владелец. То, что лечебница была основана, – главным образом, его заслуга. Когда отец ушёл на пенсию, это учреждение перешло к его коллеге и вашему нанимателю – Уильяму Грэхэму. Хотя мне такое показалось... странным, ибо доктор Грэхэм пусть и знающий специалист, но не имеет отношения к основанию лечебницы. Он не вложил ни единого цента в то учреждение, которое получил.
– А почему лечебница перешла не к вам? Вы же не только прямая наследница, ещё и врач.
– Приятно слышать такое. – О`Грэйди улыбнулась. – Но отец был другого мнения – считал, я не справлюсь. Он, видите ли, человек старой закалки, привыкший к патриархальному обществу. Он бы меня и в колледж не отправил, если бы я сама не сказала, что хочу получить высшее образование.
– Понимаю. Это печально. Я... хотел поговорить о Джо Гарфилде.
– Ох, ужасная трагедия. – О`Грэйди покачала головой. – Понимаю, почему доктор Грэхэм решил нанять частного детектива, но... По-моему, это пустая трата денег.
– Считаете, Гарфилд покончил с собой?

О`Грэйди кивнула:

– Либо так, либо несчастный случай.
– Интересно. – Ксандер с показным недоверием посмотрел на собеседницу. – Я-то уже успел прийти к другому выводу.
– Ну... всё же вы здесь детектив – вам виднее. – Не стала спорить О`Грэйди. – Во всяком случае, у Джо не было явных врагов.
– Это верно. – Кивнул Ксандер. – Джо не знал, что у него появились враги.
– А вы уже знаете, кто были эти... враги?
– Конечно. Вот только мотив не совсем ясен, и доказательств маловато.
– Иными словами, у вас одни предположения. – С грустным видом усмехнулась О`Грэйди. – Знаете, вы похожи на человека, который просто хочет нажиться на старом докторе Грэхэме.
– ...А доктор Грэхэм похож на параноика с навязчивыми идеями. Но кто из нас кто – рассудит время.

О`Грэйди с подозрением взглянула на Ксандера:

– Он вам... и о лечебнице рассказывал? – Спросив, она увидела кивок. – Только не говорите, что вы искренне поверили ему.
– Если бы один доктор Грэхэм утверждал, что по лечебнице расползлось «заразное безумие», я бы не поверил. Но его слова подтверждаются поведением мисс Мосс. Два параноика – это уж слишком. Или вы попытаетесь убедить меня в том, что это они страдают «коллективным безумием»?

О`Грэйди промолчала. Потом вдруг сказала:

– А если... это не безумие?
– А что тогда? – Скептически спросил Ксандер.
– Откровение. – Уверенно ответила О`Грэйди. – С чего мы, люди, вообще, решили, будто знаем об этом мире всё?
– А мы и не решили. – Подметил Ксандер. – Мы не знаем.
– И поэтому у нас не должно быть права оспаривать существование чего-то, что мы просто не успели понять! Вы знаете, почему Моисей считается пророком, а не душевнобольным?
– Потому что он не лежал в психушке?

О`Грэйди кивнула:

– Наша психиатрия ни за что не признала бы те чудеса, что он творил. Она бы назвала их фокусами, массовыми галлюцинациями, следствием внушения и самовнушения; пошла бы на любые уловки, лишь бы не признавать того, чего, по мнению науки, не существует, а именно – всего того, о чём она ещё не успела узнать. Люди развивают науку лишь на словах, а на деле получается парадокс – они же тормозят её собственным мракобесием, недоверием ко всему новому! Изучение мира, в котором мы оказались, – та же наука! Само зарождение разумной жизни – чудо. А наша наука твердит, что нет в этом ничего чудесного, что это было ожидаемо; и ради такого оспаривает ещё б0льшие чудеса, существование которых противоречило бы мракобесию, распространяемому самой же наукой!
– А вы... искренне верите в то, о чём говорите. – Отметил Ксандер. – Конечно, можно утверждать, что ненавидеть всё новое – намного проще, чем пытаться понять; что глупцу куда легче назвать умного человека безумцем, чем осознать что-то, чего он не понял из-за ограниченности собственного мышления. С этим я могу согласиться. Но знаете, с чем не могу?

О`Грэйди мотнула головой, с интересом ожидая ответа...

– С тем, что ради ваших убеждений можно убивать.

Услышав такое, она промолчала, словно окончательно поняв, в чём именно подозревают её, как и всех, кто разделяет её взгляды.

– Но оставим эту философию на потом. – Вздохнул Ксандер. – Сейчас у меня есть более срочные дела. Например, мисс МакКаллум; мне нужно поговорить с ней.
– Зачем это? – Удивилась собеседница.
– Доктор Грэхэм беспокоится о ней – просил проведать.
– Мисс МакКаллум, она... – О`Грэйди почесала затылок. – В изоляторе.
– Как это?
– Недавно по лечебнице гулял грипп, многие болели. Мы уж думали, всё закончилось, но пару дней назад слегла мисс МакКаллум. Мы решили оставить её здесь – подумали, что позаботимся о ней не хуже обычной больницы. Да и ей в этом случае не придётся раскошеливаться на лечение.
– Мне нужно поговорить с ней. – Повторил Ксандер.
– Я же сказала – она больна! И заразна. Я не смогу вас пропустить!

Тут Ксандер достал пропуск от доктора Грэхэма с довольно обширным списком разрешений, среди которых упоминался доступ к изолятору. О`Грэйди же оставалось лишь подчиниться – она проводила Ксандера в одно из соседних зданий, сравнительно небольшое и одноэтажное. Показав пропуск санитару за дежурным столом, Ксандер накинул предоставленный ему медицинский халат поверх своего пальто, а также надел маску – без таких мер предосторожности к больным просто не пускали. Зато от дальнейшего сопровождения О`Грэйди ему удалось отвязаться, и можно было рассчитывать на разговор с пациенткой изолятора с глазу на глаз. Что же касается дежурного, то у него были свои обязанности, в которые вовсе не входило присматривать за свиданием посетителей и пациентов (о чём Ксандер вполне мог бы напомнить в случае надобности). Брианна МакКаллум лежала в одной из палат, рассчитанных на несколько человек, но оставалась единственным пациентом целого изолятора; выглядела она неважно – укутавшаяся в одеяло, мокрая от пота и прерывисто дышащая в ознобе. Рядом, на столике, оставался давно остывший обед; отсутствие аппетита являлось обычным симптомом при гриппе. Разве что стакан из-под питья был пуст и сух.

– Мисс МакКаллум? – Спросил Ксандер, и девушка открыла глаза. – Как вы?
– Бывало и хуже. – Ответила та. – А... вы кто?
– Зовите меня мистер Ксандер. Доктор Грэхэм попросил меня проведать вас.
– Мистер... Ксандер? Честно, не припомню вас. Сожалею.
– Скажите – как вы сюда попали?
– Ну... Позавчера я вышла на работу – как обычно. И уже в то самое утро поняла, что заболеваю. А вечером еле стояла на ногах. Доктор О`Грэйди предложила мне палату в изоляторе; я воспользовалась её телефоном, предупредила семью – и осталась. Не знаю – может, это было ошибкой.
– Почему?

Тут Брианна задумалась, будто размышляя, стоит ли ей продолжать саму тему.

– Мисс МакКаллум. – Поторопил Ксандер, нарочно оставляя ей как можно меньше времени для раздумий.
– Э... – Она вздохнула. – Скажите, доктор Грэхэм уже видел... то же, что остальные?

Ксандер понял намёк:

– Нет, вообще-то. А вы?

Брианна слабо кивнула; похоже, у неё уже не было сил, чтобы, подбирая слова, продолжать эту негласную игру:

– В самую первую ночь, когда я осталась здесь. Тогда я увидела... его. Надеялась, что это бред от температуры и озноба. А он спросил: «Всё ещё не веришь в меня?». Когда всё это началось, я не верила, что всё настолько серьёзно. Или... не хотела верить. Я держалась долго – дольше многих. А потом... Да, наверное, стоило мне уехать домой, а не оставаться здесь, в изоляторе. Вполне возможно, тогда всё было бы иначе. – Она замолчала.
– Как выглядел тот, о ком вы говорили? – Тихо уточнил Ксандер.
– Свет... Он состоял из света, яркого, но почему-то не слепящего. А ещё этот свет не освещал пространство вокруг себя – словно светил... внутрь себя. По очертаниям похож на человека, но намного выше. А ещё он может проходить сквозь стены – во всяком случае, так он ушёл из моей палаты.

Ксандер задумался; затем, придя к выводу, что ему больше не о чем расспрашивать больную, тихо пожелал:

– Выздоравливайте.

Брианна улыбнулась и кивнула. Ксандер вернулся к двери и, открыв её, наткнулся на О`Грэйди, со скучающим видом стоящую сбоку от входа в палату; хотя в том, что она подслушивала, не стоило сомневаться. Впрочем, вряд ли ей удалось услышать что-то значимое, учитывая, что Брианна разговаривала довольно тихо – из-за тяжёлого состояния.

– Узнали что-нибудь полезное? – Спросила О`Грэйди.
– В моём деле всё нужно считать полезным. – Парировал Ксандер. Вернув дежурному санитару халат и маску, он покинул изолятор вместе с О`Грэйди и сказал: – Остался ещё один человек, с которым мне нужно поговорить.

Собеседница фыркнула, закатила глаза и покачала головой:

– Я не удивлена. Хотя вы уже утомили меня. С кем теперь хотите встретиться?
– С Рэджинальдом Мюри.
– ...Чего и следовало ожидать. – Отметила О`Грэйди; тут она слегка замедлила шаг, засмотревшись на двор для прогулок, в котором находилось всего несколько человек. – Раз уж вы так хотите, мистер Ксандер, я отведу вас к нему. И вернусь, наконец, к своей работе!

Там-то Ксандер и встретился с Рэджинальдом Мюри – снова. Этим пациентом оказался тот самый, прилично одетый молодой человек, с которым Ксандер пересекался у кабинета доктора О`Грэйди. Семнадцати лет от роду, худого телосложения и среднего роста, волосы тёмные и коротко стриженые, глаза голубые, на правой брови шрам от удара рукоятью полицейского револьвера, – внешность совпадала с описанной Грэхэмом. Оставалось неясным, почему вместо больничной одежды и обуви Мюри носит то, что можно достать разве что в дорогом магазине. Белая рубашка в тонкую вертикальную полоску, тёмные пиджак и брюки, а также чёрные туфли-броги с элегантной отделкой – всё это, ну, никак не выдавало в нём пациента. Максимум – посетителя; ибо на врача он тоже не тянул из-за слишком молодого вида, даже если бы поверх пиджака накинул халат. Мюри сидел на скамейке во дворе – любовался закатом и, как ни странно, пил чай из сервизной чашки. Рядом стоял санитар и держал блюдце, которое Мюри, очевидно, счёл ненужным.

– Мистер Рэд. – Вдруг сказала О`Грэйди, подойдя к нему. – С вами хочет поговорить один человек, мистер Ксандер; он частный детектив, которого нанял доктор Грэхэм. Вы не против, чтобы я оставила его на вас?

Когда Мюри обратил на него внимание, Ксандер учтиво кивнул.

– Как вам будет угодно, доктор. – Мюри вежливо ответил О`Грэйди.
– Значит, я могу возвращаться к работе? – Уточнила та.
– Конечно.

Услышав ответ, О`Грэйди не стала сразу идти в главное здание – вместо этого направилась к посту охраны на входе во двор. Как подумал Ксандер, О`Грэйди намеревалась предупредить охранников, дабы те обязательно сообщили ей, когда мистер детектив уйдёт.

– Итак, мистер Ксандер, чем могу быть полезен? – Мюри допил чай и передал чашку стоящему рядом санитару.
– Для начала – почему «мистер Рэд»?
– Сокращённо от «Рэджинальд». Подумал, что звучит. Можете звать меня также. И ещё – присаживайтесь. – Мюри подвинулся. Ксандер сел рядом.
– Кстати, странно видеть на вас такую одежду. Почему вы не носите робу и монки, как остальные пациенты?
– Потому, что фактически я уже не являюсь пациентом. Но формально – ещё да. Чтобы это исправить, хозяину лечебницы необходимо лично уладить формальности.
– То есть требуется присутствие доктора Грэхэма?
– Или кого-то, кто займёт его пост в ближайшее время. – Добавил Мюри.
– Простите?
– Как по-вашему, это паранойя – видеть душевное расстройство у здорового человека? Доктор О`Грэйди, да и другие врачи, за исключением Грэхэма, сошлись во мнении, что я уже полностью излечился от тех недугов, с которыми меня сюда доставили. Грэхэм же не согласен – и это заставляет сомневаться в его компетентности, как специалиста. По-моему, это куда разумнее, чем сомневаться в компетентности всех его подчинённых.
– Не всех. – Подметил Ксандер. – Кое-кто всё-таки согласен с Грэхэмом.
– Мнение медсестёр или санитаров не имеет никакого веса в моём вопросе.
– Пусть так. Однако... за вами всё ещё наблюдают? – Ксандер оглянулся на стоящего рядом санитара.
– Не обращайте внимания. Рэнди просто чувствует вину за то, что... неуважительно обращался со мной до поры до времени. Теперь старается быть вежливее – даже чай приносит... в свободное время.
– Рэнди Бут? – Ксандер уточнил у санитара, а тот испуганно изменился в лице – и осторожно кивнул. Ксандер отметил, что этот парень не похож на того, кто смог бы справиться с Джо. Щупленький, невысокий, ещё и боязливый, судя по лицу. Джо смог бы открыть ему, не чувствуя угрозы и не подозревая, что у стены возле двери в этот момент прячется кое-кто другой, намного больше и сильнее...
– Мистер Ксандер? – Мюри обратился к задумавшемуся детективу.
– Да, извините.
– Что же вас сюда привело?
– Смерть Джо Гарфилда. И слухи о «коллективном безумии», охватившем это место.
– Что ж... – Задумался Мюри. – По поводу Гарфилда ничего не скажу – я с ним даже не общался; даже если видел его, имени не запомнил. А что касается, как вы выразились, «коллективного безумия», то это... стоит считать вопросом точки зрения.
– Что вы имеете в виду?
– По-моему, отрицание очевидного – то же самое безумие. Даже если это очевидное имеет непризнанную официалами природу. Кто же тут более безумен – группа людей, сумевших увидеть нечто новое, или же остальное общество, отрицающее существование этого нового из-за обычных предрассудков, которые выдаются за истину... официалами?
– Какие-то знакомые слова. Вы часто общаетесь с доктором О`Грэйди? Не вы ли заразили её таким мышлением?

Мюри усмехнулся:

– «Заразить мышлением» – красиво сказано. Впрочем... Да, мы проводим время вместе.
– И в каких вы отношениях?
– Я бы предпочёл не говорить о женщине за её спиной. Но, если в двух словах, мы нравимся друг другу. Хотя даже так я бы не советовал вам делать поспешные выводы – доктор О`Грэйди более чем вдвое старше меня, к тому же у неё семья.
– Хотите сказать, вы просто друзья?
– Я не стану отвечать на этот вопрос.
– Почему?
– Потому, что вы работаете на Грэхэма. А такие отношения между врачом и пациентом (пусть даже лишь формальным) он не приветствует. Если Грэхэму так интересно, то передайте, что мы симпатизируем друг другу; на банальную симпатию у каждого из нас есть право. Что-нибудь ещё?
– Да. Доктор Грэхэм рассказывал о некоем... боге, которого вы якобы видите. Это правда?
– Правда.
– Расскажете мне?
– А вы не боитесь? – Мюри усмехнулся, но с пугающей серьёзностью, словно его позабавила самонадеянность собеседника. – Не боитесь... уверовать, как другие? Я ведь не просто так рассказывал им о боге.
– ...И всё же сейчас вы решили сделать паузу – стараетесь не допускать того, чтобы эти «знания» утекали за пределы лечебницы; почему?
– Потому, что покорить мир куда труднее, чем лечебницу. Дальше нужно действовать... с осторожностью.

«У этого паренька, явно, огромные амбиции» – отметил Ксандер. Но спросил о другом:

– Не хотите ли вы сказать, что Джо Гарфилд умер именно поэтому? Он «рановато» начал рассказывать другим людям о вашем боге, не так ли?

Тут Ксандер посмотрел на Бута – у санитара уже было такое лицо, словно тот вот-вот рухнет в обморок. Зато Мюри оставался спокойным:

– Если всё так, то это можно считать даже... проявлением божьей кары. Но, повторю, я мало знаю про Гарфилда, даже не скажу, что запомнил его; мне сложно говорить об этом человеке.
– Так всё же – вы знали, что Джо Гарфилд начал «много болтать»?
– На этот вопрос я тоже не стану отвечать.
– А почему?
– Потому, что если отвечу «да», то лишь подтвержу ваши подозрения; а если отвечу «нет», вы мне не поверите. То есть от этого вопроса вы получите или подтверждение своим подозрениям, или ничего; для меня он нечестен.
– Должен признать, рассуждаете вы здраво – настолько, что вас даже не подловить. На психа вы не похожи.

Мюри довольно усмехнулся:

– Рад, что вы признали это. Возможно, даже есть смысл рассказать вам... о моём боге. Тем более что вы уже в курсе дела. Но всё равно – зачем мне это делать?

«Затем, что даже Грэхэм обязан соблюдать врачебную тайну и никого не заставит показать мне твою историю болезни» – подумал Ксандер. А вместо этого сказал:

– Записи и рассказы от третьих лиц не заменят общения с непосредственным участником событий. Из личного разговора можно узнать о человеке гораздо больше, чем из бумажек и... третьих уст.

Конечно, Ксандер намекал, что всё равно узнает желаемое, вопрос лишь, кем эта история будет интерпретирована, отчего и будет зависеть его дальнейшее отношение к Мюри. А история болезни (которую пришлось бы выкрасть – иначе никак) описывала человека лишь с точки зрения медицины, то есть предвзято. Однако вместе с тем Ксандер брал Мюри на слабо: сможет ли «мистер Рэд» рассказать о своём боге так, чтобы это не было похоже на бред сумасшедшего? Человек без амбиций отказался бы, побоявшись перспективы показаться глупым. Но Мюри, в коем ещё не остыл юношеский максимализм, повёлся на провокацию; ибо грош цена такому пророку, который боится общения с незнакомцами; особенно, когда за ним наблюдает хотя бы один из его последователей. Позволить себе упасть в чужих глазах Мюри просто не мог.

– Прохладно уже. Поговорим в холле. – Он встал со скамейки и направился к главному зданию. Ксандер последовал за ним. В самом деле – уже смеркалось, и воздух становился холоднее.

В холле они устроились в креслах, разделённых шахматным столиком. Прежде чем продолжить, Мюри всё-таки сказал санитару, что тот может идти; Бут не стал возражать – или, скорее, не осмелился.

– С чего бы начать... – Задумался Мюри. – Если вас интересует, были ли у меня очевидные психические проблемы, то да – были. Ещё в школе. Думаю, окончить школу и остаться при этом в своём уме никому не под силу. У всех... психика оказывается расшатанной – в большей или меньшей степени. Вы согласны, что бессмысленная работа способна свести с ума? В моей школе часто заставляли заниматься бессмысленной работой – учить то, что ненужно во взрослой жизни. Помню, время от времени просил родителей помочь с домашними заданиями, а они... всё реже могли помочь. Они сами уже забыли большую часть того, что учили в школе, потому что не было смысла помнить: эта информация не делала людей ни счастливыми, ни богатыми – была, словом, бессмысленной. Добавьте к этому упрёки и унижения от учителей за то, что ученики не справляются с умственной работой, которую даже не считают полезной для своего будущего, и поймёте, что крыша потихоньку начинает ехать. Не все осознают это, зато все чувствуют. Сначала от нас требовали совершать бессмысленные действия, а потом ругали за НЕПРАВИЛЬНОЕ совершение БЕССМЫСЛЕННЫХ действий – и заставляли чувствовать себя ущербными буквально ни за что. Ну, что может быть безумнее? Я заметил – одноклассники стали меняться. Некоторые курили, распивали спиртное, гуляли ночами и возвращались домой под утро (как говорится, отбивались от рук). Во всех копилась злость, и те, кто посильнее, вымещали злость на тех, кто слабее. Последним же становилось ещё хуже. Один даже повесился; не выдержал такой «учёбы», когда давят не только учителя – требованиями, но и одноклассники – агрессией. А я... заметил, что полюбил жестокие фильмы и начал интересоваться оружием. Подписался на пару оружейных журналов, при этом думал – где бы достать пушку вопреки возрасту. Как ни странно, тут помогли родители: они не видели ничего плохого в моём увлечении – и на четырнадцатилетие подарили мне винтовку. Ничего серьёзного – двадцать второй калибр, простенькая оптика; в общем, тренировочная штука. Но с тех пор у меня появилось новое хобби – гулять с винтовкой по лесу. Иногда я целился в зверей и птиц, но не стрелял, так как не хотел возиться с тушками, да и не испытывал злобы к животным. Иногда целился в людей, выбравшихся на природу... Но всё равно не стрелял. Правда, по другой причине – после такого гулять с винтовкой было бы нельзя. А так люди, конечно, злили меня (их мракобесием и жестокостью). Хотя однажды... я всё-таки выстрелил. В лесу осталась одна заброшенная дорога, по которой мало кто ездил и ходил. Она уже сильно заросла, и мне показалось странным увидеть там сразу три машины. Я был на возвышенности, спрятался между камнями и деревьями – и рассмотрел в прицел людей, которые вышли из автомобилей: то были местные ирландцы; кое-кого я узнал. Они ждали кого-то. Потом подъехали ещё машины – из них вышли китайцы. Первые покупали что-то у вторых – наркотики, как я понял потом. В общем, то была встреча местных бандитов; все нервничали, было видно, что каждая сторона не особо доверяет другой, казалось – достаточно одного случайного выстрела, чтобы разразилась бойня... Тогда-то я выстрелил. Сама пуля даже не задела никого – попала в один из дипломатов, которые китайцы передавали ирландцам. Но обе стороны услышали выстрел, увидели попадание – и каждая твёрдо знала, что стрелок – не её. Тогда они стали стрелять друг в друга...

Тут Мюри засмеялся. Похоже, этим воспоминанием он особо гордился.

– Я ведь даже никого не убил... тогда. Но заставил их убивать друг дружку! Некоторым повезло – они смогли уехать; хотя большинство там и осталось лежать. Когда стрельба стихла, я подождал несколько минут – уже никто не шевелился, и к месту перестрелки ещё никто не ехал. Потому я быстро спустился к машинам; взял пару дипломатов, которые увидел; раскрыл их и кинул к тому, что в них было, несколько валявшихся пистолетов. Ну, и патроны тоже забрал, которые нашёл в карманах некоторых трупов. Закрыв дипломаты, я убежал, принёс их домой и спрятал у себя в комнате. В одном кейсе были пакеты с каким-то белым порошком, в другом – деньги. Что мне делать с первым – плохо представлял. Зато на деньги сразу нашлись планы – но об этом потом. А конкретно тем вечером после бойни я решился проверить, что это за белый порошок; предположил, что это кокаин, и да – заходя вперёд, скажу: так и оказалось. Я отмерил маленькую дозу и принял. Почувствовал экстаз. Всю ночь мне снились невероятные сны. В них я впервые увидел ЕГО. Он назвался Светлым. Сказал, что очнулся от долгого сна под названием «вечность» и теперь хочет обрести то, что по праву должно принадлежать ему, – власть над людскими умами. Утром я проснулся весь мокрый от пота, думал, что это были всего лишь галлюцинации. Вот только... Светлый никуда не исчез. Он поблагодарил меня за то, что я принёс ему в жертву столько человеческих жизней, что позволило ему пробудиться; но сказал, ...что ему нужно больше – для достижения его цели.
– Чтобы захватить... умы людей? – Уточнил Ксандер. Мюри кивнул:
– Ему требовались новые жертвы; он питался... их энергией. А я... не имел ничего против. Ибо всё ещё были люди, которых я с радостью убил бы – и неважно, ради кого. На деньги из дипломата я купил камуфляжный костюм с глубокими карманами, подходящими для пистолетов, новые ботинки, перчатки, шапку... Но в разных магазинах, дабы потом никто ничего не заподозрил. Последней деталью моего нового образа стала маска, которую я сделал из альбомного листа и клейкой ленты. В один обычный понедельник я прогулял уроки и пришёл в школу после их окончания; время было такое, что ученики уже ушли, а большинство учителей ещё оставались внутри – кто в учительской, кто в своём кабинете. Их-то я и начал расстреливать из трофейных пистолетов. Покончив с этим, я сбежал, переоделся в заранее подготовленном укрытии и вернулся домой. Светлый поблагодарил меня за новые жертвы и пообещал, что вместе со мной изменит мир к лучшему. Как я и думал, дело получило широкую огласку, но никто не смог выйти на меня. Все боялись неизвестного маньяка, который оставался на свободе. Вот только... со временем на место убитых учителей в мою школу нагнали других. И они занялись тем же мракобесием, которому я совсем недавно дал отпор! Тогда-то и от них пришлось избавляться; разве что продолжал я уже по-другому. Вряд ли во второй раз у меня было бы столько же времени на побег с места массового убийства, сколько и в первый. Потому я стал убивать их по одному и по два – кого в городе, кого дома, а одного даже в школе удалось.

«Да уж – откровенный психопат» – подумал Ксандер. И сказал:

– Теперь я вас вспомнил. О вас рассказывали в новостях; несовершеннолетний, массовый и серийный убийца, которого поймали после расправы над очередной жертвой, и который успел перед этим застрелить одного из патрульных полицейских. Не был бы я так занят в последние месяцы, из-за чего даже газет не читал, обратил бы на это внимание.
– Значит, у вас тоже интересная жизнь, мистер Ксандер? Расскажете о себе?
– Может быть, в другой раз. Поздно уже. – Ксандер взглянул на часы и напоследок уточнил: – Неужто вам никого не было жалко? Среди учителей вашей школы не нашлось ни одного достойного человека?
– Это понятие относительно: достойный человек. – Мюри усмехнулся. – В моём понимании, если человек работает в школе, его нельзя назвать достойным. Пусть даже он думает, что заботится о будущем детей, готовя тех ко взрослой жизни, в реальности же ВСЁ оказывается иначе.

Ксандер вздохнул, попрощался с Мюри и вышел из здания во двор, а оттуда – за пределы клиники, к автобусной остановке. Прежде чем ехать домой, он хотел навестить Грэхэма и рассказать о проделанной за сегодня работе. На этот раз Ксандер не стал отказываться от чая, ибо после завтрака у него во рту побывала лишь скромная выпечка, купленная во время передвижений по городу. Второй разговор с Грэхэмом также состоялся в его гостиной.

– Значит, вам уже удалось выяснить что-то? Стало быть, это что-то важное, раз уж вы пришли в такое время; о чём же вы захотели рассказать? – С интересом спрашивал Грэхэм.
– Прежде всего... – Ксандер отпил чай. – Джо Гарфилд не убивал себя. Конечно, можно предположить, что он выпрыгнул из окна под влиянием каких-то галлюцинаций; но, насколько я понял, за пределами лечебницы он не испытывал никаких галлюцинаций, ему становилось лучше?

Грэхэм кивнул. Ксандер продолжил:

– Так что не буду сильно надеяться на эту версию. Не сказал бы, что она совсем уж невозможна, но слишком маловероятна. А без прямого влияний галлюцинаций Гарфилд с ещё большей вероятностью не стал бы убивать себя, ибо был католиком; а для таких людей самоубийство – самый страшный грех.
– Кстати, да. – Согласился Грэхэм.
– Несчастный случай тоже исключаем, ибо окна его квартиры поднимаются недостаточно высоко, чтобы в них мог случайно выпасть взрослый мужчина; а просто так нагибаться и высовываться в окно достаточно далеко, чтобы выпасть, Гарфилд не стал бы. К тому же сами окна остались целы, так что, например, поскользнуться или споткнуться, затем упасть на окно, разбить его своим весом и выпасть наружу он тоже не мог; да и частые деревянные перегородки на окнах помешали бы этому.
– Хм-м... – Кивнул Грэхэм.
– Получается только убийство. – Ксандер развёл руками. – К тому же, как вы и предполагали, у Джо Гарфилда и Рэнди Бута отыскался общий знакомый – парнишка лет семнадцати, сосед Гарфилда по этажу; он же интересовался у Бута, знает ли тот о чём-то, что мерещится Джо. Бут неприятно удивился этому вопросу.
– Значит, я оказался прав! – Довольно сказал Грэхэм. – У вас уже есть подозреваемые?
– Да. Двое. Первый – Рэнди Бут. Гарфилд мог бы открыть ему без особых опасений. Бут довольно... маленький человек; он не выглядит, как кто-то, кого следует опасаться. Да и Гарфилд был заметно крепче Бута – второму было бы просто не справиться с первым.
– Впечатляет. – Отметил Грэхэм. – Наверное, следовало рассказать вам о комплекции этих двоих, но... вижу, вы и сами всё выяснили. А кто второй подозреваемый?
– Чернокожий бугай. Ростом примерно в шесть с половиной футов, весом около двухсот двадцати фунтов. Работает санитаром в вашей лечебнице.
– Джек Хостлер? – Округлив глаза, спросил Грэхэм. – Почему он? В смысле, да – он, конечно, больше Гарфилда, но... есть какие-то конкретные доказательства?
– Есть. Когда я встретил его, он вертел на пальце брелок с ключами. Кроме ключей на брелоке оказался христианский крестик, а такие вещи там не носят. Христианин носил бы на шее, а неверующий не носил бы вовсе; нет смысла просто так вешать крестик на брелок. Думаю, этот Хостлер заметил крестик на побитом Гарфилде и сорвал – решил забрать, как трофей на память о той победе. Незадолго до смерти Гарфилд развёлся; предположу, что, если пригласить его бывшую жену взглянуть на брелок Хостлера, она опознает крестик.
– Боже... – Грэхэм схватился за голову и тяжело вздохнул.
– Ещё Хостлер как-то уж нагло со мной общался. Обычно чёрные позволяют себе такое только с белыми, забредшими в гетто.
– Да, он... родом из гетто. – Подметил Грэхэм.
– Значит, ещё одна деталь против него. – Кивнул Ксандер. – В гетто можно научиться многим криминальным уловкам. Например, как выставить убийство за самоубийство или несчастный случай. Если я правильно понял, Гарфилд приземлился на живот?

Ксандер увидел удивлённый кивок и продолжил:

– Хостлер прятался у стены, когда Бут стучался к Гарфилду. А потом Гарфилд открыл дверь, и Хостлер ворвался в квартиру. Когда такой громила, как Хостлер, ударил Гарфилда в солнечное сплетение, второй лишился возможности сопротивляться. Дальше Бут, всё ещё оставаясь снаружи, закрыл входную дверь (ему не было смысла заходить в квартиру) и поторопился к себе, пока соседи не заметили его на этаже Гарфилда. А Хостлер тем временем оттащил Гарфилда к окну и высунул наружу, положив спиной на раму, чтобы тело в полёте сделало полуоборот по инерции и приземлилось аккурат на живот – в этом случае повреждения окажутся такими, что рассмотреть среди них синяк от удара в солнечное сплетение станет невозможно. Мало где можно набраться таких знаний; в гетто – как вариант. Потом Хостлер в одиночестве покинул квартиру и дом, перед этим убедившись, что в коридоре и на этажах достаточно тихо.

Поражённый Грэхэм сидел с застывшим лицом и над чем-то размышлял. Затем спросил:

– И это всё, то есть убийц всего двое?
– Чем больше участников преступления, тем больше вероятность засветиться. Так что да – важно было избежать лишнего риска. Бут оказался нужен для того, чтобы Гарфилд открыл дверь; а Хостлер, пусть единственный, но очень сильный подельник, был необходим для расправы.
– А если бы там кто-то появился в тот момент?
– На любом убийстве есть риск засветиться – убийцам остаётся лишь рисковать. Если бы кто-то на этаже увидел Бута и Хостлера, им бы пришлось отложить задумку. Но этого не случилось – и Гарфилду не повезло. Если его бывшая жена опознает крестик, полиции придётся отнестись к этому делу, как к убийству, и всех жильцов как следует опросят, видел ли кто-то в день смерти Гарфилда незнакомого чёрного громилу в их доме либо Бута недалеко от квартиры или хотя бы от этажа покойного. Можно даже предположить, что эти двое покидали квартиру вместе; ибо после того, как Хостлер ворвался внутрь, Бут мог услышать, к примеру, шаги на лестнице – и спрятаться в квартире, дабы чуть позже покинуть её вместе с Хостлером; тогда не было бы времени уходить поодиночке, ибо опасно задерживаться там, откуда из окна выпал человек. Вот только это мало что меняет – во всяком случае, сейчас. Кстати, как вы охарактеризовали бы Хостлера – например, для полиции? Он всегда так резко общался с белыми? По-моему, такая неприязнь вполне может граничить с... желанием убивать. Это важно; ибо убить человека – лишь звучит легко; а вот на деле далеко не у каждого хватает... моральных ресурсов, чтобы решиться, даже если до этого «решил», то есть уже продумал план действий и достал оружие.
– Раньше Хостлер был вежливее; если бы он всегда так общался с белыми, я бы его не держал. – Вспоминал Грэхэм. – Несомненно, он давно так относился к белым, просто раньше скрывал это. А с недавних пор решил, что нет больше смысла притворяться.
– С тех самых пор, как начал видеть... бога? – Уточнил Ксандер.
– Да. Единственными белыми, к которым он всё ещё нормально относился, стали те, кто мог видеть то же самое. Над другими Хостлер чувствовал некое превосходство. Будто чувствовал собственную просвещённость, причастность к кругу избранных, к чему-то недоступному умам обычных людей. Будто... поверил, что скоро всё изменится, и уже сейчас можно перестать мириться с общественной системой авторитетов. Ну, а что насчёт других людей – с кем ещё вы смогли встретиться?
– Со всеми тремя из вашего списка.
– Отлично. И как они?
– Доктор О`Грэйди в относительном порядке, если не учитывать её уверенность, что массовые галлюцинации в лечебнице – не болезнь, а «божественное откровение». Кстати, Рэджинальда Мюри она тоже не считает больным – тот уже гуляет свободно, без сопровождения и в цивильной одежде. Похоже, ему не хватает только вашего письменного подтверждения, что он излечился от своих недугов.
– Подтверждения он не получит! – Фыркнул Грэхэм. – Если я признаю, что человек излечился от шизофрении за столь короткое время, что обо мне подумают в медицинском сообществе? Если О`Грэйди хочет похоронить себя, как врача, это её дело; но меня за собой пусть не тянет! Подумать только – преступник, осуждённый на принудительное лечение, свободно гуляет по лечебнице, ещё и, небось, за её пределы выходит; стоило мне уйти на больничный, как дисциплина упала ниже некуда! А что насчёт мисс МакКаллум?
– Увы, она в изоляторе – с гриппом. А ещё... у неё начались видения. Мне очень жаль. Не было похоже, что она говорила о них другим работникам лечебницы. Но, если предположить, что тот самый «бог», которого видят и слышат прочие, вдруг расскажет своим «адептам» о новом человеке, с коим начал общаться, мисс МакКаллум не удастся держать это в тайне.

Несмотря на безрадостные новости, Грэхэм усмехнулся:

– Мистер Ксандер, это звучит... абсолютно ненаучно! Поверьте, массовые галлюцинации неспособны на такое, ибо они не реальны и не разумны. Больным может казаться, будто с ними кто-то говорит и в чём-то убеждает, но... та информация, которую больные получают от галлюцинаций, слишком часто не совпадает с реальностью. – Он помотал головой.
– То, с чем мы имеем дело, в принципе – ненаучно. – Серьёзно ответил Ксандер. – Вы сами говорили это. Такого в официальной медицине ещё не было; так что моё предположение не такое уж и невозможное. Фантастическое – да. Но не невозможное, учитывая необычность ситуации и наши скромные знания о ней. Хотя во всём этом, точно, есть какая-то система, однако... мне не хватает знаний, чтобы понять, что лежит в её основе.
– Что вы имеете в виду?

Ксандер принялся загибать пальцы:

– Для начала – Мюри. К моменту, когда он начал «видеть бога», у него уже были явные психологические проблемы из-за стрессов в школе. Из-за этого он и спровоцировал перестрелку бандитов, что просто обязано было встревожить и без того пошатнувшуюся психику Мюри; конечно, это он выстрелил первым, но до этого он не видел настоящих перестрелок и не мог быть морально готовым к тем событиям, причиной которых стал. Им должна была овладеть тревога, которая очень плохо проходит, – он попросту должен был беспокоиться: выследит ли кто-нибудь его после провокации перестрелки и кражи бандитского имущества? А если добавить к этому кокаин, который принял Мюри под конец тревожного дня, станет ясно, насколько серьёзную перегрузку испытала его психика. Тогда-то его психологические проблемы окончательно переросли в психические, и он стал самым первым носителем неизвестного «безумия». Затем – некоторые пациенты вашей лечебницы. Они стали следующими жертвами «безумия»; как вы сами говорили, из-за того, что больной разум более уязвим (кстати – в этом они похожи на Мюри). Потом – Джо Гарфилд. Он стал первым больным среди персонала. Но опять же неспроста. Гарфилд не так давно развёлся – это для него стало не только стрессом, ещё и чувством греха, учитывая, что он был верующим. Чувство греха – это чувство вины перед Богом, то есть ощущение собственной недостойности... Бога, перед которым оказался виноватым. Тогда-то он начал видеть другого бога, словно АЛЬТЕРНАТИВУ, которая не стала бы винить Гарфилда за то, что случилось. Это сложно объяснить, но у Гарфилда словно образовалась брешь между убеждениями и реальностью, чем и воспользовалось то «безумие», дабы проникнуть в его разум; в итоге – пусть он и не принял альтернативу, но было уже поздно. Далее – Хостлер. Он давно уже не любил белых и вряд ли от хорошей жизни. В нашем обществе чёрные люди куда реже добиваются успехов из-за расизма по отношению к ним... и от этого проявляют ответный расизм. Хостлеру нужно было что-то, что позволяло ему чувствовать превосходство над белыми, что-то, способное даже... изменить его жизнь к лучшему. Вот и «брешь» между расистскими убеждениями в отношении белых... и реальностью, в которой он был вынужден подчиняться белым; «безумие» дало Хостлеру то, что не дал бы никто другой, – альтернативу его нынешней жизни. Ещё – О`Грэйди. Ей не нравится патриархальное общество; она считает несправедливостью, что лечебница не досталась ей по наследству. Опять же «брешь» между убеждениями, в которых сама О`Грэйди ничуть не хуже мужчин, и патриархальной реальностью, с которой её вынудили мириться; и снова «безумие» дало альтернативу сложившейся ситуации. Кстати, в этом все трое также похожи на Мюри – тот тоже хотел жить одной жизнью, но был вынужден существовать по правилам другой; интересное совпадение! А что касается остальных сотрудников лечебницы, то там ситуация оказалась несколько иной:
Во-первых, эпидемия гриппа. Я слышал, у вас многие болели; насколько я понял, и пациенты, и персонал. Разум больного, как и разум сумасшедшего, опять же уязвим. От высокой температуры и озноба часто начинается бред, проявляющийся в ненормальных сновидениях; эффект схож с приёмом некоторых наркотиков перед сном – тут мне опять вспоминается Мюри. В обоих случаях (и при сильном гриппе, и в наркотическом опьянении) состояние психики нельзя назвать нормальным. Конечно, оно временное, но, судя по всему, этого уже хватает, чтобы «безумие» проникло в разум, состояние которого отличается от нормального.
– Но ведь есть ещё и другие сотрудники, кто не болел. В смысле, гриппом. – Подметил Грэхэм. – Чем объяснить то, что они тоже начали «видеть»?
– Второй причиной! – Уверенно кивнул Ксандер. – Они боялись. Ну, просто нельзя не бояться, когда люди вокруг «заражаются безумием». Здоровые боялись как заражённых, так и перспективы заразиться самим. Первых – потому что не знали, чего от тех ждать. И второго – потому что не знали, насколько серьёзна эта болезнь, и как именно она распространяется. Неизвестность всегда пугает! А страх мешает мыслить здраво. Это не приятное и не нормальное состояние психики; жизнь в постоянном страхе всегда провоцирует психологические проблемы. Предположу, что многие ваши сотрудники подумывали уволиться, но просто не успели сделать это, ибо новое «безумие» проникало в испуганный разум куда быстрее обычных психологических и психических недугов. Как пример – Рэнди Бут оказался довольно пугливым. А ещё... я заметил, что все заражались по одному из тех путей, которыми к своему безумию шёл Мюри: отличающееся от нормального состояние сознания, тревожные мысли (страх!), а также «брешь» между убеждениями и реальностью.

Грэхэм помолчал немного – и ответил:

– Знаете, мистер Ксандер, из-за вас я не засну сегодня ночью – придётся переписывать доклад, добавляя в него то, что вы рассказали. Надеюсь, ничего не забуду...
– А вот этого не рекомендую! Переработка истощает разум. А о нём сейчас нужно заботиться, учитывая, что мы имеем дело с болезнью, которая стремится завладеть умами людей по любому поводу. Ещё раз – остерегайтесь сильных изменений сознания. Важно не пить, желательно даже не курить и вовремя ложиться спать. – Тут Ксандер взглянул на часы и поднялся с кресла. – Кстати, мне уже пора. Завтра я попытаюсь найти информацию о том, с чем мы имеем дело. Независимо от того, получится или нет, послезавтра уже придётся действовать – идти в полицию и рассказывать о Хостлере и его брелоке.
– Я мог бы и сам заняться этим – уже завтра. – Грэхэм тоже встал с кресла.
– Не советую. Сначала нужно попытаться узнать, с чем мы столкнулись. Дайте мне всего один день; если я ничего не найду, тогда уж придётся действовать так, надеясь на удачу.
– Хорошо. – Кивнул Грэхэм. – Кстати, у вас довольно обширные познания в психологии. На кого вы учились?
– Предпочту не говорить о прошлом – в такое время.
– Понимаю. – Ещё раз кивнул Грэхэм, затем проводил детектива к выходу, попрощался на сегодня и закрыл за ним дверь. Когда Ксандер добрался до дома, было совсем уж поздно. Тем не менее, у своей квартиры он увидел хрупкую, но энергичную девушку, тарабанящую в дверь...
– Мисс Мосс? – Спросил он. Эстер удивлённо обернулась:
– Так вы только пришли?! Я к вам уже четвёртый раз наведываюсь!
– Что-то случилось?
– Ничего, вообще-то; просто интересно, как продвигаются ваши дела с доктором Грэхэмом.
– Я занялся этим делом. – Устало кивнул Ксандер. – Настолько плотно, что возвращаюсь домой только сейчас.
– Расскажете, что вы узнали?
– Давайте утром. Я уже еле на ногах стою.
– Хорошо. – С пониманием кивнула Эстер.
– Хотя нет, подождите. – Опомнился Ксандер. – Утром я занят. Нужно будет сходить в библиотеку – и чем раньше, тем лучше.
– В библиотеку? Зачем?
– Хочу поискать информацию о том, с чем имеем дело. Кстати – не знаете, где здесь крупная библиотека или хотя бы книжный магазин?
– Дайте подумать... – Эстер приложила палец к губам и посмотрела в потолок. – Вроде помню. Возьмёте меня с собой – я отведу; хорошо? А по пути расскажете о ваших нынешних успехах.
– Давайте. Мне зайти за вами?
– Да, заходите, как соберётесь. У меня двадцать девятая квартира. – Эстер указала пальцем. – Запомнили?
– Запомнил. Двадцать девять. – Ксандер попрощался с Эстер и пошёл к себе. Он слишком устал, чтобы ужинать, поэтому, быстро умывшись и почистив зубы, лёг в постель и заснул – если бы не серьёзная усталость, вряд ли бы, вообще, это получилось.

Ему снились тревожные сны. Ксандер привык к подобным сновидениям – они уже давно не пугали его; только раздражали. Но на этот раз приснилась лечебница, в которой Ксандер успел побывать всего раз – и то лишь вчера. Снились пациенты, снился персонал – такой же безумный, как сами пациенты... И снился Мюри. Ксандер не понимал, как именно оказался там, да и зачем на этот раз. Но вдруг подумал – а не стал ли он пациентом того места? Раз уж пришёл, не зная цели, что ни разу не нормально, так может – там ему самое место? Вдруг к нему подошла О`Грэйди с настолько сумасшедшим выражением лица, какого Ксандеру не доводилось видеть в реальности, и попросила его пройти в палату. «Ты сама сумасшедшая; не тебе меня тут держать!» – ответил Ксандер и заметил, что видит среди пациентов знакомых людей – Мосс и Грэхэма; и первая, и второй были в больничных робах. Тогда-то Ксандер понял: случилось именно то, чего он избежал в Сиэтле, когда само общество стало его врагом; теперь же всё оказалось иначе – он проиграл. И почему-то даже не мог вспомнить, как это случилось, что он упустил, что пошло не по плану... Возможно, он тут заслуженно, раз уж не смог уследить даже за собственными мыслями? Наконец, над людьми в лечебнице стало возвышаться нечто – чудовище, состоящее из света, яркого, но не слепящего, как и описывала МакКаллум. «Ну, вот и всё – ты окончательно слетел с катушек» – подумал Ксандер; он начал ждать, когда монстр, наконец, спросит – скажет те самые слова, которые слышала МакКаллум. И внезапно Ксандер понял, что кое-что не сходится: это чудище... не просто состояло из света, но и источало его, освещая пространство вокруг себя, что противоречило его описанию. Тогда-то Ксандера посетила любопытная мысль: «Это не оно».

Наконец, он проснулся и в мыслях выругал собственное подсознание – за такие фокусы. Ксандер хотел было оглядеться, но переборол это желание, придя к справедливому выводу, что никакого «бога» тут быть не может. За окном уже рассвело; взглянув на наручные часы, лежавшие на комоде, Ксандер понял, что проспал от силы шесть часов. Не особо много, но уж лучше так. Следовало бы дать себе более полноценный отдых, однако Ксандер чувствовал, что сейчас не заснёт. Оставалось лишь одно – побыстрее покончить с нынешним делом... Пока не поздно.


Глава 3.


Ксандер постучал в дверь Эстер, но ответа не дождался. Постучал ещё – и далеко не сразу услышал сонный голос из квартиры:

– Кто там?
– Это я, Ксандер.

Вслед за ленивым щёлканьем замка дверь открылась, и за ней показалась сонная, щурящаяся, закутанная в халат Эстер:

– Боже мой, вы хоть знаете, который час?
– Да, вполне. Но ведь вы сами сказали – зайти, как соберусь. А я уже полчаса как на ногах и дольше ждать не мог – уж извините.

Эстер вздохнула, распахнула дверь и отошла в сторону, намекая, чтобы гость вошёл. Ксандер так и сделал.

– Разувайтесь, проходите на кухню. Дайте мне хотя бы минут пятнадцать.
– Окей, мисс Мосс.
– ...И, пожалуйста, зовите меня Эстер.
– Хорошо.

Услышав неподобающе краткий ответ, Эстер молча покосилась на Ксандера, всем своим видом требуя продолжения...

– А, зовите меня Саймон. – Опомнился Ксандер. Тогда-то Эстер засмеялась:
– Похоже, кто-то тут сам не выспался!
– Есть немного. – Улыбнулся тот.

Пока Эстер была в ванной, Ксандер сидел на кухне с важной миссией: ему было поручено отключить плиту, когда чайник закипит. С заданием он справился, и через некоторое время оба пили кофе. По просьбе Эстер он рассказал о вчерашнем – чем занимался и чего добился. В принципе, это было той же самой информацией, которую Ксандер сообщил Грэхэму. Обычно сыщики не говорят третьим лицам о деталях расследования, но, учитывая обстоятельства, Ксандер сделал исключение.

– Неплохо. В смысле, очень даже хорошо для первого же дня! – Отметила Эстер.
– Тебе есть, что дополнить? – Уточнил Ксандер. Собеседница задумалась:
– Немного. Бут и Хостлер иногда общаются в свободное время. Вряд ли их можно назвать друзьями – скорее уж, приятелями. Но да – они неплохо знакомы, так что есть смысл подозревать этих двоих.

После кофе Ксандер и Эстер отправились в библиотеку, которую, к слову, нашли далеко не сразу, ибо прежде Эстер мало обращала внимание на такие учреждения. Знала, что «где-то поблизости должна быть», а вот «где именно?» – никак не могла вспомнить. В итоге, про библиотеку пришлось спрашивать у прохожих. Так и нашлось это место. Внутри Ксандер попросил книги по эзотерике и оккультизму, а также о всевозможных религиях и языческих богах. Этим он удивил Эстер, ибо та была уверена, что Ксандер возьмёт книги по психологии и психиатрии; на что тот ответил:

– Если бы мне была нужна психология и психиатрия, я бы обратился за помощью к Грэхэму. Но его познания не особо помогали ситуации, поэтому он и нанял частного детектива.

Ксандер положил нашедшиеся книги на стол и принялся изучать их, задерживаясь на интересных ему главах и терминах. Эстер пыталась делать то же самое – она вроде бы понимала, что искать, да вот только не отличалась усидчивостью: то и дело отвлекалась сама, да и отвлекала Ксандера, сравнивая то, чем они занимались, с занятиями в школе, которую Эстер не так давно закончила с не самыми приятными воспоминаниями. Ещё и комментировала вслух то, что ей попадалось, даже если это не имело ничего общего с их проблемой. Стало ясно, что такая помощница больше мешает, чем помогает, и Ксандер деликатно попросил Эстер прогуляться по библиотеке и поискать ещё информации, которая может оказаться полезной.

– Снова магия, мистика и прочее? – Уточнила Эстер.
– Да. И желательно – во всех разделах. Эти темы часто пересекаются с легендами, мифами, старыми сказками. Да и в обычной художественной литературе встречаются. К тому же кто-то мог банально не убрать нужную нам книгу на место, а оставить её на другой полке.

Эстер приступила к поискам, читая аннотации к фольклорным сборникам и художественным произведениям, которые видела нужными; ибо куда меньше хотела сидеть на месте в попытках найти что-то конкретное – неизвестное и одновременно нужное. Зато поиск не конкретного, а всего лишь потенциально полезного материала казался менее нудной и не такой сложной задачей – тут уж вероятность пропустить что-то важное была ниже. Тем не менее, через какое-то время она обошла всю библиотеку и насобирала приличный столбик книг; так что пришлось вернуться. Среди найденных Эстер книг оказалось не так уж много предположительно полезных делу; зато, пока её не было, Ксандер смог поработать в тишине. Едва вернувшись, Эстер сказала, что проголодалась, и предложила сделать перерыв – прогуляться в какое-нибудь кафе или закусочную. Ксандер вежливо отказался и добавил, что та может идти одна, если хочет.

– Точно справишься пока без меня? – Больше для приличия уточнила Эстер.
– Точно. – Коротко ответил Ксандер и вернулся к изучению очередной книги.

Эстер ушла и минут через сорок вернулась. Делать было нечего, и она продолжила изучать книги, предварительно спросив Ксандера, какие он ещё не смотрел. Услышав ответ, Эстер со вздохом принялась за нудную для неё умственную работу. Впрочем, Ксандер изучал даже те немногие книги, что просматривала Эстер; ибо, естественно, не доверял вниманию такой помощницы. Так что эти её потуги не меняли ровным счётом ничего.

– Узнал что-то полезное? – Внезапно и тихо поинтересовалась Эстер (у неё же, надо было полагать, успехов не наблюдалось). Ксандер вздохнул, в мыслях сравнивая её с маленькой девочкой.
– Вряд ли. – Ответил тот.
– А у частного детектива всегда такая скучная работа?
– Нет. Вернее, девяносто процентов работы – это сбор информации (слежка, поиск улик, разговоры и прочее); ещё семь процентов – бумажная волокита (писанина и формальности); ну, и ещё три процента – силовые действия.
– То есть драки, перестрелки и задержание преступников? – Взволнованно уточнила Эстер.
– Да. Но такое бывает далеко не на каждом деле – в отличие от первых двух пунктов.
– Понятно. – Задумчиво сказала Эстер. Едва Ксандер вернулся к книгам, как собеседница словно подвела какой-то итог: – Ну... Это не самое худшее моё свидание.

Тут Ксандер вновь взглянул на неё – Эстер виновато улыбалась.

– Ничего, если я уйду сейчас? – Спросила она. – От этих книг у меня уже голова болит.
– Конечно. Извини, но... проводить не смогу. Работа всё-таки.
– Не страшно. – Эстер мотнула головой и встала из-за стола. – Может, в другой раз будут лучшие обстоятельства.

Она направилась к выходу. А Ксандер вздохнул: подумать только – они оба терпели друг друга! Эстер не могла признаться, что ей скучно (и хочется уйти), а Ксандер – что та мешает работать (и должна уйти). Впрочем, библиотека – не лучшее место для свиданий, а Ксандер ни на что такое и не рассчитывал сегодня; быть может, стоит пригласить Эстер на свидание в другое место, вот только позже, когда нынешнее дело станет прошлым? Ксандер вздохнул – закончил с изучением последней книги из тех, что выбирал сам ещё утром, и понял, что ни на шаг не приблизился к разгадке. Тогда он перевёл взгляд на кучу книг, принесённых Эстер, и... задержал внимание на одной, до изучения которой та не добралась, сославшись на головную боль. «Терминология оккультизма». Ксандер удивился тому, как смог пропустить такую вещь; похоже, кто-то вправду поставил эту книгу в стороннюю секцию! Приступив к изучению, Ксандер уже через пятнадцать минут записал в свой блокнот новое для себя слово: эгрегор. А ещё через пятнадцать – решил, что знает достаточно, и можно уходить. Эту книгу он надумал взять с собой, затем дал двадцать долларов женщине-библиотекарю, дабы та рассортировала и расставила по местам весь тот бардак из книг, который Ксандер и Эстер устроили на столе.

До дома он добрался к закату. Возможно, Эстер по пути задерживалась в каком-нибудь кафе или магазине; однако Ксандер, несмотря на всерьёз разыгравшийся аппетит, шёл напрямик, подталкиваемый желанием поскорее ознакомить Эстер с важной информацией и сказать какой-нибудь комплимент этой находчивой девушке. Поднявшись на их этаж, Ксандер прошёл до двери Эстер, постучал, но ответа не услышал. Постучал ещё раз – то же самое. Конечно, могло быть и так, что она просто ещё не пришла – надумала прогуляться. И всё же, прежде чем пойти к себе, Ксандер по старому опыту решил проверить, заперта ли дверь. Та оказалась незапертой. Пройдя в квартиру и обойдя все помещения, он не нашёл ни Эстер, ни каких-либо следов борьбы – мебель оставалась целой и стояла на местах; однако незапертая квартира и отсутствие хозяина – всегда плохое сочетание деталей. Эстер запирала квартиру – Ксандер помнил это! Он ещё раз прошёл на кухню, где утром они пили кофе – и задвигали стулья за стол, когда уходили. Теперь же один из стульев был выдвинут. Ещё и чайник стоял не на той конфорке, где оставался утром; заглянув под крышку, Ксандер понял, что внутри почти нет воды, а ведь Эстер кипятила полный чайник, которого должно было хватить куда больше, чем на две кружки. Словно кто-то был здесь – ждал... и от нечего делать пил кофе. Оставив книгу по оккультизму на столе, Ксандер помчался к хозяину дома – на первый этаж.

Милтон открыл не сразу – и то, надо думать, лишь потому, что Ксандер неприлично долго давил на дверной звонок; едва дверь открылась, тот сразу же спросил:

– Где мисс Мосс? Вы знаете, где она?
– Нет, откуда? А что случилось? – Растерялся Милтон.
– У неё квартира открыта, а её нет. К ней кто-нибудь приходил сегодня?
– Нет... Хотя да! Ещё днём. Был тут один незнакомый парень; я выходил из подъезда, а он заходил – так мы встретились. Я спросил, к кому он; а он ответил, что к Эстер Мосс, что её коллега по работе и пришёл проведать.
– Когда он ушёл?
– Не знаю, я ж не стою в подъезде целый день. Видел только, как он заходил, поднимался по лестнице.
– Как он выглядел?
– Да маленький такой, худющий. Белый, если что. И на вид – чуть старше мисс Мосс.

Ксандер вздохнул, собираясь с мыслями:

– Звоните в полицию. Скажите, чтобы приезжали в Психиатрическую лечебницу Святого Патрика; там угроза жизни человека. Вот адрес. – Ксандер достал блокнот и вырвал первый исписанный лист; давая адрес Милтону, он продолжал: – Ещё – мне нужна машина. Срочно!
– Секунду... – Милтон взял ключи со столика в прихожей и передал их Ксандеру. – Красный «Корвет» у подъезда, только не поцарапайте. Повезло, что я ещё не загнал его на автостоянку...

Последнее предложение Милтон говорил, скорее, себе, думая вслух; ибо Ксандер в этот момент уже бежал к автомобилю.

«Вот и новый “Шевроле”» – мелькнула мысль в голове Ксандера, когда его нога надавила на газ.

Конечно же, Эстер отвезли в клинику; куда ж ещё?! Это идеальное место, чтобы избавиться от сторонницы Грэхэма, той единственной, кто всё ещё мог вступиться за владельца клиники и подтвердить его вменяемость перед обществом. Ни Мюри, ни О`Грэйди не нужна живая Эстер; а клиника – безопаснейшее место для убийства, где никто не станет мешать... и, скорее всего, даже искать труп – впоследствии. Жила бы Эстер повыше, её бы просто выбросили из окна квартиры, как и Гарфилда. Но ей повезло снимать жильё на третьем этаже, потому-то не было гарантий, что человек умрёт от падения с такой высоты; теперь выдать убийство за самоубийство вряд ли получилось бы. Не то чтобы падение с большой высоты оказывалось единственным возможным способом имитации самоубийства, просто было бы наиболее «чистым». В других случаях стало бы очень непросто скрыть следы борьбы: малейший синяк в «болевой точке» на теле жертвы, синяки на запястьях, сломанные ногти либо частицы крови и кожи под ними – и вот уже полиция ищет убийцу. Нет, рисковать было нельзя – потому-то к Эстер и отправили не громилу Хостлера, который оказался талантливым убийцей и вместе с тем привлекал к себе внимание, а задохлика Бута – бесполезного в «мокром» деле, зато неприметного для роли похитителя.

Ксандер ехал по памяти. При этом откровенно гнал – превышал скорость и нарушал правила движения; ибо торопился. Но, как назло, по пути не попалось ни одного патрульного, готового преследовать лихача. А жаль – можно было бы показать им удостоверение, кратко объяснить ситуацию и потребовать содействия. Но, видимо, придётся действовать одному. Ксандер остановил машину сбоку ворот клиники, вылез на тротуар и, захлопывая дверь, побежал к пропускному пункту, который оказался заперт. Ксандер принялся тарабанить в дверь, и вскоре её открыл изнутри один из охранников.

– Мне нужно пройти! – Сразу же сказал Ксандер и попытался протиснуться. Однако охранник нагло встал у него на пути:
– Доктор О`Грэйди отменила ваш пропуск. И просила передать, чтобы в следующий раз вы не приходили без доктора Грэхэма.
– Занятно, у меня как раз есть другой пропуск! – Ксандер сунул руку под пальто.
– Я же сказал... – Раздражённо вздохнул охранник, но, прежде чем договорить, почувствовал уткнувшийся в живот ствол пистолета. Свободной рукой Ксандер по-быстрому отщёлкнул ремешок кобуры на поясе охранника и вытащил его револьвер, затем оттолкнул живую преграду ударом рукояти в лоб. Охранник упал в проходе, связывающем клинику с внешним миром, а Ксандер свернул в комнату охраны, в которой увидел всего одного человека.
– А ну не двигаться, мать твою! – Крикнул он тому, лежащему на диване. Отдыхавший охранник дёрнулся от неожиданности, но не рискнул встать, видя сразу два целящихся ствола.

Предварительно убрав первый револьвер себе в карман, Ксандер забрал оружие у второго охранника и сказал:

– Теперь звони в полицию, если не хочешь, чтобы тебя арестовали, как соучастника. А ты... – Ксандер обратился к первому охраннику, стоявшему в дверях и потиравшему ушибленный лоб. – Проведёшь меня туда, куда увезли мисс Мосс. Шевелись!
– Хочешь, чтобы бог тебя прикончил? – Злобно усмехнулся охранник. – Хорошо – он тебя прикончит! Не отставай!


Глава 4.


Это походило на какое-то подобие алтаря под открытым небом. Эстер стала сопротивляться слишком поздно – только когда окончательно поняла, к чему всё идёт; но что могла хрупкая девушка против толпы? Теперь же она оказалась связанной по рукам и ногам – привязанной к этому жуткому алтарю, сымитированному из двух соединённых столов, вынесенных на задний двор. Внешние стены здесь были так же высоки, как и по всему периметру; с трёх сторон они прятали от мира то, что творилось внутри, а с четвёртой располагались здания самой клиники, отгораживающие задний двор от главного. Над Эстер возвышались люди – О`Грэйди, Мюри, Бут, Хостлер и прочие: санитары, медсёстры и двое врачей, даже некоторые пациенты, коим разрешили прийти сюда по такому редкому случаю. Кто смотрел на неё с осуждением, кто с безразличием... А вот в лице Бута читалось сожаление. Эстер знала, что нравится ему. Ещё до этого, в квартире, он говорил, что с ней просто хочет побеседовать О`Грэйди; конечно же, пистолет в руке Бута намекал, что ничего хорошего от этой беседы не будет. Но даже после того, как Бут, угрожая пистолетом в кармане, затолкал Эстер в машину, она не верила до конца, что Бут повезёт её на верную смерть. Да и О`Грэйди не казалась настолько опасной, чтобы воспринимать ту, как смертельную угрозу; но Эстер, очевидно, чего-то не учла...

«На что же ты надеялась, дура? Что тебя будут поить чаем, кормить конфетами и уговаривать предать доктора Грэхэма – не более?» – Эстер зажмурилась, чувствуя обиду на саму себя за эту слабость – неспособность видеть очевидное, дабы бороться с судьбой. Эстер заплакала и повернула голову на бок – тут она заметила больную Брианну МакКаллум; та сидела на инвалидном кресле, закутавшись в два халата, – похоже, её вытащили смотреть на это линчевание вопреки её воле. В лице Брианны читались ужас и сожаление; первое – от осознания ситуации, а второе – от невозможности помочь. Тут Эстер почувствовала запах дыма и, оглядевшись, как сумев, поняла, что во дворе начали жечь костры. Всё-таки уже смеркалось – становилось темнее и холоднее. Наконец, над головами людей стал возвышаться бог, состоящий из света, светящего словно внутрь себя и не освещающего пространство вокруг; этот свет был ярким, но не слепящим – как во сне. Люди приветствовали бога одним им понятными жестами, расступались перед ним, а он шёл к алтарю...

– Ты ведь тоже видишь его, не так ли, Эстер? – О`Грэйди задала свой вопрос с издевательской интонацией, словно ответ уже был хорошо известен ей. – Бог не лжёт – он не стал бы лгать своим последователям! Так почему, Эстер?! Почему ты, будучи одной из нас, избранных, выступила против нас?! Что ты говоришь? Ах, прости!..

О`Грэйди сделала вид, будто не сразу заметила кляп во рту Эстер, после чего небрежными движениями стянула его на горло девушки. Эстер прокашлялась – и вдруг вскрикнула от того, что О`Грэйди схватила её за волосы, прежде чем приблизить своё лицо к ней – и сказать:

– Мерзкая девчонка! Как ты не понимаешь?! Осталось совсем немного – ещё чуть-чуть, и я заполучу лечебницу, а этот старый пepдyн Грэхэм станет здешним пациентом! Для этого мне нужна самая малость – банальное единодушие среди персонала. А ты мешаешь!
– Элис, без рукоприкладства! – Вдруг сказал Мюри, увидев, что О`Грэйди занесла руку для удара. Мюри нежно обнял её сзади, поцеловал в щёку, и О`Грэйди слегка успокоилась – отпустила волосы Эстер и перевела дыхание:
– Ты ещё получишь своё, cучкa; скоро встретишься с Джо! Твой труп я закопаю в этом дворе, а сверху сделаю новую клумбу. – Сказала О`Грэйди, пока Мюри отводил её от Эстер. Наконец, тот произнёс:
– Кто-нибудь ещё хочет высказаться?
– Не трогайте её... – Больным, хриплым голосом попросила Брианна. – Не убивайте...
– Кто-нибудь ещё? – Повторил Мюри.
– Мы все больны... – В слезах сказала Эстер. – Признайте это, пока не поздно! Грэхэм прав – всех нас нужно лечить! Не совершайте ошибку!

На протяжении следующих нескольких секунд был слышен её плач, а также мольбы Брианны не трогать Эстер. Ни на то, ни на другое никто не обращал внимания; больше никто не говорил ни слова. Даже Бут – он просто не мог набраться смелости попрощаться с Эстер.

– Мистер Хостлер, окажете честь? – Мюри достал из кармана складной нож и жестом предложил его громиле. Однако, перед тем, как тот успел подойти, между этими двумя встала О`Грэйди:
– Я сама. – Серьёзно сказала та. Немного подумав, Мюри вручил нож ей, и О`Грэйди раскрыла клинок, затем медленно, наслаждаясь каждой миллисекундой страха Эстер, подошла к потенциальной жертве, которая к этому моменту уже откровенно рыдала. – Здесь сумасшедший дом, Эстер. Люди по ту сторону стен привыкли к таким звукам и не сочтут их подозрительными.

О`Грэйди подошла к ногам Эстер, затем с кошачьей грацией залезла на стол и проползла над девушкой, села той на живот и сжала левую руку на чужом горле, превращая плач в хрип, а правую – занесла над своей головой, приготовившись к колющему удару.

– Куда бы тебя уколоть – для начала? – Хихикнула О`Грэйди и уже готовой к удару рукой поправила причёску; затем в задумчивости лизнула клинок. – Знаешь, мне не нравятся твои глаза. Они видят то же самое, что и мои; вот только ты отвергаешь то, что видишь. Быть может, они тебе не нужны?

О`Грэйди быстро замахнулась, и тут громыхнул выстрел: та выронила нож, пошатнувшись от попавшей в спину пули, затем упала на газон и зашлась в кровавом кашле. Все обратили внимание на проход во двор, между зданиями, – там стоял Ксандер; в правой руке у него был пистолет, в левой – револьвер. Рядом с детективом лежал местный охранник, прикрывая голову руками.

– Веселье окончено, юродивые. – Сказал Ксандер, приближаясь и держа оба оружия перед собой. Вот только Эстер пока не могла разглядеть его полностью – пуля, спасшая её, пролетела сквозь тело бога, который всё ещё стоял между ней и Ксандером.
– Безумец! – Крикнул Хостлер. – Ты пришёл сюда – и ты умрёшь здесь! Бог не простит такого наглеца!
– Безумцы здесь вы. – Подойдя достаточно близко, Ксандер остановился. – Как ты, Эстер?
– На... Нормально. – Ответила та.
– Ну, давай, Мюри. – Ксандер обратился к виновнику всей этой ситуации, который сейчас склонился над тяжелораненой О`Грэйди, держа ту за руку. – Посмотрим, что сможет мистер Рэд против мистера Икс. Где твой бог? Попроси его убить меня, и решим всё раз и навсегда.

Многие удивились такой наглости; Хостлер даже расхохотался, но, видя, что Мюри молчит, обратился к тому:

– Мистер Рэд, этот наглец сомневается в силе бога. Если он так торопится умереть, почему не попросить бога убить его?

Мюри же не отвечал, и выражение его лица было таким, словно он уже осознал собственную беспомощность.

– Мистер Рэд! – Напомнил Хостлер.

А тот всё также молчал. Тогда-то Ксандер сказал за него:

– Так это правда? Похоже, ваш бог не властен над теми, кто не видит его.
– Что ты такое говоришь? – Усмехнулся Хостлер, но уже как-то боязливо. – Мистер Рэд, скажите, что это неправда!

Мюри лишь недолго посмотрел в ответ и вновь опустил взгляд.

– Ну уж нет! – Шепнул Хостлер, поймал за плечо Бута, а другую ладонь сунул тому за спину...
– Пистолет, у него пистолет! – Вспомнила Эстер.

Едва Ксандер увидел в руке Хостлера блестящий кольтовский ствол, отражающий огни костров, как поочерёдно нажал на оба спусковых крючка. Затем ещё раз, снова, вновь и опять. Люди разбегались в стороны от Хостлера, а сам он упал только после двенадцатого выстрела. Ксандер бросил разряженный револьвер, затем достал из кармана запасной магазин для пистолета, в затворе которого ещё оставался один патрон, и вынул опустевший магазин из рукояти. Заметив, что Ксандер перезаряжается, кто-то решил броситься в рукопашную – в надежде отобрать оружие. Этот-то бедолага и поймал своим горлом последнюю пулю, остававшуюся в пистолете. Других ошеломила такая неожиданность, впрочем – ненадолго: едва Ксандер вставил полный магазин и щёлкнул затвором, как некоторые устремились к «Кольту», упавшему рядом с Хостлером. Стрельба продолжилась. Ксандер на ходу достал из кармана другой револьвер и смог отбить у сопротивлявшихся всё желание сражаться. Кто-то бросился бежать, кто-то, как Бут, лежал и плакал. Мюри же оставался с О`Грэйди. Убрав один из стволов в карман, Ксандер поднял «Кольт» из-под чьего-то мёртвого тела, положил это оружие на стол, рядом с Эстер, а затем нагнулся за складным ножом, коим впоследствии перерезал верёвки на руках и ногах плачущей девушки. Та сразу же обняла своего спасителя. Теперь-то Ксандер обратил внимание, что слышит приближающиеся сирены полицейских машин. Дело приобретало всё более скверный оборот, и требовалось по-быстрому решить, что делать – сбежать, вернуться в квартиру, собрать вещи и уехать из очередного города, пока не поздно, или же остаться, надеясь на авось пронесёт?..

– Ты ему понравился. – Вдруг сказал Мюри, глядя на Ксандера. – Светлый просит передать, что ему понравилось, сколько чужой крови ты пролил сегодня перед ним.


Глава 5.


– У вас необычное оружие, мистер Ксандер. – Следователь осматривал пистолет детектива. – Доработана затворная задержка, предохранитель заменён на декокер. На обычных «Береттах» тридцать четвёртой модели нет таких особенностей.
– Разве это запрещено? – Спросил Ксандер, сидя по другую сторону стола.
– Нет. Просто интересно – откуда у вас такое оружие?
– Друг подарил. Ездил к нему в гости – в Сиэтл.
– Это далеко.
– И не говорите.
– Значит, пистолет уже в таком виде попал к вам в руки?
– Да.
– Эх, жаль. Хотелось бы лично пообщаться с умельцем. Профессиональный интерес, знаете ли. – Тут следователь положил пистолет перед Ксандером, затем из стоящего на столе ящика для улик выложил запасной магазин и оставшиеся после бойни три патрона в отдельном пакете. – Только не заряжайте оружие у нас в участке.
– Значит, я свободен? – Ксандер принялся рассовывать по карманам пальто свои вещи.
– Да. Но не уезжайте из города, пока мы не покончим с этим делом. Вы нам ещё понадобитесь – формальности, но всё же...
– Понимаю.
– И ещё... – Следователь выложил фотоаппарат на стол. – Это камера для работы, правильно?

Ксандер мотнул головой:

– Для личного пользования.
– То есть там нет ничего, что относится к делу?
– Ничего.
– Ладно, поверю на слово. К тому же... – Следователь зевнул. – У нас уже столько материала, что мы будем возиться с ним до Дня Благодарения. Если не дольше.

Забрав фотоаппарат и прочие вещи, Ксандер попрощался, покинул кабинет и прошёл в холл, где стал ждать других – Эстер и Грэхэма. От нечего делать он задержался у доски разыскиваемых преступников и вдруг увидел себя... Очевидно, эту фотографию повесили недавно, хотя сама она не была новой; к настоящему времени Ксандер слегка похудел, а ещё сменил причёску, отрастил усы и бороду, когда залёг на дно в Айдахо, и с тех пор вынужденно ухаживал за новой для себя густой растительностью на лице, казавшейся важной частью маскировки (по крайней мере, на ближайшие несколько лет). Под фотографией было имя «Александр Ле Блан» и вполне точные для прошлой личности Ксандера физические параметры и приметы. В принципе, то, что никто не узнал его, было ожидаемо – никто из копов не осмелился бы предположить, что к ним в руки добровольно пришёл один из самых разыскиваемых преступников США. Ибо вместо того, чтобы тщательно и одновременно наугад искать Александра Ле Блана по всей стране, куда проще было бы думать, что этот тип давно пересёк границу с Канадой. Хотя, был бы Ксандер глупее, так бы и сделал. Ведь на границе уже должны были ждать его. Да и если бы ему удалось окольными путями выбраться из Штатов, то своими предпочтениями, менталитетом, незнанием чужих законов, традиций и истории (как минимум!) Ксандер выдавал бы в себе иностранца; то есть выглядел бы ещё более заметно, чем в США. А к такой вещи, как международный розыск, не стоит относиться легкомысленно. Так что родная страна всё ещё оказывалась наиболее благоприятным местом. Главное теперь – просто держаться подальше от штата Вашингтон. Рядом со своей фотографией Ксандер увидел ещё одну знакомую: Ноэль Зеннер... Ему стало интересно, где сейчас эта женщина, да и как она; ибо после уничтожения главного заводского комплекса корпорации «Нео-Тех индастрис» их пути разошлись.

– Мистер Ксандер! – Со стороны коридоров донёсся голос Грэхэма. – Рад, что вас отпустили. Ну и в заварушку вы вляпались из-за меня.

Рядом с ним шла Эстер; оказавшись в холле, она не упустила возможности ещё раз обнять Ксандера:

– Рада, что тебя не арестовали.
– Необходимая оборона. – Ответил тот. – По крайней мере, ПОКА никто не видит состава преступления в моих действиях, и обвинения мне не предъявлены.
– Подозреваю, кто-то из подстреленных вами или... родственников убитых захочет подать иск против вас. – Согласился Грэхэм. – Но ничего: у меня есть хорошие адвокаты среди знакомых. Да и мы с Эстер всегда будем на вашей стороне. Вместе справимся. Тем более что вы не просто спасли Эстер, рискуя собой, – ещё и раскрыли убийство!
– Бывшая жена Джо опознала крестик на брелоке Хостлера! – Уточнила Эстер. – Вы были правы, и теперь ему предъявят обвинения.
– Если, конечно, он выживет. – Добавил Грэхэм.
– Так Хостлер жив? – Удивился Ксандер.
– Да, здоровый же попался cукин... – Грэхэм осёкся, посмотрел на Эстер и поправил себя. – Извини, вырвалось. Обычно не ругаюсь при женщинах и детях, но... Чёрт! Двенадцать пуль в торс, а этот монстр всё ещё дышит! Хотя врачи, что его оперируют, вряд ли скажут вам спасибо – за то, что подкинули им столько работы. Впрочем, даже они не поспорят, что стреляете вы мастерски.
– А что с О`Грэйди?
– Тоже жива. В отличие от Хостлера, ей досталась всего одна пуля, так что и состояние намного лучше – физическое, по крайней мере. Её муж и старший сын уже ищут хороших адвокатов; кстати, у миссис О`Грэйди есть ещё один сын – несовершеннолетний, что может стать причиной для снисхождения в суде.
– Точно, у неё же семья. – Задумался Ксандер.
– Ну, да – семья. Для женщины её возраста это практически обязанность.

Тут Ксандер достал из кармана фотоаппарат...

– Что вы делаете? – Не понимал Грэхэм.
– Вынимаю плёнку. – Ответил Ксандер, делая именно то, что сказал...
– Вы же её засветили! – Удивился Грэхэм.
– Да что вы говорите? – Наигранно удивился Ксандер, разматывая плёнку, затем комкая её и запихивая в карман брюк. – Надо будет сжечь её.
– Но всё-таки – зачем? – Эстер тоже не поняла...
– Не люблю добивать побеждённых. Доктор Грэхэм просил найти компромат на персонал лечебницы, и я достал компромат; попытка группового убийства – самое красноречивое, что могло быть. В остальном нет необходимости.
– Значит, вы и наснимать что-то успели? – Понял Грэхэм. – Но что именно – уже не скажете? Ладно, вам виднее. Всё равно со своей работой вы справились на отлично.
– Эстер. – Обратился к ней Ксандер...
– Да?
– Ты молодец. Молодец, что оставила дверь открытой. Если бы не это, я бы тебя не нашёл.
– Хэх... – Эстер улыбнулась, но без особой радости – просто от облегчения, что всё, наконец, закончилось. – Я на это и надеялась – что ты захочешь увидеть меня, проверишь дверь и поймёшь, что она не заперта. Это ведь не нормально, правда, – не запирать квартиры в большом городе? Когда я уходила, подумала об этом: для вида покрутила ключ в замке, так как Бут был рядом, но, в итоге, оставила дверь незапертой.
– А как именно Бут проник к тебе домой?
– Его приятель Хостлер дал ему отмычки и показал, как пользоваться.
– Жизнь в гетто способна научить многому. – Отметил Ксандер. Эстер кивнула:
– А ещё у Бута оказался идеальный для похищения автомобиль – двухдверный, но четырёхместный. То есть сбежать с заднего сиденья мне было бы непросто. Бр-р... Теперь до конца жизни буду избегать таких машин! И ходить с пистолетом. Правда – не уверена, продадут ли мне его, учитывая, что я... – Эстер постучала пальцем по виску.
– Ты тоже видела бога? – Уточнил Ксандер. – А вы знали, доктор?

Грэхэм кивнул:

– Эстер считала себя больной и хотела бы излечиться, если бы мы поняли, с чем имеем дело. Хоть она и видела бога, но казалась мне самой здравомыслящей среди других. Поэтому я предложил ей тоже взять больничный; ибо не знал, чего ждать от тех помешанных, и что они могли бы сделать с несогласной с ними Эстер – в моё отсутствие.
– А мисс МакКаллум почему не ушла?
– У неё семья, и нужен был заработок; надеялась, что «безумие» обойдёт её стороной, и молилась за это. К счастью, Эстер убедила полицию, чтобы к мисс МакКаллум относились, как к свидетелю. Её отправили в одну из городских клиник; как я понял, она не особо хорошо себя чувствует – всё-таки стресс от пережитого, ещё и этот грипп... Хотя его нельзя назвать серьёзной болезнью, противной – да, но вряд ли что-то сейчас угрожает мисс МакКаллум. И всё-таки – с чем мы имеем дело? Мистер Ксандер, вы обещали найти какую-то информацию сегодня – вы нашли её?

Ксандер уверенно кивнул.

– И? – Грэхэм готов был слушать.
– Эгрегор.
– Что?
– Должен поблагодарить Эстер за то, что она нашла полезную книгу в библиотеке. Эстер, ты дважды молодец! Среди тех книг, что ты принесла, оказалась одна самая важная: «Терминология оккультизма»; информация оттуда прекрасно описывала то, с чем мы столкнулись. Слышали когда-нибудь выражения «мысль материальна» и «вкладывать душу»?

Эстер и Грэхэм кивнули...

– Так вот, человек всегда отдаёт энергию тому делу, которым занимается. Работает – отдаёт работе; молится – отдаёт Богу; а если впадает в зависимость, например, от алкоголя – тратит на неё же. Иными словами, человек отдаёт энергию всему тому, в чём нуждается. И порой эта энергия преобразуется в полуразумные полуживые материи, которым для поддержания собственного существования требуется ещё больше энергии. Так рождается эгрегор. Он и начинает вытягивать из человека дополнительную энергию. В результате кто-то всё больше времени проводит на работе и не знает, что ему делать за её пределами. Кто-то всё больше пьёт и не может остановиться. А кто-то посвящает всего себя Богу и уже не знает, что ему делать в миру: становится отшельником или монахом. В каждом случае зависимый лучше всего находит общий язык именно с такими же зависимыми. Обычно эгрегор даёт удовлетворение в обмен на энергию. Что самое неприятное, эгрегором может стать всё, что угодно. Например, телевизор. Азартные игры. Или даже семья.
– И как всё это относится к Мюри?
– Ему не нравится этот мир. Мюри осознал ущербность общества и не хотел тратить энергию на то, чем занимаются другие. Вместо этого он тратил энергию на себя – на свои мечты; он хотел изменить свою жизнь и, отдавая много энергии мечтам, смог сделать то, что удаётся лишь единицам, – подстроить ход событий себе на пользу. Он хотел оружие – получил оружие. Хотел убивать – получил возможность убивать. Его жизнь, наконец-то, стала совпадать с его желаниями. Но, естественно, не просто так, ибо совпадения были слишком уж удачными. Сначала он подстраивал события под себя, а потом даже... создал Светлого. И всё это – своими эмоциональными переживаниями. Эмоции – тоже энергия; он вскармливал ими свои мечты, пока они не превратились в того, кто достаточно силён, чтобы держать под контролем судьбу Мюри, которая неизбежно затрагивала бы судьбы других людей; именно в этом заключалась проблема – согласно простым законам мироздания, у человека не может быть власти над равными ему. Светлый был нужен Мюри, чтобы обойти эти законы; ибо, пусть и созданный человеком, бог всё равно стоит выше людей.
– Мюри... создал бога? – Удивлялась Эстер.
– Да. Человек создал себе бога, чтобы с его помощью обойти законы мироздания и обрести полную власть над своей судьбой за счёт частичной власти над чужими судьбами. Вот только бог – это уже не просто эгрегор, а разумное существо, способное подстраивать ход событий выгодным образом для тех, кто в него верит; ему не хватило бы одной энергии Мюри, учитывая сложность целей, ради которых он был создан. Вы знаете, чем питаются боги? Люди приносили им жертвы – убивали животных и других людей в честь богов. Так было ВСЕГДА и ВЕЗДЕ – в любую эпоху и в любом государстве РАЗНЫЕ люди задабривали РАЗНЫХ богов ОДИНАКОВЫМ способом! Очень странные совпадения. К тому же... они намекают, что наш Мюри был далеко не первым, кто создал себе бога. В старину жизнь тоже была не подарок; а желания у людей присутствовали всегда...

Эстер задумалась; то, что она пережила, вполне походило на неудачное жертвоприношение. Алтарь... Толпа фанатиков, собравшихся по важному поводу... Да в том дворе даже костры зажгли – словно, чтобы украсить церемонию!

– Так это... люди создали богов? А не боги – людей? – Уточнила Эстер.
– Если нас и создал кто-то, то вряд ли этому кому-то всё ещё есть дело до неблагодарных творений, которые придумали себе новых богов и потеряли среди них истинного Создателя; вряд ли мы когда-нибудь узнаем даже то, кто именно создал нас.
– Бог создал человека, который создал бога. – Эстер присвистнула.
– Хотя Светлый оказался довольно слабым богом. – Размышлял Ксандер. – Он ничего не мог противопоставить тем, кто не верит в него; возможно, это – особенность именно тех богов, что созданы людьми. Конечно, Светлый быстро увеличивал число своих последователей благодаря способности проникать в чужой разум – но лишь в ослабленный. А ведь я читал и о других сверхъестественных существах, которым даже неважно, верят в них или нет; такие намного опаснее.
– Тот, кто создал нас, должен быть из таких. Ну, если он существует, конечно же. – Добавила Эстер. – Хотя меня больше волнует, может ли бог, созданный Мюри, навредить тем, кто видит его, но не признаёт своим богом?

Беспокойство Эстер было понятным; Ксандер сделал самое убедительное лицо, какое мог, и сказал:

– Не волнуйся об этом. Есть два типа магии. Которая начнёт работать, только когда поймёшь, как она должна работать. И которая работает, только пока не знаешь, как она работает. Мы имеем дело со второй; так что вряд ли ты когда-нибудь ещё увидишь Светлого.
– Что ж, это обнадёживает. Спасибо. – Искренне улыбнулась Эстер. Ксандер очень надеялся, что заставил её поверить в себя, в то, что Светлый УЖЕ не властен над ней. Важно было убедить Эстер, что её собственных сил достаточно для освобождения от влияния бога, сотворённого Мюри. Даже если Грэхэм понял уловку, он, естественно, промолчал; скорее всего, доктор уже подумывал использовать тот же способ внушения на других сотрудниках и пациентах клиники. Разве что у тех меньше шансов на успех, чем у Эстер; ибо меньше желания выздороветь. Также ситуацию усложняло то, что задержать удалось не всех – многие успели сбежать; впрочем, можно было надеяться, что это ненадолго.

Наконец, все трое вышли на улицу. Тут Грэхэм сказал:

– Я бы предложил отметить окончание всей этой истории; вот только на часах уже половина второго ночи, все приличные заведения закрыты, все мы хотим спать, а конкретно меня утром ждёт очень много дел.
– Значит, в другой раз? – Улыбалась Эстер.
– Да, желательно на выходных. До этого ещё нужно будет перевести на официальный язык всю ту мистику, которую я услышал. Вас подвезти?
– Мистер Милтон уже должен был забрать свою машину, так что да; считайте, мы без колёс. – Ответил Ксандер; а Эстер, зевнув, сказала разбудить её, когда приедут.