Царапина на стекле

Царапина на стекле.
-Луи, ты только посмотри на это! Вернее, наоборот, лучше не смотри!
"Кларисса" стояла на якоре в тихой бухте. Позади остались мыс Горн, испанский флот, британский капитан Джереми Хопкинс и прочие источники возможных неприятностей. Утренний бриз колыхал рыболовную сеть, расставленную на берегу для просушки,  точь-в-точь где-то в окрестностях Гавра, Дьеппа или Кале. Команда пиратского корабля наслаждалась заслуженным отдыхом; матросы весело плескались в воде. Высокая кормовая площадка служила верандой: на ней стояли столик и два легких стула, в которых сидели Луи, прозванный Призраком, и женщина, которую в последнее время называли леди Карлайл, а несколько раньше леди Гилфорд.
Возмущенный возглас леди относился к Мадлен Жерве, которая в данным момент выходила из моря на прибрежный песок. В то время Мадлен приближалась к тридцатому году жизни; красота ее достигла своего расцвета. Гибкая и подвижная, сейчас она олицетворяла одновременно женственность и силу: стройные бедра, тугие ягодицы, плавный изгиб талии, и вместе с тем мускулистые руки амазонки. Общий вздох пролетел над водной гладью, когда молодая женщина, обнаруживая великолепное пренебрежение условностями, нагнулась, чтобы затянуть ремешки на башмаках, которые дожидались ее на берегу, рядом с горкой одежды, но ни одной соленой шутки не прозвучало, несколько десятков пиратов позволили себе только смотреть, пока Мадлен не натянула через голову юбку, которая упала, словно театральная кулиса. С той же непринужденной неторопливостью Мадлен, все еще стоя спиной к морю, облачилась в плотную, закрытую рубаху, тщательно застегнув все пуговицы, подвязала поверх юбки передник. Венера превратилась в обыкновенную смазливую горничную. С неуклюжей грацией шлепая по песку, Мадлен вприпрыжку побежала вдоль берега туда, куда падала тень корабля, на корме которого, как выше было сказано, в данный момент находилась ее госпожа.
-Вода теплее, чем в Сене солнечным днем, - сообщила она, подняв голову. - Зря вы не хотите окунуться, миледи.
-Как-нибудь в другой раз, - с кислой миной отвечала та. - Довольно на сегодня представлений.
Согласно кивнув, Мадлен той же походкой куда то упорхнула, то ли осматривать местные красоты, то ли желая, наконец, выполнить что-нибудь из своих обязанностей.
-Эта твоя горничная - хуже всех прочих, - заметил капитан Луи.
-Особая масть. Ее я ничему не учила. Видел бы ты, какой она постучалась в мою дверь. Голодная, оборванная, канцлер Сегье за ее голову награду золотом назначил. Ради старой дружбы - приютила бродяжку… то есть, я хотела сказать, бедняжку. Луи, я вижу лодку, которая плывет в нашем направлении; Новый Свет подчас бывает тесным местом - не успеешь пристать к берегу, как к тебе уже набиваются в гости.
Судно, которое привлекло внимание леди, казалось слишком маленьким, чтобы представлять опасность для команды пиратского корабля, тем не менее, по мере того, как оно приближалось, люди Призрака сочли нужным, один за другим, выбраться из воды и занять некое подобие боевого порядка. Хмурыми, настороженными взглядами встречали они чужаков, потому что уже привыкли чувствовать это место своим. В лодке были два человека - один из них рьяно орудовал веслами, торопясь поскорее оказаться на суше, неподвижная фигура второго была едва видна из-за борта шлюпки. Закутавшись в подобие темной шали, пассажир, казалось, желал привлекать как можно меньше внимания. Достигнув берега, первый одним прыжком выбрался из лодки, словно бросаясь в атаку, так что пираты, поддаваясь единодушному порыву, окружили его плотным кольцом. Оценив явно неравные силы, незнакомец выпрямился, простирая руки к леди Гилфорд и капитану Луи, которые наблюдали за ним, не вставая с кресел:
-Если вы христиане, окажите великодушие людям, которых обстоятельства выдали в вашу власть. - Надменная поза плохо вязалась со смыслом этой мольбы, акцент, как и черты лица гордого путника выдавали в нем испанца. Тем временем спутник его, стараясь не привлекать лишнего внимания, не без труда перелез через борт лодки; по движениям не трудно было догадаться, что это женщина. Неловко ступая по песку, она подошла к кабальеро и встала за его спиной, будто ища защиты.
Луи Призрак оглянулся на леди Гилфорд, желая получить совет, однако леди, предоставляя решение капитану, ограничилась тем, что с мечтательным видом сказала:
-Может быть, у них найдутся свежие газеты из Европы; я бы хотела узнать, как обстоят дела у короля Карла. Когда я видела его в последний раз, они шли не блестяще.
Луи встал с кресла и  спрыгнул с кормы на землю, чтобы оказаться в непосредственной близости к незнакомцам.
-Мы достаточно христиане, чтобы не грабить бедных рыбаков, если ветер или дьявол приносят их к нам в руки, - сказал он. - А если ты богат, придется тебе стать несколько беднее, должен же ты будешь отблагодарить за гостеприимство.  Но если у тебя есть вести из Старого Света, пожалуй, я отпущу тебя без выкупа.
Склонив голову, испанец дал понять что принимает эти условия. Тем временем леди Гилфорд, каким-то незаметным образом успевшая перебраться с корабля на берег, подошла к женщине, которая смиренно ожидала ее.
-Донья Беатриса, - констатировала леди, едва взглянув на свою гостью, хотя та по-прежнему закрывала лицо. - Приехали, чтобы мотать мне нервы?
-Донья Чарлота! Само провидение послало мне вас! Встретить здесь, посреди диких просторов океана…, - молодая женщина оборвала себя на полуслове. - Я понимаю, вы считаете меня шпионкой, - упавшим голосом продолжала она. - Я догадываюсь, в связи с вашей… вашей деятельностью вы имеете основания ожидать враждебных действий от моих соотечественников… Поверьте мне - все чего я хочу, это поскорее оказаться в Сан-Мигель, в миссии моего ордена. Английский корсар атаковал корабль, на котором я плыла, нам с доном Эстебаном удалось ускользнуть от них…
Последние слова Беатриса произнесла так, чтобы их могли слышать окружающие матросы, особенно подчеркивая английское происхождение обидчика.
-Кстати, если вы желаете вестей из Европы, у меня есть последние газеты, - с жаром продолжала она. - Я захватила их, когда покидала Мадрид…
-Приятно это слышать, - сказала леди Гилфорд. - Если ваше единственное желание - добраться до испанской миссии на Филиппинах, я могу его исполнить.
-Мне не хочется подвергать вас опасности! Помогите мне только добраться до Вальдивии! -Вы полагаете, Вальдивия для меня менее опасна, чем Сан-Мигель?
Тогда Беатриса сказала так, чтобы ее могла слышать только леди Гилфорд:
-Дело идет лишь о том, чтобы доставить меня в определенную точку на карте, в определенный день в начале июня.  Один человек в лодке, подобной той, на которой мы с доном Эстебаном прибыли сюда, встретит меня в открытом море и доставит на берег. Я прошу вас… я не могу сказать больше. Дело касается моего служения ордену.
-Понимаю, того ордена, в котором начальство переворачивает вас как трупы, согласно вашей формуле.
-Я сознаю, что прошу слишком много.- Беатриса опустила голову, будто смиряясь с неизбежным.
-Я еще не сказала, что отказываю. Просто я должна это обдумать, а пока вам с вашим другом придется провести некоторое время запертыми в каюте, куда вас проводят мои люди. Кстати, не забудьте отдать мне ваши газеты.
Луи Призраку леди Гилфорд сказала:
-Луи, Мадлен не должна знать о наших гостях. Хорошо, что этой паршивки не было на берегу, когда они причалили.
…Самым важным сведением, которое леди Гилфорд почерпнула из газет Беатрисы, оказалось то, что 4 декабря 1642 года во Франции умер кардинал Ришелье. Заметив блестящие в глазах леди слёзы, капитан Луи прорычал:
-Ты все еще любишь его!
-Ну что ты, Луи. Разве можно любить священника? Просто мне самой уже четырнадцать лет как отрубили голову, вот я и растрогалась, что его высокопреосвященство присоединился к нам, мертвецам… А вот что любопытно, так это то, что донья Беатриса, отправляясь за океан, захватила с собой именно этот номер Меркюр де Франс. Луи, ты присутствуешь при первом этапе попытки завербовать меня на службу испанской разведке.
Неизвестно, насколько мрачная шутка леди Гилфорд успокоила капитана Призрака; на следующий день леди приняла Беатрису в капитанской каюте "Клариссы". Это помещение было отмечено той степенью роскоши, которая возможна на борту корабля, преследуемого властями нескольких держав. На полу лежал толстый персидский ковер, у дальней переборки разместилась широкая кровать, скрытая тяжелым балдахином, возле которой в настоящую минуту с милой домашней небрежностью были брошены шелковые чулки леди, стул, на спинке которого висела верхняя часть роскошного камзола капитана Луи, шкаф орехового дерева, отделанный серебром, за застекленными дверцами которого можно было увидеть длинную батарею темных бутылок, таких же, как та, что сейчас стояла на столе в центре каюты, рядом с корзиной фруктов. За окном проплывал берег, вдоль которого "Кларисса" шла курсом на север.
-Дорогая Беатриса, вы можете убедиться, что я исполняю ваше желание. Мой корабль движется к той точке, которую вы мне назвали…
-Вы слишком добры.
-Я решила отбросить мои сомнения, положиться на ваше великодушное сердце. Наша старая дружба, сказала я себе, послужит лучшим залогом. Донья Беатриса не может преследовать дурные цели, люди, с которыми она ищет встречи посреди океана, должно быть, полны столь же благородных, хотя и не вполне ясных для меня намерений.
Румянец заливал щеки молодой женщины, она подняла руку протестующим движением, но тут же бессильно уронила, инстинктивно хватаясь за четки.
-Я даже решила лично проводить вас, дорогая Беатриса. Только, если вспомнить о репутации корабля "Кларисса", его приближение, наверное, может напугать ваших друзей? Давайте сделаем так - когда до места встречи останется несколько миль, мы с вами и доном Эстебаном займем место в шлюпке, которая доставила вас к нам. Судно, которое выдержало двоих, выдержит и троих, верно? Я хочу увидеть людей, достойных того, чтобы ради них вы совершили путешествие в Новый свет. Разопьем по бокалу вина за знакомство, на обратном пути я сама немного поработаю веслами… Как вам мое предложение?
-Кларисса! - окликнул с палубы капитан Луи. С выражением досады на лице леди Гилфорд оставила свою подругу одну; когда она вернулась, Беатриса сидела, склонив голову, и перебирала четки. При появлении леди она встрепенулась, всем своим видом выражая готовность подчиниться любым условиям.
…Оставив позади силуэт "Клариссы", лодка бежала к назначенной точке. Дон Эстебан с присущей ему энергией налегал на весла, леди Гилфорд безмятежно любовалась водной гладью, одна Беатриса была мрачна и вместе встревожена. Вскоре на горизонте показался шестивесельный вельбот.
-Ваши друзья ждут вас, Беатриса, - сказала леди. -Кажется, нам предстоит теплая встреча.
В руках она держала бутылку вина, словно забыв о ней. Воспользовавшись тем, что дон Эстебан выбирает наиболее удачное место, чтобы приблизиться к борту вельбота, Беатриса шепнула по-английски:
-Донья Чарлота, бегите. Ни в коем случае не поднимайтесь на борт.
Приветствуя людей на вельботе, она громко выкрикнула какой-то условный сигнал, долженствующий означать отмену операции, после чего сказала по-испански дону Эстебану:
-Планы наши меняются. Я объясню все потом. Нога этой женщины не должна ступить на нашу палубу. Это приказ. Не оглядывайтесь. Предоставьте все мне.
Испанец повиновался, как хороший солдат генералу, помог донье Беатрисе подняться на борт. Ничуть не удивленная таким оборотом, не дожидаясь прощаний, леди Гилфорд положила свои аристократичные длани на весла, не переставая, однако, наблюдать за происходящим на вельботе. Оба суденышка расходились, словно и не было этой странной встречи посреди моря. Будто торопясь покинуть место преступления, вельбот устремился к берегу.
* * *
В одной из бухт, прихотливо изрезавших берег в этой части света, стоял на якоре трехмачтовый корабль с белоснежными парусами. Вельбот "друзей" Беатрисы подошел к высокому борту, как цыпленок под крыло матери, и вскоре оба судна отчалили, торопясь уйти в открытое море.
Люди, которые наблюдали за ним с берега, переглянулись.
-Этого не было в плане, - сказала Мадлен. - Кажется, надо и нам что-то менять.
И прежде чем остальные опомнились, Мадлен столкнула в воду лодку. Тяжелый мушкет соскользнул с ее плеча, ложась поперек грубо вытесанных банок шлюпки. Двое матросов из команды Призрака, Жак Бувье и Тома Потофе, из тех, кто недавно купался вместе с Мадлен, вскочили в лодку вслед за ней.
-Одну мы тебя не отпустим!
-Да знаете вы, куда я иду?! Это только мое дело, вы могли бы остаться на своих постах, не уронив чести, - сказала Мадлен.
-Одну мы тебя не отпустим!!!
Все трое яростно гребли, догоняя фрегат. Никакого плана у Мадлен не было, она думала только о том, что леди Гилфорд, может быть, сейчас находится на борту трехмачтовика, закованная в цепи, никто не ведает, что произошло между ней и людьми с корабля в море, в этом мире нет средства узнать что-либо раньше, чем до вас доберется хоть один человек, который видел все своими глазами, а значит… значит, следует ей самой наведаться на проклятый корабль!
Между тем на палубе все больше народа замечало шлюпку с тремя безумцами, матросы обменивались недоуменными возгласами, показывая друг другу руками, кто-то из офицеров подошел к борту.
-К дьяволу все, - заорал над ухом Мадлен Тома Потофе, - они нас уже видят, плывем обратно, пока они нашу скорлупку на дно не отправили. Вместо ответа Мадлен красноречивым движением махнула перед собой рукой с зажатым ножом, Тома и Жак инстинктивно отпрянули, Мадлен же, заметив на дне шлюпки забытую кем-то "кошку", левой рукой швырнула ее на палубу, коготь "кошки" впился в высокий борт, и Мадлен, обеими руками ухватившись за веревку, вылетела из шлюпки, упрямо карабкаясь наверх. На корабле кто-то резко вывернул штурвал, Жак и Тома, разразившись грязнейшей бранью, чудом успели вывернуть шлюпку от столкновения с нависающим над ней, как скала, бортом фрегата. Перепалка сыграла Мадлен на руку, офицер решил, что перед ним пленник, спасающийся от преследующих его пиратов, поэтому приказал своим людям помочь человеку поскорее взобраться. Перевалившись через борт, Мадлен оказалась на палубе. Вокруг нее было слишком много, как ей показалось, людей в распахнутых жилетах, в характерных испанских шляпах, с навахами за кушаками. При повороте палуба накренилась в ее сторону, моряки инстинктивно отшатнулись назад, а навстречу Мадлен устремилось какое-то существо в длинном платье до пят, вцепившееся в ее запястья, так что обе скользнули обратно к борту и между ними и матросами образовалось свободное пространство.
Дон Эстебан Астигуэрре похолодел, когда увидел, что белокурая пиратка, оглашая воздух грязной французской бранью, вцепилась в донью Беатрису Монтемайор; запрокинув голову, несчастная молила команду:
-Не подходите! Иначе она убьет меня!
"Святые отцы в Мадриде сошли с ума, предоставив этой женщине полномочия, ставящие всю экспедицию фактически под ее начало, вот и результат! " - меланхолически подумал дон Эстебан.
-Луизон, оставь ты меня в покое, - по-французски кричала Мадлен, обращаясь к Беатрисе. - Мне еще предстоит перебить команду этого корабля, потому что наша святая Каролина, может быть,  сидит у них в трюме в цепях.
-Святой Каролины здесь нет, я сама видела, как она плыла обратно, - по-французски же отвечала Беатриса. - А если я тебя отпущу, от тебя и лоскутков не останется.
-Если ее здесь нет, то и мне здесь нечего делать, - решила Мадлен. Она была сильнее Беатрисы, так что последняя не могла сопротивляться, когда Мадлен увлекла ее за собой, и обе девушки упали за борт, сплетя руки. Жак и Тома выловили обеих, втащили на борт шлюпки и с удвоенной силой взялись за весла.
-Не стрелять! - крикнул дон Эстебан. - Пока донья Беатриса в их лапах, нельзя рисковать! Они никуда не денутся, за ними!
Несколько драгоценных секунд ушло на то, чтобы развернуть корабль на обратный путь, после чего фрегат помчался за быстро приближающейся к берегу скорлупкой. Несомненно, в самое ближайшее время пираты понесли бы самое сокрушительное поражение, а донья Беатриса была бы освобождена. Если бы не несколько десятков людей, вооруженных мушкетами, показавшихся на склоне горы, возвышавшейся над морем. Когда корабль подошел достаточно близко, оказалось, что нет на палубе места, в которое не был бы направлен ружейный ствол, в то время как большинство матросов было совершенно не готово к такому повороту судьбы, поэтому ничего не оставалось команде фрегата, кроме как сдаться на милость победителей.
* * *
-Разумеется, я сразу поняла, что ваши намерения далеки от миролюбия, - со стороны могло показаться, что наши друзья премило беседуют на морском берегу, разве что Беатриса стояла, как-то скромно потупив глазки, - желая убедиться в этом, я сделала на стекле бутылки, стоявшей на столе, маленькую царапину. Которая "волшебным " образом исчезла после того, как я на несколько минут оставила вас наедине с ней. Вы знали, что в прошлом я часто прибегала к такому приему, как снотворное в вине, поэтому заменили бутылку, желая оставить меня, как вы думали, беззащитной при встрече с вашими людьми. В действительности, у меня под плащом была пиратская портупея с десятком пистолетов, так что беззащитной я не была. Впрочем, вам в плюс то, что вы все-таки отказались от своих намерений, не пустив меня на борт вельбота.
И я знала, что где-то должен быть большой корабль, чтобы противостоять команде "Клариссы". Береговая линия в этих местах так прихотлива, что было непросто увидеть его заранее, до того, как он выйдет на простор. Поэтому я разместила большую часть людей с "Клариссы" на этой горе, с которой отлично простреливается вся поверхность залива. Только поступки сумасшедшей я предвидеть не могла, поэтому не ожидала, что Мадлен в одиночку предпримет абордаж фрегата.
-Хорошо, что она не знает испанский, - ответила Беатриса, порозовев от смущения. - Поэтому команда фрегата не могла разобрать, что она кричит мне по-французски, и не знала, что это я держу ее, а не она меня. Увидев ее, я поняла, что спасти ее может, и то лишь на несколько минут, только наличие заложника, пришлось сыграть эту роль.
-Команду фрегата я могу отпустить за выкуп, или даже частично включить в мою команду, это дело техническое. Но вот что теперь делать с вами, ума не приложу.
-Тут не о чем думать, - вмешалась Мадлен. - Луизон - моя пленница. Я знаю, что слово капитана - закон в море. А ваши слова, Миледи - закон везде, где вы появляетесь. Но даже вам двоим я не позволю тронуть волос на голове Луизон.
-Твое разрешение не требуется, - заметил капитан Луи. - У меня и так чешутся руки бросить тебя акулам…
-Не все так просто, Луи, - усмехнулась леди Гилфорд. - Те матросы, с которыми она так мило купалась в бухте, едва ли захотят бросать ее акулам. Сегодня двое из них пошли за ней в пасть испанцам… А других матросов у нас нет.
Размышляя вслух, леди Гилфорд неспешно прогуливалась мимо Мадлен, которая настороженно наблюдала за ней и капитаном Луи, будто невзначай выставив из-под передника рукоятку висевшего у нее на поясе пистолета, мимо Беатрисы, мимо протянутых рыбацких сетей, так что внимание Мадлен поневоле рассеивалось.
-Почему вы не можете жить в мире? - спросила она. - Прижать друг друга к груди, как это было на реке Диль, и в Дьеппе, и в Германии?
-Мне не трудно прижать Беатрису к груди, - раздраженно ответила леди. - Но при этом я все равно буду спрашивать себя - что еще эта змейка придумала? А она, я уверена, будет думать то же самое про меня. Не вспоминай ты Дьепп и Германию, я тогда была почти такой же сопливой девчонкой, какой вы с Беатрисой всегда останетесь.
-Вам и сейчас не поздно снова стать такой, - пробурчала Мадлен.
Продолжая расхаживать, леди Гилфорд на мгновения оказалась вне поля зрения Мадлен. На Мадлен тут же обрушилась рыболовная сеть, от неожиданности она потеряла равновесие и оказалась на земле, спутанная по рукам и ногам.
-Какая ты неловкая! - лицемерно воскликнула леди. Присев на песок, она насмешливо тронула кончиком пальца нос Мадлен. Извернувшись, Мадлен поймала палец зубами, и глаза у нее приняли азартно-веселое выражение.
-Ой, больно, больно!
Мадлен не поверила, но зубы разжала. На пальце не осталось и следа.
-Скажи, почему ты так поступаешь? На твоем месте, если бы я не могла пошевелиться, разве я упустила бы такой козырь? Как минимум, заставила бы себя развязать.
-Потому что я не хочу делать вам больно, даже понарошку, - ответила Мадлен. - Лучше вы будете неправы передо мной, чем я перед вами, как то так. А Луизон все-таки не трогайте…
-Хм, ты победила, - признала леди, развязывая Мадлен. - Будь по твоему, я передаю Беатрису на твое попечение. Посмотрим, какие еще беды и неприятности это мне принесет…
* * *
Ночью Мадлен постучалась в дверь капитанской каюты:
-Миледи, выгляньте на минутку.
-Ну что еще? - высвободившись из объятий капитана Луи, леди Гилфорд, облаченная в белую ночную рубашку, показалась в дверном проеме.
-Здесь есть картошка, как в Дьеппе, - с заговорщическим видом шепнула Мадлен. -Что не удивительно, потому что она здесь, в Америке, и растет. Пойдемте с нами, увидите что-то интересное.
-Ради таких пустяков ты беспокоишь меня?
-Я же говорю не про сырую, нечищеную картошку из мешка. А про поджаренную ломтиками, вместе с рыбой, залитую маслом, и уже на тарелке. Впрочем, как хотите, можем и сами схарчить с Луизон.
-Ты думаешь, я поддамся на эту уловку? У меня в жизни есть ориентиры поважнее, чем какая-то картошка! А далеко это отсюда?
-Да здесь же, на берегу. Луизон ждет вас у костра.
-Надеюсь, она ничего не подмешала в масло? - осведомилась леди, спускаясь с корабля.
-Я ее и близко не подпускала, когда готовила. Если я защищаю Луизон от вас, это не значит, что не защищаю вас от Луизон.
-А рыба, конечно, ядовитая? Ты же ничего не понимаешь в местной фауне, бедняжка.
-Да я хорошо расспросила матросов. И подглядела, какую рыбу они готовят.
-Ну, пойду прижимать Луизон к груди, как ты говоришь.
* * *
На следующий день после ночной оргии у костра леди Гилфорд, к своему удивлению, застала Беатрису произносящей речь перед матросами, которые, что было особенно странно, внимательно слушали ее:
-Ничто не может сравниться с отрадой, которую несет душе очищения от бремени грехов, возвращение в лоно мирной жизни, возврат к той гармонии, которую божье произволение даровало нам, погрязшим в бремени страстей человеческих, которые, подобно волчцам и терниям, устлали путь, которым создания грешные, но однако же осененные отблеском благодати божьей, которая…
-Это ты хорошо говоришь, сестричка, - восторженно шепнула ей Мадлен. - Вот погоди, в ближайшем набеге захватим у испанцев… то есть, прости, я хотела сказать, захватим у неприятеля какую-нибудь приличную церкву или хотя бы часовню, тогда можно будет разжиться красивыми статуями в бархатных платьях, золотыми дароносицами, священными сосудами из серебра. Можно будет устроить наш, пиратский храм, ставить мистерии на морском берегу, петь священные песни, пить кагор вместо рома, жевать вкусные облатки… Здесь, вдали от Франции, мы поневоле забыли о духовном.
-Как это хорошо с вашей стороны, донья Беатриса, что вы проявляете заботу о духовном здоровье моих людей, - сказала леди Гилфорд. - Я бы хотела помочь вам в вашей подвижнической деятельности, ведь я и сама обязана своим воспитанием нашей католической матери церкви, и мне не понаслышке знакомо все, что относится к греху и покаянию.
И обратившись к пастве, леди продолжала, подражая елейному тону Беатрисы, а может быть, и какому-нибудь более основательно знакомому ей образцу:
-Как верно все, что говорит нам моя дорогая подруга. Ничто не сравнится с той благодатью, которая ожидает грешника, ступившего на путь покаяния. Никакие препоны, которые суетная мирская злоба привнесет на его пути, не устрашат его - ведь что значит перспектива казни на колесе, или костер инквизиции, или долгие годы галерной каторги, которые несомненно ожидают многих из нас, если мы решимся возвратиться в Старый Свет, в сравнении с сознанием, что ты избрал благой путь? К тому же, некоторым из нас повезет, и тогда, обманув бдительность светских и церковных властей, они смогут скрыть свое пиратское прошлое, после чего им останется только посвятить долгие годы жизни, заполненные трудами и заботами тяжкими, но такими отрадными с духовной точки зрения, размышлениям о суетности и греховности земных страстей, смиренно поддерживая свое существование теми крохами, которые они смогут добывать честным и тяжелым трудом. Насколько такая участь лучше тех жалких наслаждений, которые останутся на долю тех, кто не пожелает прислушаться к божьему слову и что-либо поменять в своей жизни! Им останется разве что пировать на золоте, да тешиться ласками портовых красоток! И все равно ведь конец будет один - несколько слов покаяния перед смертью, и вечное блаженство смогут обрести и те, и другие!
* * *
Где-то высоко над землей, пронизанные лучами солнца, парили, отражаясь в морской воде, белые облака; "Кларисса" неспешно продолжала свое плавание. Глядя за линию горизонта, капитан Луи спросил свою подругу:
-Когда же мы найдем землю, на которой сможем основать нашу Либерталию?
-Луи, материк, который сейчас лежит справа от нашего борта, и есть Либерталия. Сколько ни строй на нем городов, настанет день, когда все эти рыбаки и фермеры, которые ищут на нем приют, пошлют ко всем чертям оставшихся в Старом Свете королей, как это уже сейчас случилось с королем Карлом, а ведь его подданных не защищает от него Атлантический океан! А будет ли эта земля более счастливой, чем все прочие земли - это знает только Господь в небесах, а я знаю не больше твоего.
-Человек за бортом! - крикнул матрос с высокой мачты.
Чудом удерживаясь на поверхности, погруженный в полузабытье, неизвестный не ведал, что нить его жизни, готовая оборваться, осталась цела благодаря тому, что путь леди Гилфорд и ее друзей случайным образом пересекся с его путем. Он был извлечен из воды и приведен в чувство.
-Лилея!... - удивленно сказал человек, глядя на донью Беатрису, приняв ее за кого-то другого.
* * *

Спасенный говорил взволнованным голосом, словно делился плодами долгих размышлений. Донья Беатриса слушала его, как слушают люди, внезапно обретшие родственную душу.
-Что если после моей смерти мои атомы снова сбегутся, уже вслед за тем как моя плоть как следует рассредоточится по земле, и всосется корнями, и взойдет снова – в благородную форму пальмы?  Что мне, говорить «я пальма»? Так сказала бы пальма, не менее мыслящая, нежели камень. Но когда пальма скажет "я", подразумевается ли "я" Роберта? Дурно было бы отнимать у нее право говорить «я пальма». И что она тогда за пальма, если скажет «я Роберт есмь пальма»? Того единства, которое говорило «я Роберт», воспринимая себя в качестве единства,
больше нет. А если его больше нет,  вместе с восприятием себя я утрачу и воспоминание себя. Мне даже нельзя будет сказать « Я пальма был  Робертом».  Если бы это было можно то сейчас я знал бы что я, Роберт, некогда был ... чем?
-Что это за бред? -шепотом спросила Мадлен у леди Гилфорд.
-Тсс! - леди за руку оттащила Мадлен подальше. - Я бы охотно послушала речи этого философа. Но на борту "Клариссы" есть только одна женщина, которая имеет право слушать мессира Роберта - наша донья Беатриса.