Учительница русского Глава 14

Фёдор, замерзая, сидел в своём кабинете и иступленно чертил на обрывке газеты какие-то каракули. Когда он отрывисто и резко водил кистью руки, ему думалось намного лучше. Он мог бы стать неплохим графистом, если бы распутывание шпионских дел, а вернее - искусное их плетение в свою пользу, - ни занимало его куда больше. Фёдор скептически относился к своим подчинённым, да вот даже к тому же Кравченскому, которые являлись большей частью механизированными исполнителями приказов. Такие, конечно, тоже должны быть, куда же без них?

Человек тонкой организации ненадёжен, ему свойственны душевные порывы, жалость, колебания совести. Ему свойственно сомнение! А у таких, как Кравченский, сомнений не бывает, есть лишь непоколебимая вера в своё правое дело. Вон их сколько, со спокойными нервами входящими в камеру смертников и приставляющих к затылкам дуло пистолета.

Ему, Фёдору Иванову, это никогда не доставляло удовольствия. Он разжигался только тогда, когда нужно было поработать мозгами. Его тайными кумирами были офицеры царской охранки, которых он ненавидел и боготворил одновременно. Ненавидел не потому, что они чем-то ему повредили, - а потому, что так велел его гражданский долг. Только под страхом смертной казни Фёдор озвучил бы их имена, и лишь оттого, что в обоих случаях ему грозило бы одно и то же. Его заветной мечтой было создать могучую агентурную сеть, умно повязанную, с отсекающимися, когда необходимо и без ущерба для общего дела, элементами.

Однажды Фёдор набрел в лесу на огромную паутину, зрелище которой поразило его. Он стал рассматривать и наблюдать. Паутина была чистая. Кое-где к ней прилипли пушинки одуванчиков, но она производила впечатление кристальной прозрачности, - чтобы ни у одной потенциальной жертвы не возникало подозрений и нежелания ползти сюда. Паук постарался на славу, убирая все трупные следы, все, что могло отпугнуть. На мгновение показалось даже, что паутина не работает, несмотря на изобилие перечеркивающих друг друга нитей. Да и самого паука нигде не было видно.

Фёдор довольно долго просидел возле этой паутины, вперив в неё взгляд. Все это время он надеялся, что судьба пошлёт, наконец, пауку кого-нибудь на обед. У него у самого уже сосало под ложечкой, но если Фёдор мог пойти и сбить голод пригоршней дикой малины, то пауку ничего другого не оставалось, как только ждать. Из солидарности Фёдор решил остаться голодным, и, возможно, почувствовав такое сопереживание, паук явил-таки своё круглое тело, увенчанное маленькой бисеринкой-головой.

Фёдор осторожно встал со своего наблюдательного пункта и приблизился к пауку почти вплотную, желая рассмотреть того в мельчайших деталях. «Не зря же я потратил на тебя столько времени, - теперь ты просто обязан меня чем-нибудь удивить!»

Паук не заставил себя долго ждать, охотно откликаясь на запрос своего наблюдателя. Он молниеносно носился по паутине вверх-вниз, ни разу не запутавшись и не сорвавшись, и Фёдор заметил, что траектория его передвижения не меняется от раза к разу. Фёдор прикоснулся пальцем к тому месту, где только что пробежал паук, проверяя свою догадку: и действительно, паутина в этом месте не липла к коже. «Значит, ты расставляешь свои ловушки таким образом, чтобы самому в них не попасть. Тут есть ходы, которые известны только тебе, хм… интересно…»

Фёдору было неинтересно, благодаря чему всё это происходит с точки зрения паучиной физиологии, но он серьезно задумался над тем, как бы ему получше применить своё наблюдение в работе.

Мысли Фёдора были прерваны ворвавшимся в отделение Кравченским. Тот был весь разгоряченный, пунцовый от быстрого хода, но при этом сиял, как масляный блин.

- Николаич, пошли быстрее, я только что был в милиции, у них там двое задержанных из-за драки.

- Драки? - недовольно покосился на сослуживца Иванов. - А мы-то тут при чем? Это не по нашей части, пусть сами там разбираются.

- Я думаю, тебя заинтересует эта драка, если ты узнаешь, что затеял её Николай Максимов.

- Какой Николай Максимов?.. Погоди, тот самый Максимов? Муж нашей Максимовой?

- Ага!

- Ну и что ж из этого? Что, нормальный мужик уже и подраться не может?

- Так подрался-то он, ни много-ни мало, с Ульрихом Герхартом! - Кравченский  рассмеялся, очень довольный собой.

- Что ж ты все юлишь, сразу надо было говорить! - воскликнул Иванов, на ходу надев фуражку и вылетев из кабинета.

- Так я и сказал сразу! - обиженно пробормотал Кравченский.

По дороге в отделение милиции Фёдор напряжённо думал, стараясь сложить из разрозненных фрагментов единую картину. «Интересно, кто зачинщик? Герхарт вряд ли. Если даже Максимова нравится ему, он не пойдёт на то, чтобы из-за этого портить себе физиономию… Или пойдёт? Такой человек, как он, может ли влюбиться до потери инстинкта самосохранения? Ну а что: он одинок, с законной женой разошёлся ещё в Германии, у него опасная служба, морально тяжёлая, - так и хочется забыться в ласковых женских объятиях. Во всяком случае, если бы я был на его месте, мне бы этого хотелось. Интересно, было ли что-то между ним и Максимовой более серьёзное, чем поцелуй на лестничной клетке? Может, Николай Максимов узнал что-то особенное, что и повергло его в ярость. Вот это было бы как раз кстати. Наконец, интересно, сильно ли они схлестнулись? Если только синяками отделались, плохо, не пойдёт…»

Попытка завербовать Герхарта уже предпринималась однажды: ему было предложено тайно работать на Советский Союз. Несмотря на то, что были вскрыты некоторые подробности его диверсионной деятельности под прикрытием предприятия по производству сельхозтехники, озвучены факты, свидетельствующие против него, Герхарт все отрицал и держался, надо отдать ему должное, очень спокойно. Даже слишком спокойно, что не понравилось Иванову. Иностранцы тоже хорошенько наслышаны про работу советских органов безопасности, и их нет-нет да и прошибет пОтом во время «раскачек» в затемнённом кабинете.

Герхарт прикинулся невинной овцой, при этом напомнил, что он находится под защитой германской дипмиссии.

- А какие-такие у вас связи с германской дипмиссий? - поинтересовался следователь.

- Только не пытайтесь меня в чем-то уличить, - ответил Герхарт. - А связи у меня самые естественные, потому что я - гражданин Германии.

Герхарт и слышать не хотел ни про какую шпионскую деятельность, улыбаясь одной из своих самых очаровательных белозубых улыбок. Его пришлось отпустить. Ищейки Иванова довели его до самого дома, не заметив ничего подозрительного. Он не суетился, не стал прятаться, сбегать.

Хотя сбежать у него все равно бы не получилось, потому что вышло тайное распоряжение при попытке к бегству задержать Герхарта в Союзе всеми доступными способами. Пришлось состряпать волокиту с его выездными документами, а она могла продлиться бесконечно долго.

Иванов решил взять Герхарта измором, измотать морально и физически. Его стали «пасти». Герхарт извивался, как червь, которого не так-то легко взять даже голыми пальцами. Зачастую ему удавалось пропасть из поля зрения, и это создавало Фёдору дополнительную головную боль.

Появление в этой истории Максимовой могло значительно облегчить задачу, и Фёдор вцепился в новоявленную уборщицу, как в спасательный круг посреди бурлящей волны. Когда он входил в отделение милиции, у него в голове уже вполне созрел план дальнейших действий.


Продолжить чтение http://proza.ru/2022/12/21/1312