Тринадцатая планета. Глава 8

Глава 8

                Проходя по кораблю с плановым осмотром, Протасов обратил внимание, что во всех отсеках повисло какое-то странное тягостное ожидание. Нет, все члены экипажа продолжали заниматься привычными, запланированными делами – готовили зонды, проводили профилактический осмотр оборудования, занимались изучением проб грунта в лаборатории. Но в атмосфере чувствовалась какая-то напряженность, словно люди попали в ситуацию, от которой не знали, чего ожидать. Впрочем, так оно, собственно, и произошло – теперь становилось совершенно очевидным, что «Крузенштерн» в какой-то момент оказался в пресловутом «зеркальном мире», попав туда под воздействие неизвестного фактора. Или, если точнее – в мире, где все спин-явления микромира подчинены не левостороннему моменту кручения, а правостороннему.
                Вселенная, являвшаяся родным домом для человека на протяжении тысячелетий, представляла собой структуру с левосторонним спином вращения электрона. Да, еще в середине двадцатого века, во время экспериментов с некоторыми радиоактивными элементами было замечено, что ряд элементарных частиц, образующихся при распаде и быстро исчезавших, могли иметь правосторонний спин. Тогда же, а точнее чуть позже, некоторые ученые высказывали предположение, что во вселенной может существовать и так называемый «зеркальный мир», полностью тождественный хорошо знакомому, но чей микромир построен на правостороннем спине. За время активного освоения человечеством космоса, несколько раз предпринимались попытки найти следы подобного мира, но, увы, до настоящего момента все они оказались безрезультатными. В некоторых областях, граничащих с зонами вспышек сверхновых звезд порой обнаруживались следы правозакрученных элементарных частиц. Но все они оставались единичными и признаком появления области правостороннего, если так можно выразиться, пространства, не являлись.

               И вот, совершенно неожиданно, немалая область такого мира обнаружилась в системе Калейдоскоп, расположенной на расстоянии двенадцати тысяч световых лет от Солнца. Там, где экспедиция предполагала заняться поисками пресловутой Сферы Дайсона, нашелся еще более экзотический объект. Вернее, даже не объект, а весьма немалый объем пространственного континуума. И сейчас задача экспедиции представлялась не столько в изучении необычного мира, куда они, волею случая, попали, сколько в поиске выхода из этого пространства в свой мир. Ведь то, что всё оборудование, корабль, да и сами члены экипажа, наконец, пока никак не отреагировали на присутствие вокруг совершенно иной материи, отнюдь не говорило о том, что такового взаимодействия не происходит вовсе. Таким образом, изучение свойств необычного пространства, равно как и поиски выхода из него, оставались более чем актуальной задачей.

                Собственно, сейчас члены экипажа и научной группы разделились на две части. Первая занималась исследованием окружающего пространства, вторая внимательно и скрупулезно просчитывала варианты возвращения обратно – в свой мир. Единственными, кого не задействовали в данных работах, оставались Наталия Сосновская и Анабель Григ.   
                Для первой более актуальной задачей являлось изучение странных остатков искусственной ДНК, найденной в пробах грунта на Калейдоскопе – двенадцать. Второй, в общем-то, пока нечем было заняться в плане подготовки каких-либо инженерных систем, а Сосновской требовался напарник. Прежний добровольный помощник, Бенджамен Кларенс, в данный момент оказался задействованным по специальности и занимался исследованием пространства, где оказался «Крузенштерн».

                Что касается поиска выхода из этого мира, то по предварительному предположению того же Кларенса, с которым, в целом, соглашались и Алберт Вонг и оба пилота, и даже аналитик Бессель, отличавшийся весьма недоверчивым характером, проход вполне можно было найти в той же точке, через которую они попали сюда. А вот у командира Протасова теперь имелось немало сомнений в том, что выйти из неизвестного мира получиться столь же просто, как попасть в него. Тем более, уже удалось выяснить, что «зеркальный мир» довольно существенно отличается от их пространства. То, что система Калейдоскоп выглядела практически идентично, за исключением того, что направления вращения планет поменялись на противоположные, не говорило о том, что и все остальное пространство сохранилось в том же виде. Кстати говоря, именно планеты окончательно убедили всех, что экспедиция находится в другом мире, ибо те спутники центральной звезды, что вращались по часовой стрелке, поменяли направление вращения на противоположное и, соответственно, наоборот.

               Разумеется, не удалось найти ни одного реперного сигнала гиперсвязи, которые в привычном для экипажа мире работали последние два десятка лет практически беспрерывно. Это было сделано для того, чтобы корабли в дальних экспедициях всегда имели возможность для определения направления возвращения. Увы, но в том пространстве, где «Крузенштерн» находился сейчас, ни одного такого сигнала поймать не удалось.
                Более того, при внимательном изучении звездного неба выяснилось, что и ряд созвездий изменили свой рисунок, а некоторые, хорошо заметные в Галактике Млечный путь звезды вообще исчезли, словно никогда не существовали. Зато в направлении северного галактического полюса неожиданно обнаружилось неизвестное звездное скопление, в котором находилось несколько крупных, от двадцати до ста масс Солнца, желтых и белых звезд. К слову сказать, в мире, являвшимся родиной человечества, желтых звезд с массой в сотню солнечных, вообще никогда не находили.

                И чем больше экипаж «Крузенштерна» изучал окружающий мир, тем больше убеждался в его непохожести на хорошо знакомое пространство. Хорошо известное в нашем мире красное смещение, говорящее о непрерывно расширяющейся вселенной, здесь тоже имелось, но в отличие от привычного мира людей выражено не столь явно. Создавалось впечатление, что расширение данного мира происходит значительнее медленнее. Имелись и некоторые другие, не столь заметные, но все же весьма характерные нюансы, в виде отличий ряда физических величин. Руководитель научной группы Матинелли подозревал, что таковых отличий, на самом деле, намного больше, однако в силу того, что при переходе барьера между мирами корабль и вся аппаратура могли подвергнуться некоей трансформации, часть различий могли просто не фиксироваться.

                Именно поэтому Протасов полагал, что точка, где произошел переход «Крузенштерна» из одного мира в другой, может находиться теперь совершенно в ином месте. Однако для проверки этого варианта пришлось бы запустить уже не два, а как минимум три зонда.

                К слову сказать, в связи с этим, возникла еще одна интересная загадка, и связана она была с зондом номер три, остававшимся на орбите Калейдоскопа – двенадцать в нашем мире. Ведь этот аппарат откликнулся на команды, поступающие от оператора с «Крузенштерна» и даже, до какого-то времени, выполнял их. В связи с этим даже возникло уже и вовсе невероятное предположение, что в «зеркальном мире» в настоящее время, в этом же самом месте находится точно такой же корабль, с точно такой же миссией и такими же зондами. Но, увы, самые тщательные поиски гипотетического «зеркального корабля» не дали результата. Окрестности Калейдоскопа – двенадцать выглядели абсолютно пустыми, и лишь иногда между кораблем и планетой проявлялось изображение зонда номер три, плывущего по какой-то немыслимой траектории. На команды он уже не реагировал, но что удивительно – время от времени с него приходили сигналы автоматической телеметрии, только почти все они казались оборванными.

                В связи с этим Константин Нефедов выдвинул гипотезу, согласно которой система Калейдоскоп находилась, по сути, на границе между двумя мирами – обычным и «зеркальным». И все странные эффекты, наблюдаемые, как с Земли, так и в непосредственной близости от системы, являлись ничем иным, как проявлением этакого пограничного состояния. Именно поэтому и планеты вращались в разные стороны, и их скорость постоянно менялась, но менялась так, что в большинстве случаев эти изменения оказывались вне видимости наблюдателя. И причина необычных эффектов теперь становилась понятной – на орбиты планет влияло движение их двойников из «зеркального мира». Возможно, даже получалось так, что время от времени, та или иная планета вообще, что называется, перескакивала на другую сторону и оказывалась видимой только в этаком «виртуальной» виде. Сразу же возникал вопрос – сколько же на самом деле планет имелось в системе? Но ответ на него можно было получить, только находясь в обоих мирах одновременно и фиксируя каждое положение всех космических объектов в пространстве. А возможность подобного наблюдения вызывала немалые сомнения.

              Еще один вопрос, занимавший сознание большинства членов экипажа значительно меньше, но остававшийся не менее актуальным, заключался в природе происхождения, так называемых «осколков ДНК», из которых практически целиком состоял грунт Калейдоскопа – двенадцать. Было ли это свойством только данной планеты, или остальные одиннадцать также состояли из подобной смеси, оставалось неизвестным – до исследования других космических объектов космонавты пока не добрались. Хотя, командир и подумывал над тем, чтобы попробовать долететь до еще одного небесного тела здешней звездной системы и посмотреть, что творится там. По крайней мере, десятая планета, судя по всем наблюдениям, в ближайшее время могла оказаться на небольшом расстоянии от того района, где располагался гипотетический барьер между мирами.

                И после недолгого размышления Протасов решил, что называется, убить двух зайцев – исследовать еще одну планету и подобраться поближе к тому району, где предположительно имелась возможность выбраться в свой мир. Решение было принято и теперь «Крузенштерн» на малом ходу двигался к месту встречи с Калейдоскопом – десять, благо, по пути ему предстояло пересечь тот район, где находился пресловутый барьер.

                – Неудивительно, что в такой системе практически отсутствуют астероиды и кометы, – рассуждал вслух Дмитрий Чистов, находясь на своем месте в рубке управления, – при подобном движении планет, которые к тому же периодически выскакивают из другого мира, сформироваться устойчивым орбитам малых тел практически невозможно.

                – Да, но орбиты двенадцати планет все же как-то сформировались... – Возражал аналитик Бессель, также присутствовавший в рубке. – Причем заметь, они вполне устойчивы и, не смотря на то, что космические тела время от времени попадают в другой мир, система сохраняет относительную стабильность, как в численности планет, так и в их движении по орбитам.

                – Кстати, господин Матинелли... – Первый пилот обратился к расположившемуся неподалеку руководителю научной группы. – Как Вы считаете, все ли планеты, наблюдаемые в обозримом пространстве, являются принадлежностью, так сказать, этого мира? Или часть таковых, на самом деле, является лишь этакими образами из «зеркального мира»?!

                – Знаете, Дмитрий... – Немного подумав, ответил Матинелли, заметивший, что и Протасов слушает очень внимательно. – Мне думается, здесь работает принцип сохранение массы и энергии. Заметьте, наблюдать систему визуально с Земли мы не можем, и все наши сведения о ней изначально получены от высокоточных радиотелескопов, а также локаторов, работающих на гиперчастотах. А как Вы знаете, такие локаторы дают однозначную картину пространства, поскольку имеют дело исключительно с полевыми структурами. То есть, мы действительно видим двенадцать планет, существующих в реальности. Но, из-за нахождения внутри системы барьера между мирами, часть планет является принадлежностью другого мира. И точно также некоторые планеты нашего мира, в этот же самый момент находятся в мире «зеркальном».

                – Но тогда впору говорить о том, что вся система представляет собой континуум, являющийся своеобразным переходным «тамбуром» между двумя мирами, – заметил Андрей Протасов после того, как ученый сделал небольшую паузу.

                – Возможно, Вы правы, командир, – задумчиво глядя на обзорный экран, проговорил Матинелли, покачав при этом головой. – Не исключено, что и странное состояние центрального светила этой системы обусловлено подобным феноменом двух миров. Кстати, и светимость Калейдоскопа – ноль, в этом мире несколько выше светимости нашей звезды. Зато в низкочастотном инфракрасном диапазоне «зеркальный двойник» излучает чуть меньше нашего светила, что говорит о разной природе двух звезд.

                – Прошу прощения, что прерываю Вас, но мы на подходе к границе района, где в прошлый раз была обнаружена гравитационная аномалия, – Чистов вмешался в дискуссию в тот момент, когда научный руководитель взял небольшую паузу, чтобы перевести дыхание.

                – Всем – максимальное внимание! – решительным и требовательным голосом приказал командир, разворачивая объем основного обзорного экрана на максимальное разрешение.

                На всякий случай «Крузенштерн» несколько снизил скорость и теперь летел вперед, буквально «ощетинившись» локаторами всех систем слежения и раннего обнаружения. На всю катушку были задействованы гравиметрические локаторы и гиперчастотные радары. Но пока никаких следов странной аномалии, встреченной недавно кораблем, не обнаруживалось.

                – Петр, что у вас? – негромким голосом осведомился командир у старшего инженера, обращаясь в интерком внутренней связи.

                В этот самый момент, в техническом отсеке также включили несколько высокочувствительных приборов, которые как раз и нацеливались на регистрацию малейших изменений в метрике пространства или искажений пространственно-временного континуума. Этим занимались сам Петр Самородов, а вместе с ним – Бенджамен Кларенс и Константин Нефедов. Особое внимание обратили на некоторые гироскопические датчики, которые в прошлый раз очень чутко отреагировали на пересечение барьера между мирами.

                – Пока все в норме, никаких отклонений не наблюдаем, – отозвался Самородов, в голосе которого отчетливо слышалось немалое напряжение.

                – Принято, – коротко ответил Протасов, – в случае малейших изменений – докладывайте немедленно.

                К этому времени корабль довольно значительно углубился в тот район, где в прошлый раз столкнулся с аномалией. Но сейчас никаких явлений, говоривших о чем-то необычном, не наблюдалось.

                – Может, запустим еще один зонд? – первый пилот явно тяготился неопределенностью и невозможностью как-то вмешаться в текущую ситуацию.

                – А что у нас с сигналом от пятого? – в свою очередь осведомился командир.

                Пятый зонд летел фактически параллельным курсом, только находился на расстоянии около десяти тысяч километров в стороне, и примерно на пять тысяч километров выше плоскости вращения планет, вдоль которой шел корабль.

                – Пока никаких отклонений, – бросив взгляд на информационное табло, ответил Бессель, – зонд уже прошел зону, где пропали аппараты номер один и четыре.

                – Хм, странно, получается, аномалия имеет какие–то временные ограничения? – задумчивым тоном проговорил командир, потирая пальцами виски.

                Протасов вообще выглядел заметно утомленным, что было вполне понятно – в отличие от остальных членов экипажа, он практически не отдыхал, отстаивая уже четвертую вахту подряд:

                – Ни «Крузенштерн», ни оба зонда не обнаружили ни единого признака каких-то аномальных факторов?!

                – Быть может, дело тут совсем в другом... – Немного подумав, заметил Матинелли. – Быть может, имеет место не временной, а пространственный фактор? И аномальная зона сейчас находится на противоположной стороне звездной системы?

                – Хотите сказать, что в случае с аномалией точно так же имеет место зеркальное отражение некоей локальности области? – с некоторым удивлением взглянул на руководителя научной группы первый пилот.

                – Это вполне может быть, – ответный взгляд Матинелли казался предельно серьезным, а сам ученый выглядел задумчивым, но собранным, – если вращение планет изменилось на противоположное, то почему мы считаем, что некая пространственно-гравитационная аномалия не подвержена тем же эффектам?!

                – Но, если это так, то для достижения требуемой области пространства придется пересекать всю систему? – теперь уже Протасов вопросительно посмотрел на Матинелли.

                – Ну, мы все равно хотели провести обследование хотя бы еще одной или двух планет этой системы. – После короткой паузы отозвался научный руководитель. – Так почему бы нам не воспользоваться шансом и не сделать этого? А на другой стороне системы, миновав центральное светило, мы доберемся до нужной нам области. К тому же, совсем не исключено, что на одной из внутренних планет сможем найти еще какие-либо артефакты или свидетельства искусственного происхождения этого места.

                – Я вижу – сфера Дайсона не дает Вам покоя, Пьетро, – на лице Протасова появилась слабая улыбка, и он слегка привстал в кресле, – хотя, по поводу местонахождения аномальной зоны, возможно, Вы правы, – командир повернулся в сторону первого пилота, – Дмитрий, что скажете на это?

                – Трудно сказать, я не специалист в подобных вещах, – пожал плечами Чистов и после небольшой паузы добавил, – полагаю, если бы аномальная зона находилась на прежнем месте, наверняка уже как-то проявила себя.

                – Знаете... – Вмешался в разговор Ален Бессель, до сей поры о чем–то напряженно размышлявший. – Я тут подумал, а не могло ли случиться так, что и вся система Калейдоскоп, я имею в виду систему в «зеркальном мире», этак перевернулась на сто восемьдесят градусов, и теперь мы пересекаем её как бы с другого конца?!

                – Не исключено, что и так, – с грустным выражением на лице вздохнул Пьетро Матинелли, – увы, у нас отсутствуют полностью независимые от пространственного континуума инструменты, с помощью которых мы могли бы зафиксировать подобные вещи.

                – Так каков же будет наш дальнейший маршрут? – Чистов снова посмотрел на командира. – Продолжаем следовать прежним курсом?

                – Думаю, мы уже прошли большую часть расстояния, составлявшего периметр аномальной зоны. – Немного подумав, ответил Протасов. – И если до сих пор не видим ни единого признака аномалии, логичнее на время прекратить её поиски и выходить на орбиту десятой планеты, благо она не так и далеко. Поэтому, меняем курс – на Калейдоскоп – десять.

                – Есть изменить курс на Калейдоскоп – десять, – четким и ровным тоном отрапортовал Чистов и повернулся к пульту управления, чтобы ввести необходимые команды.

                Поскольку ничего аномального во время полета не происходило, напряжение, охватившее экипаж, начало постепенно спадать. В конце концов, каким бы тренированным не был человек, ему все равно необходима разрядка, а экипаж «Крузенштерна» находился в нестандартной обстановке уже не одни сутки. Командир дал команду на замену Чистова на Сорди, а Алена Бесселя согласился сменить в рубке Алберт Вонг, имевший все необходимые для этого навыки. После некоторого размышления командир решил позволить небольшой отдых и себе, однако направился не в свою каюту, а в технический отсек, намереваясь переговорить с Петром Самородовым, и уже находясь в пути, подумал о необходимости посетить лабораторию и узнать, как дела на поприще изучения полученных образцов грунта.

                В техническом отсеке, расположенном рядом с ангаром, где размещались автономные зонды, к этому времени оставались только Самородов и Константин Нефедов. Бенджамену Кларенсу, как человеку достаточно пожилому, было трудновато работать две вахты подряд, и он отправился ненадолго отдохнуть. Что касается самого Самородова, то главный инженер, будучи даже старше Протасова на два года, выглядел еще вполне бодро и с большим интересом наблюдал за манипуляциями молодого ученого. Постояв несколько секунд у входа в отсек, командир заметил взгляд старшего инженера и вошел внутрь.

                – Есть одна интересная задумка, – пояснил Самородов, кивая головой на Константина, – если синхронизировать два малых гиростабилизатора, заставив их раскручиваться одновременно, но в противоположные стороны, можно получить этакий независимый «зеркальный элемент», а если вторую пару поместить перпендикулярно, возможно удастся таким образом зафиксировать момент перехода барьера между «зеркальным миром» и нашим.

                – Это все, конечно, весьма приблизительно... – Шумно выдохнув, проговорил Константин, оторвавшись, наконец, от своей установки. – Возможно, нам удастся зафиксировать указанный момент, а возможно и нет. Вот если бы имелась возможность полностью экранировать один из элементов схемы от всех внешних воздействий, это был бы более чистый эксперимент, а сейчас, увы, слишком много побочных факторов.

                – Мы, конечно, попытаемся отстроиться от тех полей, которые создает наш корабль, – уточнил Самородов, кивая головой, – но избавиться от той же гравитации – все равно не сможем, масса «Крузенштерна» будет присутствовать во всех экспериментах.

                – Да, это верно... – Наклонив голову и задумавшись на мгновенье, медленно проговорил Протасов. – Масса корабля действует на все объекты на его борту. – Командир взглянул на Самородова, а потом перевел взгляд на молодого ученого. – Однако мы можем вынести часть установки за пределы «Крузенштерна», просто поместив её на один из зондов.

                – Черт, и как же мы сами не догадались?! – с досадой махнув рукой, крякнул старший инженер. – Действительно, масса зонда на три порядка меньше массы корабля, и тогда эксперимент будет меньше зависеть от внешних воздействий.

                – Что же спасибо, командир, – чрезвычайно серьезным тоном произнес Нефедов, выглядевший несколько озадаченным, – действительно стоит подумать над этим вариантом.

                – Подумайте, подумайте, – устало усмехнулся Протасов, и кивнул головой Самородову, – Петр, я, пожалуй, пойду, отдохну, а пока забегу на минутку в лабораторию.

                – Давай, давай, – в свою очередь усмехнулся Самородов, увидев, как помрачнело лицо Нефедова.

                Старший инженер знал, что молодой ученый питает романтические чувства к Наталии Сосновской, хотя она была на пару лет старше. При этом Самородов видел так же, что дама-биолог, в свою очередь с немалой симпатией относится к командиру и этот момент немало огорчал Константина. Но сам Протасов не стал больше задерживаться в техническом отсеке, тем более что на самом деле устал до предела. А для посещения лаборатории у него имелся чисто научный интерес, по крайней мере, он сам так думал.

                В помещении химико-биологического модуля он застал и саму Наталию, и её добровольную помощницу Анабель. Обе девушки выглядели весьма увлеченными, и даже, как показалось командиру, несколько взволнованными. Увидев входящего Протасова, Анабель чуть было не встала по стойке «смирно», словно набедокурившая девчонка, пытающаяся показать всем видом, что она здесь не причем. И в то же время, в её глазах мелькнуло нечто вроде страха или, быть может, чего-то похожего. Что касается Наталии, то командиру показалось, что на лице молодой женщины выступил легкий румянец, хотя было заметно, что и она волнуется сильнее обычного, однако ручаться за это не стал бы. Тем не менее, дама-биолог быстро взяла себя в руки и с обычным независимым и несколько ироничным видом, спросила:

                – Командир решил проверить, чем занимаются члены экипажа, свободные от несения вахты?

                – Ну, полноте Вам, Наталия... – на лице Протасова появилась усталая улыбка, и он подошел ближе к установке, возле которой расположились исследовательницы. – Без ложной скромности скажу, что от ваших работ в немалой степени зависит судьба нашего корабля со всеми его обитателями. Тем более что попытка пройти барьер между мирами пока откладывается.

                И командир объяснил в двух словах, почему «Крузенштерн» увеличил ход и продолжил свое движение по системе Калейдоскоп. Девушки с некоторым разочарованием переглянулись, а потом Наталия кивнула головой и, повернувшись к Протасову, сказала после некоторой заминки:

                – Что же, новость, не скажу, что хорошая, но и не назову её плохой. В свою очередь надеюсь, что наша находка будет иметь все же больше положительных последствий.

                – Начало уже интригует, – заметил Протасов, окидывая глазами экспертную установку и останавливая взгляд на Наталии, – и что же вам удалось обнаружить?

                – Весь комплекс проделанных нами работ обсуждать слишком долго, поэтому я остановлюсь на самой сути. – Невероятно важным тоном начала Наталия, что вновь заставило Протасова улыбнуться. – Мы уже знаем, что весь грунт, привезенный для анализа с планеты Калейдоскоп – двенадцать, состоит из нано-частиц, похожих на составные части неких сложных молекул ДНК, только практически целиком собранных из редкоземельных элементов. После того, как мы поняли, что находимся в так называемом «зеркальном мире», по предложению Анабель проверили образцы на структуру элементов этих нано-частиц. И выяснилось, что подавляющее большинство из них имело левозакрученную структуру.

                – Имело? – переспросил Протасов, в голове которого мелькнули нехорошие предчувствия.

                – К сожалению, именно имело, – подтвердила Сосновская, и взгляд её стал предельно серьезным и даже печальным. – Но во время исследования последней пробы мы заметили, что немалая часть этих элементов начали терять свою структуру, словно происходил атомный, а может даже ядерный распад. В то время как в небольшом количестве правозакрученных частиц такого явления замечено не было.

                – То есть распадались исключительно элементы левозакрученных структур? – медленно проговорил командир, задумчиво глядя на длинные столбики цифр в информационном табло.

                – Именно так, командир, и мы думаем, что это следствие их нахождения в «зеркальном мире». – Кивнула головой Сосновская, становясь еще более серьезной. – Вполне возможно, что спустя какое–то время эти структуры распадутся полностью. Это хорошо заметно именно на примере ДНК-обломков, поскольку они сами по себе имели нарушенную структуру. Объекты, чья структура не повреждена, скорее всего, смогут сохраняться в этом мире намного дольше.

                – Но не бесконечно, – продолжил в унисон молодой даме-ученому Протасов, – а наш корабль целиком состоит из левозакрученной материи.

                После слов командира в лаборатории установилась мертвая тишина, нарушаемая только тихим попискиванием экспертной установки.
 
 
Продолжение - http://proza.ru/2022/12/10/1245