девять

А где тот зритель театров в чужих голосах и озябших душах, -
кажется, это радиосполохи, а не нервная дрожь,
и он тоже походя не увидел и недослушал, -
да какой бы ты ни был умный, всё равно дураком помрёшь
а он пил пиво, болтал с пылинкой среди фотонов,
любил в коньячине по-барски топить сигарету,
он был невменяемо пьяным кумиром своих нейронов,
и как Есенин цитировал шлюхам Шопенгауэра и Шпета...
а когда очнулся понял что всё фигово,
что никого никогда совершенно нету
и не знал он, кому пристроить свои истории,
свои книжные кружева и миллиарды слов
просто у каждого своё мёртвое горе
и сломанная любовь
он увидел её случайно и просто выключил зуммер
потому что не выключиться не смог
потому что если от этого не воскрес то непременно умер
потому что не умирает только бессмертный Бог
и кто-то рыдал над его колыбелью, сплёвывая проклятья...
он посмотрел и сказал одно слово: хватит

И сейчас он медитирует на Сомони в оранжевой ткани
умер-не-умер, но мы оба познали всё сказанное вначале,
что убого любое слово не выношенное как беременность
и сейчас к нему ходили бы толпы, присягали на верность
- ты достал бездыханно молчать на безлюбом месте!
и мы непременно встретимся через девять месяцев
и станем слушать и вслушиваться, любить и сеять
это недолго, слышишь? Всего лишь девять
всего лишь девять.