Скит. Отец Д. 2016г

Отец Д. – это человек, о котором я слышал в последнее время немало разных историй, часть из которых была обычным человеческим преувеличением. Но даже если половину отсеять, это личность далеко не простая и интересная. Вот одна из первых историй, которую я услышал.
Отец Д.(в миру Дмитрий), в прошлом военный, боевой офицер, служивший в ВДВ, много раз прыгал с парашютом, и последние два раза у него не открылся парашют, но он чудесным образом остался в живых. Уже после, живя в скиту, я у него поинтересовался, правда ли это, а он рассмеялся и спросил:
– Это про меня такое говорят?
– Да.
Он ещё радостней рассмеялся и говорит:
– И что? Наверно, после этого я сразу стал монахом, да?
– Ну, наверное, – чем вызвал у него новою порцию смеха.
Это оказалось человеческим вымыслом. Будучи уже монахом, благословился у митрополита, ушёл в тайгу, построил храм и остался там жить, практически отторгнув себя от мира. А это уже та правда, с которой я и столкнулся, приехав к нему в скит. В общем, после всех этих историй, в коих правда переплетается с вымыслом, мы с лёгким волнением выдвинулись на автобусе в сторону города Арсеньев, но наша остановка была в деревне Нововарваровка.
Перед отъездом мы с Максимом зашли к СВ, и тут случилось невероятное. СВ встал и пожал мне руку, да так креп-ко, что как будто и не было этой полугодовалой стены в общении. И вот мы в пути. За обледенелым стеклом автобуса мелькали машины, перекрёстки, автодорожные развязки, которые постепенно сменялись населёнными пунктами, деревушками, разбросанными вдоль трассы. Затем и этих пунктов стало меньше, и всё чаще за окном мелькали густые еловые массивы, которые своей неприступностью как бы говорили о том, что я еду прочь от цивилизации, в девственную чистоту, не загаженную современным миром. Я ехал и думал ни о чем и обо всём сразу, но, как ни странно, в душе воцарились по-кой и тишина, которые я потерял, живя на приходе. Незаметно летело время, в салоне автобуса было тепло, работал телевизор, и под его бормотание, укачиваемый плавным ходом автобуса, я уснул. Проснулся я оттого, что Максим легонько толкал меня в плечо, и я понял, что приехали. За окном была какая-то деревушка, по крыши занесённая сугробами, и всё. Выйдя из автобуса, мы осмотрелись в надежде увидеть чело-века, которого СВ попросил встретить нас и подвезти до скита. Он тоже был бывший реабилитант, звали его Андрей, но за глаза все его звали «Лом», он жил в Арсеньеве и согласился оказать нам братскую поддержку и довезти нас до пункта назначения. Но он где-то задержался в дороге, и, пока мы его ждали, я с интересом крутил головой и осматривался.
С одной стороны, одинокий и убогий, весь занесенный снегом деревенский магазинчик, сиротливо прижавшийся к дороге в надежде увидеть своих редких покупателей, а напротив него через трассу виднелись почерневшие крыши с дымящими трубами маленьких деревенских избушек. Но моё внимание привлёк огромный деревянный крест, который стоял перед домиками, как часовой, крепко утонувший в земле своим мощным торсом, предупреждающе раскинув свои сильные руки в стороны. Он как бы оповещал: «Здесь моя территория! Я несу за неё ответственность!» Позже я узнал, что крест установил о. Давид.
Но вот около нас остановилась серенькая машинёшка, и из неё вылез двухметровый детина. Это был Андрей. Увидев его, я догадался, что это кличка привязалась к нему из-за та-кого роста, а ещё из-за жилистых рук, силу коих я ощутил в рукопожатии. Андрей объяснил, что дороги ужасные, всё занесено и движение машин просто «черепашье», но нам торопиться особо было некуда, и мы, погрузив свой багаж в машину, тронулись в дальнейший путь. Сам скит находился в лесу, примерно километрах в четырёх от этой деревеньки, в глубине суровой приморской тайги. Дорога была ужасная, а вернее её совсем не было, только видно было под белым снегом когда-то наезженную колею и всё. Кругом лес и сопки. Порой Андрей так выворачивал руль и газовал, что я чувствовал, как его машину заносит на поворотах, и она задними крыльями раздвигает сугробы и сама себе расчищает дорогу, чтобы потом выбраться из тайги. Мы то карабкались вверх на сопку, то проваливались с неё в сугробы, наконец, после последнего крутого подъёма и долгого затяжного спуска мы выехали на опушку, и я снова увидел и почувствовал класс вождения приморских водителей. Полукругом стояла тёмная зелёная тайга, на ветвях деревьев лежали громадные снежные муфты, а в центре возвышался деревянный храм и несколько строений вокруг него. Заглушив двигатель, мы вышли из машины: никого нет, только тишина, от которой стоит писк в ушах. Позже я действительно услышал сам, как поёт тишина. Мы стояли и ждали хоть кого-нибудь из насельников этой обители, чтобы нас встретили и проводили к о.Д., как вдруг увидели одинокую фигуру, которая появилась из-за храма и направилась к нам. Это был монах, одетый в облачение, в чёрной рясе, на голове куколь, казалось, он плыл по сугробам, не касаясь земли. Подойдя к нам, он поклонился и улыбающимися глазами посмотрел на нас, словно ожидая ответных действий. Мы поздоровались и представились, сказа-ли, что едем из Покровского храма и оттуда должны были сообщить о. Давиду о нашем приезде к нему.
– А я жду вас, – проговорил монах. – Вы от о. Александра?
Мы утвердительно кивнули головой.
– Ну, здравствуйте! – улыбнулся монах. – я и есть о.Д.
У него была мягкая тихая речь, слегка картавое произношение, которое никак не мешало, а, наоборот, придавало мягкость его голосу. На вид лет сорока, русая борода с проседью, голубые глаза, худенький – вот кого я увидел перед собой. Я, если честно, представлял его другим, особенно после всех рассказов о нём, и поэтому даже разочаровался немного, когда увидел такого кроткого и тихого человека вместо представляемого мной «бывшего боевика» с лицом в шрамах и квадратной челюстью. Но какой он был на самом деле, таким я его и увидел. А твёрдость и жесткость характера мне от-крылись чуть-чуть позже. Пока же мы пошли расселяться в кельи.