Истоки древнетюркской курганной культуры Евразии

Истоки древнетюркской курганной культуры Евразии

Российская Википедия.
Курганная культура — группа археологических культур (4000—900 годы до н. э.), характерный тип погребального сооружения которой называется русским термином курган. Курганная культура распространилась на просторах Евразийской степи в энеолите — раннем бронзовом веке (4000—3200 годы до н. э., Древнеямная культурно-историческая общность. Соответственно, курганными культурами называют полукочевые, преимущественно скотоводческие культуры, распространившиеся из южно-русских степей и к 3500 году до н. э. достигшим Дуная, а к 2300 году до н. э. вышедшими к Эгейскому морю и Адриатике на юге и к Уралу на востоке, где они позднее (1600—900 годы до н. э.) образовали Срубную культурно-историческую общность. На территории современной Украины разновидностью формы курганной культуры являлась Катакомбная культура (2300—1800 гг. до н. э.), а на севере с этой экспансией можно ассоциировать Культуру одиночных погребений.
В исторической литературе, особенно переводной, встречается некоторая путаница при употреблении термина. Кроме того, значение термина может варьироваться в зависимости от языка, например Шведская национальная энциклопедия считает тумулус полным синонимом слова «курган» (швед. — gravh?g).Тем не менее современный энциклопедический археологический словарь разделяет употребление терминов «тумулус» и «курган».
Архетипичным тумулусом признаётся круглая насыпь над круглой погребальной камерой Этрусского типа (6-5 века до н. э.). Впоследствии по их образцу (по образцу этруссков) были созданы мавзолеи для римских императоров Августа и Адриана. Соответственно, «тумулусной культурой» (англ. — Tumulus culture, нем. — H?gelgr?berkultur) в современной англоязычной археологической литературе называют культуру курганных погребений (1600— 1200 гг. до н. э.)
Таким образом, в современной англоязычной археологической литературе разделяются курганные (4000—900 годы до н. э.) и тумулусные культуры (1600—1200 гг. до н. э.), в разное время занимавшие одну и ту же территорию в Центральной и Восточной Европе. В русскоязычной литературе для этих культурных общностей обычно используют схожие между собой названия Курганная культура и Культура курганных погребений. https://ru.wikipedia.org/wiki/% D0
На каком языке говорили ямники или срубники, мы можем только строить свои предположения исходя из данных археологии, лингвистики, антропологии, генетики, этнографии итд.
Например, археологи считают, что до появления на территории Евразийской Степи курганной культуры местной население в основном занималось собирательством, охотой и рыболовством. Только после появления на данной территории скотоводов, здесь впервые появились курганные захоронения.
А курганная культура впервые появилась на Южном Кавказе свыше шести тысяч лет тому назад, примерно, в первой половине IV тысячелетия до н.э., синхронно с появлением в этом регионе яйлажного скотоводства, и просуществовала здесь до распространения новой религии-ислама (VІІІ век). Большинство ученых считают, что при решении проблем этнической интерпретации археологических памятников наиболее перспективным является анализ погребального обряда, так как он относится к наиболее консервативным и устойчивым элементам культуры. Известный советский археолог М.И.Артамонов пишет об евразийских степных курганах следующее:

«курганы — земляные насыпи, тянущиеся цепочками по сыртам и водоразделам и чётко вырисовывающиеся на горизонте, в какую бы сторону вы ни смотрели. Одни из них еле возвышаются над окружающей местностью, другие, наоборот, поднимаются конусовидной или полушаровидной горой, достигающей иногда 20-
25 м в высоту и сотен метров в окружности. Это надмогильные сооружения древних обитателей степей, в течение столетий противостоящие разрушительным силам природы и только теперь уступающие дружному натиску бульдозеров, могучих многолемешных плугов и других современных машин, брошенных в наступление на девственные участки степи, до сих пор остававшиеся недоступными для земледелия. Много курганов бесследно исчезло с лица земли, но немало их было раскопано и с научной целью — для изучения истории евразийских степей. Обычай обозначать могилы земляными или каменными насыпями существовал в течение длительного времени у разных народов. Древнейшие курганы евразийских степей датируются ещё 3-м тысячелетием до н.э. — медным веком археологической периодизации. Позднейшие относятся ко времени татаро-монгольского господства, т.е. к XIII-XV вв. н.э. Одни из курганов представляют собой коллективные кладбища с десятками по большей части разновременных погребений. Эти курганы образованы путём многократных подсыпок и, несмотря на бедность находящихся в них погребений, иной раз достигают огромной величины. Другие курганные насыпи обозначают отдельные могилы, и их величины находятся в прямой зависимости от знатности и богатства погребённого». (М.И.Артамонов. Сокровища скифских курганов в собрании Государственного Эрмитажа.// Прага — Л.: 1966.). http://kronk.spb.ru/...-mi-1966-01.htm
Российский археолог Н. И. Шишлина пишет: «некоторые народы, облюбовав речные долины извилистых степных рек и богатые ароматными травами широкие степные водораздельные пастбища, остались там навсегда. Они создали новую экономическую систему — подвижное кочевое скотоводство, основанное на использовании всех природных ресурсов, развитии животноводства, ремесленного производства, многоуровневой системе связей. Свидетели этих событий - тысячи курганов - основные общественные постройки, ставшие для постоянно кочующих племен настоящими храмовыми комплексами.». (Н. И. Шишлина. Северо-Западный Прикаспий в эпоху бронзы (V - III тысячелетия до н.э.). М. 2009)
А.А.Формозов пишет о курганах следующее: «Раскопки показали, что курганы это не просто кучи земли, наспех набросанные над прахом умерших, а остат­ки весьма своеобразных и достаточно сложных архитек­турных сооружений. Первоначально они были сложены из дерна, нарезанного кирпичами. Применялся и камень. Холм иногда опоясывало кольцо из вкопанных верти­кально плит, так называемый кромлех. Шло в дело и де­рево. Отмечаются следы истлевших столбов, плахи, обли­цовка насыпи досками. Воздействие дождей, ветра, рас­пашки все это сгладило. В ряде мест встречаются и каменные изваяния, стояв­шие некогда на вершинах курганов. Это не объемные скульптуры, а так называемые ан­тропоморфные стелы - плиты камня с намеченной высту­пом головой и в нескольких случаях с показанными грави­ровкой или рельефом чертами лица, руками, оружием, бу­лавой иди топором, поясами и ожерельями. Должны были произойти крупные сдвиги в мировоззрении людей для то­го, чтобы появились первые памятники человеку - курга­ны и каменные изваяния (даже если статуи изображали богов, все равно им придавали человеческий, а не звери­ный облик).
Позднейшие каменные бабы южнорусских степей - скифские и половецкие - в какой-то мере восхо­дят к далеким прототипам. На некоторых скифских изва­яниях так же своеобразно переданы черты лица - в виде буквы Т, показаны пояса и оружие.Это, конечно не натуралистические детали, а

атрибу­ты, указывающие на место изображенного в обществе. Знаками власти были и булавы и декоративные топоры. Пояс же фигурирует в числе царских атрибутов в скиф­ской легенде, приведенной Геродотом. (А. А. Формозов.
Древнейшие этапы истории Европейской России. Москва. 2003).
По словам российского автора Г.В. Длужневской «тюркоязычные народы Саяно-Алтая и Южной Сибири, рассматривавшие смерть как трансформацию способа существования, как переселение человека в новую среду обитания, соответственно не считали её прекращением «бытия» человека, и с момента смерти человека начиналась подготовка к переселению его в «другую землю», где жизнь, с определённой спецификой, продолжалась по образцу земной.
Исходя из этого умершего снабжали всем необходимым для предстоящего переселения и жизни в ином мире: одеждой, посудой, орудиями труда, то есть сопроводительным инвентарём, едой и, наконец, сопровождающим животным. При подборе вещей учитывали пол, возраст, социальное положение и даже род занятий умершего». (Г.В. Длужневская. Погребально-поминальная обрядность енисейских кыргызов и шаманский погребальный обряд тюркоязычных народов Саяно-Алтая и Южной Сибири. // Жречество и шаманизм в скифскую эпоху. СПб: 1996.)
Российский исследователь В.С. Бочкарёв считает, что в древности скотоводческие общности занимали огромные территории. Об огромных размерах территорий занятых ското­водами древними скотоводами. В.С. Бочкарёв пишет следующее: «Нередко они простираются на тысячи километров. По площади своих ареалов они превосходят любую из земледельческих археологических культур Европы того времени. Судя по всему, отмеченная особенность скотоводче­ских археологических культур объясняется чисто хозяйственными причинами. Очевидно, для выпаса скота требовалось гораздо больше земли, чем для выращивания зерновых. К этому еще следует добавить, что грани­цы скотоводческих археологических культур не были постоянными. Со временем они менялись и, как правило, в сторо­ну расширения… Расширение или, напротив, сужение ареалов скотоводческих АК происходило и по другим причинам, что могло быть вызвано самим характером хозяйственной деятельности этих культур. Как известно, скотоводство и, особенно, его специализированные формы, весьма зависели от ок­ружающей природной среды. Существенные изменения этой среды (длительные засухи, суровые продолжительные зимы и т. д.) немедленно сказывались на экономике и, в конечном итоге, на демографии местного насе­ления. Причем резкое ухудшение или, напротив, улучшение ситуации зачастую приводило к од­ним и тем же последствиям - к перемещению населения на новые земли…В скотоводческих обществах война была обычным средством разрешения противоречий. Особенно часто она использовалась для решения земельных споров и дележа скота. Вынужденные переселения скотоводческих общин приводило к смешению их культур и к размыванию отчетливых границ между ними». (В.С. Бочкарёв «О некоторых характерных чертах эпохи бронзы Восточной Европы». Сб. «КУЛЬТУРЫ СТЕПНОЙ ЕВРАЗИИ И ИХ ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ С ДРЕВНИМИ ЦИВИЛИЗАЦИЯМИ» Санкт-Петербург. 2012.)
Б.Б.Пиотровский в статье «Археология Закавказья» пишет: «В Закавказье большинство из раскопанных древних памятников представляет собой могильные сооружения и, изучая их, мы получаем некоторую возможность судить о древних погребальных обычаях и верованиях в загробную жизнь. Основные два вида этих памятников - курганы и каменные ящики, без перекрывающей их курганной насыпи (большинство археологов считают, что в каменных ящиках хоронили своих близких далекие предки северокавказцев- Г.Г.)».(Пиотровский Б.Б. Археология Закавказья (с древнейших времен до I тысячелетия до н. э.). Ленинград. 1949)

Курганы Южного Кавказа являют собой разительный контраст погребальному обряду синхронных ранне­земледельческих обществ, где мертвые оставались в пределах своего поселка, даже своего дома, а если и выносились за их пределы, то оставались вблизи стационарного поселения на стационарном же некрополе и не требовали столь специфических памятников.
Необходимо отметить, что курганы были не просто насыпями над могилами. Они были своеобразными храмами. С их появлением религиозная жизнь выходит за пределы поселений. У курганов собирались общины, чтобы почтить память умерших, принести жертвы богам, произвести праздника, решить важные дела. Курганы через чествования предков олицетворяли для степняков их исконную связь с определенной территорией. Возвышаясь над степными просторами, они обозначали территории расселения скотоводов и пути их передвижения.
Каменная или земляная насыпь кургана символизировала сферическую форму купола неба.
На вершине многих курганов устанавливались вертикально камни, напоминали человеческую фигуру, а впоследствии антропоморфные скульптуры.
С. А.Плетнева в книге о кипчаках-половцах пишет: «В целом обряд у всех этих этносов (огузы, кипчаки, печенеги-Г.Г.) был единым: основной задачей, стоявшей перед родственниками, было обеспечение умершего на том свете всем необходимым (в первую очередь конем и оружием). Отличия заключались в деталях обряда: ориентировке умершего головой на запад или восток, погребении с ним полной туши коня или его чучела (головы, отчлененных по первый, второй или третий сустав ног, набитой сухой травой шкуры с хвостом), погребении одного чучела без покойника, размещении коня относительно умершего. Некоторые различия наблюдаются и в форме могильной ямы и, наконец, насыпи кургана. В настоящее время мы, как мне представляется, можем уверенно говорить, что печенеги хоронили под небольшими земляными насыпями или сооружали «впускные» могилы в насыпи предыдущих эпох, обычно только мужчин, головами на запад, вытянуто на спине. Слева от покойника укладывали чучело коня с отчлененными по первый или второй сустав ногами. Вероятно, они же хоронили в древние насыпи и чучела коней (без человека), создавая таким образом поминальные кенотафы. Гузы в отличие от печенегов устраивали перекрытие над могилой для помещения на него чучела коня или же укладывали чучело на приступке слева от покойника. Кипчакский обряд первоначально, видимо, сильно отличался от двух предыдущих. Курганы у них насыпались из камня или обкладывались им, умершие укладывались головами на восток, рядом с ними (чаще слева) также головами на восток помещали целые туши коня или же чучела, но с ногами, отчлененными по колена. Следует особо отметить, что кипчаки хоронили с почестями как мужчин, так и женщин и тем, и другим ставили затем поминальные храмы со статуями….Погребальный культ принадлежит к древнейшим формам религии. Несмотря на то что способы обращения с умершим зависели, как правило, от возраста, пола и особенно от его общественного положения, половецкий погребальный обряд отличается вполне определенными чертами, позволяющими нам говорить о связанных с погребальным ритуалом верованиях. Он характеризуется, как мы знаем, захоронением покойника с тушей боевого коня или с его чучелом: головой, ногами, хвостом и шкурой, набитой соломой. Конь обычно взнуздан и оседлан, умерший — вооружен и погребен с необходимыми знаками отличия (украшениями, котелком, запасом пищи и пр.). После исполнения всех ритуалов, связанных с сооружением могилы, ее засыпали и над ней сооружали земляной или каменный курган». (С.А.Плетнева. Половцы. Москва. 1990).
По словам С.А.Плетневой у всех древних тюркских народов идея погребального обряда заключалась «во-первых, в уверенности, что у каждого

человека есть душа; во-вторых, что эта душа нуждается после смерти в том же окружении, какое было у человека при жизни. Поэтому в могилы помещалось довольно много вещей: столько, сколько могли положить туда оставшиеся на земле родичи. Очевидно, потусторонний мир представлялся им простым продолжением настоящего». (С.А.Плетнева. Половцы. Москва. 1990). Известный российский археолог К.Ч.Кушнарева пишет: «Чем вызвано столь широкое распространение в восточной части ареала куро-аракской культуры курганного обряда захоронения, сказать с опреде­ленностью трудно.
Известно, что этот обряд в Вос­точном Закавказье появился рано, не позднее эне­оолита». (Кушнарева К.Х. Эпоха бронзы Кавказа и Средней Азии. М.1994).
Французский археолог Бертиль Лионе в статье «Археологическая разведка и раскопки в Западном Азербайджане: изменения видов поселений и отношение к окружающей местности с неолита до эпохи бронзы» пишет: «В 2006 мы обследовали 9 курганов могильника эпохи позднего халколита, обнаруженного в Союг Булаге (Акстафинский район). Мы нашли исключительно богатое захоронение с медным кинжалом, каменным скипетром, черепом копытного животного и более 150 бусинами из камня и металла (золото, серебряные сплавы, лазурит, сердолик и т. д.). В другом захоронении было найдено медное шило и 3 кольца, содержащих сплав серебра, в то время как другой курган содержал несколько других видов бусин…Открытие могильника в Союг Булаге не только отодвигает возникновение курганных захоронений в Закавказье на более чем тысячу лет назад, но также и может служить доказательством существования в то время мигрирующих групп населения». (Бертиль Лионе. Археологическая разведка и раскопки в Западном Азербайджане: изменения видов поселений и отношение к окружающей местности с неолита до эпохи бронзы. Международный симпозиум Баку, 1-3 апреля 2009 года.)
Курганная культура появилась на Южном Кавказе свыше шести тысяч лет тому назад, примерно, в первой половине IV тысячелетия до н.э., синхронно с появлением в этом регионе яйлажного скотоводства, и просуществовала до распространения на Кавказе новой религии-ислама (VІІІ век).
Родовые кладбища скотоводов обычно приурочены к определенным местам, чаще всего к зимникам, которые могли располагаться далеко от сезонных стоянок. Поэтому для некоторых древних культур находки, сделанные при раскопках могил, являются практически единственными материалами для реконструкции их образа жизни, определения времени и историко-культурного облика. Сооружая могилу, древние люди имели в виду жилище для своего сородича, ушедшего, по их представлению, в загробный мир. Как правило, курганы располагаются группами, часто довольно большими (до нескольких сотен). Такие группы курганов называются могильниками. В своем первоначальном значении тюркское слово «курган» — синоним слова
«городище», а точнее — крепость.
(Я.А. Шер. Археология изнутри. Кемерово. 2009.) http://www.archaeolo...frafment_3a.htm
Известный итальянский учёный Марио Алинеи пишет: «Традиция возведения курганов на могилах всегда была одной из самых характерных особенностей алтайских (тюркских- Г.Г.) степных кочевых народов, от их первого исторического появления до позднего Средневековья. Как известно слово курган не русского, не славянского, и не индоевропейского происхождения, а заимствование из тюркских языков. Слово курган ‘погребальная насыпь’, проникло не только в Россию, но и во всю Юго-Восточную Европу (Русс. kurg;n, Укр. kurh;n, Белорусс. kurhan, Пол. kurhan, kurchan, kuran 'насыпь'; Рум. gurgan, Диал. Венг. korh;ny), и является заимствованием

из Тюркского: Др. Тюрк. курган 'укрепление', Тат., Осм., Кум. курган, Кирг. и Джагат. korgan, Каракир. korqon, все от Тюрко-Тат. kurgamak 'укреплять', kurmak 'возвести'. Область распределения его в Восточной Европе близко соответствует области распространения Ямной или Курганной культуре в Юго-Восточной Европе». (Mario Alinei. Paleolythic continuity of Indo-European, Uralic and Altaic populations in Eurasia.) http://rugiland.narod.ru/index/0-1323
Советский археолог С.С.Черников еще в 1951 году писал: «курганные могильники, в большей своей части относящиеся к эпохе ранних кочевников, группируются преимущественно в местах, наиболее благоприятных для зимнего выпаса скота (предгорья, долины рек). Их почти совершенно нет в открытой степи и в других районах летних пастбищ. Обычай хоронить своих покойников только на зимовках, существующий до сего времени у казахов и киргизов, несомненно, идет из глубокой древности. Эта закономерность в расположении курганов поможет при дальнейших раскопках определить районы расселения древних кочевых племён». (С.С. Черников. Восточноказахстанская экспедиция.// КСИИМК. Вып. XXXVII. 1951.)
http://kronk.spb.ru/...kov-ss-1951.htm
Курганная культура на Южном Кавказе появляется в то время, когда здесь возрастает роль скотоводства, и главным источником наших знаний о жизни местного населения служат курганные захоронения. Интенсификация животноводства могла быть достигнута только при пере­ходе к новому типу хозяйства — яйлажному скотоводству. Южнокавказцы первыми из скотоводов Евразии освоили вертикальный способ кочевания, при котором стада весной угоняются на богатые горные пастбища. Это подтверждается топографией курганных могильников, расположенных у пе­ревалов высоко в горах.
6000 лет древнетюркскиим курганам Евразии

На каком языке говорили ямники или срубники, мы можем только строить свои предположения исходя из данных археологии, лингвистики, антропологии, генетики, этнографии итд.
Например, археологи считают, что до появления на территории Евразийской Степи курганной культуры местной население в основном занималось собирательством, охотой и рыболовством. Только после появления на данной территории скотоводов, здесь впервые появились курганные захоронения.
А курганная культура впервые появилась на Южном Кавказе свыше шести тысяч лет тому назад, примерно, в первой половине IV тысячелетия до н.э., синхронно с появлением в этом регионе яйлажного скотоводства, и просуществовала здесь до распространения новой религии-ислама (VІІІ век). Большинство ученых считают, что при решении проблем этнической интерпретации археологических памятников наиболее перспективным является анализ погребального обряда, так как он относится к наиболее консервативным и устойчивым элементам культуры. Известный советский археолог М.И.Артамонов пишет об евразийских степных курганах следующее:
«курганы — земляные насыпи, тянущиеся цепочками по сыртам и водоразделам и чётко вырисовывающиеся на горизонте, в какую бы сторону вы ни смотрели. Одни из них еле возвышаются над окружающей местностью, другие, наоборот, поднимаются конусовидной или полушаровидной горой, достигающей иногда 20-
25 м в высоту и сотен метров в окружности. Это надмогильные сооружения древних обитателей степей, в течение столетий противостоящие разрушительным силам природы и только теперь уступающие дружному натиску бульдозеров, могучих многолемешных плугов и других современных машин, брошенных в наступление на девственные участки степи, до сих пор остававшиеся недоступными для земледелия. Много курганов бесследно

исчезло с лица земли, но немало их было раскопано и с научной целью — для изучения истории евразийских степей. Обычай обозначать могилы земляными или каменными насыпями существовал в течение длительного времени у разных народов. Древнейшие курганы евразийских степей датируются ещё 3-м тысячелетием до н.э. — медным веком археологической периодизации.
Позднейшие относятся ко времени татаро-монгольского господства, т.е. к XIII-XV вв. н.э. Одни из курганов представляют собой коллективные кладбища с десятками по большей части разновременных погребений. Эти курганы образованы путём многократных подсыпок и, несмотря на бедность находящихся в них погребений, иной раз достигают огромной величины.
Другие курганные насыпи обозначают отдельные могилы, и их величины находятся в прямой зависимости от знатности и богатства погребённого». (М.И.Артамонов. Сокровища скифских курганов в собрании Государственного Эрмитажа.// Прага — Л.: 1966.). http://kronk.spb.ru/...-mi-1966-01.htm
Российский археолог Н. И. Шишлина пишет: «некоторые народы, облюбовав речные долины извилистых степных рек и богатые ароматными травами широкие степные водораздельные пастбища, остались там навсегда. Они создали новую экономическую систему — подвижное кочевое скотоводство, основанное на использовании всех природных ресурсов, развитии животноводства, ремесленного производства, многоуровневой системе связей. Свидетели этих событий - тысячи курганов - основные общественные постройки, ставшие для постоянно кочующих племен настоящими храмовыми комплексами.». (Н. И. Шишлина. Северо-Западный Прикаспий в эпоху бронзы (V - III тысячелетия до н.э.). М. 2009)
А.А.Формозов пишет о курганах следующее: «Раскопки показали, что курганы это не просто кучи земли, наспех набросанные над прахом умерших, а остат­ки весьма своеобразных и достаточно сложных архитек­турных сооружений. Первоначально они были сложены из дерна, нарезанного кирпичами. Применялся и камень. Холм иногда опоясывало кольцо из вкопанных верти­кально плит, так называемый кромлех. Шло в дело и де­рево. Отмечаются следы истлевших столбов, плахи, обли­цовка насыпи досками. Воздействие дождей, ветра, рас­пашки все это сгладило. В ряде мест встречаются и каменные изваяния, стояв­шие некогда на вершинах курганов. Это не объемные скульптуры, а так называемые ан­тропоморфные стелы - плиты камня с намеченной высту­пом головой и в нескольких случаях с показанными грави­ровкой или рельефом чертами лица, руками, оружием, бу­лавой иди топором, поясами и ожерельями. Должны были произойти крупные сдвиги в мировоззрении людей для то­го, чтобы появились первые памятники человеку - курга­ны и каменные изваяния (даже если статуи изображали богов, все равно им придавали человеческий, а не звери­ный облик).
Позднейшие каменные бабы южнорусских степей - скифские и половецкие - в какой-то мере восхо­дят к далеким прототипам. На некоторых скифских изва­яниях так же своеобразно переданы черты лица - в виде буквы Т, показаны пояса и оружие.Это, конечно не натуралистические детали, а атрибу­ты, указывающие на место изображенного в обществе. Знаками власти были и булавы и декоративные топоры. Пояс же фигурирует в числе царских атрибутов в скиф­ской легенде, приведенной Геродотом. (А. А. Формозов.
Древнейшие этапы истории Европейской России. Москва. 2003).
По словам российского автора Г.В. Длужневской «тюркоязычные народы Саяно-Алтая и Южной Сибири, рассматривавшие смерть как трансформацию способа существования, как переселение человека в новую среду обитания, соответственно не считали её прекращением «бытия» человека, и с момента
смерти человека начиналась подготовка к переселению его в «другую землю», где жизнь, с определённой спецификой, продолжалась по образцу земной.

Исходя из этого умершего снабжали всем необходимым для предстоящего переселения и жизни в ином мире: одеждой, посудой, орудиями труда, то есть сопроводительным инвентарём, едой и, наконец, сопровождающим животным. При подборе вещей учитывали пол, возраст, социальное положение и даже род занятий умершего». (Г.В. Длужневская. Погребально-поминальная обрядность енисейских кыргызов и шаманский погребальный обряд тюркоязычных народов Саяно-Алтая и Южной Сибири. // Жречество и шаманизм в скифскую эпоху. СПб: 1996.)
Российский исследователь В.С. Бочкарёв считает, что в древности скотоводческие общности занимали огромные территории. Об огромных размерах территорий занятых ското­водами древними скотоводами. В.С. Бочкарёв пишет следующее: «Нередко они простираются на тысячи километров. По площади своих ареалов они превосходят любую из земледельческих археологических культур Европы того времени. Судя по всему, отмеченная особенность скотоводче­ских археологических культур объясняется чисто хозяйственными причинами. Очевидно, для выпаса скота требовалось гораздо больше земли, чем для выращивания зерновых. К этому еще следует добавить, что грани­цы скотоводческих археологических культур не были постоянными. Со временем они менялись и, как правило, в сторо­ну расширения… Расширение или, напротив, сужение ареалов скотоводческих АК происходило и по другим причинам, что могло быть вызвано самим характером хозяйственной деятельности этих культур. Как известно, скотоводство и, особенно, его специализированные формы, весьма зависели от ок­ружающей природной среды. Существенные изменения этой среды (длительные засухи, суровые продолжительные зимы и т. д.) немедленно сказывались на экономике и, в конечном итоге, на демографии местного насе­ления. Причем резкое ухудшение или, напротив, улучшение ситуации зачастую приводило к од­ним и тем же последствиям - к перемещению населения на новые земли…В скотоводческих обществах война была обычным средством разрешения противоречий. Особенно часто она использовалась для решения земельных споров и дележа скота. Вынужденные переселения скотоводческих общин приводило к смешению их культур и к размыванию отчетливых границ между ними». (В.С. Бочкарёв «О некоторых характерных чертах эпохи бронзы Восточной Европы». Сб. «КУЛЬТУРЫ СТЕПНОЙ ЕВРАЗИИ И ИХ ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ С ДРЕВНИМИ ЦИВИЛИЗАЦИЯМИ» Санкт-Петербург. 2012.)
Б.Б.Пиотровский в статье «Археология Закавказья» пишет: «В Закавказье большинство из раскопанных древних памятников представляет собой могильные сооружения и, изучая их, мы получаем некоторую возможность судить о древних погребальных обычаях и верованиях в загробную жизнь. Основные два вида этих памятников - курганы и каменные ящики, без перекрывающей их курганной насыпи (большинство археологов считают, что в каменных ящиках хоронили своих близких далекие предки северокавказцев- Г.Г.)».(Пиотровский Б.Б. Археология Закавказья (с древнейших времен до I тысячелетия до н. э.). Ленинград. 1949)
Курганы Южного Кавказа являют собой разительный контраст погребальному обряду синхронных ранне­земледельческих обществ, где мертвые оставались в пределах своего поселка, даже своего дома, а если и выносились за их пределы, то оставались вблизи стационарного поселения на стационарном же некрополе и не требовали столь специфических памятников.
Необходимо отметить, что курганы были не просто насыпями над могилами. Они были своеобразными храмами. С их появлением религиозная жизнь выходит за пределы поселений. У курганов собирались общины, чтобы почтить память умерших, принести жертвы богам, произвести праздника, решить важные дела. Курганы через чествования предков олицетворяли для степняков их исконную

связь с определенной территорией. Возвышаясь над степными просторами, они обозначали территории расселения скотоводов и пути их передвижения.
Каменная или земляная насыпь кургана символизировала сферическую форму купола неба.
На вершине многих курганов устанавливались вертикально камни, напоминали человеческую фигуру, а впоследствии антропоморфные скульптуры.
С. А.Плетнева в книге о кипчаках-половцах пишет: «В целом обряд у всех этих этносов (огузы, кипчаки, печенеги-Г.Г.) был единым: основной задачей, стоявшей перед родственниками, было обеспечение умершего на том свете всем необходимым (в первую очередь конем и оружием). Отличия заключались в деталях обряда: ориентировке умершего головой на запад или восток, погребении с ним полной туши коня или его чучела (головы, отчлененных по первый, второй или третий сустав ног, набитой сухой травой шкуры с хвостом), погребении одного чучела без покойника, размещении коня относительно умершего. Некоторые различия наблюдаются и в форме могильной ямы и, наконец, насыпи кургана. В настоящее время мы, как мне представляется, можем уверенно говорить, что печенеги хоронили под небольшими земляными насыпями или сооружали «впускные» могилы в насыпи предыдущих эпох, обычно только мужчин, головами на запад, вытянуто на спине. Слева от покойника укладывали чучело коня с отчлененными по первый или второй сустав ногами. Вероятно, они же хоронили в древние насыпи и чучела коней (без человека), создавая таким образом поминальные кенотафы. Гузы в отличие от печенегов устраивали перекрытие над могилой для помещения на него чучела коня или же укладывали чучело на приступке слева от покойника. Кипчакский обряд первоначально, видимо, сильно отличался от двух предыдущих. Курганы у них насыпались из камня или обкладывались им, умершие укладывались головами на восток, рядом с ними (чаще слева) также головами на восток помещали целые туши коня или же чучела, но с ногами, отчлененными по колена. Следует особо отметить, что кипчаки хоронили с почестями как мужчин, так и женщин и тем, и другим ставили затем поминальные храмы со статуями….Погребальный культ принадлежит к древнейшим формам религии. Несмотря на то что способы обращения с умершим зависели, как правило, от возраста, пола и особенно от его общественного положения, половецкий погребальный обряд отличается вполне определенными чертами, позволяющими нам говорить о связанных с погребальным ритуалом верованиях. Он характеризуется, как мы знаем, захоронением покойника с тушей боевого коня или с его чучелом: головой, ногами, хвостом и шкурой, набитой соломой. Конь обычно взнуздан и оседлан, умерший — вооружен и погребен с необходимыми знаками отличия (украшениями, котелком, запасом пищи и пр.). После исполнения всех ритуалов, связанных с сооружением могилы, ее засыпали и над ней сооружали земляной или каменный курган». (С.А.Плетнева. Половцы. Москва. 1990).
По словам С.А.Плетневой у всех древних тюркских народов идея погребального обряда заключалась «во-первых, в уверенности, что у каждого человека есть душа; во-вторых, что эта душа нуждается после смерти в том же окружении, какое было у человека при жизни. Поэтому в могилы помещалось довольно много вещей: столько, сколько могли положить туда оставшиеся на земле родичи. Очевидно, потусторонний мир представлялся им простым продолжением настоящего». (С.А.Плетнева. Половцы. Москва. 1990). Известный российский археолог К.Ч.Кушнарева пишет: «Чем вызвано столь широкое распространение в восточной части ареала куро-аракской культуры курганного обряда захоронения, сказать с опреде­ленностью трудно.
Известно, что этот обряд в Вос­точном Закавказье появился рано, не

позднее эне­оолита». (Кушнарева К.Х. Эпоха бронзы Кавказа и Средней Азии. М.1994).
Французский археолог Бертиль Лионе в статье «Археологическая разведка и раскопки в Западном Азербайджане: изменения видов поселений и отношение к окружающей местности с неолита до эпохи бронзы» пишет: «В 2006 мы обследовали 9 курганов могильника эпохи позднего халколита, обнаруженного в Союг Булаге (Акстафинский район). Мы нашли исключительно богатое захоронение с медным кинжалом, каменным скипетром, черепом копытного животного и более 150 бусинами из камня и металла (золото, серебряные сплавы, лазурит, сердолик и т. д.). В другом захоронении было найдено медное шило и 3 кольца, содержащих сплав серебра, в то время как другой курган содержал несколько других видов бусин…Открытие могильника в Союг Булаге не только отодвигает возникновение курганных захоронений в Закавказье на более чем тысячу лет назад, но также и может служить доказательством существования в то время мигрирующих групп населения». (Бертиль Лионе. Археологическая разведка и раскопки в Западном Азербайджане: изменения видов поселений и отношение к окружающей местности с неолита до эпохи бронзы. Международный симпозиум Баку, 1-3 апреля 2009 года.)
Курганная культура появилась на Южном Кавказе свыше шести тысяч лет тому назад, примерно, в первой половине IV тысячелетия до н.э., синхронно с появлением в этом регионе яйлажного скотоводства, и просуществовала до распространения на Кавказе новой религии-ислама (VІІІ век).
Родовые кладбища скотоводов обычно приурочены к определенным местам, чаще всего к зимникам, которые могли располагаться далеко от сезонных стоянок. Поэтому для некоторых древних культур находки, сделанные при раскопках могил, являются практически единственными материалами для реконструкции их образа жизни, определения времени и историко-культурного облика. Сооружая могилу, древние люди имели в виду жилище для своего сородича, ушедшего, по их представлению, в загробный мир. Как правило, курганы располагаются группами, часто довольно большими (до нескольких сотен). Такие группы курганов называются могильниками. В своем первоначальном значении тюркское слово «курган» — синоним слова
«городище», а точнее — крепость.
(Я.А. Шер. Археология изнутри. Кемерово. 2009.) http://www.archaeolo...frafment_3a.htm
Известный итальянский учёный Марио Алинеи пишет: «Традиция возведения курганов на могилах всегда была одной из самых характерных особенностей алтайских (тюркских- Г.Г.) степных кочевых народов, от их первого исторического появления до позднего Средневековья. Как известно слово курган не русского, не славянского, и не индоевропейского происхождения, а заимствование из тюркских языков. Слово курган ‘погребальная насыпь’, проникло не только в Россию, но и во всю Юго-Восточную Европу (Русс. kurg;n, Укр. kurh;n, Белорусс. kurhan, Пол. kurhan, kurchan, kuran 'насыпь'; Рум. gurgan, Диал. Венг. korh;ny), и является заимствованием из Тюркского: Др. Тюрк. курган 'укрепление', Тат., Осм., Кум. курган, Кирг. и Джагат. korgan, Каракир. korqon, все от Тюрко-Тат. kurgamak 'укреплять', kurmak 'возвести'. Область распределения его в Восточной Европе близко соответствует области распространения Ямной или Курганной культуре в Юго-Восточной Европе». (Mario Alinei. Paleolythic continuity of Indo-European, Uralic and Altaic populations in Eurasia.) http://rugiland.narod.ru/index/0-1323
Советский археолог С.С.Черников еще в 1951 году писал: «курганные могильники, в большей своей части относящиеся к эпохе ранних кочевников,

группируются преимущественно в местах, наиболее благоприятных для зимнего выпаса скота (предгорья, долины рек). Их почти совершенно нет в открытой степи и в других районах летних пастбищ. Обычай хоронить своих покойников только на зимовках, существующий до сего времени у казахов и киргизов, несомненно, идет из глубокой древности. Эта закономерность в расположении курганов поможет при дальнейших раскопках определить районы расселения древних кочевых племён». (С.С. Черников. Восточноказахстанская экспедиция.// КСИИМК. Вып. XXXVII. 1951.)
http://kronk.spb.ru/...kov-ss-1951.htm
Курганная культура на Южном Кавказе появляется в то время, когда здесь возрастает роль скотоводства, и главным источником наших знаний о жизни местного населения служат курганные захоронения. Интенсификация животноводства могла быть достигнута только при пере­ходе к новому типу хозяйства — яйлажному скотоводству. Южнокавказцы первыми из скотоводов Евразии освоили вертикальный способ кочевания, при котором стада весной угоняются на богатые горные пастбища. Это подтверждается топографией курганных могильников, расположенных у пе­ревалов высоко в горах.
Гаплогруппы древних тюрков с Таримской впадины

Одним из первых древнее население Тарима (Уйгурии) исследовали китайские генетики под руководством доктора Хуэй Чжоу (Hui Zhou) из Научно- исследовательского центра археологии (Research Center for Chinese Frontier Archaeology) в Цзилиньском университете (г. Чанчунь, КНР). Они провели огромную работу по анализу генетической информации так называемых таримских мумий — захоронений раннего бронзового века с удивительно хорошо сохранившимися чертами лица и волосами. Последние результаты их исследований опубликованы в текущем номере журнала BMC Genetics.
Полученные ими данные позволили учёным сделать большой шаг в понимании того, как расселялись древние тюрки— носители языка-предка всех современных тюркских языков.
Таримская впадина, расположенная в северо-западной части современного Китая, на территории Синьцзян-Уйгурского автономного района, а в древности бывшая частью древнего Шелкового пути, сыграла значительную роль в истории миграций людей и культурных коммуникаций между Европой и Азией. Однако до сих пор наше представление о том, что именно там происходило и в какой период, довольно расплывчато. Между тем именно здесь может таиться ответ на целый ряд вопросов о том, как происходили контакты между Западом и Востоком в древние времена.
Чтобы понять, почему именно в Таримской впадине возможны находки мумифицированных останков большой древности, надо представить себе ее географию и климат. Большую часть Таримской впадины занимает сейчас пустыня Такла-Макан, а когда-то по ней протекала река — но это было еще до заселения этой местности людьми. К раннему бронзовому веку, когда пришли люди, климат уже был засушливым, а жизнь в результате — довольно тяжелой. В течение 2 тысяч лет жить становилось все труднее, примерно к
400 году н. э. река и озера окончательно высохли, и те, кто населял эти места, отсюда ушли. Во времена Шелкового пути караваны старались обойти этот неприветливый район стороной, по северным или южным его границам. Сочетание сухого воздуха пустыни и подсоленной почвы обеспечило удивительную сохранность биологическим остаткам. Раскопки позволили обнаружить большое количество мумифицированных человеческих останков, с сохранившейся кожей и волосами, а также одеждой и прочими окружавшими погребенных людей вещами. Анализ древнейших мумий, проведенный в Пекинском университете (КНР), показал возраст 3980 лет. Можно также

напомнить, что именно здесь немецкими археологами в прошлом году были найдены древнейшие сохранившиеся штаны, — возрастом более 3000 лет, — а также желтые куски биологического материала, которые признали остатками сыра.
О находках мумий на этой территории археологи начали сообщать еще в начале XX века. Кладбище Сяохэ (Маленькая Река №5), древнейшее из обнаруженных в Таримской впадине захоронений, было впервые исследовано в 1934 году шведским археологом Фольке Бергманом (Folke Bergman), а потом опять забыто. С 2000 года, после того как захоронение было снова обнаружено посредством спутниковой археологии (с помощью снимков из космоса), китайские археологи активно взялись за этот некрополь — в 2003– 2005 годах на Сяохэ проводились раскопки, давшие удивительные результаты. Данные синьцзян-уйгурских археологов обрабатывал Виктор Майер (Victor Mair), профессор-китаист из Пенсильваннского университета (США), и именно ему в соавторстве со специалистами-генетиками принадлежат первые генетические данные относительно так называемых таримских мумий.
В пятом слое захоронений этого некрополя найдено около 200 расписанных черно-красными рисунками столбов, похожих на весла. Под каждым из них оказались перевернутые вверх дном лодки. Под лодками и были обнаружены мумии. Любопытно, что рядом с некрополем не удалось найти ни одного поселения — вероятно, это означает, что люди приплывали издалека на лодках тогда, когда здесь были озера и река.
Таримские мумии имеют белую кожу и европеоидные черты лица. Отсюда возникла идея, что древнейшие обитатели этих мест пришли с Запада. В ДНК человеческих остатков, раскопанных в Таримской впадине,
исследователи проанализировали тип Y-хромосом (передающиеся по мужской линии) и митохондриальных ДНК (mtDNA, передающиеся по женской линии).
Полученные данные позволяют судить о том, что происхождение таримских мумий — смешанное: европейское и сибирское. У всех проанализированных мужчин Y-хромосомы оказались характерны для жителей Восточной Европы, Центральной Азии и Сибири, при этом они очень редко встречаются в Китае (гаплогруппа R1a1a).
Митохондриальные ДНК у женщин также указывают на восточно- и западноевроазиатское происхождение (гаплогруппы С, H и K). Группа доктора Чжоу пришла к выводу, что смешанное население заселяло Таримский бассейн уже в раннем бронзовом веке (для этого региона период 2000–1400 лет до н. э.), то есть что восточные (сибирские) и западные племена, заселившие Таримский бассейн, успели объединиться до своего появления в этих пустынных местах. Генетические маркеры могут указывать, к примеру, на древнее смешение древних тюрков с населением Сибири где-нибудь в районе Алтая, откуда те уже могли прийти в Такла-Макан.
Известный российский археолог и этнограф В. Д. Кубарев пишет, что «На камнях Каракола (плиты из могильников, стелы и т. д.) чаще всего изображены «солнцеголовые», «быкоголовые» и «птицеголовые» существа, которые имеют свои аналогии в Хакасии, Казахстане, Туве, Монголии. После Солнца в зверином пантеоне древних людей значительное место занимал могучий бык. Образы солнечного божества и лунного бога сливаются воедино в образе быка. В стелах имеются чашечные углубления, которые являлись изображениями небесных светил и звезд».
Итак, мы можем предположить, что древние тюрки, предки «таримцев», покинув историческую прародину на Южном Кавказе, какое-то время прожили на территории Кумо-Манычской впадины, а затем под натиском вновь прибывших дальных родственников с юга, в поиске новых пастбищ решили идти на восток. Но их путь на восток в поисках лучших пастбищ для скота

оказался очень долгим. Они прошли бескрайние сухие степи, безводные реки и высокие горы. Некоторые из них, устав в дороге, хотели остаться у первой попавшейся речки, довольствуясь даже небольшими клочками земли, со скудной травой. Но их предводитель говорил им, что расслабляться нельзя и надо двигаться вперед и, что там, где каждый день рождается солнце, их ждет благодатная долина с обширными степями с богатым травостоем, с многочисленными полноводными реками.
И вот в один из переходов, которые они совершали на своих неуклюжих повозках, перед ними открылась залитая солнцем обширная степь, окруженная горами, с которых в долину стекали прохладные ручьи и реки. И было необычно для них, что на таких богатых травой пастбищах не видно было не одного стада коров, табуна лошадей или отары овец. Они попали на землю, доселе не заселенную скотоводами, где обитали только разрозненные племена охотников и рыболовов. Наконец сбылись предсказания их мудрого предводителя и «таримцы» обрели новую родину– Алтай. А затем они открыли для себя Туву и Хакасию.
Это произошло в середине III тыс. до н.э., когда на территорию Южной Сибири с запада пришли европеоидные племена, разводившие домашний скот и занимавшиеся примитивным земледелием. В археологической литературе культура этих западных мигрантов известна как афанасьевская. Дальше на восток, поближе к месту восхода Солнца, древние скотоводы, правда, так и не смогли пройти. Так как впереди были болотистые долины, мало пастбищ и много леса, а в горах простиралась непроходимая тайга.
Первоначально на новых землях их постоянно окружали враждебно настроенные племена, с которыми происходили стычки. Аборигены не только говорили на непонятном языке, но и внешне сильно отличались от них. Ведь пришлые скотоводы были европеоиды, а местные - монголоиды, занимавшиеся охотой и не знавшие, что животных можно разводить. Но затем пришлые скотоводы нашли общий язык с аборигенами и женились на местных красавицах. Таким образом, со временем пришлые и аборигены перемешались.
Но через некоторое время предки «таримцев» вынуждены были покинуть богатые пастбищами горные степи Южной Сибири и переселиться в жаркие малопригодные для скотоводства земли Таримской впадины. Таким образом, примерно 4000 лет тому назад на территории современной Уйгурии появились первые тюркские племена. При этом предкам «таримцев» пришлось ещё более удалится от Востока и тем самым, окончательно лишится возможности наблюдать за восходом Солнца с побережья океана. Однако, преклонение перед «восходящим Солнцем» они сохранили и через 4000 лет. Об этом, впервые написали европейские учёные путешественники, посетившие потомков древних таримцев ещё в конце 19 века.
Генетики - первыми конными скотоводами евразийских степей были древние тюрки

Генетики, изучив генофонд древних лошадей, смогли доказать, что первыми конными скотоводами евразийских степей были древние тюрки
Надежда Маркина "Гены, лошади, языки":
-Анализ 74 древних геномов привел исследователей к некоторому пересмотру роли миграции степныхкочевников в структуре популяций Евразии, в одомашнивании лошадей и в распространении индоевропейских языков. Степные пространства Евразии в течение последних пяти тысяч лет служили для активного перемещения групп людей, в ходекоторого передавались технологические инновации, возникали новые культуры, распространялись языки. Мобильность населения намного повысилась, когда люди одомашнили лошадей и стали использовать их для миграций на дальние расстояния.

Генетическая реконструкция этих событий стала предметом исследования междисциплинарного коллектива под руководством проф. Эске Виллерслева (Университет Копенгагена, Дания). В статье, опубликованной учеными в журнале Science, представлены новые данные по 74 древним геномам из Восточной Европы, Центральной Азии и Западной Азии, охватывающие период от мезолита до средних веков. Генетические результаты авторы обсуждают в свете проблем одомашнивания лошадей и распространения индоевропейских языков по Европе и Азии.
Среди событий, которые послужили завоеванию Евразии индоевропейскими языками, большинство специалистов сегодня ведущую роль отводят миграции в бронзовом веке (около 4500 лет назад) скотоводов ямной культуры из причерноморскокаспийских степей. Эта миграция, по гипотезе палеогенетиков, происходила как на запад – в Европу, так и на восток – в Центральную Азию, и с ней распространялись как язык, так и технологические инновации. Ямников считают изобретателями колесного транспорта – конные повозки и помогали им перемещаться на дальние расстояния. Но в Центральной Азии к этому времени уже были одомашненные лошади – пионерами их приручения считают людей ботайской культуры в Северном Казахстане около 5500 лет назад. Есть ли генетическая связь между этими культурами – один из вопросов, на которые попытались ответить авторы исследования.
По изученным геномным данным авторы провели анализ главных компонент (РСА). На полученном графике они отмечают, что образцы ботайской культуры, а также окуневской культуры и бронзового века центральных степей расположились на линии (генетический клин), тянущейся от восточноевропейских охотников-собирателей (Сиделькино) до образцов с Байкала (неолит и бронза). Но самое главное, не обнаружилось генетической близости ботайской культуры с ямной культурой и с афанасьевской культур. Генетики приходят к заключению, что ботайцы, так же как и другие популяции центральных степей, происходят непосредственно от охотников- собирателей. Как пишет один из авторов статьи Алан Отрам (Alan Outram), профессор Университета Эксетер, в пресс-релизе на сайте EurekAlert, «Мы теперь знаем, что люди, которые первыми одомашнили лошадь в Центральной Азии (ботайская культура), были потомками охотников-собирателей ледниковой эпохи; именно они стали впоследствии степными скотоводами в регионе. Но в бронзовом веке они были смещены миграцией кочевников из западноевразийской степи (ямная культура)( прототюрки с Южного Кавказа- Гумбатов Гахраман). По-видимому, и ботайские лошади были заменены на других лошадей».
Родственные связи между изученными популяциями отражает построенная авторами модель. Она показала, что популяции ботайской культуры Центральной Азии, бронзового века центральных степей и окуневской культуры глубоко генетически отделены от других древних и современных популяций. Они происходят от охотников-собирателей, которые генетически описываются как компонент «древних северных евразийцев (ANE)», его представляет геном верхнепалеолитического человека со стоянки Мальта (МА- 1). К этому примешивается древний восточноазиатский компонент (AEA). В то же время носители ямной культуры происходят от кавказских охотников- собирателей (протюрки -Гумбатов Гахраман) и примерно в той же пропорции от восточноевропейских охотников-собирателей (EHG). От ямной небольшой генетический поток достигает окуневской культуры на Алтае (предки тюрков Сибири-Гахраман Гумбатов). Тот факт, что лошади впервые были одомашнены в ботайской культуре, сегодня не вызывает сомнения. Специалисты получили доказательства, что ботайцы использовали их не для еды, а в хозяйстве и

занимались их разведением. В то же время было показано, что ботайские лошади не являются предками современных лошадей Существует гипотеза, что разводить лошадей ботайцы научились от западноевропейских степняков – не от ямников, которые жили на тысячу лет позже, а от более ранней хвалынской культуры (5150-3950 до н.э.), генетически связанной с ямной и афанасьевской культурами. Как было сказано выше, авторы работы не нашли генетической связи между ботайской и ямной культурами По сходству с современным населением ямная и ботайская культуры также различны: ямники внесли вклад в генофонд современных европейцев, а ботайцы (тюркские предки якутов и чувашей, первыми покинувшие Аран-прародину наЮжном Кавказе -Гумбатов Гахраман) генетически приближаются к населению Центральной Азии, Сибири и американским индейцам. Все это означает, что ботайцы – потомки охотников-собирателей, незнакомые с земледелием, одомашнили лошадей не под каким-то западным влиянием, а независимо. По мнению авторов, это можно сравнить с одомашниванием северного оленя – и в том, и в другом случае животное превращают из объекта охоты в объект хозяйства, минуя этап оседлого земледелия.
Хетты получили язык не от ямной миграции
Это междисциплинарное исследование имеет и лингвистический поворот. Авторы продемонстрировали, что древнейший из известных индоевропейских языков – хеттский – не был результатом массовой миграции населения из западноевразийской степи, как считалось до сих пор. Они рассмотрели доказательства генетического влияния степного бронзового века на популяции Передней Азии. Лингвистической предпосылкой этого влияния служит ранняя анатолийская ветвь индоевропейских языков – предположительно, первая, отделившаяся от протоязыка. Относительно возникновения анатолийской ветви есть две гипотезы: 1) степная миграция медного века и 2) кавказская.
Как показал анализ РСА, образцы бронзового века из Анатолии группируются с анатолийскими образцами медного века и Как показал анализ РСА, образцы бронзового века из Анатолии группируются с анатолийскими образцами медного века и располагаются в генетическом пространстве между анатолийским неолитом и кавказскими охотниками-собирателями. Это говорит о широком распространении генетического вклада последних и об отсутствии степного влияния на бронзовый век Анатолии.
Таким образом, анатолийская индоевропейская ветвь появилась не из степной миграции. Это подтверждают и исторические источники, о которых упоминает в пресс-релизе один из авторов работы Гойко Барьямович (Gojko Barjamovic) из Гарвардского университета: «Индоевропейский язык, как считалось, появился в Анатолии до 2-м тысячелетии до н.э. Но архивные материалы говорят о том, что люди использовали его еще в 25-м веке до н.э. Это означает, что носители языка пришли в Анатолию до миграции ямной культуры». Исследователи пишут, что не исключают сценария, по которому внедрение индоевропейского языка в Анатолию произошло вкупе с внесением генетического компонента CHG в период до 3700 до н.э.
Авторы показали также, что распространение индоиранских языков в Южную Азию, где они дали начало хинди, урду иперсидскому, также не было следствием ямной миграции. Скорее, индоиранские языки пришли с более поздней миграцией групп кочевников с Южного Урала в поздней бронзе. До того, как достичь Южной Азии, эти группы, предположительно говорившие на индоиранском языке, имели контакты с группами, происходившими от более западных популяций. Этим можно объяснить тот факт, что носители индоиранских языков имеют сходство с индоевропейцами, живущими в Восточной Европе.

По сравнению с Европой, группы охотников/собирателей/скотоводов в Центральной Азии гораздо меньше испытали влияние миграции ямной культуры. Таким образом, пишут авторы, «в то время как степная гипотеза происхождения индоевропейских языков в свете палеогеномики успешно объясняет возникновение и распространение их в Европе, в том, что касается Азии, некоторые элементы картины приходится интерпретировать иначе. Во-первых, мы показали, что первый пример одомашнивания лошадей не был связан с западноевразийскими степными мигрантами. Во-вторых, показали, что анатолийская ветвь индоевропейских языков, включая хеттский, не возникла из степной миграции в Анатолию. И третье, мы пришли к выводу, что степные скотоводы раннего бронзового века не мигрировали в Южную Азию, скорее, индоиранские языки были принесены в этот регион их потомками».
«История лошади» от генетиков
Лошади Пржевальского оказались не дикими, а одичавшими. Прочитав геномы древних и современных лошадей, генетики пересмотрели историю их одомашнивания. Выяснилось также, что лошади Пржевальского – не исходно дикий вид, а одичавшие потомки первой одомашненной популяции.
Одомашнивание лошадей открыло для человека массу новых возможностей – в производящем хозяйстве, перемещении в пространстве, способах ведения войны. Считается, что впервые одомашнили лошадей люди энеолитической ботайской культуры, жившие около 5 тыс. лет назад в степях Северного Казахстана. Эта культура характеризуется переходом от охотысобирательства к скотоводству и частично оседлому земледелию. О развитии скотоводства говорит производство изделий из кожи и употребление в пищу кобыльего молока (остатки его нашли в керамической посуде).
Использование других методов (f3 и D-статистики) подтвердило, что лошади Пржевальского генетически ближе к ботайским лошадям, чем какие-либо одомашненные лошади. Наконец, тест на предковые компоненты показал, что ботайские лошади – это предки лошадей Пржевальского.
Авторы статьи предлагают сценарий истории лошадей, представленный на рисунке ниже. По этому сценарию, в истории было два эпизода доместикации лошадей. Первый около 5 тыс. лет назад привел к ботайским лошадям. Но популяция этих ранних одомашненных лошадей не сохранилась. А ее одичавшие потомки привели к лошадям Пржевальского. Современные лошади начавшейся в бронзовом веке. От ботайских лошадей лошадям второй волны достался минимальный генетический след.
Итак, проведенное исследование привело ученых к принципиально новым выводам относительно лошадей Пржевальского и современных домашних лошадей. Лошади Пржевальского до сих пор считались последней популяцией диких лошадей, которые никогда не были одомашнены. Но полученные авторами результаты показали, что это не так: по-видимому, лошади Пржевальского – это одичавшие потомки ботайских лошадей. Лошади первой одомашненной популяции (ботайские), судя по всему, использовались только в хозяйстве, но не для дальних миграций и не для военных походов. И ни одна из лошадей, одомашненных (на Южном Кавказе протюрками-Гумбатов Гахраман) в течение последних 4000 лет, не оказалась прямым потомком ботайских лошадей. Можно предположить, что в течение 3-го тысячелетия до н.э. люди одомашнили совсем другую популяцию лошадей, не связанную с ботайской. По- видимому, это произошло в другом центре доместикации, авторы пока не могут определить положение этого центра из-за неполноты ископаемых данных. Они перечисляют несколько кандидатных регионов: понто-каспийские степи, Анатолию, Иберию, Западный Иран (Южный Азербайджан за рекой Аракс- Гумбатов Гахраман), Левант; но называют и новый центр — Восточную

Европу, поскольку образцы ранних одомашненных лошадей были найдены в Венгрии. Генетические данные говорят, что на переходе от 3-го ко 2-му тысячелетию до н.э. эта популяция одомашненных лошадей уже распространилась по европейским степям. Авторы соотносят ее распространение и с широко обсуждаемой массовой миграцией степных кочевников ямной культуры (протюрки с Арана, предки скифов и современных тюркских народов- Гумбатов Гахраман)
Анна Данилова "Лошади, ослы и индоевропейцы":
- Как происходило одомашнивание лошади?
На филологическом факультете МГУ им. М.В.Ломоносова состоялась международная, шестая по счету, конференция по сравнительно-историческому языкознанию.
Тема конференции – «Языковые контакты в аспекте истории». Иными словами, устроители конференции предложили участникам задуматься: в чем особенности языковых контактов, как их наличие воздействует на контактирующие языки? Какие следы оставили в языках древние контакты, что это дает для истории носителей языков? Одним из самых обсуждаемых докладов стал доклад доктора филологических наук, профессора Константина Красухина «Лошади, ослы и индоевропейцы в Малой Азии», посвященный интересной возможности установления прародины индоевропейцев.
Константин Геннадьевич, расскажите немного подробнее о своем исследовании. Уж очень неожиданное название вашего доклада.
Большинство лингвистов и археологов ищут индоевропейскую прародину в Центральной и/или Восточной Европе; около 35 лет назад была впервые обнародована теория Тамаза Гамкрелидзе и Вячеслава Иванова о переднеазиатской прародине.
Но есть вопрос, чрезвычайно важный для судьбы индоевропейцев, – одомашнивание лошади. Лошадь – второе по древности (после собаки) животное, прирученное человеком. Ее одомашнивание смело можно назвать второй технологической революцией, если первой считать изготовление орудий. Домашняя лошадь впервые дала человеку возможность использовать не только свою мускульную силу. Первое назначение лошади – транспортное средство и тягловая сила, впоследствии она стала использоваться и на пашне.
Лошадь – самый быстрый и надежный транспорт до изобретения тепловых двигателей – позволила ее хозяевам менее чем за тысячелетие распространиться на огромной территории от Британских островов до Китая. Поэтому индоевропейская прародина должна, очевидно, находиться там же, где люди впервые приручили лошадь.
Известно ли, на каких территориях могло произойти одомашнивание лошадей?
С древности существовали две крупные популяции дикой лошади: в Монголии (лошадь Пржевальского) и Южном Поднепровье (истребленные к середине XIX века тарпаны). По своему генофонду домашняя лошадь отличается от лошади Пржевальского; археологических данных о древнем одомашнивании лошади в Монголии нет. Следовательно, это могло произойти только в месте обитания тарпанов, которые генетически близки домашней лошади. Эти животные были приручены человеком в IV тысячелетии до нашей эры в южнорусских и украинских степях. Это и есть наиболее вероятная прародина индоевропейцев.
Эти данные можно подтвердить на языковом материале?
Так, в русском языке слово «лошадь» было заимствовано у тюрок (от татарского – ala a), «мерин» – у монголов (от монгольского – мурин). Комплекс лингвистических, исторических и археологических свидетельств

ясно говорит, что лошадь была одомашнена в начале IV тысячелетия до нашей эры в Среднем и Нижнем Поднепровье. Еще раз повторю: там и следует искать прародину индоевропейцев, а IV тысячелетие надо считать временем распада праиндоревропейской общности.
В семитских языках название лошади заимствовано из индоевропейского. А в языке шумеров лошадь называется «осел с горы» или «осел из чужой страны». Название же осла в индоевропейских языках происходит из шумерского слова. Это позволяет восстановить картину прихода индоевропейцев в Переднюю и Малую Азию: придя из-за гор (очевидно, преодолев Кавказ), они столкнулись с народом, не знавшим лошадей, но одомашнившим ослов. Новое для себя животное шумеры назвали по аналогии с хорошо им известным (указав и на место его появления), а семиты заимствовали его имя. В свою очередь, индоевропейцы заимствовали его у жителей Передней Азии.
Некоторые учёные считают, что индоевропейская лексика не дает четких указаний на местоположение индоевропейской прародины.
Вячеслав Румянцев в
“Аргумент коня” пытается это опровергнуть:
- Это не так. Лингвистические аргументы играют огромную роль в том случае, когда их можно сопоставить с данными археологии. И здесь есть замечательный, решающий лингвистический и культурно-исторический аргумент, полностью подтвержденный данными археологии. Это “аргумент коня”.
«Сопоставление древних индоевропейских традиций, связанных с культом лошади и ее применением в транспорте и военном деле, позволяет реконструировать для общеиндоевропейской эпохи наличие домашней лошади
*ek[h]uos-, имевшей большое культовое значение (приношение коня в жертву, его связь с богами, в том числе божественными близнецами, и с Мировым деревом) и применявшейся уже как упряжное животное, которое впрягалось в колесные повозки и боевые колесницы. Лишь в позднейших традициях появляется широкое использование лошади для верховой езды в военном деле и на транспорте, тогда как для архаичного периода следует допустить лишь применение верховой езды с целью объезжания и укрощения коней, в том числе при одомашнивании диких животных. (…) Культурно-исторические и лингвистические данные, относящиеся к лошади и процессу ее доместификации, дают некоторые основания связать этот процесс с индоевропейским этносом, с племенами, говорившими на индоевропейских диалектах. Все известные древнейшие названия лошади в языках, в историческое время расположенных в ареалах возможной доместикации лошади, так или иначе увязываются с общеиндоевропейским названием ‘лошади’
*ek[h]uo-». Это значит, что именно древние индоевропейцы впервые в мире приручили коня.
«Названия коня в индоевропейских языках происходят от индоевропейской основы *ekuuos-, которая в славянских языках в значении “коня” вроде бы отсутствует. Но, на наш взгляд, интересным может быть существование этой основы в значении “коня” в украинском языке: “кося” – лошадка, “коськати”
звать коня окриком, “кось-кось” – звать коня, “укоськати” – укротить, приручить коня и даже “косяк” – небольшой табун лошадей».
Теперь осталось проверить, где произошло приручение коня по данным археологии. Этот район и будет прародиной индоевропейцев.
«Археологические данные (в частности, находки роговых псалий – деталей конской уздечки) , свидетельствуют об использовании среднестоговского коня для верховой езды, что целиком согласуется с выводами палеозоологов о решительном преобладании коня в домашнем стаде среднестоговской культуры. Среднестоговская культура, таким образом, выступает перед нами

как среда, в которой состоялось приручения коня, приспособление его к верховой езде и впервые в Европе (в мире. – И. Р.) широкое использование его в хозяйстве. Земледелие, охота и собирательство в жизни населения среднестоговской культуры играли вспомогательную роль». Этот вывод сейчас признан большинством исследователей. Так, В. Б. Ковалевская пишет:
«Лошадь была впервые приручена в зоне обитания тарпанов в Северном Причерноморье в конце IV тысячелетия до н. э. (…) Происхождение и расселение индоевропейцев – одна из самых ярких и сложных страниц истории. Красной нитью здесь проходит идея о нерасторжимой связи между конем и ранними индоевропейцами. Действительно, слово «конь» – индоевропейского происхождения, что справедливо, в частности, для древнеиндийского, древнеиранского, греческого, фракийского, латинского, кельтского, германского и других языков. Это же относится к культу коня, названиям ряда элементов упряжи и т. д.».
По мнению В. И. Бибиковой, бесспорны данные о том, что именно южнорусские степи явились родиной домашней лошади, и здесь коневодство развилось раньше и значительно интенсивнее, чем в других областях Старого Света. На поселении Дереивка (культура Средний Стог) кости лошади составляют 63,3 % всех найденных костей животных. Здесь также были обнаружены древнейшие ритуальные захоронения коня – череп и ноги двух жеребцов. Н. Я. Мерперт также подчеркивает, что кости домашней лошади доминируют в остеологическом материале ряда поселений среднестоговской культуры, а находки костяных псалиев позволяют предполагать начало освоения всадничества.
Домашняя лошадь—одомашненный и единственный сохранившийся подвид дикой лошади, вымершей в дикой природе.Одомашнивание лошади произошло в VI тысячелетии до н. э.Уч;ные выделяют два подвида диких лошадей, которые рассматриваются как возможные предки современных домашних лошадей. Этотарпан -в древности заселяла степные просторы между Северным Прикаспием и Северным Причерноморьем и дожила в диком состоянии в восточной Европе до начала ХХв. А также дикая лошадь Пржевальского, обитавшая в Центральной Азии. В.П.Алексеев по этому поводу пишет:«Кариотип дикой лошади Пржевальского содержит 66 хромосом, тогда как для современных домашних лошадей характерны 64 хромосомы... Древнейший центр доместикации лошади находится в степной зоне юго-восточной Европы и оттуда коневодческие навыки распространились по остальной Европе и были принесены в Азию». Известный российский археолог С.А.Григорьев, опираясь на новые археологические материалы, утверждает, что дикая лошадь была одомашнена на территории Закавказья: «Обнаружение на памятниках Восточной Анатолии и Закавказья VI –IV  тыс. до н.э. костей лошади может служить свидетельством доместикации этого животного. На поселении Аликемектепеси, датируемом в некалиброванной шкале концом V тыс. до н.э., обнаружены кости уже двух пород лошадей, что намного раньше первых следов доместикации в Восточной Европе. К тому же одна из опор теории о ранней доместикации лошади в Восточной Европе (энеолитическое поселение Дереивка) рухнула, а обсуждение доместицированой лошади в Казахстане (Ботай) построено на мифических основаниях».
Вывод: На основании генетических, археологических и палеонтологических данных (фауна), можно утверждать, что историческая прародина тюрков находилась на Южном Кавказе (территория зарождения отгонного скотоводства и курганной культуры), а вторичная прародина древних тюрков это Евразийская степь от Карпат до Енисея. Территорию Алтая и Саян древние тюрки начали заселять начиная со II тыс. до н.э. (Ямная культура, афанасьевцы и андроновцы).

Время распространения древних тюрков на просторах Евразии

Древние тюрки, включая предков азербайджанцев-огузов, в отличии от оседлых народов (иранцы, индусы, китайцы), будучи скотоводами с I V тыс. до н.э. вели кочевой образ жизни. Они за короткое время расселились на огромной территории. На западе –Передняя Азия, Южный Кавказ, Дунай, а на востоке-Енисей, Хуанхе.
Одним из первых достоверную информацию о расселении древних тюркских народов сообщает в XI в.Махмуд Кашгари в книге “Диван-у лугат ит-турк” (“Свод тюркских слов”): «Тюрки - состоят из двадцати племен. Они все происходят от Тюрка, сына Яфета, сына пророка Ноя….Первое племя вблизи Рума –печенеги (бэчэнэк), затем идут кыпчаки (кыфчак), затем – огузы (огуз), затем – ямаки (йэмэк), башкиры(башгырт), басмилы (басмыл), кайы (кай), ябаку (йабаку), татары (татар), киризы (кыргыз). Это племя вблизи Чина (Китай). Все эти племена расположились от Рума (Византия) на Восток. Затем идут чигилы (чигил), затем – тухси (тохсы), ягма (йагма), играки (ыграк), чаруки (чарук), чумулы (чумул), уйгуры (уйгур), тангуты(танут), китаи (китай), - и они в Чине; затем идут тавгачи (тавгач) – они в Мачине. Эти племена расположены между югом и севером».
В 1952 году известный российский тюрколог С.Е.Малов писал: «Западно- тюркские языки показывают, что они прошли слишком большую и долгую жизнь, они испытали на себе много разных влияний и пр. Это не могло произойти в очень короткий срок. Все переселения тюрков из Центральной Азии, какие мы знаем (например, гунны, монголо-татары, киргизы), не произвели на западе того языкового влияния и переворота в пользу восточнотюркских языковых элементов, какие можно было ожидать, если бы здесь на западе не было бы уже своих установившихся и отстоявшихся издавна западнотюркских языков». С.Е.Малов. «Древние и новые тюркские языки». 1952.
Открытие древнетюркской орхоно-енисейской рунической письменности показало, что предки современных тюркских народов уже в 5 веке н. э имели свой язык и свою письменность.
Как известно древнетюркские рунические надписи были обнаружены на огромном пространстве от р. Лены на востоке до р. Дунай на западе; наиболее крупные надписи были найдены в бассейне р.Орхон (орхонские) и бассейне р. Енисей (енисейские).
Тюркские языки по памятникам письменности самих тюрков известны приблизительно от V-VI вв. нашего летосчисления. К этому времени, например, можно относить некоторые манихейские рукописи и каменописные памятники из бассейна р. Таласа и Енисея. Языки по этим памятникам представляют собой результат очень большого развития.
Время существования древнетюркской общности и территорию исторической прародины древних тюрков, мы попытались определить на основании анализа древнетюркского языка, сопоставляя результаты такого исследования с данными археологии. Для этого мы, в первую очередь, проанализировали базисную лексику общетюркского словарного фонда, сохранившуюся в древнетюркских письменных памятниках, а также в языках 23 современных тюркских народов.
В анализируемый словарный фонд мы включили общетюркские слова из письменных памятников (орхоно-енисейские надписи, древнеуйгурская письменность, словарь Махмуда Кашгари и др.), а также соответствующую

общетюркскую лексику, сохранившуюся в двадцати трёх современных тюркских языках, которые разделены нами на пять квалификационных групп:
огузская группа – азербайджанский, турецкий, туркменский, гагаузский; булгарская группа – чувашский;
восточноевропейская кыпчакская группа – татарский, башкирский, кумыкский, балкарский,
крымскотатарский, караимский, ногайский; карлукская группа – узбекский, уйгурский;
центральноазиатские кыпчакская группа – казахский, киргизский, каракалпакский;
алтаесибирская группа – алтайский, шорский, тувинский, тофаларский, хакасский, якутский.
Как известно, лексика каждого языка является важным и надежным источником знаний о быте и культуре данного народа. Язык народа формируется в процессе его познавательной деятельности и осмысления окружающей действительности. Таким образом, представление о жизни того или иного народа мы получаем из его словарного фонда.
Проведя сравнительный анализ общетюркской базисной и культурной лексики, мы смогли убедиться, что все современные тюркские народы, населяющие обширные пространства Восточной Европы, Передней и Средней Азии, а также Сибири, в своём словарном фонде сохранили большинство слов, входящих в общетюркскую базисную и культурную лексику.
Известный российский исследователь Лев Успенский пишет: «Самые древние, самые несовершенные письменные знаки, какие известны нам и могут быть прочитаны нами, не древнее пяти - шести тысячелетий. А ведь человек существует на земле как человек уже сотни тысяч лет. Значит, мы можем изучать только ничтожную долю истории языка, жалкие проценты всего этого отрезка времени? По счастью, положение оказывается не таким уж безнадежным, если к нему приглядеться внимательнее…Слова, имеющиеся в языке, составляют так называемый словарный состав языка. Главное в нем - основной словарный фонд. Ядро основного словарного фонда составляют корневые слова.
Основной словарный фонд гораздо менее обширен, чем словарный состав языка. Зато живет он очень долго, в продолжение веков, и дает языку базу (материал) для образования новых слов… Любой язык состоит из слов.
Изучать язык, не изучая слов, нельзя. А чтобы заняться словами, надо прежде всего взять их на учет, установить, сколько их и какие они…У турок, татар, азербайджанцев, туркмен, узбеков и других народов тюркского племени понятие "человек" будет выражаться словом "киши;" или другими словами, близкими к этому. Слова эти не похожи ни на славянские, ни на романские, зато между собою эти языки имеют опять-таки большое сходство. Приходится предположить, что такое сходство не могло возникнуть неведомо почему, так себе, случайно. Гораздо естественнее думать, что оно является результатом родства между сходными языками».
На обширной территории Евразии древнетюркские народы распространялись в следующие периоды:
протобулгары - 4-3 тыс. до н.э - путь через Кавказ на север:> Северное Причерноморье (киммерийцы, гунны, хазары)) > Северное Поволжье (проточуваши). В дальнейшем часть протобулгар переселилась на территорию Прибайкалья (протоякуты).
протоуйгуры (лобноро-таримцы), протоалтайцы, протохакассы, прототувинцы - 3-2 тыс. до. н.э. -путь по Евразийской степи на восток: Волга>Урал> Енисей>Таримская впадина (протоуйгуры).

протохунны (протокыпчаки) - 2 тыс. до. н.э.- путь по Евразийской степи на юговосток: Волга>Урал > Мангышлак> Алтай> Монголия-Ордос (хунны).
протоогузы (скифы, юэчжи, «пазырыкцы», тюркюты, огузы)-середина первой половины первого тысячелетия до н.э. путь на восток: Закавказье > Памир >
Монголия > Алтай
(юечжы-пазырыкцы). Другая группа огузов переселилась на территорию Северного Причерноморья (скифы Геродота).

Общетюркские названия большинства растений и животных известны всем европейским тюркам
Примерно с конца IV тыс. до н.э. начался распад пратюркской общности. Шесть тыс. лет тому назад пратюрки-скотоводы в поисках новых пастбищ для своих быстро размножающих стад начали свои походы с Южного Кавказа на территорию евразийской равнины и далее на юго-восток. Некоторые историки, исследующие древнейшую историю современных народов, пишут о первичной, вторичной и других прародинах народов древности. Если воспользоваться этим методом, мы можем сказать, что если первичной прародиной древних тюрков была
территория южного Кавказа (территория зарождения отгонного скотоводства и курганной культуры), то вторичная прародина -это Евразийская степь от Карпат до Енисея.
Академик Н.И. Вавилов писал:«Для того чтобы познать все многообразие культурных растений, необходимо не только изучать их географию, но и определить первичные районы их распространения, а также точное место происхождения…Кавказ является одним из мировых очагов происхождения важнейших культурных растений — пшеницы, ячменя, ржи, большей части европейских плодовых культур».
Сравнительно-историческое изучение земледельческой лексики тюркских языков показывает, что названия основных сельскохозяйственных культур, а также терминология земледелия сложились задолго до первичного распада прототюркской общности. Судя по лингвистическим свидетельствам, прототюрки к этому времени уже достигли относительно высокого уровня земледелия и возделывали все основные культуры, известные в Старом Свете. Владели разнообразными агротехническими приемами обработки земли.
Историческое развитие агротехнических приемов обработки земли также нашло отражение в языке. Наличие во всех тюркских языках восходящего к прототюркскому состоянию глагола *tar;- «обрабатывать землю под посев»,
«сеять» указывает на развитие земледелия у тюрков на весьма ранних стадиях».
Общетюркскими являются наименования главных культурных растений (бугда (пшеница), арпа (ячмень), дары (просо), бурчаг (горох), алма (яблоко), узюм (виноград), говун (дыня), сарымсаг (чеснок) и др.), которые образованы на базе исконно тюркских слов.
Нам удалось выявить, что названия 22 растений (береза, виноград, вяз, груша, дыня, ежевика, ива, камыш, карагана, клевер, липа, лох, лук, можжевельник, просо, пшеница, тамариск,тыква, чеснок, яблоко, ясень, ячмень), отмеченные в словаре Махмуда Кашгари (XI век), являются общетюркскими и известны большинству тюркским народам. Еще 16 растений имеют ареальные тюркские названия (боярышник, дуб, ель, калина, кл;н, осина, рис, рожь, рябина, терн, тополь, хмель, чер;муха, сосна). При этом, из перечисленных выше 38 растений 15 (виноград, груша, дыня, тыква,

рис, яблоко, липа, лох, клен, дуб, клевер, вяз, тамарикс, чеснок, ясень) не растут в Сибири (Саяно-Алтайский регион).
А местные названия 9 рассмотренных нами та;жных растений известны только южносибирским тюркским народам Сибири (кроме якутов). Известный российский лингвист В.И.Рассадин почти всю та;жную растительную терминологию, известную тюркским народам Сибири, назвал словами
«неизвестного происхождения». При этом лингвисты отмечают, что тюркские народы Сибири название боярышника, заимствовали у монголов, а лиственницы и ели- у самодийцев.
Из 62 рассмотренных нами тюркских названий фауны 44 являются общетюркскими (известны абсоютному большинству современных тюркских народов и зафиксированы в
средневековых тюркских письменных памятниках), ещё 11 названий возникли в лексике тюркских народов, после того как они покинули свою историческую прародину на Южном Кавказе и переселились на территорию Евразийской равнины (вторичная прародина). Нами рассмотрены также 7 видов таёжной фауны, названия которых известны только тюркским народам Сибири.
Необходимо отметить, что при этом нет ни одного вида ареальной сибирской флоры или фауны, имеющих одинаковые названия у всех шести тюркских народов Сибири (алтайцы, шорцы, хакасы, тувинцы, тофалары и якуты).
В тоже время, живущим западнее Сибири древним и современным тюркам никогда не были известны «сибирско-тюркские» названия основной таёжной флоры (кедр сибирский, калина, черемша, хвоя, кедровая шишка, боярышник) и фауны (кабарга, росомаха, ласка, бурундук, кедровка, таймень, хариус, налим и др.).
Вывод: На основании палеонтологических данных (флора и фауна), можно утверждать, что историческая прародина тюрков находилась на Южном Кавказе (территория зарождения отгонного скотоводства и курганной культуры), а вторичная прародина древних тюрков это Евразийская степь от Карпат до Енисея. Территорию Алтая и Саян древние тюрки начали заселять начиная со II тыс. до н.э. (афанасьевцы и андроновцы).