Старпом Серёга

        Большой, красный автобус с табличкой на лобовом стекле “Новосибирск – Бийск” весело бежал в сторону старинного, купеческого города, ровесника Санкт-Петербурга, города Бийска, что стоит у слияния рек Бии и Катуни. За окном автобуса проплывали бескрайние поля с обязательным вкраплением в них березовых колков, то довольно больших, то всего в несколько белоствольных красавиц.

       Вот оно, во всей своей красе русское раздолье, про которое множество песен сложено, стихов написано, фильмов снято. Про поля русские и рощи березовые. Вон и деревни, что виднеются вдалеке от дороги. Не любят, видно деревни эти шума лишнего, автомобильного, не нравится гул постоянный, спрятались подальше за березками этими. Где-то, среди вот таких же березок, пахал на тракторе свое последнее поле и герой шукшинский, Егор Прокудин из “Калины красной”. И смерть свою принял среди берез этих.

      Такие мысли роем роились в голове молодого человека, лет этак тридцати, с аккуратной, “скандинавской” бородкой, что неотрывно смотрел в окно, будто пытаясь навсегда запомнить и впитать в себя проплывающие за окном картины. До боли родные, если  после долгой разлуки видишь их вновь. 
             
       …Больше всего на свете Серёга Юрьев терпеть ненавидел несправедливость. С раннего детства, с молодых ногтей своих, не мог спокойно пройти парнишка мимо этой самой несправедливости. Заступаясь за слабых, не боялся вступать в драку с превосходящими силами противника. Сначала отделывался синяками и ссадинами, позднее выбитыми зубами. Но до конца был верен своему принципу – справедливость должна быть превыше всего.

       Шли годы. Алтайский паренек, окончивший за тысячи километров от родного дома, мореходное училище и связав свою жизнь с морем, постепенно и неуклонно двигался по служебной лестнице. И вот уже Сергей Антонович старший помощник капитана, но должность эта нисколько не прибавила ему солидности. Его стремление жить в этом мире только по справедливости и закону, порой толкали его на самые, казалось бы, безрассудные поступки.

     - Сергей Антонович, банда наших бритоголовых “братков”, на трёх машинах подъехали к судну. Выходят, сейчас будут подниматься на трап. Их около десяти человек.

    Это вахтенный матрос у трапа доложил старпому обстановку по внутреннему телефону.

   - Постарайся задержать. Сейчас выйду.

    Начало девяностых… Бардак повсюду. В стране, в пароходстве. В головах матросов, старпомов  и капитанов. А тут еще разрешили ввозить в страну подержанные автомобили из Японии. И тут такое понеслось!

        Откуда, из каких потаенных щелей, повылезли клоны эти? Все, как на подбор, наголо стриженые, в черных, китайских куртках, и самое поразительное, с лицами, в которых кроме тупости ничего не проглядывается.  Может раньше, в другой обстановке, эти лица и были нормальными, но здесь, извини-подвинься,  имидж надо блюсти подобающий. Чем тупее будет твоя морда лица, тем больше страха нагнать сможешь. Так, скорей всего, считалось у  “братков”.  Вот одна из таких “шаек-леек”, прилепив на лица свои, тупорылые маски, и пытаются сейчас штурмом наглым взять судно. О чем и доложил стоящий у трапа вахтенный матрос, старпому Сергею Юрьеву.

      Гуськом, друг за дружкой, эта черная масса двигалась по трапу наверх, и казалось, уже никто и ничто не может остановить это движение. Ан, нет. Задние уже напирали на передних, а те не могли шагнуть дальше, потому как путь им преградил  старпом, Серёга Юрьев. Красиво так преградил. В накинутой поверх тельняшки куртке, видать, невзначай распахнутой, чтобы хорошо был виден пристегнутый к поясу большой тесак в ножнах. Ничуть не церемонясь, Серёга кратко изложил “браткам” все последствия их попытки ночного вторжения на судно. Посулы и угрозы последних не возымели на Серёгу никакого действия.

     - Слышь, старпом, с нами так негостеприимно еще никто себя вести не смел. Мы уходим. На сей раз. Но запомни. С этого дня ты будешь ходить по земле, как по минному полю.
   
    А Серёга, вот же чудак алтайский, нет, чтобы вписаться в текущую ситуацию, извлечь материальную выгоду для себя, и в том числе  благодаря своей должности, он же, всей своей душой возненавидел этот период. Возненавидел и за то, что подавляющее число моряков, забыв о своих прямых обязанностях, с головой нырнули в этот полукриминальный бизнес. Не успеет судно пройти оформление в японском порту, как экипаж устремляется на авторынки и разборки. Стыдно было Сереге за своих земляков в Японии, когда видел их, наперегонки бегущих, несущих, и везущих к судну колеса, стиралки, холодильники, музыкальные центры и прочий бытовой скраб.

     Считал ниже своего достоинства заниматься таким бизнесом. Порочащим звание российского моряка, тем более командира. Чем и снискал среди моряков славу чудака, у которого, скорей всего, “не все дома”.

     На стоянках в Японии, когда ему выпадала очередь сходить в увольнение, он всегда тщательно мылся, брился, надевал свою рубашку с погонами, в придачу к ней, безупречно выглаженные брюки и начищенные до блеска туфли. И оглядев себя в зеркале с головы до ног в таком прикиде, каждый раз в предвкушении чего-нибудь необычного и познавательного, спускался с трапа.

    Он умышленно избегал автостоянок и авторазборок, уходил подальше вглубь узких улочек, любовался архитектурой построек, наблюдал за жизнью простых японцев. К их немалому удивлению, Сергей заводил с ними разговоры о житье-бытье на приличном, японском языке, который всегда старался совершенствовать в таких вот беседах.

        Разумеется, у него завелось  много японских друзей. Приглашали и в дома свои и в маленькие ресторанчики на 6-8 человек. Японцы не любят шумных застолий, и не любят готовить дома, поэтому собираются соседи, нанимается повар, знающий вкусы  посетителей и с небольшим количеством пива, с караоке, ужинают  и одновременно общаются. Сереге эта традиция очень нравилась. И если он знал, что будет вечером в гостях у своих друзей японских, он всегда приносил с собой подарок. Какой? Ни в жисть не догадаетесь. Булку белого, пшеничного хлеба, испеченного на судне, от которого японцы были просто без ума.

     Вот так  жил и работал наш старпом в начале лихих, девяностых. В портах родных, при выгрузке автомобилей, собирал в кулак всё своё самообладание, терпение и волю. Чтобы, не дай бог, не покалечить и не убить ненароком, кого-либо из этих назойливых и наглых “братков автомобильных”. В портах же Японии, как своеобразная компенсация, отдыхал и душой и телом.

     Но терпению главарям этой автомобильной братии-мафии должен же когда-то и конец прийти.  Сколько можно “уважаемым людям” терпеть выходки какого-то строптивого старпома? По сути, единственного, кто портит им кровь. Состоявшаяся сходка решила и постановила, что живет сей парень слишком долго и коли его никак нельзя вразумить, и на путь, нужный им, не поставить, то значит нужно его …

     Благо, что среди этих членов “автомафии” оказался человек, по гроб жизни обязанный Сергею, он и предупредил его о грозящей опасности. Друзья, обсудив все за и против, настоятельно советовали ему уехать в отпуск, пока они не разрулят возникшую ситуацию. И как не артачился старпом, как не кричал, что он не трус и поездка в отпуск  “брателлами” будет расценена как трусливое бегство, в конечном счете, всё же согласился уехать.

    ... Серёгины мысли прервал голос водителя автобуса, объявившего о получасовой остановке для отдыха. По обеим сторонам дороги стояли многочисленные киоски, шашлычные и прочие забегаловки, с навязчивыми, настырными продавцами, совсем даже не нашей национальности. Есть не хотелось, и закурив, Серёга неспешно стал прогуливаться по этому шумному, торговому пятаку.

     Вскоре его внимание привлекла толпа громко кричащих людей. Особенно выделялся хриплый, плачущий голос одного старика.

     - Да что же вы изверги творите! Да рази можно так! Ведь вы же самым наглым образом облапошили старика! Совести нет у вас, ни грамма единого. Отдай, страмец ты этакий, деньги мои!

     В ответ раздался дружный хохот великовозрастных детин, окруживших бедного старика. Серёге, аж не по себе стало, когда он увидел их лица. Они же точь-в-точь такие же, от которых он пытается подальше уехать. Наглые, тупые и самодовольные.

     Оказывается, старик попался на удочку “наперстночникам”. Игра такая процветала в те времена. Шулер, три перевернутых пластмассовых стаканчика и шарик, коего нужно угадать, в каком стаканчике он находится. Вроде бы, ну что здесь сложного, внимательно смотри за движением рук, стаканами и шариком. Угадал – денежка твоя. Не угадал – извиняй, отдай свою.

    Эх, старик, старик! Твои денежки, друг за дружкой, перекочевали в руки шулера, а когда ничего у старика не осталось, он вдруг осознал, что его просто-напросто обдурили.

    Откинув в сторону недокуренную сигарету, Серёга ногой наступил на один из стаканчиков.

     - А ну, верни старику его деньги, мразь! Нашел, сука, кого дурить!

     Отстал наш Серёга от жизни, пока в морях закордонных ходил. Здесь тебе не просто один ловкач, сидя на ящике из-под вина, деньги лопатой гребёт. Тут, брат, серьезная организация, со своими “низовыми”, “верховыми” и “зазывалами”. Здесь не просто хохочут над проигравшими, коих презрительно “лохами” кличут, тут еще регулярно калечат строптивых и несогласных.

    Силы были неравны. Героически оборонялся наш старпом от нескольких бугаев, никто из собравшихся зевак не поспешал прийти ему на помощь. И могла совсем плачевно закончиться Серёгина поездка, всего лишь на полпути к родному дому. Спасибо милицейскому УАЗику, подъехавшему к придорожным забегаловкам. Как ветром сдуло “лохотронщиков”.  На месте недавнего побоища остался стоять только старпом Серёга, да перевернутый ящик из-под вина, на котором еще минуту назад сидел этот фокусник, зазывая зевак ободряющими частушками: «Подходи, налетай, свои деньги забирай», «Кручу-верчу, обмануть хочу», «Испытывай удачу, покупай себе ты дачу».
 
       Разбитый нос, оторванный рукав и отсутствие нескольких пуговиц на рубашке, потери хоть и значительные, но совсем не критичные. Бывало и хуже. Но справедливость и в этот раз торжествовала. Успел выхватить из шаловливых рук ловкача Сергей дедушкины деньги, сунуть их опешившему старику и тогда уж с легким сердцем ринулся в бой.

     Наскоро умывшись из уличного краника у одной из шашлычек и переодевшись в свежую рубашку, что вытащил из своей спортивной сумки, Серёга, сидя на своем месте, вновь созерцал в автобусное окно. Правда, теперь не столько на природу глазел, сколь на своё отражение в нём. Нос, кажись, стал увеличиваться в размерах. Но это обман зрения, скорей всего. Так успокаивал себя старший помощник капитана, Сергей Антонович, он же кулачный боец, по совместительству.    А вон за поворотом и стела показалась,  с большущими буквами АЛТАЙСКИЙ КРАЙ.

     А это значит – НУ, ЗДРАВСТВУЙ АЛТАЙ! СЕРЁГА НА РОДИНЕ!