Про Васо

В Гурии, как и везде в Грузии, есть горы. Здесь лучше всего быть, если ты птица. Ты скользишь по волнам воздуха и смотришь, как внизу меняются пейзажи. Завораживает, когда летишь рядом с одной горой, а за её краем вдруг проступет целая череда грозных, хмурых гор, подпирающих и горизонт и бирюзовое небо. А под их ногами непременно течёт речка. И ты ложишься на крыло, делаешь вираж, приближаясь к журчащей воде, ловя многочисленные блики солнца от ряби воды. Река, непременно, с чередованием: то буйные брызги, от вечной борьбы волн с камнями, то разливается и становится тихой и покорной, а иногда распадется в низине множеством малых потоков, которые питают сочную траву. И ты знаешь, что тихое сейчас течение превращается в неудержимую стихию, когда с гор идёт талая вода.

А потом, делая ещё один маленький поворот, уносишься от воды, над богатым зелёным ковром зелени. Чего тут только не растёт! Уловив шум, устремляешься туда. Это люди. Здесь маленькая деревня N. Дома здесь разбросаны без видимого порядка: некоторые кучкуются, иногда чуть не держась за руки. Другие забираются на склон и там, со своей высоты, следят за порядком на вверенной территории.

Вдоль деревеньки идёт извилистая главная улица. Она не закатана в асфальт, а горделиво дышит густым воздухом. Как и положено, норов у этой дороги не подарок. Жители всё время стараются её объездить, но она то и дело взбрыкивает, выставляя подножки то там, то тут. Разогнавшись с самого верха, от домов семьи Кобуладзе, она бежит, разбрасывая узкие веточки проулочков, к трассе, где, притупившись от обретённой вдруг скромности, даёт путешественникам возможность всё-таки передумать и вернуться. Туда, назад, к теплым домам, где пахнет хлебом и нестройно мычат коровы, а собаки на столько привыкли к тихой жизни, что не лают на чужаков, а норовят с ними подружиться.

Дедушка Васо не стал будить соседа, чтобы спозаранку взять длинную лестницу. Его можно лего узнать по традиционному, но уже давно многими забытому аэродрому на голове, под которым, аккуратно расчёсанные, покоятся великолепно белые волосы. Ниже волос обнаруживается широкое, испещренное морщинами и очень загорелое лицо, с чёрными густыми бровями, солидный нос с выраженной горбинкой, постоянно искрящиеся голубые глаза и тонкие всё время немного улыбающиеся губы. Как будто он придумал отличную шутку и только и ждёт того самого момента, чтобы ввернуть её. Васо и правда шутник. Его любят приглашать в гости, потому что... Потому что хочется, да! Он такой человек, которого приятно заполучить в гости. Ему получается быть одновременно и центром любой встречи и деликатным слушателем. В его арсенале целая библиотека разнообразных историй, поразительных наблюдений и анекдотов. При этом он восхитительный рассказчик.

Впрочем, нельзя упустить момент, потому что дедушка Васо, вооружившись длинной лестницей, как раз вернулся к своему дому. Ещё вчера вечером ему пришла в голову отличная идея. Признаться, эта идея стала причиной того, что он проснулся необычно рано даже для себя. Их дом - в нечестных два этажа стоит на склоне, обратившись окнами на восток. Ведь что может быть прекрасней, чем солнце, которое будит тебя утром, а палящий зной дня оказывается уже в стороне. Нечестные два этажа, потому что верхний этаж, стоя на первом, тем не менее, тоже оказывался первым, одним концом упираясь в гору. Он будто вырос прямо из склона. А спальня дедушки Васо располагалась, как и положено, на самом верху. Как раз туда он и планировал ворваться.

Он заранее рассчитал, куда надо будет поставить лестницу и с огромными предосторожностями начал её поднимать. Каждый, кто хотя бы раз имел дело с длинной лестницей, знает, что в этом деле обязательно нужен помощник, держать один конец. Но Васо обожал делать сюрпризы, поэтому не привлекал никого, вместо этого, он принёс из подвала две старые гири по тридцать два килограмма и привязал конец лестницы к ним. И стал максимально аккуратно поднимать узкий конец. Загвоздка была в том, что дом был общит алюминиевыми листами и неаккуратное движение могло произвести такой грохот, что не только Софико всполошится, но и все соседи прибегут. Поэтому Васо, напрягая свои немалые силы, с невероятной деликатностью смог приставить лестницу прямо к окну совершенно бесшумно. Лицо его сияло, всё шло по плану! Внутри у него, признаться, веселились бабочки. Ни на что на свете он не был готов променять это волнение. Как когда-то давным-давно, он собрал букет из полевых цветов и полез наверх. Было немного страшно, ведь без страховки лезть на такую высоту опасно, особенно, в его-то возрасте. Но дело надо было непременно сделать! Он поднимался, держа в одной руке букет, как самое драгоценное на свете, а другой хватаясь за лестницу. Каждая новая ступенька, преодоленная на этом пути, казалось, добавляет яркости искрам в его глазах и ширины его улыбки. До заветной цели оставалось, наверное, ступенек пять, когда одна из перекладин под его ногой с громким хрустом сломалась и он едва удержался, обронив букет, невольно чертыхнувшись. Тут же наверху послышался шум: Софико вскочила в кровати и ринулась к окну, открыв его и увидев внизу испуганное лицо мужа, она немедленно кинулась вниз, держать, спасать, помогать, страховать.

Когда он спустился, едва переводя дыхание, она начала его обстоятельно, с самого прадедушки, расспрашивать, что Васо собирался делать в такую рань, один, на лестнице. Он был смущён, потому что план рухнул и не получилось торжественно явиться к любимой жене с цветами прямо в окно. Поэтому он неумело врал о срочности ремонта. Но Софико давно жила с этим мужчиной и знала его насквозь. Поэтому быстрым взглядом она увидела упавший букет. В тот же миг она замолчала. Она подошла к упавшим цветам, медленно подняла их и с такой нежностью и любовью посмотрела на Васо, что он понял, план, хоть и провалился, тем не менее, сработал.

--Как же я тебя люблю, мой последний романтик! - обнимая, прошептала она ему на ухо.