Рекламная пауза

Режиссер Серж Гигантоманский страшно нервничал: левое ухо судорожно подергивалось, а изящные усики задвигались против часовой стрелки. Усилием воли Серж сдержал ухо и усики в рамках приличия. Было от чего волноваться: до премьеры ультрамодернистской аллегорической драмы «Гибель Перхоти» оставалось меньше недели.
– Все – на сцену! – скомандовал режиссер, предварительно проглотив полкилограмма таблеток «Ментоса». На сцену повеяло холодом, актеры, поеживаясь, занимали свои места.
Репетировали кульминационный момент – монолог персонажа по кличке «Шиньон» «Мыть или не мыть?». Монолог у актера Перпетууева не получался – он никак не мог вжиться в роль. Гигантоманский рычал: «Вы когда-нибудь волосы мыли?». Перпетууев волосы не мыл давно; их у него не было со времен туманной юности, когда он по неосторожности принял моющее средство «Фэйри» за таблетки «Мезим».
Кое-как актер вымучил из себя монолог. На сцену пробралась Перхоть, которую играла Андромеда Тефальская – дама добродушная и массивная. «Это – Перхоть? – возмутился режиссер, – Перхоть должна быть маленькой и злобной. Актриса мгновенно перевоплотилась, стала маленькой и злобной.
– Волосы! Прекратите улыбаться! – крикнул режиссер. – Вы должны ужаснуться при виде Перхоти.
Волосы – группа начинающих актрис, немедленно ужаснулись: одни закрыли лица руками, другие, охнув, рухнули на пол. И запели хором ораторию Отчаявшихся Волос: «Мы тонкие, мы ломкие! Увы, пришел конец!». Перхоть дико захохотала, завизжала, завыла, задергалась. Волосы ужаснулись пуще прежнего, а хор вылился в вой.
Режиссер объявил перерыв.
Старейший актер Сибидин Панадолович рассказывал печальную историю:
– Парень полюбил девушку. Он чистил зубы «Колгейтом», но у него была перхоть. А девушка сказала: «Не переживай. Мой волосы «Хед-н-Шолдерсом». Парень спросил: «А что такое «Хед-н-Шолдерс»?» Девушка удивилась: «Ты что – телевизор не смотришь?». А парень сказал: «У меня нет телевизора». Тогда девушка подумала: «Зачем мне парень, у которого есть перхоть, и нет телевизора?» и бросила его.
Все дружно повздыхали, сетуя на явную несправедливость: у телевизора «Самсунг» плоский экран и высокая цена, а у телевизора «Березка» цена низкая, а экран вогнутый.
Вновь раздался призыв режиссера.
– Сцена третья! – объявил он. И тотчас спохватился: не было Маслорамского.
Все кинулись искать Маслорамского. Его нигде не было. Исчез, как пятно от соуса после встречи с «Кометом». Как кариес после «Колгейта». Кто-то мрачно пошутил: «Раптер»! Проверено – Маслорамского нет». Тут вспомнили: «У него же «Домик в деревне»!». Гигантоманский вытащил сотовый телефон. Бесполезно. Абонент был «вне зоны». 
– Начнем без него! – режиссер решил заменить Маслорамского актером, который в другом спектакле играл сразу три роли: «Орбита», «Ксилита» и «Карбамида». Волосы заняли свои места.
– Держи пиво в холоде, а ноги… в пиве! – продекламировал Орбит-Ксилит-Карбамид.
– Стоп! Это же из мелодрамы «Солод и мрак»! – режиссер потребовал повторить роль заново.
Появился Обычный Шампунь. Его выход режиссеру не понравился.
– Не пойдет! Вы – Обычный Шампунь. Держаться надо скромно, без апломба и претензий.
Обычный Шампунь вышел опять и начал словесную перепалку с Перхотью, пытаясь защитить Волосы от ее козней. Злобная Перхоть легким движением руки отбросила его прочь. Волосы сникли, отброшенный Шампунь отполз зализывать раны.
Тут на сцену ворвался «Элсев» – молодой и элегантный; и, со словами: «Уйди! Уйди! Тебе не место здесь!» пронзил Перхоть шпагой. Но при этом подвернул лодыжку. Лодыжку смазали «Фастум-гелем», да так обильно, что лодыжка вывернулась в обратную сторону.
Но Волосы воспрянули духом. Все положительные персонажи драмы ликовали. Перхоть тихо агонизировала.
Занавес опустился. Режиссер похлопал в ладони.
– На сегодня достаточно. Завтра – в десять. И без опозданий!
А мысли были уже о следующей постановке – трагикомедии «Мокрое дело». На тему памперсов.
Выйдя из здания театра, Гигантоманский не обнаружил своего автомобиля. Новейшее противоугонное устройство «Тунгус» не сработало.
Шел дождь. Тротуары были залиты водой.
«Танки грязи не боятся» – подумал режиссер и поплелся домой пешком.