Нахамат или Нахчамат?

Анализируя самоназвание чеченцев, отмеченное в «Армянской Географии» («Ашхарацуйце»), абхазский ученый Г.Дж. Гумба обратил внимание на то, что наряду с формой наХЧаматеанк «во многих» (по его выражению) списках этого исторического источника VII века присутствует и несколько иная форма написания этого названия – наХаматеанк, и высказал предположение, что это и есть аутентичное его написание. Исходя из этого предположения, Г.Дж. Гумба считает, что в «Ашхарацуйце» нашло отражение «первоначальное, древнейшее общее самоназвание чеченцев, ингушей и бацбийцев – нах (люди, народ), и «термин нахаматеанк следует переводить не как страна нахчоев (или те, которые говорят на чеченском языке), а как страна нахов (или те, которые говорят на нахском языке)» [1, с. 16].

Однако уже в следующей своей работе, в которой он снова затрагивает этот вопрос, Г.Дж. Гумба допускает «большую вероятность» того, что встречающаяся в «Ашхарацуйце» форма написания «наХаматеан» является «ошибкой переписчика». Он пишет: «в 57 из 60 сохраненных до наших дней рукописей Ашхарацуйца, термин передается как нахчаматеан, а в 3-х – нахаматеан. Хотя, учитывая, что те три рукописи источника, в которых упомянут нахаматеан, восходят к одному не сохранившемуся списку Ашхарацуйца, существует большая вероятность, что здесь мы имеем дело с ошибкой переписчика» [2, сс. 22-23].

Казалось бы, ситуация ясна: форма написания «наХаматеан» присутствует лишь в трех из шестидесяти списков «Ашхарацуйца», причем, все эти три списка восходят к одному несохранившемуся оригиналу, что заставляет Г.Дж. Гумбу с «большой вероятностью» допустить, что форма написания «наХаматеан» – ошибка переписчика. Тем не менее, в вышедшем на следующий год под коллективным авторством труде Г.Дж. Гумба вернулся к прежнему своему мнению и снова настаивает на варианте наХаматеан, отвергая вариант наХЧаматеан. Вот что он пишет:

«В трех из шестидесяти версиях "Ашхарацуйца" вместо нахчаматеанк встречается вариант нахаматеанк. В связи с этим, возможно, в "Ашхарацуйце" нашло отражение первоначальное, древнейшее общее самоназвание чеченцев, ингушей, бацбийцев – нах (люди, народ), и термин нахаматеанк следует переводить не как страна нахчоев (или те, которые говорят на чеченском языке), а как страна нахов (или те, которые говорят на нахском языке)» [3, с. 219].

Трудно понять, почему Г.Дж. Гумба вновь возвращается к старому, уже отвергнутому им самим мнению и строит предположения с опорой на то мизерное количество списков (3 из 60 или, точнее, 1 из 57), в которых проставлено название «нах», хотя научная объективность и просто здравый смысл диктуют иной выбор. Ведь в 57 из 60 списков «Ашхарацуйца» обнаруживается самоназвание чеченцев «нахче». Вследствие уточнений, сделанных самим Г.Дж. Гумбой, не остается ни малейших сомнений в том, что аутентичным является название «наХЧаматеан», присутствующее в подавляющем большинстве списков «Ашхарацуйца», а вариант «наХаматеан», который обнаруживается лишь в трех из шестидесяти списков (восходящих к одному несохранившемуся оригиналу), следует, как отмечает и сам Г.Дж. Гумба, признать ошибкой переписчика.

Отметим, что название нахи, которым обобщенно именуют родственных друг другу чеченцев, ингушей и бацбийцев (цова-тушин), как и название вайнахи, которым обозначаются чеченцы и ингуши, отнюдь не являются древнейшими, как полагает Г.Дж. Гумба, и совершенно неизвестны в исторических источниках в качестве этнонимов. В обширной российской и европейской кавказоведческой литературе XVIII, XIX и начала XX вв. (военной, исторической и этнографической), в которой много и подробно описываются как совокупно чеченцы и ингуши, так и их отдельные субэтнические подразделения, ни разу не зафиксированы этнонимы в форме нахи или вайнахи – ни в виде обобщающего названия, ни в виде отдельного этнонима или субэтнонима. Нет этих названий и в трудах чеченских и ингушских авторов XIX – нач. XX вв.: Кеди Досова, Умалата Лаудаева, Чаха Ахриева, Таштемира Эльдерханова, Ибрагим-Бека Саракаева и др.  Чеченские и ингушские фольклор и эпос также абсолютно стерильны в отношении названий нахи, вайнахи. Не обнаруживаются они и в старинных чеченских исторических и генеалогических повествованиях (в т.н. тептарах).

Как мы убедимся в следующей главе, с того периода, когда появились первые полноценные в научном смысле труды по истории и этнографии Кавказа, в них фиксируется лишь одно общее для чеченцев и ингушей самоназвание – нахче. В этой связи возникает вопрос: откуда же взялся этноним нахи? Ответ прост: этот словарный термин в качестве этнического имени введен в научную литературу искусственно. То, что этот этноним является научным новообразованием, давно отмечено кавказоведами [4, с. 142, примеч. 1]. Сделал это нововведение в 1929 году ученый-лингвист Н. Ф. Яковлев. Дадим высказаться ему самому:

«Чеченец и ингуш, разговаривая каждый на своем материнском наречии, без всяких затруднений понимают друг друга. Такую близость мы видим и в других проявлениях национальной культуры чеченцев и ингушей. ...Но здесь прежде всего мы наталкиваемся на отсутствие одного общего названия для такой близкородственной группы народов и языков, каковыми являются чеченцы и ингуши, вместе с сохранившимися в Закавказье цоватуши и выселившимися в Турцию орштхоями (карабулаками). Необходимость единого общего названия, которое, подобно термину "адыге", объединяющему всех черкесов, применялось бы ко всей чечено-ингушской группе народов, достаточно назрела как с точки зрения потребностей науки, так и для объединения работы по культурно-национальному их строительству. Один из местных национальных работников Заурбек Мальсагов в письме ко мне предложил называть чеченцев и ингушей народами "нахской" группы, их языки "нахскими" языками, название это происходит от слова "нах" – "народ"» [5, с. 197].
 
Для полноты охвата разбираемой темы укажем, что З.К. Мальсагов действительно является автором этих неологизмов («нахи» и «вайнахи»). Сам он так обосновывает свое предложение ввести в научный оборот эти новоизобретенные названия: «Общего племенного названия ингуши и чеченцы не имеют. Племенное единство выражается сочетанием "vaj; naxa" (инг. v;j; nax), т.е. "наш народ". Так говорят и в Чечне, и в Ингушии. Выражение "vaj; nexi; mott" (инг. v;j; nax; mott), "нашего народа язык" охватывает совокупность всех наречий и говоров, как единый язык. Когда же хотят отграничить одно наречие или говор от другого – говорят: "ghalghaj; mott" – ингушский язык, "nox;ij; mott" – чеченский язык… Основываясь на этом, мне кажется возможным обозначить всю совокупность наречий и говоров названием "нахский язык", территорию, занятую им – "Нахистаном"» [6, с. 3].

Добавим, что двумя годами ранее Н.Ф. Яковлев – очевидно, опять по идее З.К. Мальсагова – предложил называть чеченцев и ингушей обобщающим названием «вайнахи» («вейнахи») [7, сс. 7-8]. Ученый следующим образом объясняет это свое нововведение: «Вейнахская подгруппа – название новое, предлагаемое мною, т.к. до сих пор не было общего названия для ингушского, чеченского и цова-тушинского языков. В эту подгруппу входят близкородственные языки…» [8, с. 20]. И далее: «Что касается общего названия группы "Вейнахская", предлагаемого мною, то необходимость в нем вызывается прежде всего научными соображениями – отсутствием общего обозначения для трех близкородственных языков, входящих в одну группу. Кроме того, сейчас в вопросе культурного объединения ингушей и чеченцев, вытекающем из желания объединения литературного языка, алфавита и пр., особое значение приобретает и необходимость в некотором общем названии. «Вейнах» собственно значит «наш народ». Так говорят сами о себе и чеченцы, и ингуши, когда хотят отличить себя от соседей. Это название, употребляемое лишь в отношении языка и национальной принадлежности людей, является их общенациональным названием в зачатке» [8, с. 21].

Из этих свидетельств становится ясным, что этнонимы вайнахи//нахи являются неологизмами, введенными в научный оборот в первой трети XX века Н.Ф. Яковлевым и его соавтором З.К. Мальсаговым. В оправдание этой инновации обычно говорят: да, по предложению З.К. Мальсагова профессор Н.Ф. Яковлев действительно ввел в научный оборот термины нахи и вайнахи в качестве общих названий для чеченцев, ингушей и бацбийцев, но ведь они взяты из живого чечено-ингушского языка! Никто этого не отрицает. Слово нах действительно присутствует в чечено-ингушском словаре, но лишь в нарицательном значении «люди» и, как уже отмечалось выше, ранее 1929 года это слово в качестве этнонима ни в одном источнике не зафиксировано. То же самое можно сказать и о выражении вай нах//вей нах («наши люди»). Обратим внимание, что З.К. Мальсагов, в отличие от Н.Ф. Яковлева, пишет это выражение раздельно (чеч. vaj; naxa и инг. v;j; nax), чего, конечно, не было бы, если это словосочетание являлось утвердившимся в народном самосознании этническим именем; в этом случае оно писалось бы слитно, как это делается в более поздних публикациях. Выражение вай нах (вей нах) бытовало и до сих пор бытует в чеченском и ингушском языках в ряду однотипных с ним обозначений вроде «уллера нах» («близкие люди»), «гергара нах» («родственные люди»), «хийра нах» («чужие люди»), «лулара нах» («соседние люди»), «цера нах» («их люди»), «вай нах» («наши люди») и т.д. То есть, наличие подобных выражений в чеченском и ингушском языках не означает, что они являлись этнонимами даже в «зачатке».

Потому-то нарицательный термин нах, конвертированный в этническое имя нахи в первой трети XX века, никак не может быть обобщающим названием чеченцев, ингушей и бацбийцев в историческом источнике VII века («Ашхарацуйце»), то есть, за 13 столетий до своего искусственного внедрения в науку. До инновации З.К. Мальсагова и Н.Ф. Яковлева в качестве обобщающего самоназвания для всех чечено-ингушских тайпов и обществ использовался, как мы убедимся в дальнейшем, только термин нахче.

Даже после того, как З.К. Мальсагов и Н.Ф. Яковлев ввели в научный оборот свои этнонимические новшества, они долгое время не получали распространения среди ученых. Покажем это на примере работ известного кавказоведа Е.И. Крупнова. В своей книге «Средневековая Ингушетия», изданной в 1971 году, в отношении чеченцев и ингушей он уверенно использует обобщающее название «вайнахи», «вайнахский народ» [9, с. 11]. Однако в статье «К истории Ингушии», изданной в 1939 году, Е.И. Крупнов, многократно заявляя о близком этническом родстве чеченцев и ингушей, не предлагает никаких инклюзивных (обобщающих) этнонимов для этих двух народов. В его статье полностью отсутствуют названия «нахи» и «вайнахи» и лишь в одном месте он, вслед за Н.Я. Марром, предлагает относить чеченцев и ингушей (вместе с хевсурами, пшавами и цова-тушинами) к «восточной группе яфетических языков Кавказа» [10, с. 83]. Других обобщающих названий для чеченцев и ингушей Е.И. Крупнов в тот период не знает.

В общем и целом, новоизобретенные этнонимы «нахи» и «вайнахи» не успели в 20-е и 30-е годы укорениться в науке, и их использование следует признать эпизодическим (в большин-стве случаев – в работах самих «изобретателей» этих этнонимов Н.Ф. Яковлева и З.К. Мальсагова).

Последовавшая в начале 1944 года депортация чеченцев и ингушей, объявленных «врагами СССР», в Центральную Азию наложила политический запрет на упоминание чеченцев и ингушей (равно «нахов» и «вайнахов») в печатных изданиях, в том числе и научных. Допускалось только употребление терминов «бацбийско-кистинские народы», «бацбийско-кистинские языки» и т.п. Эпохой, когда названия «нахи» и «вайнахи» получили более-менее широкое распространение и официальный статус в научной литературе, следует признать не 20-е и 30-е годы XX века, а конец 50-х – начало 60-х годов того же столетия. Показа-тельно, что профессор И.Ю. Алироев даже в конце 70-х гг. относился к названиям «нахи» и «вайнахи» как к недавно введенным в науку терминам. Ученый писал:

«Носители чеченского, ингушского и бацбийского языков, в том числе и кистинского, аккинского, чеберлоевского и других диалектов, последнее время (курсив наш. – Авт.) вошли в научную литературу под этнонимом нах, вайнах, а их языки – под названием нахские или вайнахские» [11, с. 11]. Видный чеченский историк и лингвист Я.С. Вагапов также отмечал, что «Нахи – этнический термин по происхождению сугубо научный, неизвестный в народе, входящий в обиход под влиянием научной литературы. Образован он на основе слова нах "люди, народ"» [12, с. 165].

Касаясь научной «операбельности» предложенного Н.Ф. Яковлевым и З.К. Мальсаговым названия, следует отметить, что термин нах//нахи («люди») едва ли годится на роль этнонима даже в искусственном научном применении, поскольку, в отличие от этнонима нахче/нохчий, он не имеет формы единственного числа и, следовательно, не может обозначить индивидуального представителя чеченцев, ингушей и бацбийцев. На это немаловажное обстоятельство в одной из своих работ обратил внимание исследователь И.М. Булатбиев:

«...проводя сравнительный анализ списков "Ашхарацуйца", известный абхазский ученый Г.Д. Гумба выявил, что в некоторых из них этноним нахчаматеан передан в форме "нахаматеан", т.е. без компонента ча//чи. Опираясь на это обстоятельство, Гумба пришел к выводу о необходимости нового осмысления этой информации, сделав заключение, что термин "нахаматеанк" следует переводить не как "страна нахчоев", а как "страна нахов". На первый взгляд может показаться, что данное утверждение не меняет сути вопроса. Однако дело в том, что основа нах является только лишь формой множественного числа значения "люди", и никак не может быть именем народа, поскольку не имеет формы единственного числа. То есть, в самостоятельном значении нах не может быть этнонимом, так как в мировой этнонимии не зафиксировано ни единого этнонима, не имеющего формы единственного числа» [13, с. 117].
Действительно, слово нах (люди) не является и не может являться этнонимом, потому что, как верно отмечает И.М. Булатбиев, не бывает этнонимов, не имеющих наряду с формой множественного числа также и формы единственного числа. Эта проблема усугубляется еще одним обстоятельством: не имея формы единственного числа, слово нах не различает также и два грамматических рода – мужской и женский, что опять показывает его неприменимость в роли этнонима.

Кроме того, как верно отмечает чеченский лингвист Н.Н. Альбеков, попытка перевести словосочетания «нахские народы», «нахские языки», «нахские поселения», «нахская культура», «нахская история» и т.п. с русского на чеченский или ингушский язык придает им прямо противоположный смысл: все эти объекты из «своих» превращаются в «чужие» [14, с. 154]. У нас получится «неха къаьмнаш» («чужие народы»), «неха меттанаш» («чужие языки»), «неха йарташ» («чужие селения»), «неха культура» («чужая культура»), «неха истори» («чужая история») и т.п. Можно и дальше продолжить этот ряд и везде получится обозначение чего-то чужого, чуждого. То есть, произнося на чеченском или ингушском «нахское» мы говорим, что речь идет о чем-то чужом, не чеченском и не ингушском.
_____________________________________
1. Гумба Г.Дж. Нахи: вопросы этнокультурной истории (I тысячелетие до н.э.). Сухум, Абгосиздат, 2016 г., 543 С.
2. Гумба Г.Дж. Проблемы этногенеза и этнокультурной ис-тории нахских народов.// «Этногенез и этническая история народов Кавказа» (Материалы I Международного нахского научного конгресса, Грозный, 11–12 сентября 2018 г.). Грозный, АО ИПК «Грозненский рабочий», 2018 г. 19-28 С.
3. Ахмадов Я.З., Гумба Г.Дж., Курумов Д.С., Хасмагомадов Э.Х. История нахов Передней Азии, Кавказа и Чечни с древней-ших времен до конца XV века. М., Издательский Дом Литера, 2019 г., 684 С.
4. Волкова Н. Г. Этнический состав населения Северного Кавказа в XVIII – начале XX века. М., «Наука», 1974 г., 276 С.
5. Яковлев Н.Ф. К вопросу об общем наименовании род-ственных народов. Ростов-на-Дону, 1929 г.
6. Мальсагов З.К. Культурная работа в Чечне и Ингушии в связи с унификацией алфавитов. Владикавказ, изд-во «Сердало», 1928 г., 11 С.
7. Яковлев Н.Ф. Вопросы изучения чеченцев и ингушей. Грозный, Чечнаробраз, 1927 г.
8. Яковлев Н.Ф. Языки и народы Кавказа. Краткий обзор и классификация. Тифлис, «Заккнига», 1930 г., 70 С.
9. Крупнов Е.И. Средневековая Ингушетия. М., «Наука», 1971 г., 205 С.
10. Крупнов Е.И. К истории Ингушии.//ВДИ, 1939 г, № 2, С. 77-90.
11. Алироев И.Ю. Нахские языки и культура. Грозный, Чеч-Инг. кн. изд-во, 1978 г., 290 С.
12. Вагапов Я.С. Проблема происхождения нахского этноса в свете данных лингвистики.//Проблемы происхождения нахских народов. Материалы научной конференции, состоявшейся в Ша-тое в 1992 г. Махачкала, 1996 г. 165-174 С.
13. Булатбиев И.М. К вопросу о семантике этнонима «нах-чи».//Вестник Академии наук ЧР. Грозный, 2018 г., № 2, 116-123 С.
14. Альбеков Н.Н. Этноним «нохчо» (нахчо) и терминолек-сема «нахский» – семантическая идентификация.//Этногенез и этническая история народов Кавказа: материалы I Международ-ного нахского научного конгресса (г. Грозный, 11–12 сентября 2018 г.). – Грозный: АО «ИПК «Грозненский рабочий», 2018 г., 149–155 С.