Босоногое детство мое. г. 4 Лихие хуторские ковбои

Прекрасное далёко, не будь ко мне жестоко,
Не будь ко мне жестоко, жестоко не будь.
От чистого истока в прекрасное далёко,
В прекрасное далёко я начинаю путь.
                Ю. Энтин
............
Будет спешить рассвет,
Будет снег, будет дождь.
Только прошедших лет
Больше не вернешь.
                И. Шаферан
...........

А  давайте-ка  сейчас вернемся от тех горестных событий в мирное время.

 Итак, который раз я в своей Новокиевке. Присев на плотину пруда, чуть не вздрогнул. Вспомнил, как среди огромных лопухов, мы с Николаем после схваток на деревянных шпагах, дружно обнявшись, оплакивали детскими слезами гибель героев «Виконта де Бражелона», сочинённого А. Дюма. Вот так я, с седыми висками, встретился здесь, с ребячеством своим.

На свидание с детством привез любимого и затрепанного «Робинзона Крузо»,где-то в классе пятом  не возвращенного в библиотеку, и он сопровождал меня по всем городам и весям. Дабы теперь повиниться и приложить в придачу к нему новенькие романы А. Дюма «Три мушкетёра»  да «Граф Монте-Кристо» в двух томах. К тому времени у меня имелась собранная десятилетиями огромная библиотека.

Забегая вперед, скажу, что свои  изданные историко-приключенческие книги я не раз привозил  в Новокиевку и  раздаривал землякам, преподавателям,  относил в школьную библиотеку для таких же  вихрастых, пытливых хлопчиков.

Представьте неутешное горе мое, когда не обнаружил я домика той  сельской библиотеки, она была  снесена под строительство новых домов на улице. И я  с печалью вернулся к благословенному пруду, глядя на его летние спокойные воды.

 А виделось мне, с каким восторгом зимой мы, пацаны,Ваня Кривозубов, Боря Ковалев, Гриша Сериков переплывали на льдинах по нему и сражались с дружками на соседней льдине, вроде преследуя коварных северных пиратов, а в зарослях камыша и лозы отыскивали следы неуловимых и зловещих тугов-душителей.

И нас не страшило, что проваливались сапогами в леденящую воду или вязли «по уши» в болотистой тине пруда и получали нахлобучки от беспокойных матерей.

Но тогда никак не подозревали, что дальние и экзотические страны из книг путешествий так близки к нашему Царицыну-Сталинграду и Дону.

На эту находку наткнулся я  в возрасте, просматривая редкостную, старинную книгу мэтра авантюрного жанра Л. Жаколио «Факиры-очарователи». В ней писатель, будучи на берегах Ганга, получил у известного раджи засекреченный ранее план совместного похода русских и французских войск для завоевания Индии в 1801 году — с целью изгнания оттуда англичан, ярых соперников России.

В тайной экспедиции были задействованы тысячи казаков с Дона, Хопра и Бузулука,
 отводилась своя роль Царицыну и Астрахани.

Но с гибелью императора Павла Первого закончился «индийский поход» казаков Войска Донского в заволжских степных просторах. О их мужестве и огромных потерях из-за неподготовленности по вине властей описывал в своих произведениях. Но это будет потом.

А вот теперь, будучи на малой родине своей и стоя под жгучими степными ветрами, вижу сквозь туман времени нашу веселую, орущую во все горло, мальчишескую ватагу, вооруженную капканами, веревками, ведрами для выливания сусликов да кусками хлеба с салом и луком.

И мы, словно казаки ли, звероловы смело пускаемся по крутым оврагам за богатой добычей! Коршуны в синеве поднебесья кружили нам головы, суслики дерзко свистели вслед, в озерцах балок вроде как плескалась вкусная рыбка, а над всем благодатным и манящим миром звонко заливались в небесной вышине жаворонки.Хорошо и весело было нам!

 А продрогших в степи нас, согревало тепло костров из сухих бурьянов и детской дружбы, подобно героев любимых книг. И они, незримые и несгибаемые, всегда были с нами у  яркого костра  жизни нашей.

Пройдя строгий  следственно-прокурорский путь, полагаю, что не всем было дано счастье — «познать поэзию тайны» в романах этих классиков романтического, благородного сюжета.

Думаю, благодаря и им, сохранился хороший, душевный мир у меня, не стал чиновником-сухарем, не зачерствел на своей суровой работе, вникая и решая многие казусы и судьбы людские десятки лет.

Наверно, невольным подтверждением тому, простите за нескромность, являются четыре медали, коими награждена "моя милость" приказами Генерального прокурора России. И  приятно, что многие ветераны прокуратуры области тоже поощрены. А больше горжусь, глядя на молодых и ответственных сотрудников, возложивших сегодня на свои плечи и погоны бремя этой нелегкой работы! Уж поверьте мне!

Так вот, этот яркий, энергичный и одухотворенный мир жизни и книги сильно поднимал  тогда сельских мальчишек над окружающей серостью, а то грязью, пошлостью и скудоумием, с которыми боремся и по сегодняшний день.
 
 В те былые времена на хуторе  нашем не было  даже электрического света, никакого телевидения, а идея Интернета  витала еще в умах ученых. В хате  родительской  коптила керосиновая лампа, на стене висела большая черная тарелка репродуктора,  из которой слышались новости,  звенела музыка страны пионерии.

         Встань пораньше, встань пораньше,
         Только утро замаячит у ворот.
         Ты увидишь, ты услышишь,
         Как веселый барабанщик
         В руки палочки кленовые берет.

Но радостнее всего было, когда утром  в трескучие морозы после бодрой передачи "Пионерская зорька"  звучал из той тарелки с местного радиоузла голос радиста Ивана Шаповалова:
 "В связи с низкой температурой отменяются занятия в школе для младших классов."

  -Ур-а-а!- скакали мы по дому в валенках. А мама уже  наказывала: "Пойди скотине принеси воды из проруби да соломы и напои овец, про курей не забудь, сыпни пшеницы". А я заерзал на табуретке, ибо упулившись глазами в книгу "Двадцать тысяч лье под водой" Жюля Верна,  пробивался  в  жутких глубинах мирового океана на подводной лодке с отверженным капитаном Немо.

Раздольным летом,   пацанва наша, усевшись рядком в овражках, в заброшенных садах или ветхих амбарах, обсуждали загадочных тропическом животных в стране негров и обезьян, чудные обычаи аборигенов, негодовали против торговли рабами в стране австралийских кенгуру и Африке.

И вот мы, не сидевшие  долго в одном месте, уже в табуне неукротимого молодняка коней, которых на летних каникулах выпасал я верхом и с книжкой за поясом. Взнуздав с трудом необъезженного скакунка, или держась за его гриву, похвалялись друг перед другом, старались продержаться, усидеть на спине его пару-другую минут.
Ну, совсем как герои, лихие казаки или ковбои из Техаса. Ух!..

Летели друг за дружкой оземь Сережа Ряснов и Саша Даниленко, Гриша Сериков и попадало от всех матерей за ссадины и синяки, конечно, мне — главному сопливому табунщику. Но мы полюбили наших коней с их ржаньем, топотом копыт, запахом пота, а повзрослев — еще сильнее, как друзей. И пронесли это до сих пор.

И не случайно, что поныне призывно стоят на наших домашних полках в один непоколебимый ряд книги Л. Жаколио, Ж. Верна, М. Рида, Р. Хаггарда из времени освоения  неведомых  дебрей Черного материка верхом на лошадях, на повозках и  бычьих караванах.

Сколько  находилось там, преодолевало трудностей и мук русских исследователей! Под теми яркими впечатлениями напишу в будущем я о казаках-земляках, военных и исследователях в Абиссинии (Эфиопии), в англо-бурской войне в Трансваале и т.д.

 А тогда мы, бесшабашная пацанва, в стаде колхозного остророго молодняка, бычков на выпасе, проверяли себя на смелость. Подобно отчаянным испанским тореадорам на бое быков, а может ловким аргентинским  пастухам-гаучо.
 
Зря, что ли вырывали друг у друга книжицы о наших аргентинских сверстниках, как «Дон Сегундо Сомбра» со словами: «Для погонщика нет друга верней, чем добрый конь, нет ложа удобнее, чем попоны и седельные подушки». Или «Питер-Мориц-юный бур из Трансвааля».  И им  мы  лихо подражали.

И, слава Богу, оставались, живы, падая со спин под копыта и крутолобые головы рассерженных  бычков. Радовались, что не затоптали и не покалечили и не подняли на рога. Во-оот он, бычина-бугай здоровенный, ревет и глядит на нас налитыми кровью глазами да копытом зло роет землю…
      
 -  Хлопцы,  давай   от этого придурка подальше,  -  зашумел старший Володя Кириченко.
 Ребятня помельче, опасливо поглядывая, показывала быку язык  и дразнилась.
         - У курицы жених петух, а у коровы  бугай. А  у бугая, вооот, такие глаза!
 
   И  улепетывала подальше, карабкаясь в телегу от ревущего, с пеной у рта и выпученными глазищами  бугая. Ну а над друзьями, не наездниками,  «слабаками» мы весело  смеялись.

  Один из нас как-то не усидел на крутой спине молодого бычка, который взбрыкнул и снес с себя незадачливого седока. Тот, грохнувшись о  землю, с перепугу завопил   заводиле Володе Кириченко. «Ой, Володя, я убился, я убился!» Вокруг него - дружный хохот, приплясывание и свист. Это «неудачник»  впоследствии  стал замечательным человеком с доброй душой, директорам нашей новокиевской школы.

   Открытие мною и сверстниками интересного житейского и книжного мира продолжалось. Пробегут-проскачут, как быстрые кони, наши юные  годы. 

...Очень трудно жить на свете
В наши годы без открытий,
Ходят-бродят робинзоны
Со своими островами,
Вдаль их манят горизонты
Не пугают расстояния.

 Связь поколений, невидимые нити  юных книголюбов не  обрываются.

Вот и сегодня  по той же плотине пруда мимо клуба бегут за увлекательными книжками в новокиевскую библиотеку такие же любознательные, белобрысые сельские мальчишки.
               
   (внесена правка 1 фев 2024 г.)
…………
 См. Тайны старых архивов, Волгоград
Искатели приключений, Волгоград.

 Продолжение следует. Гл. 5.Фантзеры... http://proza.ru/2022/12/09/924