Гл. 3 Черепашьи беды скорохода

   Между тихой равниной и чёрным лесом, в ущелье пары горбатых холмов, приютился древний городок, одним человеком прозванный "Хаймобратском", бетонным телом своим придавивший речушку Эн, златыми мастерами прославленный, трубой пивоварной украшенный.
 
   Когда-то давно, морозной февральской ночью, разрушен был городок до основания, за несколько минут разбомблённый бритами. Непосильным оказалось востанавление руин руками женскими да детскими, им на подмогу прибыли соседи из южных стран. Символичные врата между равниной и лесом отстроили заново, вкачав в пульсацию города донорскую силу наёмных рабочих.
   
   С тех пор, сделался Хаймобратск котлом многонациональным, густо заселённым. Проживать в городе нескучно, небезопасно, неперспективно и уютно настолько, насколько гостеприимен столичный вокзал — в нём минута восхищения гранзиозностью, мгновенно сменяется тряской бесконечных будней.

   Здесь бы поменять коней, пересесть на другой поезд или же сменить рейс самолёта, но, кочевавший Ерофей Павлович Осёжин, сам не понимая почему, осел в этом цветасто населённом пункте, зачем-то прижившись навсегда.

   Исторической февральской датой, в пустом отделении роддома, явилась свету единственная дочь Осёжина, помеченная шестипалой правой стопою. Вовсе не страшным криком, но ехидной улыбкой, крепко связала новорожденная девочка историю Хаймобратска с личной судьбой Ерофея Павловича. Ему нравилась суета провинциального масштаба и вполне устраивала неприкаянная расторопность центральных улиц до тех пор, пока не случилась непоправимая чепуха с теми улицами.

   Прошедшим летом, муниципальные власти города, снизили допустимую скорость до 30 километров в час и заторможенная городская динамика уложила Хаймобратск на лопатки так, что ребячья речушка Эн, стала выглядеть проворнее горного водапада.

   Каждый редкий долгожитель почувствовал себя мега скороходом, тогда как живительная юная часть населения впала в принудительную летаргию, но самые муторные испытания выпали на долю шофёров городского транспорта да на водителей служб доставки и обслуживания населения.

   Ерофей Павлович, уволенный за бесконечные превышения скорости, нисколько не унывая, решил посвятить ноябрьский понедельник реанимацие случайной знакомой, контуженной стечением обстоятельств. Он охотно поделился с нею вполне правдивой бедой, коя довела Осёжина до подарочной чаши капучино:

   — И вот, представь себе, ползу я, уткнувшись в стрелку спидометра и, конечно же, опаздываю по расписанию, как вдруг, плавно упираюсь в задний бампер одноклассницы Евы Браун, очумело мчащейся впереди меня со скоростью 24 километра в час, - весело рассказывает Ерофей, ладонями изображая автомобили, - Эта блуждающая черепаха собрала изрядный хвост, волочащихся сзади мерсов, бумеров и бусов разных калибров. Конечно, все мы, каждый по-своему, желали ей здравствовать долгие лета, чихая выхлопными газами. А тут, по левой обочине, весь наш терпеливый черепаший экскорт обгоняет, не иначе как мамаша Евы, с велосипеда приветствуя нашу безумную гонщицу. Ну, я позора и не выдержал. Вдарил по газам, пошёл на обгон, шёлкнул радар, и прилетело увольнение. Зато теперь моя нервная система не подвергается насилию и я склонен наслаждаться пешим ходом.

   Увлёкшийся воспоминаниями Ерофей Павлович, обожавший лёгкие беседы на родном языке, нарочито коснулся руки повеселевшей собеседницы и добавил:

   — Страшно хочу запеканку в малиновом киселе. В подвальчик меня проводишь?




Продолжение следует...