Записки ночного портье. Роман

Путешествуя по Миру мы останавливаемся в отелях. Нас встречают вежливые работники, готовые выполнить каждую просьбу клиента. Но задумывался ли кто-либо из вас, что скрывается за этими приветливыми улыбками? Думаете, желание получить от вас пару долларов на чай? Или сделать всё, чтобы и в следующий раз вы остановились именно в этом отеле? А вот и не угадали! Если бы вы хоть на миг прочли их мысли, они бы вас ужаснули…


Записки ночного портье 
(Короткий роман)
1
Не, ну вы только посмотрите на этого придурка… Ночь три часа назад опустилась на побережье, а он дубасит в двери, как крепостной кузнец молотом по наковальне. Нарывается на неприятности...
Ох, была бы моя воля, я бы каждого, кто открывает двери в этот отель, сдавал бы в полицию, чтобы уже отбить у них до конца дней охоту шастать по отелям. И не только ночью, а и при свете дня.
Не сидится дома. Всё мотаются по Свету, Мир, видите ли, им приспичило поглядеть. Долбанные путешественники!

-- Нет мест тебе говорят. Все, под завязку забито такими же неприкаянным козлами, как и ты.

-- ...?

-- Ну чего вылупился? Не слышишь? Или по-английски не понимаешь? Так я тебе повторю на иврите и по-французски. И даже по-русски, если ты из той страны, из которой меня по трагической ошибке когда-то вывезли родители.
Впрочем, если им верить, они родили меня в дороге. Точнее, в море. А если быть совсем уже точным, то на пароходе, на котором они около четверти века назад уплывали из Одессы в Хайфу. То сеть, родили они меня, конечно, раньше, но уверяли будто это и было вторым их рождением, а значит, если следовать их логике, то и моим... Дабл роды, млин!
-- Да ты перестанешь тарахтеть?!
-- …
- Что ты сказал? Ах, ты живешь тут с утра? Ну так бы и сказал. Упомнишь вас тут всех...
На секунду задерживаю внимание на зеркале, висящем тут же на ресепшене, делаю самую обворожительную улыбку, которой мог бы позавидовать, как минимум, Бен Аффлек и иду открывать двери...
2
Если вы меня спросите, отчего я больше всего в этой жизни устаю, так я вам отвечу. Только вначале внесу одну маленькую поправочку в ваш вопрос: не от чего, а от кого… И, если у вас не полторы, как у некоторых типов, извилины, а хотя бы на одну больше, то вы мгновенно поймете о чем я толкую, ибо тут же почувствуете разницу…
Разумеется, я дико устаю от людей. Точнее, от их никчемной суеты, которая вначале вызывает легкое недоумение, затем, замешательство, переходящее в раздражение. Неужели они настолько глупы, что у них напрочь вышибло из мозгов простую истину: тише едешь, дальше будешь…

Но я, кажется, отвлекся… Это и оправдано при моей -то работе. Стать шизофреником на моей ответственной должности - это как любят шутить русские туристы, как два пальца об… асфальт. Честно говоря, не очень понимаю эти их крылатые выражения, хотя и болтаю довольно бегло по русски…

Итак, меня зовут…

-- Рони, вы не могли бы мне разъяснить, куда лучше обратиться с жалобой… - Уморы! Ощущение такое, будто все они сюда только и едут с единственной целью обратиться с жалобой.
Беги в наш славный БАГАЦ и жалуйся там. Ах, ты не знаешь, что такое БАГАЦ. Так я объясню тебе: Высший суд справедливости. Говорят, он всегда становится на сторону сирых и убогих… Не веришь? Так спроси любого африканского нелегала, а их тут сто тысяч, если не больше, и каждый из них отлично знает, что такое БАГАЦ. Потому что только благодаря самому справедливейшему из справедливейших они всё еще снуют, как ни в чем не бывало по Святой земле, делая ее с каждым днем еще более обетованнее в глазах всей многострадальной Африки, которая ни сегодня завтра намерена гуртом переселиться сюда…
И снова я отвлекся…
3
…Ну вот, теперь вы знаете как меня зовут. Да, я Рони и никогда толком не был в России. Но, как мне кажется, я уже отчасти познал ту далекую северную Страну, где наверняка так жутко холодно, как почти в Антарктиде. А иначе, почему так странно не совпадают мысли этих милых людей и их поступки, желания и возможности…
В том смысле, что вначале они что-то совершают, потом обдумывают, как исправить сделанное. Да, я многое понял о той Стране по этим вот в общем -то чем -то схожим с израильтянами, русским туристам, которые перед восхождением на Святую землю, кажется, только тем и занимаются, что создают себе же горы проблем, которые решать приходится нам - простым консьержам…
- Я весь внимания… - улыбаюсь я, как и подобает вышколенному консьержу, - не зависимо оттого, что ты обязан в следующий миг предпринять - вызвать полицию или «неотложку», дабы оказать первую помощь вот этой туристке, на которой лица нет.
-- Рони…
Бьюсь об заклад: ее реально кинули в её родном Мухосранске - так, кажется, в России называют тамошнюю провинцию… По крайней мере, часто слышу от туристов название этого наверняка символического городка…
-- Короче, я купила через интернет целых пять туров по святым местам, и все оказалось каким -то странным блефом.

Боже мой, какая наивность! Я бы страшно удивился, если бы хоть один из этих туров, купленных через интернет, оказался реальным, а не неким виртуальным шаром, лопнувшем раньше, чем его взяли в руки…
-- …и что мне теперь делать, Рони? Я ж думала, что так лучше.

Ага, а получается чисто виртуальное путешествие по виртуально «забуканным” турам… Боже мой! Вразумил бы Ты уже всех, а не только блондинок…
В последние годы меня все больше занимает вопрос: а как воспроизводят некоторых людей? Я даже как -то задал вопрос Шеми. И он не задумываясь, ответил: воздушно-капельным путем…
Заплатить по сотне баксов за каждый несуществующий в природе тур - это круто. Похоже, у дамочки денег просто куры не клюют.
-- Могу предложить вам туры реальные, а не виртуальные. По цене 65 долларов за каждый с гарантией стопроцентной. Получите истинное удовольствие.
-- И они говорят по-русски?

-- Здесь уже четверть века почти вся страна говорит по-русски, причем, практически без акцента, - тысячный раз повторяю набившую оскомину фразу и уже не могу скрыть грусть, глядя на эту растерянную даму бальзаковского возраста, которая безмолвно шевелит губами. Наверняка подсчитывает, сколько же в Израиле может быть русскоговорящих людей, если только с начала девяностых больше миллиона приехало… А ведь прошло двадцать пять лет, родилось и выросло еще поколение, говорящее на языке Пушкина и родителей…
- Извините, Рони… я как -то знаете… замоталась перед отъездом…
«Ну да, и перепутала Израиль с теми еще Эмиратами…»
Но вслух сочувственно киваю…
Она вздыхает. Отходит от стойки. И я уже даже знаю, что через пять минут снова подойдет, чтобы заказать…
- А, где наша не пропадала, - беспечно машет она рукой, - запишите меня в тур на утро в Иерусалим, а там видно будет…
Ну вот, я же говорил…
Вот интересно, когда рождаются люди, им сразу выписывается сертификат Судьбы или в Небесном офисе какое -то время думают и решают, стоит ли понапрасну тратить время?

4
В моей «карьере», будь она неладна, виновата та «голубая парочка»… Точнее, Ицик, проявивший верх нетолерантности к этим любвеобильным гостям нашего отеля, которые слишком бурно выражали свои чувства в ту ночь…
Я ведь не всегда был ночным портье. Эта работа скорее для таких «старичков«, как Ицхак, или Ицик, которого его ласково называли все. Ему давно перевалило за пятьдесят, и он искренне верит в то, что любовь может существовать лишь между двуногими противоположного пола…
- Как бы не так, Ицхак. Не будь наивным. Мы живем в свободном Мире и каждый волен любить кого хочет и как хочет.
- Но как они…это…делают, Роннен?
- Признайся, ты хотел спросить, как они трахаются? Боже мой! Была бы любовь, а уж технологии не суть важны.
- Но «Содом и Гоморра»…
- Это в прошлом, Ицик. Пойми ты, наконец, Всевышний так устал от людских проделок, что уже давно махнул рукой на все их глупости.
- Но я не понимаю. - Возмущался он, блестя своей лысиной и поджимая от праведного гнева побелевшие губы.
Ах, Ицик! Лучше бы ты и дальше не понимал, но при этом проявлял благоразумие и не совал нос туда, куда не каждый дог захочет сунуть свой хвост по той простой причине, что нашел его не на помойке.
А ты сунул. Потому что тебе стало просто невтерпеж. Ну же, признайся, тебе захотелось узнать, как они это делают. Нет? Но в таком случае, зачем ты ворвался среди ночи в их номер?
Ах, ты мотивировал свое явление тем, что мало того, что они вопят, не сдерживая своих чувств, эмоций и, как тебе показалось, неестественных стонов. Они еще устроили грохот, уронив на пол в порыве страсти телевизор и переполошив при этом гостей...
Я тебя умоляю, Ицхак, никого они не переполошили. Наверняка в эту минуту все гости дружно трахались или спали глубоким сном. И не спорь! Они спали накупавшись в море, которое плешется чуть ли не под окнами нашего отельчика, переполненного грехами измен, пошлостью гостей и неприкаянностью тех, кто выдает себя за путешественников.
На самом деле, выдавая банальный секс-туризм за нечто возвышенное…
Ты возомнил себя чуть ли не Мессией, Ицхак, ну или, в крайнем случае, его замом. А люди не бывают Мессиями и даже не занимают должности в отделе нравственности Небесной Канцелярии. Для этого они слишком грешны…
Это было твоей ошибкой. И я еще удивляюсь, что они тебя не трахнули, прямо там, в номере, на коврике. Хотя ты и проговорился, что они откровенно намекали присоединиться к ним, расценив твое ночное вторжение по-своему.
Любовь втроем, Ицхак… Ах! Впрочем, тебе ли, старому холостяку, знать, что такое любовь…
«Они были так неприлично возбуждены. Я не понимаю…»
А может, ты хотел в тот момент постичь нечто, что тебя давно мучило? Нет, не использование нанотехнологий в голубой любви. Ты пытался понять, отчего вся твоя жизнь оказалась столь никчемной, бесприютной, сотканной из одних лишь противоречий, неудач и неприятностей.
Не уверен, что ты хоть что-то вынес для себя из горького опыта той коварной ночи, но…
Тебя наутро банально выперли с работы, потому что та парочка обвинила тебя в дискриминации и нетолерантности, выраженной в том, что ты назвал их громко “козлами”. Может, «козлов» они и проглотили бы, не прожевывая, но пришпандоренное к ним прилагательное «гнойные», они не смогли стерпеть. Они поставили хозяина отеля перед дилеммой: или он тебя вышвыривает тут же, или они подают на отель в суд…
Ты поплатился, Ицик, за то, что к месту и не к месту злоупотреблял
прилагательными. Причем, везде. По этой причине издатели забраковали и твой последний перевод романа.
В этой жизни, чтоб ты знал, безопаснее использовать существительные, избегая прилагательных, а лучше и вовсе промолчать…
- Как говорят русские туристы: «Молчание - золото…».
- Но что тогда серебро? - спросил ты меня. И я не смог ничего ответить. Ведь я никогда не бывал в России, хотя и мечтаю об этом. А спросить мне не у кого. У отца? Но я стараюсь не говорить с ним о России. Не хватало еще его ностальгических слез…
* * *
Как бы то ни было, но после ухода Ицхака, меня перевели ночным портье. Потому что на этой должности надо быть не только толерантным и находчивым, но и уметь решать любые проблемы самостоятельно…
Потому что ночью ты один. Ты и отель в ночи, если не принимать, конечно, в расчет гостей…
Но кто же их вообще всерьез воспринимает? Да, их можно презирать, смеяться над их слабостями и несуразностями, потакать их похотливым желаниям, порекомендовав какой-нибудь полулегальный бордель под вывеской массажного кабинета. Но при этом следует мило улыбаться в ответ на их глупости, ни в коем случае не показывая виду, что они для тебя интересны не более, чем… клоака устрицы.
* * *
Ицхак иногда по ночам заходит в отель, чтобы поболтать со мной о том о сем. Но, подозреваю, своими ночными визитами он преследуют иную цель. Он всё еще не теряет надежду вернуться в отель, чтобы занять привычную для него должность ночного портье.
Как он упоительно обожал работать по ночам. Потому что ночами ему никто не мешал переводить с арабского на иврит романы, которые в последние десять лет никто не печатал…
5
В ее огромных глаза был такой бездонный омут, наполненный до краев грехом, что в нем без особого труда мог бы утонуть если и не взвод солдат, то уж отделение - точно.
- Ронни, угости сигареткой…
- Ты же знаешь, я не курю.
- Странно Все кругом курят, а ты нет. Ты же был солдатом…
- Ну и что?
- Но я слышала, в армии все курят - парни и девчонки…
- В израильской не все.
- Ну неужели у тебя в загашнике не завалялось ни одной сигаретки?
- Вот. - Протягиваю я ей из-под стойки пачку.
- А говорил - нет…
Нашему неутомимому Коту ловить там реально было нечего.
Ах вы еще не знаете, кто такой Кот. Так я вам сейчас представлю его. Наш менеджер - Алон. Ему далеко за шестьдесят пять, и хозяева просто не знают, как его аккуратно сбагрить на пенсию, чтобы уже не обидеть.
Толку от него как от козла молока. Хотя не допускаю даже малейшей мысли, чтобы кому-то взбрело в голову доить козла. Но так иногда говорят русские туристы. И у меня нет оснований им не верить.
Так вот, Кот попытался было намекнуть ей на свое могущество, но она лишь фыркнула в ответ, сообщив ему, что на большую должность, она не претендует. А на менее престижную он ее просто не переведет, поскольку ниже только уборка туалетов и лестниц, но там трудится уже несколько лет очень опытный работник…
Да, этот очень смуглый парень был и в самом деле незаменимым. Решив обосноваться на Святой земле, к которой он имел отношение не большее, чем я к Папуа- Новой Гвинеи, он буквально рыл землю носом…
Ему повезло. Он получил вид на жительство, когда нелегалам из Судана еще верили. То есть, им наверняка верят и теперь, но… теперь они в той Африке благополучно поделились на Юг и Север, и основания автоматом получить «статус беженца» у бегунков оттуда свелись к нулю.
Так вот, Мария, судя по ее повадкам, принадлежала к тем, кто знает наверняка, чего хочет от жизни.
Она и не скрывала. Нет, она не претендовала на Принца, но и без пяти минут пенсионер ни с какого боку не возбуждал ее воображения.
Она не скрывала, что не прочь переспать ради перспективы получить какой-нибудь гешефт в виде бонуса, но для жизни…
- О, для жизни мне нужен такой человек, в котором, как в одном флаконе очень дорогих духов, было бы если и не все, то почти все…
Что в ее понятии было «всё», она не расшифровывала. То ли боялась, что сглазят, то ли сама еще не выбрала, что именно хотела бы иметь.
Ее нельзя было вот так в упор отнести к конкретному виду семейства акул, равно как и хищницей в чистом виде было бы назвать также несправедливо.
Думаю, ее проблема в том, что она только год как репатриировалась из Жмеринки, хотя и скрывала этот факт. В зависимости от ситуации она называла своей малой родиной то Винницу, то пригород Киева. Второе, ей почему-то нравилось больше.  Уж и не знаю, почему она стеснялась Жмеринки. Быть может, боялась, что ее поднимут на смех.
И наверняка ей насоветовали местные кумушки такое, чего вряд ли насоветовали бы собственным деткам. Ибо ни одна мать наверняка не станет убеждать дочь в том, что счастье в богатстве.Но кто же спорит? Наличие солидного и постоянного дохода еще никому не мешало. Но должна же быть хоть капелька любви.
И об этом наверняка умомянула бы любая мать. Хотя бы вскользь.
Увы, у Марии не было матери и отца. То есть, они были, конечно, и пускай уже живут хоть и до ста двадцати, как у нас тут всем желают. но они не рискнули осваивать целину Обетованной земли, благоразумно оставшись в родной Жмеринке.
“Где родился, там и пригодился…” - печально сказал ей напоследок отец.
И она прилетела сюда в гордом одиночестве на поиски своего счастья.
Тогда я еще не знал, найдет ли она его…
- Я вот что подумала, Рон, может мне надо было напроситься в ЦАХАЛ?
“Вот только там тебя не стояло…” - хотел было сказать, но не захотел портить ей настроение и, не приведи Господь, походя, убивать ее Мечту. Пускай и в самом зародыше.
Вместо этого спрашиваю:
- Зачем?
- Ну… там разные парни служат. То есть, из разных семей…
- И что?
- Уфф, ты такой скучный, Рон… Кстати, а какое тебе имя дали при рождении? Ты же в России родился. Ну не Ронненом же окрестили?
- Ваней… - Я не стал уточнять, что родился на пароходе в нейтральных водах.
- Всё шутишь? - фыркнула она и отправилась домывать посуду.
Вот почему мне таких девчонок жалко, сам себе не могу объяснить. Может, вижу их будущее, точнее, их облом - печальный и даже трагичный, переполненный разочарованием и… еще чем-то таким, что потом надолго отпечатается на их лицах.
Мегерами не рождаются, как-то сказал в порыве откровенности наш менеджер Алон. Чтобы ты знал Ронни, ими становятся. И храни тебя Всевышний встретиться с такой и связать с ней жизнь.

Кот знал, что говорил. Через двадцать лет семейной жизни он вынужден был оставить своей жене всё - квартиру на Дизенгоф, приличную сумму денег, что имел и, сломя голову, бежать в отель, где поселился в крошечном номере и жил все эти годы… Что не мешало его женушке благополучно тянуть с него деньги и по сей день.
Нет она не сама вымогала. Присылала младшего сына…
А у какого отца не дрогнет сердце при виде родного дитятки, который вынужден был расти наполовину сиротой. И не важно, что мальчик давным-давно уже вырос, отслужил в армии, женился и у него вот-вот родится свой ребенок.
Впрочем, это не так уже интересно: обычная история, которая по банальности не уступает любой из тысяч подобных.
Кстати, кто не знает что означает имя Алон, так я скажу вам -  дуб…
6
Если кто -то думает обо мне, будто я циничный и надменный тип и терпеть не могу «гостей» нашего самого «веселого» на тель-авивском побережье отеля, так сразу скажу, что он ошибается.
На самам деле я обожаю людей. Даже тех, кому, по сугубо моему мнению, совсем не обязательно было появляться на свет. Но они явились в этот Мир, а значит, имеют полное право на то, чтобы однажды остановиться в нашем отеле…
Межу прочим, я не обижаюсь на людей даже после их отзывов о нашем отеле и лично обо мне. Вы не поверите, но и я иногда становлюсь «героем» их истеричных обзоров. Тех самых, которые «тискают» неугомонные туристы на разного рода пресловутых сайтах. Как будто порядочный человек поверит этим кляузам.
Тем не менее, читать отзывы - мое самое любимое занятие на дежурстве. Поэтому если вы приперлись среди ночи к стойке ресепшена со своими проблемами и заметили на моем лице раздражение, знайте: вы оторвали меня от забавного занятия.
Не, ну не шедевры ли, достойные бестселлера? Вы только посмотрите, что пишут эти шутники...
«Не дай Вам счастья приехать в этот отель на машине ночью и припарковаться на стоянке, перед парадным входом, да еще и с вещами. Вас встретит консьерж с лицом как у осла и испортит Вам все настроение. Этот придурок свято верит, что он «барбос», которого приковали к будке. И будет гавкать на Вас, охраняя свою территорию. Рекомендую, плюньте ему в морду и ему понравится…».
 
Ну вот скажите, положа руку на сердце, зачем такого хама родила мама? Каждая фраза его мерзкой писанины соткана из злобы и зависти. Потому что я каждый вечер могу смотреть из окна отеля на сансет в отличие от него. Он лишен такой возможности.
Глянул бы я на того смельчака, который бы посмел плюнуть в лицо не только мне, но и даже замороченному дворнику. О, я представляю во сколько обошелся бы такому долбанутому на всю голову плевок, точнее, его тур на Святую землю. Тур скорее всего был бы прямиком в тюрьму, потом компенсации и прочее...
Даже затрудняюсь сказать, кому больше понравилось бы...
Но… они продолжают писать. Это единственное место, куда они могут излить свою желчь. Такое впечатление, будто они только для того и путешествуют, чтобы коллекционировать недостатки, упущения обслуги, а затем выплескивать.
Что ж, у каждой особи свои подходы к поиску темы.
И угодить им практически не возможно, даже если бы перед ними сплясали «цыганочку» с выходом, как любил говорить мой дедушка, или гопака…
- Раньше люди были лучше, добрее и милосерднее, - не уставал повторять Ицхак. - И, клянусь, им хотелось угодить искренне, от всей души. Тем более, что они никогда не забывали отстегнуть на чай…
============
7
Увы, времена меняются. И мне уже никогда не купить скромной квартирки на тель-авивском побережье за счет бережливо накопленных чаевых, как это удалось Ицхаку и многим другим, которые начинали трудиться в отельном бизнесе тогда, когда я еще не родился…
- Щедрые были времена, в которых путешествовали щедрые люди… - не уставал повторять Ицхак в минуты пронзительных ностальгических воспоминаний. - И даже если среди них и попадались случайно любители нетрадиционных отношений, они не вели себя столь вызывающе…
* * *
Но я, отвлекся… Да, я обожаю читать отзывы неугомонных писак-туристов. В них, как в зеркале, характеры этих нищих на фантазию людей. Наверное, поэтому из них никогда и не получится «правильных» писателей…
Ну скажите на милость, вот эта запись может претендовать на шедевр?
«Прекрасное расположение, вкусные завтраки – шведский стол. Только совсем нет ничего мясного. Для нас это непривычно…»

Не, ну просто гурманы! А борщ лаптем не хотели бы похлебать? Или щи… Все-таки трудно запомнить эти поговорки. Они музыкальны и в них заложен глубокий смысл. Так говорит отец. Ему ли, литератору, не знать язык, на котором он пишет. Да, если я еще не говорил, мой отец писатель Его рассказы были просто блистательны. Говорят, их читали на нью-йоркском Брайтоне и при этом рыдали…
Почему “были”, спросите вы? Потому что теперь он пишет романы…
И его больше не читают на Брайтон-Бич. Дело в том, что тамошние обитатели, за редким исключением, не читают по-английски. Тем более, когда речь идет о романах. Да, с некоторых пор он предпочитает издавать в Штатах свои книги на английском языке.
Только не думайте, будто он знает язык Шекспира лучше старожилов Брайтона. Но тогда вы можете возразить: мол, переводчики нынче в цене. Так-то оно так. Только переводчик ему обходится совершенно бесплатно. Мне и в голову не пришло бы брать деньги со своего отца.
Я было хотел сбагрить последний его роман Ицхаку. Но он сказал:
- Вот если бы твой отец писал по-арабски, я бы пошел ему навстречу.
Да, Ицхак блестяще знал арабский. Потому что его родители репатриировались из Багдада. И поскольку их родным языком был именно арабский, они общались дома на нем.
Но одно дело отлично владеть языком и совсем другое быть литературным переводчиком. Эта профессия ни в чем не уступает писательской. И порою даже на порядок престижнее.
Кстати, я в тайне держу от отца свою мечту стать писателем. Чтобы его не расстраивать. У него и без того нервы никуда не годятся.
Он как-то с горечью сказал:
- Писателей в последнее время развелось больше, чем читателей, которых скоро занесут в Красную Книгу.
Но я отвлекся. Вернемся к нашим постояльцам, точнее, к их эпистолярно-литературным потугам.
Некоторые из них из последних сил пытаются быть благожелательными и даже норовят что-то посоветовать, словно всю жизнь проработали в отелях…
«В номерах убирают неплохо, только почему-то всё время на полотенцах и белье присутствуют чёрные волосы горничных. Неплохо бы им шапочки носить…»
Ага, а еще лучше накинуть паранджу, чтобы уже совсем ни волоска, ни всего остального…
«И ещё иногда без стука заходят в номер…»
Какая целомудренная наивность! Можно подумать, наших горничных можно хоть чем-то еще удивить в этом Мире, погрязшем в дерьме.
«Мало фруктов,только грейпфрут на десерт. Это же юг…»
Ну да, а вы хотели фрикасе на чистом овсе. Ну что за народ?! Такое впечатление, будто они приезжают сюда с единственной целью: попить-поесть и, прошу прощения, потрахаться…
Думаю, “турции-египты” изрядно избаловали туристов, развив в них тягу к халяве,
8
Вчера к нам заехал Мексиканец. Странный человек. Мог бы остановиться и в Хилтоне, но, говорит, душой прикипел именно к нашему отелю. И постоянно останавливается здесь.
Опять до полуночи рассказывал мне историю жизни своей большой семьи. Не очень понимаю для чего, но слушаю. Такая уж обязанность ночного портье уметь выслушать человека, если ему вдруг приспичило выговориться...
... - Не знаю, рассказывал ли я тебе, что наша семья - выходцы из России... - примерно в шестой раз начинает он свой рассказ, и мне ничего не остается, как удивленно воскликнуть:
- О! - и добавить: - Так Вы говорите по-русски? - хотя я отлично знаю, что по-русски он ни бельмеса. Его мама и папа родились в Мексике, и он, кстати, там же.
- К сожалению, нет. Моя бабушка и дедушка выехали из России еще до революции.
- Наверное, трудно было бабушке и дедушке в эмиграции?
- Да, им было трудно. Зато родителям моим полегче, а нам совсем было хорошо, хотя... чтобы понять, насколько хорошо, надо испытать прежде, как бывает плохо...
В логике ему трудно отказать. И в то же время у меня не укладывалось в голове, почему он не помнит, что уже много раз рассказывал свою историю. И я ее знаю почти наизусть.
Я знаю, что Судьба раскидала его многочисленных кузенов по Свету - Новому и Старому, и что среди них есть не только известные банкиры, но и даже сенаторы, а еще... Впрочем, не думаю, что это кому-то интересно. Но всё же скажу, что он чуть ли не единственный из родственников, кто по нескольку раз в год приезжает в Израиль. Более того, он вполне сносно болтал на иврите. Кстати, со мною он всегда говорил именно на иврите.
Хотя мне удобнее было бы разговаривать с ним на английском или французском, точнее, понимать его...
Но желание гостя - закон, и я в первые его приезды изрядно напрягал слух, чтобы понять его мысли, которые он пытался высказывать витиевато в присущей всем испаноязычным манере.
Общаться с ним на его родном испанском я пока не рисковал, потому как осваивать этот язык начал сравнительно недавно и, если честно, даже не знаю, с какой целью.
- Так вот что я тебе скажу, Роннен, если будешь в Мехико, мы обязательно должны встретиться. И я введу тебя в курс дела.
- Но я не планировал вояж в Мексику... – Я едва сдерживаю улыбку. – И потом даже не представляю, чем я будут там заниматься.
- Всегда есть чем заняться молодому человеку, у которого на плечах умная «еврейская голова».
Не, ну только пускай мне сейчас никто не доказывает, будто приятное слово и коту не ласкает слух...
- Вы хотите сказать, что у Вас есть отель?
- У меня их целых три, чтоб ты знал, а я мотаюсь по свету, потому что вода – это всё...
Что бы никто не подумал, будто Мексиканец реально свихнулся, я поясню. Он профессор, ученый, занимается разработками по очистке воды. Что ж, занятие вполне перспективное для нашей погрязшей в дерьме Планеты.
- Так на чем я остановился? – Я вдруг почувствовал себя студентом на его лекции...
Но я то был тертым гусем. Точнее, калачом... Уточну у отца завтра, как правильнее будет по-русски...
- Вы остановились на трех отелях...
- Они достались мне от родителей и, ты будешь смеяться, я в отельном бизнесе совершенно ничего не смыслю. Мне нужен топ-менеджер.
- Но разве во всем Мехико не сыщется человека на столь заманчивую должность?
- Может, и отыщется, да только мне нужен свой человек, которому бы я доверял. А мы с тобой уже довольно прилично по времени знакомы. И потом я навел кое-какие справки. Но самое главное, ты невероятно терпелив к гостям, что, как говорят знающие толк в отельном бизнесе люди, дорогого стоит...
- С чего вы взяли, будто я так уж терпелив? - Знал бы он мои мысли...
- А ты прошел простой тест. Я тебе в шестой раз рассказываю историю своей семьи. Другой бы послал меня куда подальше, тем более, в вашей свободной стране, где не принято ни перед кем заискивать – такая уж черта характера у гордых израильтян. Но ты выслушивал, всякий раз проявляя интерес...
Так вот оно что! А я-то думал о нем, как о лохе…
9
Спросите любого работника отеля, каких клиентов он больше всего не может терпеть, и он тут же назовет "пакетников". Ну да, эти пресловутые группы, от которых одна головная боль, жуткая усталость и прочие неприятности.
- Алло, Рони?
"Можно подумать, Кот не знает, кто в этом шалмане ночной портье..."
- Слушаю, Алон.
- Ты, конечно, уже посмотрел почту и заметил там заказ...
- Пока не смотрел. Дела...
- Какие могут быть дела по ночам у ночного портье?
- Беседовать с постояльцами, которые страдают бессонницей, а также отвечать на твои телефонные звонки.
- Ты стал очень разговорчивым и начинаешь дерзить, - запыхтел он в трубку.
- Мне предложили должность топ-менеджера в Мексике и мне теперь всё до одного места.
- Ты намекаешь на то, что устал ждать, когда я уйду на пенсию, чтобы занять мое место? - неуверенно хихикает Алон.
- Свято место пусто не бывает. Не я, так другой займет твое место, когда тебя уйдут на пенсию.
- Ты хочешь сказать, что меня собираются уйти?
- Ты позвонил средь ночи, чтобы уточнить, как всё произойдет и когда именно?
- Ты стал ужасно дерзким.
- Я уплываю в Мексику и мне уже нечего терять.
Если мне и суждено будет отправиться в Мексику, то только на белом пароходе. На другой вид транспорта я ни за что не соглашусь.
- Шутник.
- Завтра поставлю в известность хозяев и через месяц аля-улю...
- Ты не успеешь за месяц выучить испанский. А на других языках там не говорят.
- Я знаю русский, и там теперь все отели забиты руссо-туристо. И пол-Мексики уже русских. Об этом все говорят.
- Ладно, руссо, "забей" в программу на следующую неделю...
- Опять чертовы "пакетники"?
- А кто же еще! Будь они не ладны. Семнадцать даблов и тринадцать синглов.
- То-то горничные “обрадуются”.
- И не только они. Я уже "радуюсь" и запасаюсь "оптальгином". Кто не в курс, это таблетки от головной боли.
- Да ладно, Алон, переживем и этот набег.
- Рон, не уезжай в Мексику, а. Поверь мне, хорошо там...
-...где нас не стояло, - перебиваю я его и вешаю трубку.
* * *
Неужели и меня ждет то же самое?
Вот эта ночь. Одиночество. Комп и звонки в отель ночному портье. И ожидание пенсии. И страх, что уже никому не буду нужен. И еще много "i". И не пора ли расставить над ними поскорее точки, чтобы потом не жалеть. Может, отец прав? Надо уже жениться поскорее...
Странная штука жизнь. А может, Алон прав? Ну ее на фиг, ту Мексику. Везде, по сути, одно и то же. Да и отец не отпустит. Точнее, отпустит, конечно, но...
Зачем расставаться сейчас, когда расставание и без того неизбежно…
================


10
Ицхак приперся на полчаса раньше, чем я заступил на смену. И вместо привычного «шалом», с ходу выпалил:
- Это правда?
- Что именно?
- Ну то, что тебе светит место Кота...
- И тебя туда же понесло?
- А ты пробовал сидеть без работы?
- Нет. Ее всегда было чуть больше, чем мне было нужно...
- Потому что ты молод и перед тобой все двери открыты. И еще потому, что ты свободно болтаешь на четырех языках...
- Уже на пяти, - поправил я Ицхака. Но про Мексику решил ему пока не говорить, чтобы совсем уже не добивать несчастного мужика.
Я ему сочувствовал, если честно. Ведь он почти в возрасте моего отца. И что бы там кто ни говорил, но когда людям прилично за полтинник, рассчитывать на что-то серьезное уже не приходится. Но и смириться с тем, что есть, они не могут.
- Какой пятый? – насторожился Ицхак. – Случаем, не арабский?
- Какой же еще! Завтра первым же рейсом вылетаю в Эмираты и даже дальше...
- Шутишь?
- А что еще делать в моем положении? Работой загрузили по самое не могу. Пашу за троих, в том числе и за Кота. А зарплата одна. Причем, минимальная.
- А вот если бы меня не уволили, тогда было бы полегче.
- Да. Было бы полегче, - отозвался я, гадая, с чего это вдруг Ицхак  приперся...
Но долго гадать мне не пришлось.
- Так вот, я услышал от Марии, - раскрыл он карты, - будто вместо Кота пророчат тебя на должность менеджера.
«Хорошо, что ты пока еще не прослышал про Мексику...» - Хмыкнул я про себя, а вслух сказал:
- А оно мне надо? Такой головняк за каких-то пять штук баксов в месяц.
- Мне надо! – рявкнул Ицхак так громко, что зазвенела хрустальная ваза с цветами, которые подарили Марии на вчерашний день рождения и которые она благополучно забыла, приглашенная в какой-то ресторан Мексиканцем.
Она пошла с ним вопреки ее строгим требованиям к грядущему счастью, которое заключалось в том, чтобы и на елочку взобраться и пятую точку не поцарапать. То есть, чтобы молодой и весь из себя денди с Пикадилли стрит и состоятельный как крез. Ну и, как бонус, еще и любовь безумная.
Но на сегодня Мария решила поступиться своими принципами и клюнула на ухаживания Мексиканца. И я даже стал ревновать его к ней. Ну не в том смысле, конечно. Это даже была не ревность, а скорее, опасение: не предложит ли он в порыве страсти и ей обещанное мне место топ-менеджера в далекой Мексике?
Правда, она не знала ни слова по-испански да и по-английски говорила через пень-колоду, но... Мария настырная. Ради успеха, способна запоминать в сутки по три сотни не только испанских слов, но и китайских.
Впрочем, она вполне искусно владела одним языком, чтобы вскружить голову любому...
- Ты меня слышишь? – понизил голос Ицхак. – Ронни, я с кем говорю?!
- Да, я весь внимания!
- Мне очень важно, чтобы ты стал менеджером. Ты ведь возьмешь меня на работу?
Вот послушал бы кто со стороны, как Ицхак убалтывает ночного портье взять его на работу, фантазиям не было бы предела...
- Я возьму тебя на работу, - сказал я, и повторил: – Я могу взять тебя даже на две работы сразу – здесь и там..
- Ты устал? – подозрительно покосился он на меня, и в его глазах мелькнула тревога.
- Нет. Просто мысли вслух...
- Не поделишься?
- Чем?
- Мыслями.
«А оно тебе надо?» - подумал я и в очередной раз удивился, отчего это Мария не наболтала Ицхаку про Мексику? Ведь об этом знал почти весь отель. Или... О, нет? Не может быть! Неужели коварный Мексиканец и ей уже успел предложить вакансию?

11
Кот офигел... У него реально поехала крыша. Он орал так, будто ему на живую удаляли аппендикс...
- Вы тут все шпионите за мной. Вы хотите сжить меня со свету, отправить на пенсию и просто смешать с дерьмом.
А я слушал и мне отчего-то было жаль его. Так жаль, что вдруг подкрался приступ голода. И я пожалел, что мне пришлось сегодня выйти в утреннюю смену поработать вместо Виктора , который взял на неделю отпуск, чтобы поехать в Италию покататься на лыжах. Выбрал время...
А Кот продолжал орать...
- Куда ты? – рявкнул он.
- Пойду перекушу, - ответил я как можно спокойнее.
Мне нельзя было волноваться...
Мне вообще вредно волноваться. Особенно в утреннюю смену. Потому что скоро начнутся «чек-ауты», а работа с клиентами не терпит суеты и волнений.
Надо каждого правильно «рассчитать», чтобы потом не платить из собственного кармана за любителей халявы.
Я ненавидел весь мир, но больше всего всего того «лоха», который отправился в Италию искать снег в начале весны. Да и вопли Кота меня изрядно раздражали.
- Ой, даже не знаю, как в таком бедламе можно работать, - встретила меня вздохом Мария. – Скорее бы в Мексику.
Она уже ни от кого не скрывала, что скоро уедет к тому Мексиканцу, который ее пригласил, чтобы сделать из нее топ-менеджера сразу нескольких отелей.
Все потешались над этим предложением, но в глаза Марии ничего не говорили. Наверное, потому что уже давным-давно привыкли к чудачествам клиентов. Да и работников через этот отель прошло за последние пару лет столько, что с лихвой хватило бы, чтобы укомплектовать полдюжину отелей.
В основном все уходили из-за воплей Кота, как они объясняли.
Но, думаю, причина была в ином...
В той жалкой «минималке», которую можно было заработать в любом другом месте – более спокойном, сидя на телефоне и не видя физиономий клиентов, буркая в ответ два простых слова: “да” или “нет”.
Увы, в который раз вспомнились слова Ицхака о том, что времена теперь не те, что были раньше, когда «чаевые» втрое превышали  зарплату. И вот тогда-то у порога отеля стояла реальная очередь из жаждущих попасть в штат…
- Хочешь перекусить? – стрельнула глазками Мария.
- И перекусить тоже...
- А что еще можно на кухне? – Прыснула она в салфетку.
- Выпить стакан соку...
- Вот я тебя не пойму, Ронни, когда ты шутишь, а когда... Кстати, ты не мог бы со мной позаниматься испанским? Ты же знаешь, что я скоро...
- Да ты что! В первый раз слышу.
- Но ты даже не дослушал, что я имела в виду...
Да, я попал впросак. Я и правда не дослушал от нее про Мексику.
- Представляю, как вы тут все перемалываете мне косточки...
- С чего бы вдруг?
- Потому что завидуете?
- Мексиканской жизни?
- Мне! Которая из посудомойки сделала вдруг такую головокружительную карьеру.
- Уже?
- Со дня на день он напишет мне и уточнит дату моего приезда.
- Прилета.
- В смысле?
- Из Тель-Авива в Мексику не ходят поезда, туда летают самолетами. Или на белом пароходе. Но это так долго, что вакансию могут увести  у тебя из-под носа раньше, чем пароход пришвартуется к причалу
- Умный больно? И типа русский язык знаешь лучше меня? Но ты же «туземную» школу закончил.
- Тихон. Израильский. Двенадцать классов. И несколько курсов университета, а также колледж в Лондоне.
- Но все это на других языках...
- Учи испанский. Или английский... Английский даже круче.
- Та ну тебя! – Она смахнула салфеткой невидимые крошки со стола. И я сказал, что если она хочет, то я, так и быть, позанимаюсь с ней английским.
-  Он тебе пригодится даже больше, чем испанский...
- Да знаю, Рони, - вздохнула она. – Не совсем же я набитая дура.- Где та Мексика, и где я?
- Во! А подтянешь до уровня английский и на ресепшн возьмут в нашем отеле.
- Кто? Кот?
- Я!
- Так значит Кот не просто так орет?
- Есть причина...
- Так тебя уже завтра ставят на его место?
- С какой стати? Это место Кота. И работать он будет столько, сколько пожелает. По крайней мере, мне его место даже за все несметные богатства не нужно.
- Но... Ты только что сказал...
- Для меня будет скоро специальная должность. Хозяева решили идти в ногу с беспощадным временем.
- И ты будешь иметь вес?
… Как любила порассуждать про вес в обществе наша тетя-одесситка, которая потом навсегда улетела в Кливленд.
- И довольно значительный.
- Тогда чего орет Кот?
- Рейтинг отеля грохнулся сразу на три единицы.
- Ого!
В рейтингах Мария разбиралась хорошо...
12
- Рони, ну объясни: почему собаки лучше людей?
Мария ревела белугой...
Признаться, ни разу не видел ее плачущей. Даже тогда, когда ее из горничных перевели в посудомойки. Она лишь шмыгнула носом и сказала странную фразу "Баба с возу, кобыле легче...", значение которой мне потом объяснил отец.
Мария получила письмо от Мексиканца, в котором он писал, что отели доведены до полного банкротства, и он лишился не только их, но и... А если Мария не передумала, то он будет все равно рад ее видеть у себя в качестве очень близкого друга...
- А может, и не было никаких отелей и он блефовал? – предположил я.
- Да как же не было, когда он мне ворох фоток показывал и... я повелась, как последняя дура.
- Ты хочешь сказать, что повелась так сильно, что...
- Да! Я поверила в его искренность и...
«Боже мой! Мыльная опера «а ля-мексика», - едва сдержал улыбку. А вслух сказал, что ничего трагического не случилось и жизнь есть жизнь. Мне отчего-то показалось тогда это настолько глубокомысленной фразой, хотя и банальной, что она должна была непременно успокоить заблудшую в трех соснах Марию.
Но самое главное, помогла бы хоть не надолго остепенить ее порывы сделать карьеру через постель с клиентами отеля.
- Ты, Ронни, для меня как брат родной, - шмыгнула она. - И вот что я тебе скажу: лучше бы я уступила по полной Коту. По крайней мере, он мне обещал реальную синицу...
- Да, Кот, пожалуй, сдержал бы слово. Но ты должна подтянуть английский. Кот не стал бы за тебя всякий раз выяснять отношения с клиентами отеля. Ему это быстро надоело бы...
- Ты прав. Всё, испанский мне больше не нужен. Не судьба! А с английским... Позанимаешься со мной?
- Я бы позанимался, да где взять время. Я скачаю для тебя программку. Она поможет...
- Я уже сомневаюсь, что мне что-то поможет в этой жизни.
Наш мирный диалог прервал вопль Кота:
- Роннен, ты где?
- Обедаю! - рявкнул я.
- Приятного аппетита!
Кот вошел в кухню и, увидев покрасневшие глаза Марии, участливо спросил:
- Что-то случилось?
В его голосе было столько масла, что казалось, оно сейчас зальет всю кухню. И в нем захлебнемся мы, втроем, разом.
Мне не светила такая перспектива, и я, допив апельсиновый сок, вышел из кухни, предоставив им возможность тонуть на пару...
И как знать, может, Марии на этот раз и правда повезет и без английского. Не всегда ведь успех - в виртуозном владении… языком.
============

13
Виктор вернулся из Италии через три дня с ногой в гипсе и на костылях. Работник из него был никакой. Разве что в ночную смену годился в качестве сторожа. Но и тогда кто бы из хозяев отеля позволил бы шокировать нежные души постояльцев.
Поэтому ему был предоставлен отпуск по болезни на неопределенный срок, когда заживет нога и он сможет пускай и прихрамывая, но передвигаться без костылей.
- Ну и как к этому отнеслась твоя благоверная? - киваю я на его ногу.
- Хорошо, что я с тобой не поехала, - сказала она. - Не то передвигались бы на костылях на пару.
- Кстати, как она поживает? Не задолбала ли миграционная служба?
- Даже не спрашивай. Жениться на иностранке - занятие не для слабонервных. И если бы не нужда…
- Что-то на сильно нуждающегося ты не тянешь. Раскатываешь по европам по нескольку раз в году.
- Ну теперь-то вряд ли получится в обозримом будущем.
Я не стал его упрекать в том, что он реально подставил меня . И хотел уже распрощаться, но он не собирался уходить. Дома ему было скучно одному: жена до вечера на работе. А он любил поболтать…
... - А ты чего не женишься до сих пор? – в который раз спрашивает он меня.
- А для чего? – пожимаю я плечами.
- Ну, на две зарплаты легче прожить, чем на одну...
- Ты хотел сказать, на полторы? – не упускаю возможности осадить его: мне не понравился его самодовольно-менторский тон. Еще сравнительно не так давно он чуть ли не рыдал на моем плече, оказавшись, по его искреннему признанию,  в полной ж...пе.
- Ну это в моем случает остается полторы, ты-то не платишь алименты...
- Нет, меня судьба миловала, - вздыхаю я.
- Ну так что тебя останавливает?
Виктор прошел и через «неофициальное сожительство» и через многое другое, так что опыт у него к пятидесяти годам был в этом плане богатым, которым я вряд ли мог бы воспользоваться.  И всё же, на мой взгляд, его опыт мог бы стать вполне интересным для определенного круга людей...
А заключался он в том, что, прожив на Святой земле четверть века, он лет десять назад окончательно разошелся с красавицей женой.
Сходился несколько раз с местными «девушками» и всё время неудачно. Пока в одном из таких сожительств не прижил ребеночка, которому был несказанно рад. И готов уже был «бросить якорь», но тут случилась печальная неожиданность.
Подруга, подарившая ему долгожданное дитя, и с которой он после рождения ребенка решил офциально пожениться, без всяких объяснений причин  попросила его убраться как можно подальше… И попадаться на ее глаза не чаще раза в месяц с суммой эквивалентной законным алиментам.
- Добровольно! Если не хочешь, чтобы вся эта тягомотина оформлялась через суд.
Через суд он не хотел.
Так он стал папой выходного дня... И полунищим, потому что чуть ли не все оставшиеся деньги безжалостно съедала крошечная студия, которую ему пришлось снимать в гордом одиночестве...
- Знаешь, Ронни, что я только не перепробовал: и с компаньонами снимал, и местных дам приглашал пожить вместе, чтобы поделить расходы. Но в конце всегда приходилось оплачивать счета самому, - в который раз горько жаловался он мне. – Я реально задолбался и уже почти лишился сна. Так и в «дурку» недолго попасть...
Тогда-то я и подкинул ему идею, как одним правильным движением можно разом двух осликов заарканить, а то и трех... Каюсь, грешен! Случилось это в тот день, когда я понял, что однажды он на правах друга переступит порог моего домика у моря с чемоданами и...
Нет, этого я не пережил бы. Его постоянное нытье и недовольство своим «жалким», по его признанию, существованием, а также многочисленными неудачами, в которых, по моему искреннему убеждению, на сто процентов он же и был повинен…
Нет и еще раз нет! Мои потрепанные постояльцами отеля нервы вряд ли выдержали бы его присутствие в моем доме более недели. А значит, получилось бы как в той поговорке: хочешь потерять друга, займи ему денег...
И тогда из чисто шкурных соображений, я дал ему совет:
- Не морочь себе голову, Виктор, женись срочно на иностранке и будет тебе счастье. Я имел в виду нелегалку, ту, которая планирует остаться на земле Обетованной до конца, получив со временем гражданство. А значит, и нос особо ей воротить не с руки. А там, как водится, с годами стерпится-слюбится...
Он уцепился за мой совет всеми своими конечностями, как утопающий за спасательный круг. И уже через пару недель заявил, что к нему летит из Украины вполне себе милая девушка, с которой они, может, даже поженятся или, скорее всего, не поженятся, но будут теперь уже жить вместе до конца... Ну или хотя бы продолжительное время, когда он прочнее встанет на ноги, выпутавшись с ее помощью из нужды...
Даже на мой неискушенный взгляд «девушке» было примерно столько же годков, что и ему.
- Да ладно! Ей слегка за сорок, а то и вовсе чуть меньше сорока, но уж никак не полтинник, - прочитав в моих глазах недоумение, неуверенно сказал он и добавил с вызовом: - Зато уже не родит. Двоих Боливар не выдержит, - вздохнул Виктор.
«Это он об алиментах, если вдруг и с этой придется разбежаться...» - мелькнула и тут же погасла мысль.
Для начала он выбрал вариант «просто пожить». Но банальное сожительство не давало ей право на официальную работу. А это ломало все его планы.
И тогда он устроил её нелегально на скромную зарплату в полторы тысячи баксов, от которых она была бы, наверное, в восторге. Но поскольку у нее отсутствовала рабочая виза, чек по договоренности с работодателем выписывали на имя Виктора. И каждый раз с едва скрытым восторгом он вкладывал чек на свой банковский счет.
Уж и не знаю, как они там между собой ладили в плане расходов бюджета, только с той минуты он был почти всегда в приподнятом настроении. И даже уже стал с нескрываемым презрением поглядывать на свой спортивный седан, дергая при этом несколько длинноватым даже для еврея носом. Что несомненно  явствовало о желании заменить устаревшую модель на более престижную. На авто он был слегка помешан...
Так бы они и жили да поживали, если бы не бесконечные проверки миграционных властей, от которых ей приходилось «ховаться» со страшной силой. Это скоро показалось ей настолько нестерпимо обидным и унизительным, что она поставила перед Виктором условие ребром: или они срочно и официально женятся, что сулило ей почти полную легализацию, или она уезжает домой.
Для моего друга уход Виктории означал бы полную или почти полную катастрофу: ни приличного жилья снять, ни машину поменять, ни в отпуск смотаться в Забугорье, хотя бы пару раз в год.
Он печально натирал свой седан ветошью, добиваясь былого блеска, но машина от времени безвозвратно потускнела. А может, и не она потускнела, а его мечта поменять эту марку на новую, чтобы если и не удивить народ, то хотя бы утвердиться в том, что он на верном пути...  И потом, ему уже за полтинник  и пора бы причалить к какому-то берегу, бросив надежный якорь.
- Да какая тебе разница? Женись уже и перестань морочить голову себе, ей и... мне, - чуть было не выпалил я. Но про свою голову воздержался, дабы совсем уже не вводить его в полный транс, из которого он обычно подолгу выходил, словно зомби шляясь по ночным клубам Тель-Авива, в поисках то ли очередной фурии, то ли себя самого...
Скрепя сердце, он повез Викторию на Кипр, где их брак благополучно и зарегистрировали, потому как на Обетованной земле нет ЗАГСов и прочих гражданских учреждений, где можно было бы узаконить свои отношения людям разной национальности, вероисповедания и уж тем более – иноземным подданным.
* * *
... И сейчас он делился со мною моими же советами и идеями, кои я сгенерировал тогда, презентовав их ему совершенно бесплатно и довольно бесцеремонно, дабы он не поселился в моем домике, который  оживал лишь по выходным. Мы использовали его в качестве дачи.
Как бы то ни было, Виктор был вполне себе довольным, хотя для того, чтобы оказаться наверху полного блаженства, по его словам, следовало бы свести на нет последние подозрения местных миграционных чинуш, которые всё еще не могли отказаться от закравшихся подозрений, что их брак, как ни крути, всё же был совершен с неким тайным умыслом.
- Ну вот как им доказать, что всё у нас путем и никакой фиктивности и в помине не было?! Ну что, она мне взятку на лапу дала или как? Я бы, конечно, не отказался от... приданого тысяч в двадцать пять баксов, но откуда они у нее?.. – задал он риторический вопрос.
Меня так и подмывало возразить ему:
«Да какая разница - одним платежом в двадцать пять кусков “зелени” или в рассрочку?! Даже за пять лет это будет, как минимум, в разы больше, не говоря уже о семи годах. А если брать в расчет всю оставшуюся жизнь, то даже страшно представить!
Как ни крути, получается взятка в рассрочку. Хм... Брак в рассрочку... Жизнь в рассрочку...», - замелькали беспорядочные мысли, от которых пахнуло горечью, но озвучивать их я не стал.
Я не принадлежу к тому разряду людей, которые походя рушат замки, пускай даже и возведенные на песке...
14
Встретились мы случайно, на тель-авивской набережной, пару дней назад. Каждый раз после ночной смены, прежде чем отправиться домой, я сижу здесь и смотрю на море. Наверное, втайне мечтаю о том белом пароходе, который доставил меня в начале 90-х сначала в Хайфу, а потом поездом в город, который никогда не спит. Это про Тель-Авив так судачат злые языки из провинции нашей необъятной Страны. Думаю, они просто завидуют нам.
Она присела рядом и со словами "sorry" уточнила, русский ли я.
Странный способ знакомства, подумал я, но на всякий случай кивнул. В конце концов, каких только чудаков и чудачек не встретишь на этой многолюдной набережной, куда устремился этим летом народ со всей Планеты.
Еще раз "ОтSorryвшись", она задала мне вопрос, что называется, в лоб: "А правда ли, что в Союзе жизненный уровень был гораздо выше, чем в теперешней России? "
Я пожал плечами, уточнив, что в России не был очень давно. То есть, никогда. О том что я родился на белом пароходе, который плыл из Одессы в Хайфу, решил не уточнять. Она и без того казалась заполошной. И бродила по нашему отелю то ли в поисках вчерашнего дня, то ли себя, когда была юной и весь мир лежал у ее ног.
Меня она не узнала. Думаю, не потому, что у нее проблемы с памятью. Просто я разный: там, за стойкой, на ресепшене я один, после работы другой. В отеле я почти всегда раздражительный, потому что таких постояльце, как Двора, там вагон и маленькая тележка. И каждый требует внимания. Потому что они остановились именно в нашем отеле не для того, чтобы им портили настроение, а чтобы поднимали. Наше настроение им до лампочки. Пару баксов чаевых дали и радуйся.
Настоящая жизнь у меня начинается после ночной смены, вот здесь на набережной, когда я смотрю на море и в моей уставшей голове рождаются сюжеты будущего моего романа, который непременно станет бестселлером. В этом почти не сомневался…
Вместо того, чтобы огорчиться, Двора вдруг взахлеб стала рассказывать мне о том, что только что прилетела из Таджикистана, где преподавала английский тамошним студентам по какой-то там американской "грантовой программе". И как было здорово ей, получившей на пять месяцев 25 тысяч баксов. И как тяжело живут в Душанбе простые люди, и как часто они вспоминают времена Советского Союза, когда было всем хорошо. А сейчас даже мужчин не осталось в Таджикистане...
"Потому что они все до одного уехали в Россию на заработки..."
Несколько раз я пытался встать и уйти, дабы избавить себя от инфы, исходящей от этой энергичной американки лет семидесяти, которая всё знала об истории Страны, в которой меня зачали.
И, видя мое настроение, Двора призналась, что и она...почти русская. По крайней мере, ее бабушка и дедушка родились в России, только в 19-м веке, а мама с папой - уже в Америке. Ну и она, разумеется, тоже.
Я хотел было объяснить ей разницу между Россией и Таджикистаном, хотя бы в общих чертах, но отчего-то постеснялся.
Много в ту встречу рассказала мне Двора.
Даже об одном из студентов, которому она помогла, потому что ему нечем было заплатить за курс. И судя по ее восторженным воспоминаниям, он от всей души отблагодарил ее. Может, тогда она и влюбилась в ту горную страну, где живут такие милые парни.
И о Ташкенте поведала, где тоже побывала проездом, потому что только оттуда летают самолеты в Тель-Авив. И там, ей гораздо больше понравилось, потому что в Ташкенте, по ее вполне искренним уверениям, люди живут очень богато, почти как в Америке, и даже зажиточнее.
И о своей мечте побывать в России, вскользь упомянула она.
- Жаль только, что туда грантов не дают учителям английского, наверное, своих валом.
“ В России еще со времен Ломоносова не особо жаловали забугорных профессоров. И, я читаю, что так и  должно быть. Ни к чему отбирать у своих кусок белого хлеба с черной икрой… ” - хотел было выразить свое мнение, но промолчал.
Я не горел желанием дискутировать с этой дамой, которая, как мне казалось, жила вне времени и пространстве. Если и не с самого рождения, то, как минимум, последние десять лет. 
А сколько о славном Квинсе она мне понарассказывала, особенно о наших эмигрантах, обосновавшихся там.
Но как выяснилось в конце нашей беседы, она залетела в Израиль буквально на денек, потому что тут, как она была уверена, делать нечего. Но вот задержалась на пару недель и теперь уже, наверное, и осень тут встретит.
“А может, и зиму. Потому что и тут наверняка найдется парочка-другая молоденьких студентов, которые захотят на халяву попрактиковаться в языке. И Двора охотно даст им мастер-класс…”
- Не потому что еврейка, - уточнила напоследок Двора, - просто всегда думала, что Израиль мало чем отличается от Таджикистана...
Если честно, я забыл бы о существовании этой Дворы уже на пятой минуте. Мало ли чудачек встретишь на тель-авивской набережной... Но эти ее последние слова глубоко запали мне в душу. И, какое-то шестое чувство подсказывало, что если нам и не выпадет больше встретиться с ней, то уж ее странный ход мыслей долго еще не забудется…
***
А может, всё правильно? Стоит ли заморачиваться на каких-то там тонкостях да особенностях? Поделить, хотя бы для себя, весь Мир на белое и черное и порхать пчелкой по нему, как Двора, особо не комплексуя и не заморачиваясь, ища готовые ответы на простые вопросы…
15
Ну вот пятой точкой чувствовал: ей от меня что-то надо. Всегда спешащая по делу, она лишь на минутку-другую позволяла себе задержаться, чтобы обмолвиться приветствием да парой ничего не значащих фраз о погоде да о отражающих билетах на прямые рейсы из Тель-Авива в Кишинев. А тут вдруг остановила, как прикованная, у стойки ресепшена и буквально принялась сверлить меня глазами.
Зина трудится в нашем отеле горничной, кто не знает…
… Предчувствие меня не обмануло. Зина с лету поинтересовалась не надумал ли я жениться и если нет, то, может, у меня есть друг, который ищет невесту.
- Но ты же получила рабочую визу на пару лет. Зачем тебе связывать себя?
- Да я не о себе пекусь. Сестра у меня в Неаполе застряла. Несколько лет отпахала сиделкой. Она там, я тут. И по всему выходит, что здесь гораздо лучше условия и в финансовом плане, и вообще...
Она не стала расшифровывать, что имелось в виду под определением «вообще». Да меня это особо и не интересовало. Мне, если честно, было как-то параллельно до тутошних гастарбайтеров – легальных и не очень. Зинаида когда-то была нелегалкой, и одно время даже положила глаз на меня. Но я не достиг того критического возраста, чтобы обращать внимание на дам в поисках второй половины.
- Знаешь, может, я и сама виновата перед сестрой.
- В смысле? – Я как-то с трудом представлял себе Зинаиду в чем-то виноватой. Она и в самом деле была очень порядочной женщиной, познавшей в жизни больше горечи, чем радостей.
- Я постоянно нахваливала сестре и родственникам в нашей Молдове тутошнюю жизнь. Ну а с другой стороны, разве в Израиле хуже, чем в Италии? Тут если не лениться – можно реально озолотиться...
- Ну ты хватанула! – хмыкнул я. – Мои родители прожили здесь четверть века и как-то не получилось «озолотиться», хотя и трудились, как «рабы на галерах»...
- У вас же собственная квартира, - возразила она. - И домик у самого моря…
- И что?
Вот и посчитай, сколько это стоит по теперешним бешеным ценам на «недвижку».
- Нда... Зинаида умела отлично считать… чужие деньги.
Я пристыженно примолк.
- Но и у меня кое-что скопилось, - сказала она. – И я решила пустить эти деньги в дело.
- Смотри не потеряй свои сбережения.
Если честно, я не знал, куда можно с выгодой вложить деньги. Жилье в Тель-Авиве достигло заоблачных цен, биржа шарахается, в банках практически если и набегает что-то по процентам, то это жалкие гроши, о которых даже стыдно говорить...
- В какой-то бизнес вложиться? Вроде, все ниши заняты...   
- Я решила вложиться в сестру, точнее, в ее фиктивный брак,- развеяла мои сомнения Зинаида.
- Вот как?! Но почему бы не попробовать как-нибудь не фиктивно?
Мне отчего-то стало жаль ее денег, да и сестру, которую я ни разу не видел. Но если Зинаида решила найти тут ей жениха с солидной доплатой со своей стороны, то что-то тут не так...
- Она...хм... как бы это сказать, – подыскивал я слова...
- Да вполне нормальная девушка, моложе меня лет на...фиг знает сколько! Ты пойми, просто нам надо очень быстро.
- Ну понятно, доплата за скорость.
- Можно и так сказать, - ничуть не смутилась Зинаида. – Просто я боюсь за нее. Этот чертов Неаполь! Да и вообще, эта Италия с ее долбаной сицилийской мафией...
Я не очень врубался, какое может быть дело у сицилийской мафии до простой сиделки из Молдовы.
- А может, она уже не работает сиделкой? – Наверное, я не должен был задавать ей этот вопрос, сотканный из почти откровенных намеков.
- Может... – всхлипнула Зинаида. - Но зачем тебе это знать?
 - Ну как же... Если ты хочешь заполучить для нее жениха из моих приятелей, я имею право хотя бы на минимальную информацию.
- Короче, она задолжала приличную сумму и...
- …  и теперь отрабатывает долг в «массажном кабинете»? – Более точного определения для борделя я не знал.
- Пока да, но речь идет о почке. Ей настоятельно предлагают дать свою почку и тогда спишутся долги...
- Не спишутся!  Она вляпалась, похоже, по самые не могу. И лучшее, что ее ждет на ближайшие годы, работа в борделе. Даже если она и согласится стать донором.
- Ну вот, - прошептала Зинаида. – И я ей то же самое толкую. Думаю, это и правда подстава. Просто тот человек, за которым она ухаживала, нуждается в пересадке почки. И как донор она вполне подходит по медицинским показателям. Ей предлагали какие-то деньги, если она согласится. Но... она наотрез отказалась. Тогда они через ее парня организовали кражу дорогих ювелирных украшений и крупной суммы денег из дома, где она работала. Ну и пригрозили, что сдадут ее в полицию, если она не вернет эти украшения. И тогда ее надолго засадят в тюрьму...
- И она решила отработать за то, чего не совершала... – догадался я.
- Да… - утерла глаза Зинаида. Работникам отеля не положено на работе плакать. Гостям нравятся жизнерадостные горничные. Даже, если они только вчера потеряли близкого человека, все равно улыбайся.
 
- Ну а сбежать домой она не может?
- У нее же отобрали все документы. Но даже, если бы и был паспорт. Ее и дома достанут. Даже быстрее, чем в Неаполе. Там все повязаны...
- А здесь? И как она доберется без паспорта?
- Не посмеют. Тут безопаснее в этом плане. Да и я буду рядом. И потом... если я найду ей подходящего мужчину... Что до паспорта...  В последнюю поездку домой я через хороших знакомых сделала ей паспорт и передала с надежным человеком в Неаполь. Теперь вот жду ее со дня на день.
- И где ты была раньше, Зина? – Вспомнил я вдруг о своем приятеле Викторе, который не так давно женился на украинке.  И то ли в шутку, то ли всерьез временами даже жалел, что не догадался это сделать фиктивно, чтобы, по его выражению, «слегонца нагреться».
Наверное, шутил мой приятель, хотя... в каждой шутке есть... Дамой его сердца вполне могла оказаться и сестра Зинаиды.
- Ну так что посоветуешь, Ронни?
- А пускай приезжает... Походите с ней по ночным клубам, может, и доплачивать не придется. Вдруг повезет и встретится приличный человек.
- Да ей же не восемнадцать лет, чтобы по клубам бегать.
- Во-первых, в восемнадцать тут вприпрыжку бегут служить в армию, а во-вторых, «Откуда деньги, Зин?» - процитировал я Высоцкого. – В таком возрасте у молодых людей ветер гуляет не только в голове, но и в карманах. Какие уж тут ночные клубы?!.
И она впервые улыбнулась...
- Знаешь, Ронни, я как с тобой поговорю, так сразу легче на душе становится. Правда! Спасибо тебе! И, кстати, дай мне парочку  адресов этих самых клубов...
- С этим проблем не будет, - в который раз за эту встречу вспомнил я о Викторе.
Он-то исходил все тель-авивские ночные клубы вдоль и поперек. И там у него полно знакомых. Так что, как знать, может, и сосватаем общими усилиями застрявшую в Неаполе страдалицу, явно засидевшуюся в девках.
Хотя, если честно, во всей этой истории было слишком много непонятностей. И я отчего-то сомневался, что и здесь, на Обетованной земле, ее сестра найдет душевный покой. Просто, как мне иногда кажется, есть люди, которые и в Раю найдут на свою… голову приключения.
===========
16.
Вы обязаны больше улыбаться при виде наших гостей, - не уставал изо дня в день напутствовать весь обслуживающий персонал отеля Алон. - Гостям нравится, когда их встречают улыбками.
Да, они ведь видят в нас покорную прислугу. А вот заглянули бы в наши глаза, а еще лучше - в душу. И поняли бы, что мы тоже люди, а не бездушные роботы. И что у нас там, в душе, тоже может болеть.
Но, похоже, им было наплевать на какую-то там горничную или другого отельного работника. Впрочем, и мы им, при случае, платили той же монетой.
***
… Этот сюжет из своей жизни рассказал мне наш отельный завхоз Владимир. Мы были с ним довольно близкими приятелями, хотя он и был старше меня чуть ли двое.
Наверное, он тянулся ко мне по вполне банальной причине: он не знал толком ни иврита, ни английского. А без этого лучше забыть об отеле. Но ему нравилась эта работа, он не хотел ее терять. И тут на выручку приходил я, синхронно переводя диалоги между гостями и завхозом.
Часто причины таких диалогов яйца выеденного не стоили: телевизор не включается, кондиционер гудит, как трактор или сливной бачок в туалете не работает. Но клиент эти мелочи возводил чуть не в катастрофу вселенского масштаба, заходясь от негодования до состояния посинения.
Ход мыслей недовольного гостя был понятен: выразишь дикое недовольство, при этом для пущей убедительности схватишься за сердце, глядишь, скидку сделают приличную. А то и вовсе пару ночей можно получить на халяву.
Но сейчас речь не о гостях, а о Владимире и его пассии, которой орн дал от ворот поворот в тот день, когда она почти на сутки пропала из дома…
- Ты где пропадала?
- Какая разница?
- За старое решила взяться?
- Но я же не слепая, вижу, что у нас проблемы с семейным бюджетом...
- И?
- Ну и тряхнула стариной, - бесшабашно мотнула она головой. - С меня не убудет, зато ты, наконец, перестанешь ныть...
- Пошла вон!
«Да кому ты нужен, старый козёл! - хотела было бросить ему в лицо, но вовремя прикусила язык. – Глупый чистоплюй. Но я все равно вернусь...»
Конечно, она уже не станет обслуживать по двадцать клиентов в сутки, она теперь знает, как выгоднее себя продать... А о нем, она не жалела... Чем он гордится?! Своей неутомимой мужской силой, несмотря на зрелый возраст.
Ну да, он мог дать фору любому солдату. Да она и сама ему не раз об этом говорила в пылу страсти. Это ему льстило... Только невдомек было Володе, что таких, как у него «даров природы», сколько угодно было в ее непутевой жизни... И обрезанных, и первозданных... Особенно в тот период, когда приходилось пахать в том чертовом «массажном кабинете», а попросту в одном из тель-авивских борделей, пропуская через себя по два десятка самцов в сутки.
Возвращаясь домой, она металась сейчас в своих воспоминаниях о Питере, в который вынужденно возвращалась. Она вспоминала о парнях-курсантах, одному из которых впервые отдалась за просто так, типо по любви. А потом пошло-поехало: ночные клубы, богатенькие юные мажоры, старые развратники, у которых денег куры не клевали...
Ах, если и было ей когда-то хорошо, то именно там, в родном Питере. Это потом он стал ей родным, а когда она приехала из северной тьму-таракани, трудновато приходилось. Таких порхающих бабочек с необожженными крылышками понаехало в северную столицу полным-полно. И всё же было гораздо легче в сравнении с тутошним адом, из которого она улетала.
Но что же ей было поделать, если она уже не могла существовать без очередной дозы, которая примирила ее с обстоятельствами, в которых она оказалась совсем не по чьей-то злой воле, а по собственной глупости.
Ей казалось, что там, в загадочном Забугорье, она станет богатой и независимой... А главное, попытается расстаться с этой мерзкой болезнью, а заодно, и с прежним именем, чтобы уже начать жизнь с чистого листа. Хм... новоиспеченная Лялечка.
И кто ее надоумил взять себе этот несуразный псевдоним. Но когда ее заверили, что именно в Израиле от этой заразы лечат успешно, она согласна была назваться любым именем, лишь бы... 
А тогда она поверила. И согласилась.
А потом смеялась над подругами по несчастью, когда те рассказывали о том, что их, бедненьких, якобы приглашали на вполне приличную работу, а они оказались в борделе.
  - Да вы конченые лохушки, - безжалостно бросала она обидные слова в их лица. Неужели вы малые дети, которые не понимают, для чего совершенно незнакомый дядя манит их конфеткой...
- А ты? - огрызались они, - Ты поверила, будто тебя тут вылечат от дури.
- И вылечат. Вот уйду отсюда и пойду лечиться.
- Не пойдешь, потому что ты уже не сможешь прожить без этого и несколько часов. А это стоит больших бабок, а их можно заработать только здесь...
Замкнутый круг. Она ненавидела себя за то, что повелась тогда на "заманчивое" предложение поработать в Забугорье, но а разве она видела другой выход там, в Питере. Ведь последние месяцы ею уже брезговали прежние клиенты. И чтобы хоть что-то заработать, пускай и на самую разбодяженную дурь, она ложилась с приезжими из ближнего Зарубежья дворниками. Соглашалась и на вагончик на какой-нибудь стройке, отдаваясь гастарбайтерам из Азии за сущие гроши, лишь бы наскрести на дозу...
И стоило ее поманить пальцем и предложить зарубежный «контракт», она буквально взяла себя за шкварник, привела в более-менее приличный вид, и скоро уже приступила к работе в одном из тель-авивских «массажных кабинетов».
Ей бы вначале пройти курс лечения от зависимости в одном из местных центров, но хозяева, которые оплатили ее перелет и дали аванс на предварительные расходы, были совершенно не заинтересованы в этом. Зависимые девушки были более покладистыми и неутомимыми в работе.
А потом была встреча с ним. Он несколько раз захаживал к ним и с первого же раза положил на нее глаз. Она откровенно рассказала ему обо всем. И он, поразмыслив, пригласил ее пожить к себе...
Хозяева особо не противились: свои долги она давно отработала да и сама уработалась так, что в какой-то момент могло случиться непоправимое. А кому хочется проблем?! Все-таки Святая земля - не джунгли, мало ли - по судам затаскают. Расстались без сожаления как с отработанным материалом...
А потом вроде бы все начало налаживаться: она прошла курс лечения. Владимир не пожалел на это денег, как, впрочем, и на то, чтобы купить ей машину и кое-какие дорогие безделушки, которые стоили денег.
Она была почти счастлива. А потом случилась эта авария. Он сильно покалечился и пока вернулось прежнее здоровье, прошли долгие месяцы, а с ними растаяли все запасы на "черный день".
Она даже продала свою машину, чтобы хоть как-то поправить семейный бюджет.
А когда и эти деньги ушли, видя его вконец помрачневшее лицо, она решилась немного подработать. Зарегистрировать свой брак они не успели, работать официально она не могла, вот и решила «тряхнуть стариной».
- С меня не убудет, - говорила она своим подругам по «массажному кабинету», зато финансовое положение поправлю.
«Поправила, - вздохнула она с горечью. – Вот ведь попался впервые в жизни порядочный человек, а оценить ее поступок не смог: ведь это она для него совершила...»
 - Подлетаем! Пристегните ремни, - послышалось из динамиков.
«Я вернусь. Я обязательно вернусь, - сказала она сама себе. – И он еще простит меня...»
***
Потом, как-то в минуты раскаяния Владимир признался:
- Знаешь, Ронни, наверное, я все-таки поспешил с ней. Говорят, будто из бывших путан получаются хорошие жены.
Что я мог ему сказать? В этом я был полный профан.
=================
 
Глава 17
Не помню говорил ли я о том, что Ицхак, несмотря на свой солидный возраст, все еще ходил в холостяках. Но вот что я сейчас расскажу, вы точно о нем не знаете. Дело в том, что он всегда неистово хотел жениться. Но как-то всё не получалось…
В поисках невесты он объехал, казалось, всю европейскую часть России вплоть до Урала, затем переключился на юг Украины, в частности, на Херсон и  Одессу. В тех краях у него был знакомый адвокат-израильтянин, который не понять чем промышлял...
Впрочем, как позднее поймет Ицхак, он оказывал услуги соотечественникам в поисках второй половины и просто подруг для услады, если уже быть честным до конца. Ицхак был честным парнем и всегда называл вещи своими именами. Скорее всего, именно по этой причине в свои очень далеко за пятьдесят лет он  всё ещё оставался холостяком.
Ему встречались женщины, к которым он летал, затем они прилетали к нему в Тель-Авив, но как-то всё не срасталось... 
То ли он не готов был, чем-то пожертвовать, то ли они не могли разглядеть в нем то, что подспудно искали. Но как бы то ни было, все его потуги в поисках невесты оказывались тщетными. И к великому своему огорчению, он однажды понял, что Река жизни течет мимо. А он всё еще стоит в одиночестве на пустынном берегу, ощущая себя неким скопцом, у которого куча денег и он уже вряд ли успеет потратить их на себя, свою семью и ребенка, которых, похоже, у него уже не будет...
- Печально, - в который раз поделился он со мной своей неудачей. – Но тут на все сто моя вина.
Не скажу, что охотно, но время от времени я помогал ему в переписке с потенциальными невестами в качестве переводчика. Я нисколько не сомневался в его искренности и порядочности.
Слишком долго он выбирал, пытаясь угадать, что там, за излучиной Реки. И это вместо того, чтобы нырнуть в бурлящие волны с головой, не думая и не гадая, отдавшись на волю течения. Глядишь, и пристал бы к какому берегу. А так...
Однажды он попросил очередную фурию, на которую потратил приличные деньги, сварить борщ. Ицхак много слышал об этом блюде, но пробовал его только раз в жизни. Хотя при желании в Тель-Авиве не проблема найти “русско-украинский” ресторанчик, где можно было бы заказать не только борщ, но и много чего еще.
- Она долго упиралась, ссылаясь на то, что тут совсем не те продукты, которые нужны для настоящего украинского борща. Но я-то знал, что она лукавит, - разочарованно вздыхал Ицхак. - Причина скорее всего была  в том, что кухня и она вещи несовместимые.
Момент истины наступил в тот самый день, когда она нехотя согласилась и приготовила нечто, что даже он, неискушенный в национальных блюдах народов Мира, понял: это совсем не тот борщ, который можно было бы назвать правильным и который ему однажды повезло отведать в Одессе.
- Я был в шоке, - признался он мне. – И ты не поверишь, Ронни, я был близок к нервному срыву.
Быть может, Одесса и не то место, которое можно было бы назвать вотчиной борща. Тем не менее, то варево, которое преподнесла ему Людочка, вряд ли стало бы потребным даже для того некошерного хрюкающего парнокопытного, чье сало пользуется таким неприкрытым уважением не только в Украине, но даже и в Израиле. Правда, здесь дешевле чем за сорок баксов его не купить.
- Слушай, Ицхак, а разве каких-то иных преимуществ у той Людочки ты не смог разглядеть?
- О чем ты? – Подозрительно скосил он на меня очки.
- В конце концов... не борщом единым... – Попытался я ему втолковать. - В Тель-Авиве еще остались места, где можно покушать потрясающий борщ и даже пригубить настоящей горилки. Мой отец иногда позволяет себе такую слабость. А у тебя денег куры не клюют. Да ты мог бы нанять домработницу и...
- Но она с города Херсона, где каждая девченка запросто приготовит приличный борщ, – возразил он. – И причем тут деньги? Если уж так, то – да, я мог бы не только домработницу или повариху нанять, но и приходящую...хм... – Он покраснел, как подросток, который только что прошел обряд бар-мицвы и раввин торжественно объявил, что теперь-то он может считать себя настоящим мужчиной.
Мне трудно было с ним не согласиться. И всё же мне хотелось как-то объяснить ему, что умение готовить борщ и прочие вещи, которые, быть может, жизненно важны для какого-нибудь хронического нищеброда, для него, Ицхака, второстепенны. И если он будет придираться к таким мелочам, он так и уйдет в Вечность целомудренным холостяком.
Насчет целомудренности я, конечно, погорячился. К нему до недавнего времени захаживали умирающие от одиночества дамы. И он предавался с ними плотскому греху.
- Мог бы в конце концов прийти к нам. Я приготовил бы настоящий борщ и даже поделился бы рецептом...
- Издеваешься?
- Вовсе нет!
Если честно, мне осточертело переводить с иврита на русский его письма, адресованные импортным невестам. А также ответные послания, адресованные ему.  Но я, разумеется, ни разу не упрекнул его в этом, в душе мечтая, чтобы он уже  поскорее отыскал ту, единственную, которая сумела бы его наконец-то охомутать.
А с Людочкой они расставались почти молча . И он уже не жалел, что у них ничего толком так и не получилось...
- Бон вояж, Ицхак! – Крикнула на прощание Людочка и помахала ему рукой. И ему показалось, будто средний палец ее руки как-то неприлично при этом оттопырился.
- Вот она – человеческая благодарность, - выговаривал он мне, будто это я пытался сосватать ему херсонскую диву. – Я ей и билет в оба конца оплатил. И тут ни в чем не отказывал. И в ее родном городе водил по самым дорогим ресторанам, а она в конце...
... Через месяц Ицхак снова улетел в Одессу. Благо что после того, как его турнули из отеля, он полностью перешел на творческую работу.
 Его родители оставили ему три квартиры, две из которых он сдавал в аренду айтишникам из хайтека, у которых, как известно, денег - куры не клюют. И если он и жалел о потерянной ночной работе в отеле, то лишь потому, что здесь он не чувствовал столь пронзительно свое одиночество.
***
Его приятель адвокат, кажется, нашел ему на этот раз именно ту, которую Ицхак искал всю жизнь.
Странные всё-таки люди, эти сводники. Зачастую они лучше нас знают, что нам надо…
***
Мне припомнился недавний разговор с Зинаидой. И меня вдруг осенило: а что если Ицхаку в очередной раз не повезет в Одессе… А я был почти уверен, что так оно и случится. Почему бы не попытаться свести его с сестрой Зинаиды, тоскующей в Неаполе.
Мысль мне показалась настолько удачной, что я стал с нетерпением ожидать возвращения Ицхака из одесского трипа.
(Продолжение следует)
=================
 
Глава 18
- Я задолбался по утрам выносить из номера Кота поломанные вещи, -  жалуется мне Владимир.
- Ну вынес, выбросил в мусорку. И что? - Не понимаю я его возмущения.
- Да как же все, если взамен стула, телевизора и, главное, сливного бачка в туалете, мне придется затаскивать новые. Только вначале надо это “новое”  отыскать на складе. А замена сливного бачка? В конце концов, я не сантехник. Он совсем оборзел со своими дамами.
- Ну, наверное, ему скучно одному по ночам. - Сам не знаю почему, пытаюсь защитить Алона. Наверное, потому что мне иногда его и правда жалко.
Но скорее всегда причина была в том, что я знал, что за пассия провела с ним эту ночь. Можете даже не пытаться, всё равно не догадаетесь.
Ну, конечно же, наша неугомонная лицемерка Мария. Почему лицемерка? Не она ли еще совсем недавно, чуть ли не презрительно фыркала в сторону Кота. И вдруг…
Впрочем, я бы не сказал, будто она вот так запросто взяла и пошла в номер менеджера Алона.
- Знаешь, Рон, я так устала прибираться в его конуре. Она такая маленькая, что не развернуться…
- Но и ты не большая.
- Ага! Тоненькая, как тростинка на ветру…
- Красивое выражение. Не растолкуешь, что оно обозначает?
- В другой раз. А сейчас мне надо идти прибираться у Кота, - вздохнула она. И я что-то не заметил горечи в ее вздохе, тем более, что при этом она как-то странно закатила глаза.
Это было вчера ближе к вечеру. А утром Владимир выносил из номера Алона поломанные вещи и заносил тот злополучный бачок.
- Слушай, Ронни, ну как можно свернуть сливной бачок? Ну я не представляю.
- Тебе, дружище, явно недостает фантазии.
- То есть?
Я не стал даже намеком выдавать нашу Марию. Иначе Владимир разобрался бы с ней по-свойски, без всяких там церемоний.
Зато вспомнил ее фразу о тонкой тростинке, которая качается на ветру. Получается, не такая уж она и “тростинка”, если ее не выдержал сливной бачок.
Не скажу, будто я к описываемому времени был целомудренным. Еще будучи солдатом вполне себе приличная на вид путана, лишила меня девственности на сотню шекелей.
Но, как бы то ни было, я завидовал неиссякаемой фантазии Кота в плане сексуальных утех. Но чтобы на сливном бачке… Это с трудом укладывалось в моей голове, уставшей от бестолковой отельной суеты.
Из лифта, позевывая, вышла Мария.
- Представляешь, Ронни, с утра пораньше опять пришлось прибираться в номере Кота.
- Так ты, если мне не изменяет память, еще с вечера принялась наводить порядок в его номере. И что? Только утром закончила?
- Что ты имеешь в виду? - Закашлялась Мария.
- Ты простыла? У меня есть акамол.
- Не увиливай! Опять сплетни про меня тут распускают. Интересно, кто? Я порядочная девушка, между прочим.
Ну разве что “между прочим”, - хотел было сказать, но вместо этого спросил:
- Кстати, Владимир установил новый бачок?
- Откуда ты знаешь про бачок?
- Он возмущался здесь… Кстати, Машенька, не дашь ли мне, уставшему от жизни ботанику, мастер-класс?
- На тему?
- Ну… как делается любовь на сливном бачке? Не подумай, не для себя прошу. Вдруг кому-то пригодится.
- Держи язык за зубами, Ронни! По-хорошему прошу.
- А то что, Машутка?
Она не ответила и заспешила по делам.
… Если я когда-нибудь и напишу на эту тему рассказ, то непременно назову его “Любовь на сливном бачке”.
Я бы и на роман замахнулся, да только боюсь не раскрыть полностью тему. Все-таки маловато информации. А лить воду из пустого в порожнее, как сказал бы отец, это не делает писателю чести.
Глава 19
Наши синоптики загрустили не на шутку. И, вы не поверите, но даже в припадке отчаяния сообщили о якобы безвременной кончине весны...
О ужас! Такого пессимизма даже я от них не ожидал. Куда мы все катимся, если уже синоптики опустили лапки и понурили головы? Да, прохладней чуть, чем обычно. Да, в одной футболке и шортах с утра пораньше не выйдешь. Неплохо сверху еще и рубашку накинуть, и портки натянуть. Но это же не повод для того, чтобы обреченно искать мыло и веревку, присматривая пальму повыше, чтобы уже разом и без мучений...
Вот и Удод со мной соглашается. Он даже и не орет, как оглашенный с утра, а как-то мило гулит. И птицы заливаются в неприличном экстазе. Ну, с ними все понятно: небось, поставили на поток воспроизводство потомства.
Меня больше волнует судьба одинокого Удода. Интересно достался ему кусочек счастливой любви от сварливой Вороны или он все еще ждет ее, как последний лошара? Вон даже пальма нежно клонит свои посвежевшие за ночь ветви в сторону кипариса, и тот благодарно кивает ей в ответ. Похоже, ночь для них прошла удачно...
* * *
Я проснулся сегодня чуть свет: то ли от странного сна, то ли от весеннего томления души. А может, это звуки мотыги разбудили меня. Я распахнул окна. Солнце еще не успело залить до краев своими теплыми лучами нашу милую улочку, а в сквере наяривал мотыгой садовник, срезая траву...
Я спросил его, зачем он это делает: ведь зелененькая травка лучше голой земли. Или он надумал разбить цветник? На что он ответил мне белозубой улыбкой, особенно выделяющейся на его приветливом лице цвета крепкого кофе без капельки молока: "Ноу хибру! Ноу инглиш! Ноу мани! Ноу..."
Понятно: ноу Счастья. Да и откуда ему взяться для обездоленного нелегала из соседнего Континента.
Его бархатный голос, щедро пропитанный жалостью, перебил вопль удода. Паренек даже вздрогнул, будто его врасплох застала миграционная полиция. Но я-то знаю все про нашего удода: он терпеть не может, когда кто-то осмеливается говорить громче него.
Не бойся, парень, хотел было я успокоить его, миграционная полиция сюда не забредает, а мы тебя не выдадим. У нас здесь это не принято. Ты ведь мирный нелегал, ищущий Счастье.
Но, увы, я все еще не освоил язык его племени, хотя и не теряю надежды...
Глава 20
Таким возмущенным мне еще ни разу не приходилось видеть нашего завхоза Владимира. Его лицо было покрыто красными пятнами. Нос дергался, как частенько случается с людьми, которые пережили шок или находятся в состоянии нервного потрясения.
Но более всего его внешность портил фальцет, на который он перешел от неописуемого возмущения.
Я подал ему стакан холодной минералки. Она у меня всегда в наличие в маленьком холодильнике под стойкой. На тот случай, если вдруг постояльцу станет дурно от счета за проживание.
- Всё! Или он дает мне помощника, или я на фиг увольняюсь.
По вполне понятным причинам, я выражение “на фиг” явилось синоним к тому крепкому словцу, который в обыденной речи уботребляют не только докеры, но и вполне себе интеллигентные с виду люди.
- Что стряслось опять? На тебе лица нет.
- О каком лице можно вообще говорить, когда что ни день очередная подлянка. А то и две. Я уже не говорю о мелочах.
Видя состояние Владимира, я не стал уточнять, каким образом, он классифицирует “подлянки”. Ну понятно, он делит их на большие и маленькие. Но в чем разница? Этот вопрос не давал мне покоя всякий раз, когда к стойке ресепшена подходилили не только он и Мария, но и остальные работники отеля. Они изливали душу, словно я был священник в исповедальне.
- Ты не представляешь! У этой бабульки хреновой, которая непонятно за каким лешим приперлась сюда из своего  Куинса…
- Из Таджикистана, - машинально поправляю Владимира. - Здесь она проездом, точнее, пролетом.
- А мне без разницы! - Отрезал Владимир. - В пролете оказываюсь я.
- Ты можешь, наконец, объяснить, что случилось?
- Ты ее видел? В ней весу сорок кило с маленьким хвостиком…
- И?..
- И, скажи на милость, как она умудрилась сломать кровать?
- Вот! Молчишь. Потому что не можешь представить. А ты спроси у меня, в чем первопричина.
Я уже и сам догадался, как сломалась кровать в номере Дворы. Но чтобы выдержать трагичность момента, пожимаю плечами.
- И в чем?
- А в том…
Он выдержал паузу, чтобы оценить степень моего нетерпения.
- Под ее кроватью я выгреб ворох кондомов. Как тебе нравится?
- Картина Репина “Не ждали”.
- Написанная… маслом.
- Да уж!
- И как ты думаешь, откуда они? Твои предположения? - Сверлил он меня глазами, словно буравчиками.
Я пожимаю плечами и для пущей убедительности говорю:
- Даже не представляю. Ей, вроде, под семьдесят.
- Вот именно! Она что - боится забеременеть?
- Так-то оно так, но их на что-то же надевают.
- А то ты не знаешь, на что…
- Я знаю. Но в ее возрасте..
- Вот! Она покупает юношей. Причем, по трое сразу. И устраивает сеанс групповой любви. Ну, все эти пресловутые скачки и прочее.
- Дела… - выдохнул я.
- А я про что? Три здоровых лба под сто кило плюс она. Итого, три с половиной центнера. И какая кровать выдержит?
- Да уж!
Тем более наши старые, как мир, кровати. Рухлядь. Их пора выкинуть на свалку истории, - ввернул он фразу, как ему показалось, к месту.
- Но у нас вроде, нет запасный кроватей.
- А я - о чем?! Придется мне эту ремонтировать. А я кто - столяр- краснодеревщик или несчастный завхоз, который вкалывает, не разгибая спины. Между прочим, за жалкие гроши.
Я не стал уточнять, что минут сорок он простоял у стойки. И еще не вечер…
==============
Глава 21
Она визжала, казалось, на весь отель. Ну если и не навесь, то, по крайней мере, весь этаж слышал ее душераздирающие вопли. Она кричала так, будто ею силой овладевает маньяк-насильник. Даже Алон не выдержал и вознесся на лифте на четвертый этаж, который заняла группа, приехавшая на выходные из какого-то дальнего кибуца.
 Могу по секрету признаться, что весь обслуживающий персонал отеля не слишком рад гостям из провинции нашей необъятной Страны. У этих постояльцев отчего-то завышенные требования. И все им не так, и все им не эдак, как иногда отзывается отец о читателях.
Я устремился за Алоном: справедливо решив, что моя помощь в случае с маньяком ему не помешает. Да, он любил поорать, но в его возрасте устраивать схватки с маньяками было бы верхом неосторожности.
Открыв двери номера, мы увидели средних лет израильтянку, которая подпрыгивала на кровати, словно вместо матраса, там были раскаленные угли.
- Вас ист лос? - Алон с перепугу перепутал иврит с немецким. - Что случилось?
На него в последнее время находило, когда он вдруг начинал что-то бормотать по-немецки. Всё дело в том, что в с самого детства он слышал немецкую речь. Его родители успели перед самым “аншлюсом” сбежать из родной Вены в тогда еще Палестину. Они так тосковали по доисторической родине, что так толком и не выучили язык исторической…
И свою тоску и ностальгию они лечили тем, что разговаривали дома только по-немецки. Потому-то Алон, впитавший язык Гейне, наверное, считал его родным.
- Ты не видишь разве, - ее глаза были переполнены гневом, - будто ее обокрали, распотрошив сумочку и, словно в издевку, кинули уже совершенно бесполезную вещь к ногам обезумевшей от горя женщины.
- Что именно?
- Открой глаза пошире, ты, хренов менеджер! Не то я обращусь в Министерство туризма. У меня, между прочим, там подруга работает.
“Наверное, полы моет…”, - шепнул я на ухо Алону и тот закашлялся, чтобы скрыть смех.
- Так что всё-таки случилось? Может, доктора пригласить? - Участливо спросил я.
- Кто этот сопляк? - Ткнула она в меня пальцем.
- Выбирайте выражения. Не то вместо врача придется вызвать полицию, - пригрозил Алон.
- Наведите сначала порядок в вашем грязном отеле, где так привольно живут эти… - на этот раз она ткнула пальцем в угол номера.
Там, напуганный до смерти, затаился таракан.
- И это всё? - равнодушно зевнул Алон. - Если да, я пришлю горничную и она выгонит этого непрошенного гостя.
Я не мог удержаться и, выходя из номера, обронил:
- Можно подумать, в вашем кибуце не водятся тараканы. Думаю, там и покруче живности хватает.
Это я ей за “сопляка”.
- Все вы “русим” такие борзые, - взвизнула она. - И слишком много себе позволяете.
Я не стал ей объяснять, что родился на корабле в открытом море буквально за день до прибытия в порт Хайфы. По этой причине, я скорее, отношу себя к гражданам Мира. Хотя и не расстался с мечтой побывать в России.
Эта взбалмошная клиента, хотя ее статусу больше подошло бы слово “пациентка” ловко для своего возраста нагнулась , схватила подушку и швырнула ею мне в спину.
Первым моим порывом было вернуться и свернуть ей шею. Они в том кибуце наверняка так поступают с курами. Но потом я решил, что лучше будет поймать того таракана и сунуть его в ее широко распахнутый рот. Но, увы, таракан уже исчез.
Я лишь усмехнулся и осуждающе покачал головой. Все-таки в таком солидном возрасте и вести себя как девица из тель-авивской плешки, где почти все продается и покупается… Это не укладывалось в моей голове.
================
Глава 22
Потом, спустя какое-то время, Мария признается: «Я отдалась ему от отчаяния и безысходности...» И я едва сдержал себя, чтобы не рассмеяться ей в лицо. Вместо этого я лишь пожал плечами и промолчал.
Не говорить же ей банальности. Типа тех, что надо было потерпеть недельку, и я и без этих отчаянных «отдаваний» уступил бы ей свою должность, которая мне изрядно осточертела. Я промолчал тогда, чтобы совсем уже не добивать ее.
Да, несмотря на протестные вопли Кота, я уступил увещеваниям хозяев отеля и согласился стать менеджером по работе с гостями.
Зарплата чуть ниже, чем у Кота, но при этом всё идет параллельно, то есть, если мне не захочется, я с ним и вовсе не буду пересекаться. Разумеется, я и теперь лицезрею его каждый день, но... это уже совсем иная картина. Он от меня зависит с потрохами, я от него – ни на понюшку табака.
Кстати, надо уточнить у отца, в каких случаях лучше использовать эту идиому. Я – о понюшке табака. Все-таки русский язык удивительный. Интересно, говорят теперь в России на нем так, как говорит иногда отец? Из тех, кто останавливается в нашем отеле, лишь у людей пожилого возраста, как правило интеллигентного вида, иногда проскальзывают такие выражения. Молодежь разговаривает обычно, как и мы здесь...
Если кто-то вдруг подумал, будто я имел на Марию какие-то виды, то лучше даже не строить никаких предположений. Я слабо себе представляю ее  в роли жены. Хотя и не осуждаю за то, что она с легкостью уступает «солидным» мужчинам лишь порой за обещания сделать из нее принцессу.
Да и  на роль более-менее постоянной для меня девушки она явно не тянула. Не было в ней того бесшабашного пофигизма, который присущ подобным «девушкам». Мария любое событие в ее жизни переживала столь глубоко, что у каждого, с кем она делилась своими переживаниями, начинались жуткие головные боли...
А теперь представьте постель, себя в ней и Марию. И печальный, буквально выворачивающий наизнанку душу, монолог о разнесчастной судьбе девушки, которую никто или не желает, или не в состоянии понять...
И оно вам надо?
Отец как-то сказал, что Золушки только в добрых сказках становятся Принцессами. В жизни всё иначе. И у меня нет оснований ему не верить.
Может, где-то и получается сделать карьеру порядочной, но бедной, девушке, которая в порыве отчаяния отдается каждому, кто способен хоть пальцем пошевелить, чтобы что-то для нее сделать серьезное.
Но, как правило, все сводится к банальному: «поматросил и бросил...». Это выражение мне очень понятно. И оно очень подходит к ситуации с Марией.
***
И дело даже не в том Мексиканце или Коте... Кот, кстати, сдержал слово и таки возвысил Марию до портье. Что ж, тоже неплохой скачок по социально-карьерной лестнице. Из посудомоек в ночные портье, хотя Мария страстно мечтала о дневных сменах.
Но, увы, ее английский совершенно не позволял ей общаться с постояльцами, отвечать на многочисленные звонки и строчить письма потенциальным клиентам.
Как бы то ни было, но, как по мне, Мария поспешила с Котом. Теперь  при появлении очередной пассии-кандидатки на должность портье, Алон запросто может расстаться с Марией, переведя ее в лучшем случае на прежнее место, дабы освободить место для новой…
Так уж здесь повелось: кого непосредственно он берет на работу, того и уволить может. Хозяева не вмешиваются в такие...мелочи.
Если бы ее перевели в портье с моей подачи, он уже ничего не смог бы поделать. Но, увы, мало кто знает такие тонкости отельного мира. Для этого надо долго «вариться» в этом котле...
Я знаю. И еще много чего. Поэтому хозяева буквально на коленях умоляли меня согласиться на должность менеджера, вероятно, прослышав, что у меня появилось несколько заманчивых предложений.
Они знали меня давно. Сюда я пришел сразу после армии. И потом несколько раз возвращался между затяжными скитаниями по Планете. Они боялись, по их выражению, меня упустить, откровенно намекнув, что как только Кот уйдет на пенсию, я автоматом становлюсь самым главным в отеле.
Если честно, «самым главным» мне не хотелось бы: очень уж большой головняк, но...
Впрочем, как любит повторять отец, поживем-увидим...
Глава 23
У Алона при виде ее обильно потекли слюни. Он даже салфетку поднес к губам, чтобы не выдать себя с потрохами. Кот он и в Африке Кот.
Если честно, то и у меня что-то там дрогнуло при виде сестренки Зинаиды.
- Знакомься, Лючия, моя самая младшая сестренка. Рано утром прибыла из Неаполя.
- Ррронни, - вырвалось из меня как-то неуверенно, словно я засомневался, мое ли это имя…
Кот застыл в дверях своего кабинета, который находился сразу же за стойкой ресепшена.
- Алон, я могу с вами поговорить?
- Да… и прямо сейчас.
Странно, обычно он уточняет тему предстоящего разговора даже если у горничных закончились тряпки или моющие средства. А тут…
Кот запал на Лючию. Кот потерял голову. Кот готов был на всё. Даже на должностное преступление…
Мне даже не надо было прислушиваться к их разговору. Я и без того знал, что Зинаида хочет любыми способами “приткнуть” свою сестру в наш отель.
Я всегда знал, что Зинаида не такая уж простачка, какой старалась казаться.
И если Алон вопреки правилам возьмет нелегалку на работу, тогда она будет второй по счету, по крайней мере, с того времени, что я здесь работаю, когда в отель берут нелегала. С первым парнем из Африки хозяева так погорели, что зареклись когда-либо даже слышать о таких работниках. Закон суров. Они уплатили такой штраф, что могли нанять троих местных…
Тогда их подвела банальная жадность: нелегалу можно было платить меньше, чем местному, да и всякие там отчисления опять же экономили, страховки, пенсионные и много еще чего…
Зинаида вышла из кабинета сияющей, словно только что сорвала джек-пот в лотерею. Лючия осталась на…инструктаже.
“Бедная Мария…”, - подумал я и мне сделалось безумно жаль ее, в общем-то бесхитростную и не везучую, если и не во всех отношениях, то уж в любви однозначно.
Одно из двух: или Кот станет обхаживать сразу двух горничных, или остановит выбор на одной из них. Зная жадность Алона до девичьего пола, я все-таки надеялся, что он не выставит Марию за порог не только своего номера, но и отеля. Но, при любом раскладе, роль примы ей придется уступить новоиспеченной пассии. Конкуренцию Лючии вряд ли кто составит не только в нашем отеле, но и в полсотни других.
Бог ты мой! Какие у нее длинные ресницы и точеный римский профиль. Личико ангела. Нет, я не собирался переходить дорогу Коту, но если бы на моем пути повстречалась такая девушка, я бы даже рискнул жениться. Хотя, всегда считал это большим риском. Дело в том, что все мои друзья-приятели по два-три раза были женаты и столько же раз разводились. Того же Фиму, по его горькому признанию, жена оставила ни с чем.
- Представляешь, Ронни, она прибрала к рукам весь мой раскрученный бизнес, квартиру, машину и счет в банке, - чуть ли не плакал Фима. - А меня… чтоб ей было хорошо на том свете… меня буквально оставила без трусов. Ронни, прежде чем повязать себя брачными узами с женщиной, проведи с ней тест на акульи замашки.
- Но как это сделать, Фима? Где продают формуляры такого теста?
- Сделай брачный контракт у своего адвоката. Опиши подробно всё, вплоть до резинки от трусов, что тобой нажито до того. Потому что после того уже будет поздно.
Надо сказать, что Фима был очень талантливым предпринимателем. И через три года у него уже снова был раскрученный бизнес, пентхаус и машина. И даже секретарша, которая сидела на телефоне в офисе.
Но больше Фима ни о какой женитьбе не помышлял.
У меня не было за душой толком ничего, если не считать домина у самого моря и Мечты. Домик был куплен лет пять назад на имя отца, потом он отписал его мне в дар. И потом на нем висела такая банковская ипотека, что не то что даром, но и с доплатой с моей стороны на него никто не покусится. Что до Мечты… Да кому, скажите на милость, подвластно отобрать Мечту?!
Ох, какие все-таки ноги у этой неземной красавицы Лючии! Я смотрел ей вслед и только с третьего раза услышал голос Кота:
- Смотри не ослепни, Ронни! И помни, что я тебе говорил: все женщины стервы, а такие красавицы - втройне.
- Тогда какие вдвойне?
- Всё шутишь? Ну-ну…
Я было хотел его спросить: а что же теперь будет с Марией, но вовремя прикусил язык. Сейчас мне меньше всего хотелось слышать вопли и визги Кота, Да и Марии мое излишнее любопытство могло навредить.
=====================
Глава 24
Если кому-то интересно узнать подробнее про тель-авивскую плешку, о которой я упомянул вскользь в случае с той взбалмошной дамой из кибуца, тогда могу провести небольшое виртуальное путешествие. Правда, гид из меня никудышный. И все-таки, как говорит отец, попытка не пытка.
Начну с того, что именно там, будучи солдатом славного ЦАХАЛа,  я лишился девственности. Именно там самые доступные на любой карман услады и утехи.
Я не буду сейчас приводить тут прейскурант цен на различные виды услуг, а также товары, в том числе, и запрещенные, чтобы никто не заподозрил меня в чем-то пагубном. Скажу только, что там, по меткому выражению нашей соседки Цили, можно купить всё, кроме мамы родной.
Но самым большим спросом у потенциальных пользуется “платная любовь”. От пятидесяти шекелей и до впятеро дороже. Причем, чем дешевле, тем дороже потом обойдется лечение. И наоборот. Так что выбор за клиентом.
Мне как солдату была сделана скидка на пятьдесят процентов то что предлагалось за сто. Мне повезло, меня пронесло в тот раз. Во второй рисковать не стал. Познакомился с постоянной девушкой по обоюдной, так сказать, симпатии. Она была туристкой и питала слабость к парням в форме. В другой раз скидки уже не было. Зато на десерт были ее ностальгические воспоминания.
- Как-то несколько лет назад я попала с подругой в казарму, - рассказывала она в порыве откровенности после сеанса любви. - Ну, как водится, выпили-закусили, а потом началась… дискотека.
Не знаю, почему, но она эти любовные игрища называла дискотекой.
Родные солдатики, в том смысле, что это происходило на ее малой родине, обошлись с ней по-джентльменски, то есть, без всякого там садо мазо…
- Знаешь, Ронни, мне жутко понравился запах каптерки и аромат сапожного крема. Они так возбуждающе действовали на меня, что я готова была лизать им… ботинки, или как они там по-военному называются.
Я тоже не знал, как в их армии называется обувь. Зато я знал, что тур Оленки на Святой земле растянулся на три года. И рано или поздно он завершится депортом. Наверное, так и случилось. Потому что в один из очередных выходных, на которые нас отпускали, я не обнаружил милой Оленьки.
И мне до сих пор становится грустно, как только вспомню о ней. Вряд ли она вышла бы за меня. После дембеля я уже перестал бы быть солдатом. А гражданские парни ей не нравились.
Наверное, она все же была фетишисткой. Для нее форма была важнее…содержания. Но тут уж, как водится, на вкус и цвет…
***
С некоторых пор мне неуютно существовать на земле, в этом душном мегаполисе. Меня тянет в море. Там, на белом пароходе, я наверняка нашел бы свое счастье с какой-нибудь официанткой или горничной.
Что? Да нет же! Разумеется, я имею в виду круизный лайнер. На каком-нибудь контейнеровозе или танкере в небольшом коллективе матросов мне было бы тесно и я вряд ли смог бы ужиться в отличие от Оленьки. Окажись в среде матросов, она наверняка была бы счастлива сама и охотно дарила бы счастье морякам. Правда, тесные кубрики вряд ли можно было сравнить с просторной солдатской каптеркой. Но, думаю, она и там смогла бы устраивать свои “дискотеки”. Было бы желание. А оно, судя по всему, у Оленьки было неиссякаемым, как вода в роднике…
Но смогла бы она переносить качку? Этот вопрос остается открытым.

Глава 25
Напрасно я торопил Ицхака, который застрял в Одессе. Лючия слишком хорошо разбиралась в мужчинах, точнее, в их потенциале. Только, ради всего святого, не надо путать потенциал с потенцией. По крайней мере, Лючия знала разницу в этих двух несомненно важных понятиях.
- И с какой такой радости ты сорвал меня с насиженного места? - Его возмущению не было предела. Мне же сделалось обидно. Ведь я  хотел как лучше…
- И когда ты успел насидеть то место? Ты что же и на работу не собирался выходить? Мы должны тут вкалывать за тебя? Больше я палец о палец не ударю! Ищи себе другого переводчика…
- Ладно, Ронни, не кипятись. Это я так, к слову. На самом деле, мне не очень понравилась та одесситка. Слишком много вопросов было о моей квартире, зарплате. Люблю ли я путешествовать. И все в таком духе. Кстати, она знала о престижных районах Тель-Авива даже больше меня, кстати, рожденного в этом городе. Представляешь?
- А то!
Я не стал в который раз напоминать ему, что иностранным девушкам куда интереснее знать, чем  располагает потенциальный муж, чем он как личность…
Замуж стремятся выйти за состоятельного иностранца, а не за какого-то бездомного босяка, которых и в родном городе вагон и маленькая тележка.
- А я искал любви за тридевять земель, - грустно сказал Ицхак. - Наверное, это моя самая большая ошибка. 
- Ну что ты! Самая большая - это когда ты нашел совсем не то, что ты искал и увяз в своей находке по самые некуда, - вспомнились мне наставления Фимы.
- Эх, Ронни, я бы и рад с тобой поспорить, да только мне нечего возразить против этой сермяжной правды.
- Кстати, Ицхак, а чем тебе не по душе Зинаида?
- Да я не против. В моем ли положении выбирать. Вот только одно меня смущает: ей нужен буду я или израильское гражданств?
- Ну, знаешь, так ты до конца жизни не женишься. Сомнительный ты наш!
- Не сердись, Ронни, я подумаю…
- Думай быстрее, не то Кот в знак благодарности найдет для нее жениха из своих дружков. Они по социальному статусу по знатнее тебя будут. Ты только не обижайся, но ты слишком  тормозишь.
- Ты же знаешь, Ронни, мне так трудно выдерживать конкуренцию. Я всегда всего стесняюсь…
- Ну, не знаю… Сходи к психоаналитику. Говорят, помогает.
- Думаешь, стоит записаться на прием?
- Наверное, можно и без записи, если ты не хочешь светиться.
- Как-то стремно. Но, похоже, иного выхода у меня нет.
Выход есть всегда, подумал я. Надо просто собраться однажды, поехать в Хайфу. Там сесть на белый пароход и отправиться в кругосветное плавание в поисках себя…
***
Я скрыл от Ицхака мой разговор с Зинаидой. Она была не против такой вполне, на ее взгляд, выгодной во всех отношениях партии.
В конце концов, мне уже пора притулиться, - сказала она, вздохнув. - Это судьба дает мне последний шанс твоими устами, Ронни. И если этот вариант выгорит, буду благодарна тебе до конца жизни. В конце концов, на безрыбье и рак рыба. - У нее при этом как-то странно заблестели глаза. И мне это не понравилось.
Лучше бы она не произносила последнюю фразу вслух…
================
Глава 26
Двору увозили под завывание сирены…
Не знаю, как там в далеком Квинсе, но у нас Маген Давид Адом, или попросту “неотложка”, реагирует на вызов в течение полутора-двух минут. Так что человек  даже не успевает по-настоящему умереть.
Зинаида, которая и вызвала “скорую”, и Мария застыли у стойки ресепшена и обсуждали случившееся.
- Захожу в ее номер, а там кровищи, будто только что зарезали порося.
- Что, весь номер залит кровью? - Мария, словно в ознобе, передернула плечами.
- Ну не весь, конечно, а простыни и все такое…
- А она?
- Она еле дышит, только по губам и поняла: мол, доктора, госпиталь, умираю…
- А ты?
- А я набрала на мобильнике 101. Остальное ты видела.
- И все видели. И обо всем догадались. Стыд-то какой… - Целомудренно поджала губки Мария.
- Да с нее, как с гуся вода. К ней табунами ходили молодые парни практиковать в ее американском языке.
Подошел Владимир. Прислушался. Высказал свое мнение…
- Серьезно травмирована уно кляйне импортанте штучка.
- Что ты имеешь в виду? - В один голос спросили горничные.
 - Только то, что отличает женщину от мужчины.
- Но… - Прошептала Мария.
- Ой… - Воскликнула Зинаида. - То-то кровищи было…
- Не совсем в этом причина. Собственными ушами слышал, когда фельдшер сказал санитарам, чтобы те поторопились: мол, порвана прямая кишка.
- Господи, спаси и сохрани! - Мария поднесла было руку ко лбу, но креститься передумала. Вовремя вспомнила, что евреи не осеняют себя крестом.
Зато Зинаида, как истинная христианка, не удержалась.
- В общем, дотрахалась бабулечка. - Подвел итог Владимир. - И я бы не хотел оказаться на ее месте.
- А что, есть предпосылки? - Встрял я в разговор.
Владимир замялся. До него, похоже, дошло…
- Остряк! - Бросил он на меня почти презрительный взгляд. И поспешил по своим делам.
- В ее возрасте и так неосмотрительно вести себя… - Вздохнула Зинаида.
- Ты права, - согласилась с ней Мария. - То, что хорошо в двадцать лет, в семьдесят опасно для здоровья.
- И даже для жизни, - сказал я. - Дамы, не пора ли заняться работой? Не то сейчас Кот вернется из банка и начнутся истеричные вопли. А у меня и без того уши болят от воя сирены.
- Ты, как всегда прав, Ронни, - сказала Зинаида.
- Работа не волк, в лес не убежит, - вздохнула Мария.   
 - Ты хочешь лишиться своей должности и снова вернуться в посудомойки? - Нахмурил брови для пущей убедительности.
- Но…
- Тогда попридержи свой острый язычок.
- Вряд ли он мне пригодится. С появлением этой… Лючии Кот стал уже не тот, что был раньше, - вздохнула Мария. - Так что только лишь язычком его уже не соблазнить.
- Предпочтения имеют свойство меняться.
- Хочешь сказать, у меня еще есть шанс?
- Шанс есть всегда.
- Спасибо, Ронни. Умеешь ты утешить.
Не думаю. Мог бы, нашел способ успокоить Двору и ее страсти по молодым самцам. Похоже, возможности таджикских скакунов и местных жеребцов  не соизмеримы. Хотя наверняка есть и исключения. Мне ли об этом судить! Эти тайны ведомы лишь Дворе из Куинса.
Глава 27
Лючия, похоже, окочательно поселилась в номере Алона. Они пытались скрывать свои отношения, но, как сказал бы отец, разве шило в мешке утаишь. 
Зинаиду назначили главной над горничными. Не могу сказать, будто после этого она заважничала, но что-то в ней переменилось. Кстати,ее и Владимира частенько стали замечать вместе. Наверное, обсуждали проблемы отеля…
Мария была задумчива, как никогда. И на мои вопросы частенько отвечала невпопад. То ли после разрыва с Котом у нее что-то сломалось там внутри, то ли она вынашивала план мести.
Мне даже разок показалось, будто она жаждет со мной поделиться своей тайной. Но, возможно, я ошибаюсь.
Лючия вела себя невозмутимо, словно флирты с боссами были для нее также в порядке вещей, как по утрам чистить зубы. Иногда она останавливала свой взгляд на мне, словно приценивалась. И мне это не нравилось.
Ицхак опять, по его выражению, остался на бобах. Правда, одно из издательств согласилось включить в план переведенный им роман. Но с условием если он его доработает, добавив экшена. Чтобы уже наверняка попасть в их формат. Ицхак не знал, что и  как ему делать, чтобы попасть в этот чертов формат. Со слезами на глазах обратился ко мне. И я сжалился, пообещав ему довести до нужной кондиции его перевод.
Черт бы их побрал, ругался отец, с их пресловутыми форматами. Они совсем рехнулись. Это же даже отдаленно не напоминает настоящую прозу. Ему также вернули последний роман с той же формулировкой.
Виктор засобирался в Непал. Решил покорить восьмитысячник. Я в этом мало разбираюсь. Но меня не покидает предчувствие, что на этот раз он не обойдется поломанной ногой. Не свернул бы себе шею.
Владимир по-прежнему кроет на чем свет стоит Кота, который так и не дал ему обещанного помощника. Но больше всего он клянет свою Судьбу, которая, по его словам, обошлась с ним как с пасынком.
Двора покинула отель через пару часов после выписки из госпиталя. Уходя, она задержалась на минутку у стойки ресепшена, посмотрела на меня. И я без труда прочел в ее глазах то ли сожаление и раскаяние о случившемся, то ли жалость… ко мне. Странно. Словно это не ей, а мне пришлось пережить… Впрочем, не исключено, что я ошибаюсь. Хотя… Уходя, она едва слышно прошептала: “И все-таки в Таджикистане лучше, чем в Израиле…”. И в ее голосе мне послышалось зловещее шипение.
Кот в последнее время заметно помолодел, словно сбросил пару десятков лет. И стал добрее. А главное, перестал по поводу и без повода орать. Вот что делает любовь с человеком! Пускай и временная…
Что касается меня… Впрочем, об этом расскажу ниже.

28
Не скажу, будто новая должность мне в тягость. Более того, именно о такой работе я и мечтал. Но с каждым днем убеждаюсь, что Мир реально съехал с катушек...
Ощущение такое, будто, кроме нашего отеля, в Тель-Авиве уже не осталось ни одного. Всех в одну ночь унесло в море или они позакрывались в самый разгар туристического сезона. Впрочем, разгар здесь всегда, в любое время года. И от этого кажется, будто ты вдруг превратился в белку, которая носится, как угорелая, по вращающемуся колесу – замкнутому и оттого бесконечному...
То, что все хотят непременно вид на море, это понятно. Люди год мечтают где-нибудь в прохладной Якутии или на Чукотке о море. Но непонятно маниакальное стремление получить едва ли не пятидесяти процентную скидку на то, что и без всяких скидок уходит, как горячие пончики.
Они слышали звон, напрочь позабыв о его истоках. Они пользуются инфой самого начала 21 века, когда здесь был кризис, вызванный пресловутой интифадой, когда были полухалявные «египты-турции», когда...
А еще им нравятся россказни про наивный Восток, где всегда можно торговаться.
Я окончательно понял одну вещь: люди ищут ту информацию, которая им более всего по душе. И не важно, насколько она правдива. Главное, чтобы она соответствовала их Мечте о Рае.
Да, в моей власти сделать скидку, но до определенных размеров и, как правило, для тех, для кого я считаю нужным ее сделать. Такова реальность. Так устроен отельный бизнес. И ничего, как говорится, личного...
А еще реальность в том, что хоть сейчас на тель-авивском побережьи и большое количество отелей, но, увы, все забиты под завязку.
- Алло. Нет. Сожалею... Ах, вы «забукали»? Нет, поменять номер не получится... Представления не имею. Ну... попробуйте отменить ваш заказ... Что тогда? Тогда поговорим...
Мобильник трезвонит буквально без перерыва... И что интересно, когда люди понимают, что «лоханулись», они вдруг по мановению волшебной палочки находят все реквизиты не только отеля, но и мои личные. Впрочем, я свой номер и не скрываю. Это мой рабочий мобильник...
- Да... Разумеется, вам устроят из отеля любые тур.выезды, куда вам захочется. Уже заказали через инет? Тогда это не к нам. Сожалею...
А что будет в конце августа, начале сентября, когда сюда ринутся гости с просторов СНГ, которым в самое пекло здесь не очень комфортно и которые мечтают о том, чтобы провести бархатный сезон на Святой земле. Правда, бархатный у нас начинается в октябре. Но в них всё ещё глубоко сидят воспоминания о черноморских трипах и тамошних бархатных сезонах, и уверенность в том, что и здесь с лёту можно сразу снять номер в любом отеле.
Это ошибка. И за нее приходится расплачиваться. И не только незадачливым туристам, но, увы, и мне...
Как им вдолбить в голову, что бронирование напрямую через гостиницу заранее, желательно, как минимум, за несколько дней. Неужели так сложно нацарапать коротенькое письмецо на почту отеля, в котором будут оговорены детали, вплоть до скидок с... видом на море?!
Странные люди, всё оставляющие на потом и полагающиеся на загадочное «авось» и на «всесильный» букинг.
“Традиции всё ещё сильны у моих соотечественников, - с печалью в голосе сказал как-то отец. – Впрочем, традициями они называют неистребимую упёртость…”
- Что ж, тогда без вида... со скидкой...
В последнее время отец все реже говорит со мной о России и тех местах, где прошли его детство и юность. И мне это не нравится. Он словно только теперь окончательно попрощался со своей Родиной. Через четверть века...
Наверное, такое происходит иногда с людьми.
… И снова звонит мобильник. На этот раз из Бельгии. И я перехожу на французский язык.

Вместо пролога
… А пока я по-прежнему после работы сижу у моря и в его бескрайности пытаюсь отыскать белый пароход. Я взошел бы по трапу и отправился бы в очень долгое путешествие, возможно, сроком на всю оставшуюся жизнь.
А чтобы не помереть со скуки я превращал бы десятки накопленных сюжетов в рассказы или даже романы. И как знать, возможно, некоторые и стали бы бестселлерами. А по вечерам я становился бы за стойку бара и готовил клиентам экзотические коктейли.
“Где родился, там и пригодился…” - и это было бы и про меня тоже. Потому что рожденному в нейтральных водах на белом пароходе, не так-то просто жить в шумном мегаполисе.
(Окончание)