32. Перед выбором

В уютной гостиной «пряничного домика» Старицы Салли собралась большая и довольно пёстрая компания.

– Не хватает лишь гномов и орков, – пробормотал Доджер в отросшую бороду, отстранённо глядя на пламя очага.

«Как он мне сейчас напоминает волшебника из «Обыкновенного чуда»!» – подумала Джейн.

– Гномов должно быть семеро! – внёс поправку мистер Бейтс, с немалым комфортом расположившийся на двух стульях, при этом отчего-то бросив взгляд на волшебницу.
– Ошиблись адресом, мистер юморист, – мрачно проговорила Джейн. – Могу перечислить минимум десять грубых отличий меня от Белоснежечки, включая идейные взгляды и сферу деятельности. Имножество мелких. Шутка.

Чарли раскрыл было рот, намереваясь сделать ответное замечание, но передумал. Почувствовал, что сейчас это будет не совсем уместным. В атмосфере царило напряжение. Хеледир, Дангор и Ричард, отправившиеся на встречу с предводителями мятежников, задерживались.

Однако спокойствие было отнюдь не присуще мистеру Чарлзу Бейтсу. Отстучав по столешнице ритм какой-то песенки, Чарлз не спеша спустил ноги со стула на пол, и, подойдя к окну, прищурясь, выглянул наружу.

– День близится к концу, и ночь не за горами… – подбоченясь, продекламировал он нараспев. – Какой же вечером финал нас ждёт?..

Его экспромт не вызвал аплодисментов: сейчас друзья менее всего были настроены шутить.

Внезапно вскинувшись, Джейн прислушалась.

– Вернулись! – воскликнула чародейка; её голос прозвучал резко на фоне общего молчания.
– Наконец-то! – проговорил Оливер Флэминг, обладавший не менее чутким слухомоборачиваясь к двери. – Слава Великому Мерлину!

В коридоре послышались торопливые шаги; в следующую минуту волшебник, эльф и арфист вошли в комнату. Издав радостное «Мур-му-урр!»,чёрный кот спрыгнул с колен Оливера и, задрав «Ёлкой» пушистый хвост, принялся самозабвенно тереться о ноги посланников.

– Плохи дела, – сказал Дик Уилкинс, оглядев присутствующих.

По-видимому, посчитав, что его долг выполнен, котик направился к застланной пёстрым лоскутным покрывалом узкой лежанке, приютившейся в углу; изобразив на морде целенаправленность, он легко запрыгнул на ложе и, прикинувшись пушистой чёрной подушкой, приступил к собственным наблюдениям.

Молодые люди уселись на свободные стулья. Лица у них были хмурые.

– Вот, глотните немного, – промолвила заботливая Старица, поставив перед усталыми разведчиками кружки с горячим травяным чаем. – Он согреет и придаст сил.
– Спасибо, добрая госпожа, – промолвил Дангор. – Ты мудрая женщина.

Посланники не спешили приступать к повествованию. Друзья их не торопили.

– Они врываются в дома, – наконец тихо заговорил Дик, отстранённо разглядывая собственные ладони, – в любое время суток. Пока один из Стражей зачитывает указ о немедленной и безоговорочной сдаче им преступника, а другой демонстрирует перепуганным женщинам портрет, намалёванный на куске холста, перечисляя особые приметы, псы их — обходные — брсаются рыскать по комнатам: не прячется ли кто где. Переворачивают всё вверх дном — только тогда успокаиваются. Горе тем, кто хоть немного похож на Оливера…
– Вы всё сами видели? – спросила Джейн, хмурясь.
– О многом нам рассказали те, кто нас встретил… – ответил Дангор, мельком глянув на эльфийку, внимательно слушающую рассказ Ричарда. – Нам удалось проследовать за отрядом Стражей и обходных, оставаясь незамеченными, благодаря… – Дангор запнулся, неуверенно глянув на Ричарда.

Волшебники обменялись понимающими кивками.

– Применять магию было слишком опаснно, Дик, – сказал Доджер. – Вам ведь известно, что…
– Да, Джек, я знаю, – кивнул Ричард. – Если бы я не был уверен менее чем на 98% в том, что маги нас на этом не застукают, я ни за что бы не решился прибегнуть к чарам.
– Остаются два процента, – хмыкнув, Доджер покачал головой. – Риск оправдан отчасти.
– За всё время наших странствий Ричарду не единожды доводилось использовать волшебство, чтобы защитить и себя, и меня, – сказал Хеледир, до этого хранивший молчание. – Чёрным Рыцарям ни разу не удавалось нас вычислить.

Эльф больше не напоминал призрака, в которого мог бы превратиться, находясь в холодных, высасывающих жизнь стенах Ондоминэ. Силы его восстановились, а память хранила столь многое!

– Это поразительно… – хмуря густые тёмные брови, медленно проговорил Дик; обветрившиеся губы упрямо сжаты, покрытые царапинами руки стиснуты в кулаки до побеления кожи на костяшках. – На что готовы пойти эти… – он запнулся, пытаясь подыскать нужное слово, – … сволочи продажные, именующие себя «добропорядочными, законопослушными гражданами», стараясь уберечь свои драгоценные вонючие зады — только чтобы увели не их! С какой щенячьей радостью указывали они тем гнусным подонкам, куда нужно идти, кого брать… Разумеется, больше всех страдали от их рвения простые люди из неимущих семей, за которых родные не в состоянии заплатить Стражам и их своре и ломаного медянника — не то что выкуп «по номиналу»!

Ричард на миг запнулся, сглотнул ком, подступивший к горлу.

– Я был этому свидетелем! – продолжал он. – На моих глазах обходные вырвали из объятий бедной рыдающей девушки её немого брата-подростка, Страж разорвал на нём рубашку… – Дик на секунду вскинул глаза, встретился взглядом с Чарли Бейтсом, чьё лицо было непривычно серьёзно. – Они проверяли, нет ли на его теле следов побоев. – Дик вновь потупился. – Несчастная! Она упала к его ногам с мольбой, когда парнишку уводили с рабским ошейником на шее… Надменно усмехнувшись, Страж отшвырнул её как… к-как т-тряпичную… к-куклу!

Оливер вскинул голову; рука его непроизвольно коснулась шеи. Память о пережитом им была слишком свежа. Этот жест не укрылся от зорких глаз Меригара.

Пузатый чайник, подвешенный над пламенем очага, завёл песенку пронзительным тоненьким голоском — третий, или четвёртый раз за вечер. Поднявшись с низенького табурета, Старица принялась «колдовать» над чаем.

– Разумеется, Эала не поверил в смерть Воина, считая его равным себе по силе, – промолвил темноволосый эльф, покачивая головой. – Наверняка он бы предпочёл удостовериться лично… если бы решился покинуть стены Замка.
– Теперь мы знаем, почему он остался жив, – сказала эльфийка, устремляя на Оливера огромных тёмных влажно мерцающих глаз. – Иначе он бы не смог выдержать новое испытание.

«Остался жив… Хотя мог умереть уже тогда, на эшафоте – подумал волшебник. – И сегодня, в сердце Чёрного леса. Со мною пребывала та, чья могущественная сила хранила меня на протяжении всей жизни!»

– Значит, – проговорил Оливер медленно, не спуская с неё взгляд прищуренных, лучащихся голубым светом глаз, – вам потребовалось ещё раз проверить меня на прочность? И как? Удачно прошёл ваш эксперимент?

– О Светлый Воин…
– Моё имя Оливер, – прервал он эльфийку.
– Прости, – дева чуть склонила голову. – Ты считаешь, что мы те, кто заманил тебя в Пр;клятую Пещеру? Это не так. Мы не успели прийти тебе на помощь, и просим у тебя прощения за нашу медлительность.

Странно было слышать от царственной девы слова оправдания.

– Когда-то, когда Арда вновь погрузилась во Мрак, – немного помолчав, вновь молвила она; взглядэльфийской девы был печален и задумчив, – было провозглашено Пророчество о возвращении Воина Света. Миновало много сот лет; Пророчество стало восприниматься как сказка, из тех, что рассказывают матери малышам, чтобы те, наконец, уснули. Постепенно наш мир поглотил недуг, а страх, тупая покорность, наслаждение насилием, страданиями жертв, подобострастие были лишь некоторыми его признаками. Болезнь эта распространялась повсюду, просачивалась в умы, словно ядовитый дым. Всё больше появлялось довольных. Но самые отчаянные из тех, кто не желал жить под гнётом Стражей и Тёмных Рыцарей-магов, верно служащих Великому Эала, или угасали в тюрьмах, или сгнивали заживо после казни. А те, кто не находили в себе достаточно храбрости и мужества сопротивляться, затаивались, веря: наступит час — и придёт Светлый Воин из легенд. И веру эту они передавали своим детям, из поколения в поколение. Пророчество сбылось: ты, Воин Света, вернулся в этот мир.

Оливер скрестил руки на груди и нахмурился.

– Это хорошо, что я увидел его таким, каков он есть теперь, – промолвил он. – Сколько раз, в моих недолгих странствиях по этой земле, задумывался я о том, не поздно ли я появился здесь!.. Я собрался уничтожить голову; не отрастут ли на его месте три новые?
– Нолли прав, – Чарли Бейтс звучно прокашлялся в кулак. – Мало удалить очаговую опухоль — необходимо ликвидировать метастазы. И, по возможности, одновременно с основной операцией.

Джейн украдкой поглядела на эльфов. Судя по выражению их лиц, медицинские термины их нисколько не смутили.

– Да, риск есть, – промолвил темноволосый эльф, переглянувшись с Хеледиром. – Слишком многое поставлено на карту. Уже давно идёт тщательная подготовка к восстаниям по всей Арде. Формируются отряды, разрабатывается и совершенствуется стратегия. Организована пропаганда. Гномы мастерят оружие, им помогают орки…
– Что?!! – в один голос воскликнули Джек Докинс и Чарлз Бейтс, изумлённо вытаращившись на рассказчика. – Орки?!! Неужели…
– Многие из их народа оказались хорошими союзниками и носителями ценной информации, – кивнул эльф: реакция друзей не была для него неожиданностью. – Орки многое постигли за века их существования.

Старица, всё это время являвшаяся безмолвной слушательницей, от чего-то таинственно усмехнулась. Затем вышла, и вскоре вернулась, принеся большое блюдо с печеньем. Поставив угощение посреди стола, она вновь уселась у камина и принялась глядеть на пляску рыжих огненных язычков.

– Ты победишь Эала, – из уст эльфийки это прозвучало как утверждение. – Зеркальный Замок разрушится — это станет сигналом к атакам. Маги, лишившись энергетической связи с правителем — источника силы, станут беспомощными.
– Но если Эала одолеет меня? – медленно проговорил Оливер, прижимая пальцы к пульсирующим болью вискам; он не мог отделаться от ощущения нереальности происходящего: словно он являлся зрителем на спектакле-феерии.
– Нет, Воин, – промолвил Хеледир. – Ты сильнее него.

***

… Они ушли, лишь только над Ячёрным Лесом начали сгущаться вечерние сумерки, взяв с собой только самое необходимое: одежду, еду, питьё. Дангор нёс за плечами футляр с арфой — верным другом, хранившим память о пришлом, которому музыкант поверял все свои думы, делил печали и радости. В заплечных мешках Джейн и Чарлза Бейтса уместились пакетики с сухими лекарственными травами, ягодами и ещё кое-какими составляющими для зелий, отыскавшимися в одной из кладовых «пряничного домика» запасливой Старицы Салли.

– Есть у старушки десять закутков,
Двадцать есть каморок, сорок тайников…

Чистый голосок Джейн гулко отразился от пропитанных сыростью стен и низкого потолка, эхо унеслось вперёд, в темноту подземного хода. Девушка невольно приостановилась и, прикрыв рот ладонью, бросила на спутников смущённый взгляд.

– Краси-иво! – протянул Чарли, улыбнувшись, как Чеширский Кот. – Чесно говоря, эта считалочка вспомнилась мне, когда эта добрая и мудрая ведьма провожала нас по лабиринту коридоров своих хором. Я ещё подумал: заведёт и кокнет.
– А было бы неплохо, – пробормотал Джек Докинс. – Тогда бы наша экспедиция не была бы столь громогласной.
– Ты вседа на меня давил, – притворился глубоко обиженным Мистер Бейтс.

«Кто в подвал попадёт и отыщет тёмный ход,
В мир иной попадёт», – всплыло в памяти Оливера продолжение. Его пробрал озноб: эти несколько строчек, придуманые когда-то Джейн, оказались пророческими! Были в них и другой мир, и избушка Старицы, оказавшаяся изнутри куда больше, чем выглядела снаружи, и узкая лестница, спускающаяся вглубокий холодный подвал, и неприметная дверца, а за ней — подземный коридор, кажущийся бесконечным…

– Путь назад не найдёт… – озвучил Ричард Уилкинс последнюю строку. Чёрный кот, путешествующий на его плече, тихонько мяукнул, словно подтверждая непреложность истины. – А ведь правда: обратной дороги нет ,– сказал Дик. И, погладив кота по грудке, добавил: – По крайней мере, почти для каждого из нашей компании.
– Всегда есть шанс вернуться, – промурлыкал Нэп; в полумраке тоннеля его огромные глаза казались золотыми. – Дверь осалась приоткрытой.

«Как в Нарнии! – подумала волшебница. – Вот только ни мы, ни мир, в котором мы жили, уже не будем прежними.»

Темнокосая эльфийка обернулась и, чуть кивнув, улыбнулась Джейн, и та почувствовала, что смутный, иррациональный страх, не дававший ей покоя, немного ослабил тиски.

«Приоткрытая дверь… – подумал Оливер, следовавший за старшим эльфом, и попытался нарисовать в воображении этот образ. – Кто знает, возможно мне и посчастливится воспользоваться ею… Там осталась моя малютка Прия, и храбрая кузина… Они ждут меня, я знаю…»

Сердце Оливера сжали ледяные тиски тоски, к горлу подступил ком. Их лица предстали перед его внутренним взором с удивительной ясностью: Элис… дочь… И Падма — любимая, погибшая из-за него…

«Когда всё закончится, я вернусь к вам! Если… если выживу.»

Кто-то крепко взял его за руку. Это был Меригар Голд.

– Не плачь, братец! Я с тобой! – проговорил маленький хоббит. – Я никогда тебя не оставлю!

***

– Открывай, старая ведьма! Мы знаем: ты прячешь их в твоей трухлявой развалюхе!

Два Стража в чёрных доспехах неистово заколотили в дверь избушки Старицы Салли: один — древком парализатора, другой, дородный и бородатый — тяжёлым кованным сапогом, обернувшись тылом к упомянутому куску дерева. Позади, переговариваясь друг с другом вполголоса и явно чувствуя себя не слишком уверенно, топтались кучкой четверо обходных.

Из дощатого сарайчика, пристроившегося за домом, донеслось конское ржание.

– О! Слыхал, Ихид? – на минуту перестав дубасить каблуком створку, бородатый Страж воздел указательный палец, толстый и как сосиска. Голос его совершенно не подхоил телосложению: он был высоким как у женщины. – И мерин ихний тут! Открывай, мр-ракова старуха! Откр…

«Прервавшись» на полуслове, бородатый ввалился внутрь и с грохотом осел на собственный жирный зад.

– А-ап-чх-хе-е!!! – громогласно чихнул его напарник с парализатором, разводя руки в стороны и запрокидывая голову; на его побагровевшей физиономии «нарисовалось» весьма умильное выражение. – Чх-х-ххе-е!!! Ду и былища!
– Да вроде нет, – продолжая сидеть на полу, бородатый недоумённо пожал плечами и, рассеянно поглядев куда-то через плечо, шумно принюхался. – Травами, вроде как… пахнет…
– Оди здесь, бобрядались! – Страж с парализатором громко шморгнул носом, и, сделав «ищейкам» знак следовать за ним, перешагнул через порог. – Поддибайся, ледтяй, – пнул он коллегу, – доб обыскадь дадо.

С кряхтением приняв вертикальное положение, толстяк потопал по коридору. Он бывал уже несколько раз у пожилой ведуньи и знал: там за поворотом — кладовая, а в ней…

– Здесь никого нет, господин Архус! – высунулась их одной из комнатушек голова одного из обходных; шлем на ней почему-то отсутствовал и патлы, похожие на прелую паклю, торчали во все стороны.
– Ищи лучше, пёс! – взвизгнул страж. – Нет зесь — значит, в другой конуре! Надо внимательнее вынюхивать, – продолжил он, похоже, обращаясь уже к самому себе, шустро юркнув (не смотря на свою комплекцию в тёмную кладовку.

В руке его появился светоч.

– А-а! – выдохнул господин Архус, с восторгом обозревая полки, уставленные всевозможными припасами. – Я всегда прав. Надо внимательнее…

В кладовую доносились голоса обходных, перекликающихся между собой, докладывая о результатах обыска, слышались хриплые гундозые окрики Ихида и его громогласное чихание… Но что за дело было до всего этого Архусу, нашедшему занятие по душе? Его ничто не могло отвлечь от исследований — даже истошные вопли подчинённых! Какое дело Архусу, что там такое случилось? Ну, а Ихид — так он всегда бывает чем-нибудь недоволен…

Кто-то потянул Архуса сзади за край мантии, заставив содрогнуться всем телом. Сердце Стража упало; трепеща от охватившего его безотчётного страха, бледный как полотно, он медленно обернулся и вытаращился на крошечное, ростом не выше четырёх дюймов существо, похожее на младенца с зелёной рожицей, сморщенной как у дряхлого старца, на котором мерцали огромные как плошки глаза. На существе был длинный, волочащийся по полу балахон с широким капюшоном.

Существо растянуло узкие кроваво-красные губы в улыбке, демонстрируя дрожащему Стражу мелкие острые зубки и, выпростав из прорезей в балахоне тощие ручонки с длинными гибкими пальцами, потянулось к толстяку. Прижимая к одетой в кольчугу груди кувшин с мочёными яблоками, Архус попятился, и, упёршись спиной в полки, попытался позвать на помощи. Да только вышло у него лишь жалкое блеянье…

… Приближался полдень. Только в Чёрном Лесу всегла царили прохлада и сумрак. Редкие солнечные лучи пробивались сквозь густве кроны высоких вековых деревьев.

– Ах, как некрасиво! – со вздохом пробормотала Старица, выбираясь из укрытия огромного дупла в стволе древней ивы, спрятавшегося за длинными и гибкими зелёными ветвями. Остсюда избушка и полянка перед ней были видны как на ладони. – В дом зашли, а дверь за собой затворить не обеспокоились! И где же их хвалёный этикет?!

Она спрыгнула на землю легко, как молодая девушка.

– Как-то раз, – продолжила Салли диалог с самой собой, входя в избушку, – один из прихвостней Эала, – кажется тот, что явился сюда за снадобьем от болячки, выскачившей у него на заднице, – спросил меня: как я до сих пор не издохла, живя здесь…

Старица загадочно усмехнулась, от уголков глаз разбежались лулучиками добрые морщинки. Она вошла в гостиную, помешала кочергой угли в очаге, подняла стул, опрокинутый кем-то из непрошенных «гостей». Сав у окна, отвела рукой занавеску.

– Я никому не желаю зла. И помогаю, если есть в том нужда. Так ответила я тогда, – Старица усмехнулась. – Так бы ответила и теперь… если бы меня спросили.

Она вернулась к очагу.

– Какие слова были в той песенке Джейн? – пробормтала Салли, присаживаясь на табурет и глядя в огонь.

Есть у старушки десять закутков,
Двадцать есть каморок, сорок тайников.
Кто в подвал попадёт и отыщет тёмный ход,
В мир иной попадёт.
Путь назад не найдёт…