Долгий путь домой - Ангел

Ветер блуждал по пустынным переулкам ночного поселения, шевеля обрывки мусора. Темное полотно неба оживало тусклым светом редких звезд, выхватывая из тени развалины домов. В пустоте монохромных окон едва различался протяжный скрежет — звук проржавевшего металла, возможно, от рухнувшей балки. Через несколько секунд он перешел в мольбу о пощаде, за которой последовал громкий смех и глухой удар упавшего тела. Затем воцарилась тишина, тяжелая и зловещая.
Мария наблюдала за этим сквозь толстые решетки, сжимая край подоконника. Ей хотелось поверить, что это затянувшийся кошмар, что ущипнув себя, она проснется под первыми лучами утреннего солнца. Но реальность была беспощадной, и лишь чудо могло ее изменить. Она приоткрыла форточку, впуская запах свежего снега, смешанный с пороховой гарью. Этот холодный воздух разбудил в ней слабую надежду: она представила, как покидает здание, оставляя позади горечь и страдания. Подойдя к потрепанному матрасу, она взяла белоснежную статуэтку ангела, лежащую рядом. Ее пальцы дрожали, пока она шептала:

— Еще одна ночь…

Тесная, мрачная комната стала для нее ловушкой, сомкнувшейся, когда незнакомцы в форме переступили порог. Стрелки часов приближались к полуночи, обещая новый шанс выжить. Опустив голову, Мария провела пальцами по статуэтке. Ангел спал, словно видя прекрасные сны, и это напомнило ей о сыне. По щекам скатились слезы. Она закрыла глаза, перебирая обрывки памяти.

Перед ней возник старый деревянный дом, где она жила с Гарри. Каждое утро из детской доносилось ласковое "доброе утро", и они садились завтракать. Мария жарила блины, слушая рассказы сына о снах, и мысленно благодарила судьбу за эти мгновения. После еды они собирали хворост, чтобы вечером, у камина, придумывать сказки. Этот уют казался вечным, пока однажды она не заметила следы тяжелых ботинок неподалеку. Сердце сжалось: их найдут. Решение бежать было тяжелым. Она упаковала вещи, лгала Гарри, что это временно, уверяя, что они вернутся. Но через несколько часов стражи настигли их. Сына увели, не дав проститься, а ее заточили за стены. Осталась лишь статуэтка — память о прошлом. Допросы, издевательства, попытки вытянуть то, чего она не знала, стали рутиной. Желание выстоять ради сына держало ее разум на грани.

Она вновь подошла к окну, вглядываясь в звезды. На миг ей почудился силуэт мальчика, идущего по снегу. В памяти всплыли строки Уильяма Блейка, выученные наизусть из сборника, спрятанного под подушкой в детстве, когда книги еще не сжигали:

Он улетел в рассветный час,
И тысячи копий и кирас
Я верным стражам раздала,
А плакать — больше не могла.
Вернулся вскоре ангел мой —
Страх не пускает в мой покой, —
И не увидит никогда,
Что голова моя седа.

Эти слова эхом отдавались в душе. Она верила: страдания не вечны, траур сменится праздником. Дверь однажды отворится, и ангел — ее сын или спасение — уведет ее за пределы этого кошмара. Мария крепче сжала статуэтку, шепча:

И день и ночь мой крик звучал,
А он мне слезы утирал;
О чем — и ночь и день — мой крик,
Я скрыла, ангел не постиг.
За окном ветер усилился, донося слабый шорох шагов. Она замерла, вглядываясь в темноту, надеясь на чудо.