Акция

Подготовка к празднованию Нового 19… года в семье Петровых шла своим чередом.

Надька с утра деловито нарезала салаты, а Васильич томно лежал на диване, поглядывая одним глазом на приоткрытую дверцу шкафчика. Оттуда на него кокетливо смотрела бутылка вишневой наливки.

— Совсем они там в своем правительстве охамели, — бурчала Надька, — где это видано, колбаса…

Что стряслось с колбасой и почему в этом виновато правительство, Васильич так и не узнал. Надька внезапно отшвырнула от себя нож, уперла руки в массивные бока и грозно двинулась на мужа:

— Разлегся тут! А Светка, между прочим, в центр ездила и буженину на праздничный стол купила!

Упоминание в одном предложении соседки Светки и таинственной буженины не сулило ничего хорошего. Васильич инстинктивно сжался и отвел глаза от красного, как та наливка, лица жены. Скандал набирал обороты.

— В нашей округе что ни продукт, то подделка! Что ни акция, то обман! Что ни реформа, то к худшему!

Васильич молча внимал потоку брани, направление которого стихийно менялось с проблем отдельно взятого муниципального магазина на вопросы управления государством. Увлеченная своей обличительной речью, Надька выпрямила спину и даже несколько похорошела: глаза ее заблестели так же ярко, как много лет назад, на их первом свидании. Васильич невольно ею залюбовался.

Жена, впрочем, быстро сбила с него романтический настрой:

— А ну слезай с кровати! И бегом полы подметать!

— Это диван, — ради справедливости заметил Васильич, но спорить дальше не решился. И тут ему в голову пришла спасительная мысль: — Надь, а хочешь… Хочешь, я в центр прям сейчас поеду за этой твоей… быжыниной? Я еще лучше, чем у Светки, тебе куплю!

— Какое благородство, вы только посмотрите! — фыркнула Надька, но глаза ее уже блестели не столь яростно. Видно было, что предложение ей пришлось по душе: настолько, что потерялся его очевидный подтекст — уклониться от уборки. — Ладно уж, поезжай. Только погоди минутку, я узнаю у Зинаиды, в каком магазине Светка закупалась.

***
До центра Васильич добрался сравнительно быстро: медитативному движению общественного транспорта не помешала даже предновогодняя суета. Мишка, шофер старенького автобуса, клятвенно пообещал Васильичу не отправляться в обратный путь без него и побрел в станционную столовую.

Васильич, лавируя среди прохожих и поскальзываясь, понесся в центральный гастроном: пока там все не раскупили. «Буженина, буженина, буженина» — твердил он про себя, пытаясь не забыть непривычное его русскому уху слово и досадуя, что второпях не догадался записать его на бумажке.

В гастрономе было людно. Встав в очередь, Васильич тихонько выдохнул: дефицита продукции вроде бы не наблюдалось. А значит, есть шанс привезти Надьке ее буженину. Перед ним оставалось пять человек… четыре… три… два…

— Что будете брать? — молоденькая продавщица в шапочке с новогодней мишурой улыбнулась ему так ярко, что Васильич ослеп на то мгновение, что длилась эта улыбка. И напрочь забыл все слова.

— Меня это… жена послала, — потерянно сообщил он и воззрился на продавщицу с такой мольбой на лице, что ей на секунду стало неудобно: не может угадать, зачем хорошего человека послала жена. То есть, конечно — «за чем». В гастроном ведь.

— Это Светка покупала на праздничный стол, — то ли себе, то ли ей дал подсказку Васильич, но и это не помогло. Продавщица продолжала смотреть на него с выжидающей улыбкой. — Не знаете Светку?

— Да не знает она твою Светку, говори уже, что надо, и вали, не задерживай! — донеслось до него сзади. Васильич хотел было объяснить ситуацию, но в разговор вмешалась сердобольная женщина из очереди.

— Подождите, гражданин, не видите, что ли? Мужчина забыл, что ему нужно. Мужчина, сосредоточьтесь, что вам нужно?

Васильич наморщил лоб: для него это означало высшую степень мыслительной работы. Но проклятое слово не вспоминалось.

— Там было что-то типа «уш» и заканчивалось на «нина», — наконец неуверенно пробормотал он.

— Уш… нина, — завороженно повторила за ним продавщица и нахмурилась: — Тушнина? Вам тушенка нужна?

— Тушнина, — строго поправил ее Васильич и прислушался к своим ощущениям. Слово звучало приятно и несколько ободряюще: молодец, Васильич, вспомнил таки меня!

Васильич расслабился, напустил на себя важный вид и с достоинством подтвердил:

— Да. Тушнина. Самого высокого качества! Если есть, дайте две.

***
Надька молча смотрела на стоящие перед ней две банки тушенки «Гавпродукт».

Васильич, устав ждать благодарной реакции, гордо пояснил:
— Тушнина! Самая лучшая. А про Светку твою там вообще не слыхивали.

Надька медленно подняла на мужа затуманившиеся глаза и переспросила:

— Что-что это?

— Тушнина же! Как заказывала!

Надька скривилась, словно не зная, плакать ей или смеяться, объяснять, что «тушнина» и «буженина» при всей их созвучности — это разные вещи, или оставить горе-добытчика в счастливом неведении… И только звонок Зинаиды — «Надь, не поверишь, Светке буженину-просрочку свесили!» — помог ей принять решение.

— Доставай наливку, Васильич. Будем праздновать!