Случайные встречи

Нью-Йорк. Лето. Воскресенье.

В южной части Бруклина рядом с океаном расположен огромный парк аттракционов – раздолье для детей и взрослых, желающих провести время одновременно в кругу семьи, на свежем воздухе и, предаваясь развлечениям.
Я шагаю по парку с одной целью: повидаться со своей приятельницей художницей, работающей в администрации и пообещавшей сделать иллюстрации к моей новой книге.
Не доходя нескольких метров до главного здания парка, я слышу знакомый голос:
- Ирина, давайте поедим мороженое, охладимся немного.
Я смотрю в ту сторону, откуда исходит голос, и замираю. Настя. «Девушка с гитарой». Вернее, она без гитары и давно уже не девушка, но так я назвал ее много лет назад, когда она, тоненькая и хрупкая, несколько раз в неделю пересекала с гитарой за спиной наш маленький проходной дворик, чтобы, перейдя через дорогу, войти в недавно открывшийся напротив музыкальный салон, где давали уроки игры на разных музыкальных инструментах.

Одесса.

Мне было тогда пятнадцать лет. Это было время огромной популярности бардовской песни, ярко выражавшей романтику странствий, воспевавшей верную дружбу и любовь. Из всех проигрывателей и магнитофонов доносились голоса Визбора, Клячкина, Матвеевой, Высоцкого, Галича, Окуджавы.

«Девушка с гитарой» всегда шла в одно и то же время, быстро, даже немного вприпрыжку, как будто опаздывала, не глядя по сторонам и, естественно не замечая меня, пристально следившего за ней из окна. Она казалась мне гордой, неприступной, уверенной в себе, и я не находил предлога «подкатить» к ней. Вмешался его величество случай. Как-то раз она, слишком торопясь, оступилась и, немного подвернув ногу, присела на другую. Я вылетел из квартиры, подбежал к ней и помог подняться. Так мы и познакомились.
Ее звали Настя. Как выяснилось, за тонкостью и хрупкостью скрывались полные семнадцать лет, но мне ничего не светило не только поэтому. У Насти был парень, который сочинял и пел песни, а также руководил ансамблем в музыкальном училище, и она, очень желая быть с ним почаще, решила научиться игре на гитаре.
Я был так раздосадован, что тоже решил посетить музыкальный салон, одолжив гитару у своего друга Севки, жившего в нашем дворе, и которому она досталась в подарок от его старшего брата. Севку к музыке не тянуло, и он легко с ней расстался. Посмотрим еще кто кого переиграет, думал я о Настином парне. Но все оказалось не так просто.

- Зачем? - смерив меня ироничным взглядом, спросил пожилой, а возможно, казавшийся мне таким учитель в музыкальном салоне. Вероятно, мой внешний вид произвел соответствующее впечатление. Я изрядно зарос за время летних каникул, желая походить на солиста рок группы «Rolling Stones» Мика Джаггера, и носил розовую рубашку, символ моей непоколебимой приверженности группе «Pink Floyd», хотя «Pink», означавшее на русском языке «розовый», в данном случае к цвету отношения не имело, так как являлось именем собственным.

- Давно хотел приобщиться к высокому искусству, - ответил я.
- Вот давно и надо было прийти.
- Разве поздно? Это же не скрипка.
- Никогда не поздно, друг мой, даже для скрипки. Я спрашиваю, какова конкретная цель. Лабать в ресторане или девочек развлекать на пляже?
- Для общего развития души и тела.
- Умен ты однако не по годам. Ну, ладно, как бы там ни было, начнем.
Он разложил передо мной ноты и стал разъяснять какая как называется. Это было долго и нудно. На следующем уроке продолжилось то же самое.
- А когда мы перейдем к аккордам?  - спросил я. -Мне бы показать хотя бы несколько главных аккордов, чтобы я уже что-то мог.
- Пока не освоим полностью нотную грамоту, к гитаре не притронемся.
Я недовольно скривился.
- Я так и предполагал, - произнес учитель, - девочки ждут на пляже. – Но это не ко мне. До свидания.

Так и закончилось мое обучение игре на гитаре.
Впоследствии я все же освоил этот инструмент на любительском уровне и до сих пор очень жалею, что не хватило мне тогда усидчивости и мозгов, а моему учителю опыта, терпения, дара убеждения и просто мудрости взрослого человека.

Пару раз я ловил Настю, возвращавшуюся домой через двор, усаживал на ступеньки крыльца и просил показать все, что она успела за это время познать. Она всегда очень торопилась, но все-таки уделяла мне минут десять-пятнадцать.
А вскоре она исчезла. Я почти каждый день выглядывал в окно в определенное время. Друг мой Севка, видя мое огорчение, бегал по соседним дворам, чтобы узнать, не проживала ли в одном из них Настя. Но напрасно.

А однажды мы с Настей, будучи, как выяснилось, оба сладкоежками, встретились на Дерибасовской в магазине «Лакомка» в очереди за конфетами. Я уже был студентом университета, а она женским парикмахером. Такая же тоненькая и хрупкая, но с легкой грустинкой в глазах. Успела, как она выразилась, сходить ненадолго замуж за своего музыканта, у которого было немало разносторонних интересов, в сферу которых не входила лишь она. Друзья, пирушки, девушки, не обремененные заботами – все это никак не вписывалось в ее понимание семейной жизни.
Когда я провел ее домой, Настя сожалела, что не могла меня пригласить к себе, не объясняя причины.

В следующий раз наша встреча произошла в школе, где я по окончании университета преподавал несколько лет в качестве молодого специалиста. Закончив последний урок, я вышел в коридор, по которому ко мне навстречу шла Настя, ведя за руку девочку лет восьми с белокурыми кудряшками и маленькой родинкой на правой щеке. Мы обнялись и поцеловались.

- Вот, знакомьтесь! Это мой старый друг дядя Боря. А это моя мучительница Ирочка.
- Я не мучительница, - всхлипнула девочка.
- А кто же ты?
- Я просто Ирочка.
- Представляешь, - обратилась Настя ко мне, - отрезала сидящей впереди девочке полкосы ножницами. И не говорит, почему.
- А она, - продолжала всхлипывать Ирочка, - сказала, что у меня нет папы, потому что тебя никто не любит.
Настя быстро взглянула на меня и немного покраснела.
- Так ты, значит, за меня заступилась. Спасибо, доченька. Вот только как нам теперь быть? Обратно косу не приклеишь, и придется твоей маме это как-то компенсировать, еще не знаю как. Вот, идем к директору, чтобы это узнать. Может, мне придется всю жизнь делать прически ее маме бесплатно.
Я сказал Насте, что могу подождать их и провести домой, но она вежливо отказалась.

Через несколько лет, когда я, работая переводчиком, проводил экскурсию с иностранными моряками по зимней Одессе, наш автобус сделал последнюю остановку, подъехав к Оперному театру. Я попрощался с экскурсантами и водителем и вышел прогуляться по центру города. Зи;мы в Одессе обычно мягкие и не очень снежные, но тот день выдался морозным и ветреным. Я пожалел, что отпустил автобус и направился к троллейбусной остановке, чтобы поехать домой. Людей на остановке было много. Городской транспорт не баловал жителей города ни количеством, ни качеством. Все притопывали по асфальту, били себя по бедрам, дышали в ладони и закрывали лица руками. Подъехавший троллейбус был переполнен. Я сразу понял, что попасть в него мне не удастся. Пассажиры вылетали из дверей под силой сжатия, как вылетают мыльные пузыри из соломинки. Я повернулся спиной к троллейбусу, чтобы отойти в сторону, но не успел. На меня упало что-то тяжелое и повалило на землю. Я с трудом перевернулся и увидел испуганные глаза Насти.
- Хорошо лежим, - произнес я.
- Боря!!! – закричала она, - Хороший мой! Вот это да! Я тебя не сильно придавила? 
- Нормально. У тебя мягкая шуба. Давай еще полежим. Так тепло стало.
Сердобольные пассажиры подняли нас на ноги. А какая-то девушка принялась ее отряхивать от грязи.
- Анастасия Олеговна, а мы ехали вместе. Вы не ушиблись?
- Нет, Полиночка. Все хорошо. Спасибо.
- До свидания. До завтра.
- До завтра.
Настя продолжила отряхивать себя.
- Это моя помощница в моем салоне красоты. А я здесь живу теперь, в этом доме, - она указала на угловой дом напротив остановки. Затем замялась и грустно сказала, что ей пора.

Вскоре наступило время больших перемен. ГКЧП, распад СССР, расстрел Дома Советов. Моя переводческая деятельность прекратилась, поскольку помещение, в котором я работал, превратили в казино. Мне даже предложили остаться и, изучив игорный бизнес, стать крупье, но мой внутренний голос, редко меня подводивший, настоял на том, что делать этого не стоит. Зарабатывал я тем, что давал уроки чаще английского, реже испанского на дому, а также активно переводил различную техническую документацию для так называемых «новых русских», поэтому на доходы жаловаться не приходилось. Границы, которые не так давно были на замке, значительно приоткрылись, и у многих возникла жизненная необходимость изучать иностранные языки.

Однажды мне позвонил мой друг Ник, который занимался тем же самым, и сказал, что у него нет ни одной свободной минуты, все расписано. Предложил подучить одну девушку, которая позвонила ему по рекламному объявлению в газете. Ничего особенного, ей нужны только азы в кратчайшие сроки.
Я позвонил по телефону, который мне дал Ник. Молодой женский голос сообщил время и адрес. Когда я подходил к дому, вспомнил, что это тот дом, на который мне указывала Настя в момент троллейбусного приключения. Неужели я иду к ней! Впрочем дом большой, мало ли.
Дверь открыла Ирочка. Я сразу узнал белокурые кудри и родинку на правой щеке. Она меня не узнала, что не удивительно. Хорошенькая, стройная, как ее мать.
Мы познакомились. Я не стал вспоминать события в школе, а сразу приступил к делу. Ирочка хватала все на лету, с ней было довольно легко.
Я все время ждал, что войдет Настя, но она не появлялась. Время урока истекало.
Внезапно с грохотом раскрылась дверь, и из другой комнаты в нашу въехала инвалидная коляска со стариком, который стал неистово орать: «Где твоя мать?! Где эта стерва?! Мне пора есть! Чем вы тут занимаетесь? Ты такая же шлюха, как и она!»
- Папа, я здесь! Я же с тобой!
Это был голос Насти, доносившийся из комнаты, откуда выехал старик. Настя выбежала, увидела меня и оторопела.
- Мама! - Закричала Ирочка, - я же просила держать его! Извините, пожалуйста, - обратилась она ко мне.
- Ничего, ничего, все нормально, я понимаю.
- Что ты можешь понимать?! – не унимался старик, - устроили бордель, публичный дом. Английский она учит, уехать хочет к врагам, Сталина на вас нету! Не трогать меня, я сам!
Настя, схватившись за поручни коляски, покатила ее в соседнюю комнату, крикнув по дороге: «Боря, подожди меня!»
Ирочка вспомнила меня, когда я рассказал ей про встречу в школе. Вскоре появилась Настя.
- Покорми его, а я проведу Борю, - сказала она дочери.
Мы вышли на улицу. Был теплый солнечный день, но Настю била дрожь. Мы шли долго и молча. Она постепенно приходила в норму. Внезапно остановилась и прижалась ко мне.
- Как же ты замечательно умеешь молчать… Отец меня воспитывал один. Не было добрее и мудрее человека в моей жизни. Мы понимали друг друга с полуслова. Я беспрекословно его слушалась, а он исполнял любые мои капризы. У него, занимавшего высокий пост в обкоме, были для этого все возможности. А потом возникла эта Раиса Аркадьевна, его секретарша, дама без принципов, умевшая добиваться всего одним местом. У отца снесло крышу. Он поселил ее с нами, и поначалу все было хорошо. Как-то я вернулась со школы домой рано. Съела что-то несвежее в нашей столовой, и меня отпустили. А дома Раиса с каким-то мужиком вовсю развлекаются. Я услышала их хихиканье и ее голос: «Я сказала моему дурачку, что устала и пойду домой. Но времени у нас немного, через пару часов вернется Настюха.» Я вышла на улицу и позвонила отцу. Не знаю… возможно, это была большая ошибка. Жили бы себе нормально и дальше. Она бы гуляла, а он был бы счастлив в своем неведении. Скандала не было. Он не успел разразиться. Отец вбежал в квартиру и рухнул без сознания на пол. Так в один миг он потерял любовь, работу, возможность двигаться и разум, а я отца, которого обожала.

Мне непреодолимо захотелось ее обнять, крепко прижать к себе и целовать, целовать, целовать…

- Извини, что нагружаю тебе своими проблемами.
- Что ты такое говоришь! Нисколько ты меня не нагружаешь.
Я смотрел в ее глаза так близко, как тогда, когда мы лежали на троллейбусной остановке. Она из тех, кого бальзаковский возраст делает еще более женственными и привлекательными.

-  Ирина превзошла меня в мастерстве, - продолжила Настя. - Она недавно сделала уникальную прическу одной женщине, которая сфотографировалась и послала фото в престижный журнал, проводивший конкурс, и это прическа выиграла. А ведь ей всего восемнадцать. Не так давно на приеме в мэрии, куда ее пригласили, как уже известного дизайнера, она познакомилась с сыном владельца одной крупной модельной компании в США. Они подготовили необходимые документы и собираются забрать ее в Штаты. Вот почему неплохо бы было ей подучить английский.
Разговор об удачах дочери вернул Насте улыбку.
Мы договорились, что последующие уроки я буду давать Ирочке у себя дома. Их было еще несколько.
Это была наша последняя встреча. В Одессе.

Нью-Йорк.

Как-то утром в один из дней своего отпуска я вышел на улицу покурить. Курил и думал о том, что неплохо было бы куда-нибудь податься, а то просижу опять весь день дома без толку. Вчера тоже вот так стоял курил и думал куда бы податься, но ничего не надумал. Итак, стоял, курил и вдруг… какое замечательное это наречие «вдруг». От него так и веет неожиданностью, крутым поворотом в жизни, если поворот, конечно, положительный, иначе вряд ли наречие можно назвать замечательным. И вдруг, повторю я его, мимо меня бодрым шагом проследовала… Конечно, вы догадались: «девушка с гитарой», Настя. Анастасия Олеговна.
Невероятно! Спустя шесть лет после нашей последней встречи она проходила по улице мимо моего дома на другой стороне планеты.
Она остановилась, глядя на меня и не понимая, что происходит.
- Ты?! – протерла глаза и развела руками.
По-прежнему тонкая фигура и тот же блеск глаз.
- Я, дорогая. А это ты.
Она подбежала ко мне, стала целовать и плакать.
- Боря! Боренька! Мой родной!
Мы стояли посреди улицы. Мимо проходили мои соседи, с любопытством разглядывая нас.
- Давно ты здесь? - Настя достала из сумочки платок и приложила к глазам.
- Уже пять лет. Недавно получил гражданство.
- Вот почему мы больше не встречались.
Она улыбнулась, пряча платок в сумочку.
- А я только год. Ирина вызвала меня по каким-то своим сложным федеральным каналам, в которых я никак не разберусь. Ты здесь живешь?
- Да, пошли ко мне.
- Нет, спасибо. Не могу, мне надо идти.
- А где же ты обитаешь?
- В Манхэттен Бич.
- О! Это шикарный богатый район.
- Да, - игриво сказала она.
- А отец…
- Его нет. Он умер, когда Ирина уехала.
- Извини.
- За что? После ее отъезда с ним что-то произошло. Он так изменился, что я даже испугалась. Перестал злиться, замолк. А последние его слова были: «Прости меня. Передай Иришке, что я ее люблю.»

Я внимательно рассматривал ее лицо. Она поймала мой взгляд и смущенно поправила прическу. Конечно, время не могло не коснуться ее, но очень щадяще. Мне сорок три, значит, ей сорок пять. Вот уж действительно – ягодка опять.
- Любопытно, - произнес я, - как часто нам доведется случайно встречаться теперь уже здесь.
- Думаешь, случайно?
- Все в этом мире случайно. И наши с тобой удивительные встречи.
- Происки судьбы?
- Импровизация судьбы.
- Ты не фаталист.
- Ни в коем случае.
- Что ж, поглядим.

Нью-Йорк. Лето. Воскресенье.

Их четверо. Настя, Ирина, которая уже средних лет дама, мужчина тех же лет и мальчик лет десяти.

- Я боюсь, чтобы Эрик ел мороженое, - отвечает Ирина. Ты же знаешь, ему много не надо для простуды даже в такую жару.
- Ну, ладно, - задорно говорит Настя, - мы уже многое здесь попробовали. Пошли постреляем из пистолета.
- Пошли! Пошли! - радостно хлопает в ладоши Эрик, - А ты, бабушка, тоже будешь стрелять?
- Конечно, и я буду, и ты, и мама, и папа.
- Ура!

Годы ползут, идут, бегут, летят. Скорость зависит от возраста.
У Насти короткая стрижка, на носу большие очки для зрения, фигура не такая тонкая, как была, но тот же блеск глаз и молодой голос.
Похоже, что она по-прежнему одна.
Они находятся в нескольких метрах от меня. Я отворачиваюсь и отхожу подальше. Не стоит их смущать.

С тех пор снова прошло много времени, и мы больше не встречались.
Но кто знает? Жизнь продолжается.