Письма из детства. Второй концерт

Пока музыканты рассаживаются на сцене, контрабасист откладывает инструмент, надевает белые перчатки, протискивается между виолончелями к роялю и бережно поднимает крышку, будто расправляет крыло. Первая скрипка, хрупкая женщина на шпильках, берет на рояле «ля» – оркестр начинает дышать.

Мы сидим на галерке. Издали и свысока оркестранты выглядят маленькими, их лиц и рук не рассмотреть, рояль похож на музыкальную шкатулку. Зато мне хорошо видны портреты великих композиторов под потолком и старинная люстра. Она медленно гаснет, призывая слушателей к тишине. Торжественный голос объявляет: «Сергей Рахманинов. Концерт для фортепиано с оркестром номер два, до-минор, опус восемнадцать». Переполненный Большой зал Консерватории замирает. Зазвучал рояль, за ним вступает оркестр. Я закрываю глаза и вспоминаю...

По выходным папа включал на всю громкость классическую музыку. Мне эта музыка не нравилась, особенно, когда он заставлял меня слушать вместе с ним. Папа напрягал лоб, зажмуривался и размахивал руками, как дирижер. Он что-то в этом понимал и чувствовал, я же, хоть и училась музыке у частного преподавателя, осмыслить симфонические произведения не могла. Когда игла доходила до центра пластинки, папа рассказывал о композиторах, объяснял, почему скрипки тут вступили, а там умолкли, как перекликается первая часть произведения с третьей, но для меня все это было иностранным языком, а папа плохим переводчиком.

Когда отца не было дома, я слушала на его проигрывателе пластинки с альбомом «Звезда по имени Солнце» и с песнями из кинофильма «Асса». В плеере я прятала от родителей кассету группы «Сектор Газа».

В мир классической музыки меня запросто ввела подруга. Случилось это неожиданно, в обстоятельствах, не располагающих к открытиям. Все произошло, как в кино — буквально. Вплоть до реплик. Ситуация повела по сценарию фильма, которого мы с подругой тогда еще не видели. Жизнь как кино? Или кино как жизнь?

Летние каникулы я проводила с папой, в деревне. Он с утра до вечера что-то чинил в доме или мастерил на участке, а я гуляла с подружками. В жаркие дни мы с девчонками пропадали на озере. На пляже собирались сверстники из соседних деревень, все купались, искали вдоль берега землянику и чернику, курили украдкой, к вечеру разжигали костер, рассказывали анекдоты и страшные истории.

Очередным утром захотелось скорее улизнуть от папы и его назиданий, я села на велик и поехала в соседнюю деревню, к подружке. Думала, сейчас она быстро соберется и покатим на берег. Но та не торопилась. Она взяла маленький магнитофон, уселась на лавку возле печки, вставила кассету и сказала:

- Сейчас послушаем и поедем.

- Что послушаем? – возмутилась я.

Мне было жарко, не терпелось искупаться, я рвалась к друзьям – веселиться.

- Рахманинов. Второй концерт.

Подруга включила магнитофон. Зазвучал рояль, за ним вступил оркестр.

«Тягомотина», – подумала я и вспомнила дирижирующего около проигрывателя отца.

- Это не долго, минут двадцать, садись, – тихо сказала подруга и приложила палец к губам, требуя тишины.

Двадцать минут сидеть в душной избе, когда там все уже давно ныряют! По собственной воле слушать оркестр! Никто ведь не заставляет!

Подружка моя уперлась спиной в холодную печку, закинула голову и остановила взгляд в одной точке, где-то на деревянном потолке.

Самой ехать по лесу не хотелось, пришлось ждать. Мне было скучно. Я рассматривала выцветшие картинки на бревенчатых стенах, книжный беспорядок на полках, отгоняла назойливую муху.

А музыка тем временем звучала все мощнее, ярче. Я смирилась, расслабилась и тоже уставилась в потолок. Неожиданно стала распознавать музыкальные фразы, различать инструменты, услышала, наконец, мелодию – она мне нравилась. Озеро вылетело из головы, жара отступила и даже муха больше не беспокоила. Беспокоили мурашки, собирающиеся на затылке и бегущие вниз по спине. Я уперлась лопатками в печную кладку и закрыла глаза.

Вечером я рассказывала папе, насколько хорош Второй концерт Рахманинова, какая это красивая музыка, как напряженно играет рояль, а как вовремя там вступают барабаны! Я даже напевала запомнившуюся мелодию. Он слушал внимательно и посмеивался надо мной.

Осенью папа взял два билета в консерваторию. У нас были лучшие места в партере. Погас свет, зазвучал рояль, за ним вступил оркестр. Я впервые слушала Рахманинова в Большом зале, в исполнении симфонического оркестра.

Как-то, придя из школы, я включила телевизор. Шел черно-белый фильм. «Старье какое-то», – подумала я и собралась переключить канал, но услышала знакомую музыку и застыла у экрана.

Он заходит к ней в комнату, ему не терпится что-то спросить, а она включает радио и говорит:

«Вы знаете, это всего двадцать минут. Вы садитесь. Это совсем не долго». По радио передают Второй концерт Рахманинова. Герой музыки не понимает, не находит себе места, ему скучно... Это был фильм «Весна на Заречной улице».

Жизнь как кино? Или кино как жизнь?