За живою водой 36. Вербовка

36. Вербовка

Конфеткин поднялся с топчана. Состояние у него было такое, словно его пропустили через мясорубку. Он начал осматриваться.

Он находился в подземелье, освещённом светом лампад, расставленных на каменных уступах и прикреплённых к стенам. Неподалёку от него стояли стол и стулья. На столе – кружка, кувшин, лепешка хлеба… На одном из стульев он заметил тазик с водой, и на спинке стула висело полотенце. В глубине пещеры виднелась дверь со смотровым окошком. Он добрёл до неё и убедился в том, что она заперта снаружи.

Комиссар умылся, налил в кружку молока, отломил ломоть хлеба и слегка подкрепился. Дверь отворилась, и вошли два человекомуравья в полувоенной форме – один с лягушачьей физиономией, а второй чем-то смахивал на рака. Они приблизились к Конфеткину, и дядька с рачьей рожей произнёс, дружелюбно улыбаясь в усы:

– Ну, здравствуй, здравствуй, Вакула! Рад видеть тебя живым и невредимым. Ведь ты же Вакула, а?

Желая прояснить обстановку, Конфеткин поднялся из-за стола и, в свою очередь, спросил:

– А вы кто такие будете? И где я?

– Сиди, сиди, – с ласковой улыбкой сказал усатый дядька, помахивая крепкой ладонью-лепешкой. – И я, с твоего позволения, тоже присяду.

Он неторопливо опустился на скамью. Конфеткин занял место напротив него. Незнакомец слегка повернул голову к своему спутнику и обронил:

– А ты, мил друг, подай-ка мне огонек, убери со стола и ступай. Мне надо потолковать с этим парнем тет а тет.

Мил друг отошел к стене пещеры, протянул руку к лампаде, и настойчиво посмотрел на комиссара. Он явно подавал ему какие-то знаки. Затем с таинственной рожей похлопал ладонью по одной из причудливых глыб, и Конфеткин поспешно отвел глаза – ему не хотелось, чтобы сидящий перед ним человекомуравей заметил эти сигналы.
 
Незнакомец с лягушачьей рожей взял лампаду, подошёл к ним и поставил её на стол, после чего забрал с него посуду и удалился.

– Так, значит, ты желаешь знать, кто мы такие? – неторопливо заговорил незнакомец, когда они остались наедине. – Что ж, это вполне законный вопрос. Но прежде, чем ответить на него, я расскажу тебе, что нам известно о твоей особе, дабы между нами не оставалось никаких неясностей. Ходить вокруг да около – это, знаешь ли, не в моём стиле. Я человек прямой, и предпочитаю действовать с открытым забралом. Да и ты, как я полагаю, тоже из таковских, не так ли?

Дядька извлек из кармана бутылочного френча трубку, пошарил в другом кармане и выудил оттуда коробок с палочками.

– Ты позволишь? – спросил он – скорее из вежливости. Конфеткин кивнул, хотя и не переносил запаха табачного дыма. Но, как говорится, со своим уставом в чужой монастырь не ходят. Товарищ Кинг зажег палочку от светильника, прикурил, пыхнул вонючим дымом и нацелил трубку в грудь Конфеткину.

– Ты – Вакула, – заявил он. – Тот самый парень, что приплыл из Чаши Слёз. Так, во всяком случае, толкуют о тебе в народе. Ты, де, должен взойти на священную гору Меру, почерпнуть из волшебного озера Тили-тили живой воды и напоить ею русский народ. И тогда всякая нечисть исчезнет, и все заживут дружно и счастливо. Так?

Конфеткин не ответил. Дядька сделал новую затяжку, посмотрел на комиссара в упор и продолжал.

– Впервые ты объявился в Васильках – приплыл откуда-то из Верховий Славутича, – он сделал неопределенный жест ладонью над головой, – и тут-то тебя и зацапали ланцепупы подголема Арабеллы. На допросах ты показал, что проживаешь у бабушки Арины на хуторе близ Диканьки и явился в Васильки затем, чтобы проведать своего дядю, некоего Никиту Кожемяку, по просьбе своей бабушки, ибо ей приснился дурной сон. Парни Арабеллы попытались отыскать этого Кожемяку – но тщетно. Они допросили всех бабушек Арин, каких только сумели откопать на белом свете, но ни одна из них не признала тебя своим внуком. А ещё у тебя нашли один странный предмет, причем такой штуковины никто раньше и в глаза не видывал. Все это было чертовски подозрительно, и Арабелла решил отправить тебя в Киев к Гарольду Ланцепупу. Поняв, что запахло жаренным, ты сочинил ему сказочку о том, будто бы эту штуковину обронил в лесу некий отрок в куньей шапке и сафьяновых сапогах, а ты её подобрал. Арабелла решил проверить, так ли это и отправил тебя к бабушке Арине на хутор близ Диканьки под охраной трех надежных ланцепупов, надеясь выйти на след этого молодца. Вы сели в лодку, доплыли до Муравьиного острова на Потерянном озере – и тут-то тебя и заграбастали крылатые гвардейцы госпожи Бебианы. Ей ты спел ту же песенку насчет бабушки Арины – и не только её. Ты, как я понял, вообще большой мастак сочинять всякие небылицы. И она тоже развесила уши, хотя наивной дурочкой отнюдь не была. Верно я излагаю?

Конфеткин продолжал хранить молчание.

– Что ж, ты ловко вкручивал мозги подголему Арабелле, а еще лучше – госпоже Бебиане, – подытожил его визави. –  И твоя легенда, хотя и шитая белыми нитками, но до определенного момента могла служить тебе прикрытием. Однако затем последовали события, поставившие на твоей байке жирный крест.

Дядька сделал паузу и воззрился на Конфеткина любопытными, слегка прищуренными глазами.

– Ты спросишь у меня – какие? – продолжил он и пыхнул трубкой. – И я отвечу тебе. За тобой была послана эскадра из двенадцати боевых кораблей под начальством Песьего Хвоста! Слыханное ли дело! Посылать целую армаду ради того только, чтоб захватить какого-то хуторского паренька! Ясно, конечно, что колдун тебя таковым не считал. Он был уверен в том, что ты и есть тот самый герой из Чаши Слёз. И уж кому-кому, как не ему, знать это!

Однако ты и тут объегорил их всех – и госпожу Бебиану, и воеводу Зарубу. Ты ускользнул из рук этой любвеобильной женщины, раздобыл лодку, вышел из озера на Волчьею реку и высадился как раз в тех местах, где промышляют охотники за черепами – но, как видим, твой скальп от этого ничуть не пострадал. У тебя даже появилась охрана – полтавский тигр! Тот самый тигр, что наводит ужас на всех, живущих в этих краях. А с тобой он идет, словно ручной котенок!

Человекомуравей вдохнул полную грудь вонючего дымка – дабы прояснилось в мозгах – и посмотрел на Конфеткина рачьими глазами:

– Так что, как видишь, наша разведка свой хлеб ест не даром. Кое-что мы на тебя накопали. Не всё, конечно, но и этого довольно, что вести с тобою конкретный откровенный разговор. Так что давай не будем тратить время на всякие сказки – вроде тех, что ты рассказывал Арабелле и госпоже Бебиане и перейдём сразу к делу. Итак, ставлю тебе главный вопрос: к кому ты шел?

– К бабушке Арине, – не мигнув глазом, улыбнулся комиссар.

– Куда?

– На хутор близ Диканьки.

Дядька крякнул, затянулся еще разок, и улыбнулся комиссару, склонив голову набок – с лукавыми искорками в очах.

– Понимаю, – он шутливо погрозил ему пальцем. – Ты не желаешь выкладывать карты на стол, пока не узнаешь, кто мы такие и куда ты попал. Что ж, это резонно… Вполне резонно…

Он кивнул головой – как бы соглашаясь с доводами, которые сам же и выдумал.

– Так знай, о, Вакула, что ты попал к своим друзьям, – подбавив в свой бесцветный голос некую толику пафоса, произнёс незнакомец. – Мы – дети Афродиты Небесной, свободные человекомуравьи, первоначально были сотворены Гарольдом Ланцепупом. Но потом мы восстали против своего создателя – а точнее сказать, против его противоестественных установлений, противных не только человеческому естеству, но и природе всякого живой твари.

Дядька сделал паузу и продолжал:

– Ведь этот безумец отвергает семью, как основу общества! И не только семью – но даже и самую женщину! Вместо прекрасных, обворожительных дам этот гад слепил из глины каких-то размалеванных кукол и поставил их над нами – точно над какими-то болванами. А ведь мужчина без женщины – это просто огрызок, не человек… Да и разве возможно – скажи мне, о, Вакула, хотя ты еще и молод и, как мне кажется, не познал женщины, прожить на свете без этих очаровательных созданий? Ведь это же всё равно, что жить, без солнца.
 
Дядька встал из-за стола и принялся расхаживать по подземелью.

– Ах, женщина, женщина! – воскликнул он, и в его тусклом голосе загорелись искорки страсти. – Одна только женщина дает мужчине крылья, на которых он способен взлететь выше небес!

Так для чего же колдун создал нас из муравьёв, вселил нам страсть к женскому роду, и отнял у нас возможность любить их? Разве он помышлял при этом о нашем благе? Нет, нет! Он создал нас единственно для того, чтобы мы служили ему в качестве рабов.

С этими словами человекомуравей поднял на Конфеткина проницательный взгляд:

– Но разве с одними нами он поступил так подло и так несправедливо? Разве не превратил этот гад свободных соколотов в свиней? Не искалечил и ваши души так же, как и наши. Этот паук-кровосос раскинул свои сети по всему миру и сосет соки из твоего и моего народа; он уже распух от выпитой крови. И все-то ему мало! мало! Он готов сожрать весь мир, луну и солнце, всю вселенную – но и тогда он не будет ещё удовлетворён!

Вот потому-то мы, все люди доброй воли, независимо от наших корней, должны объединиться и свергнуть тирана с трона. Ибо каждое племя на этой Земле Бог привил на свой подвой точно также, как садовник прививает сливу на дикую алычу, а грушу – на айву.

Так какая же разница, от какого предка ведет начало тот или иной род?

И яблоко, и груша, и слива – каждый фрукт хорош по-своему, на чем бы он ни был привит, и каждый имеет свой неповторимый вкус и аромат. Зачем же все эти глупые споры о том, кто лучше, а кто – хуже? Пусть абрикоса будет абрикосом, а маслина остаётся маслиной. Пусть на одном огороде соседствуют тыква, редька и огурец. Так и племена – все они разные и каждое хорошо по-своему. И в их пестром разнообразии и заключена красота этого мира!

Дядька, как казалось, начинал воодушевляться, но почему-то Конфеткин не верил ему.

– Возьми хотя бы и твой народ. Те русы, что ведут свой род от медведя, заключают в себе медвежью силу и миролюбие – и это прекрасно. Другие же – те, что произошли от орлов, соколов и кречетов, способны парить в небесах под самым солнцем, не опаляя крыльев, и они наделены особенной воинской доблестью. Гуси-лебеди, в их белых пуховых одеяниях, обладают великой премудростью и знанием сокровенных тайн. И все славяне, взятые вкупе – и витязи, и хлебопашцы, и ремесленники – составляют единый славный народ. Вот потому-то они и зовутся славянами.

Мы же, дети Афродиты Небесной, ведущие свою родословную от муравьев – тоже весьма древнее, трудолюбивое и плодовитое племя. Среди нас есть и мастеровые, и воины, и мыслители. И женщины наши прекрасны и нежны. Больше всего на свете мы желали бы жить в мире и согласии со всеми существами на этой планете, не причиняя зла никому.

Так какая же разница, скажи мне, от кого ты произошел – от медведя ли, муравья, или от нильского крокодила? Какое значение имеет цвет кожи, или разрез глаз? Разве кровь, которая течет в наших жилах, не у всех одинаково красная?

Итак, нам нечего делить. И для каждого из нас найдется местечко под этими небесами. Одно только и не дает нам зажить счастливо – так это Гарольд Ланцепуп! А вот как скинем тирана с трона – так сразу и заживем припеваючи, в полное свое удовольствие! И потому долг каждого честного человека – будь то сын Афродиты Небесной, или Адама и Евы – подняться на священную борьбу с этим разжиревшим пауком. Согласен ты с этим?

Конфеткин сдвинул плечами.

– Однако не подумай, Вакула, – повел далее этот странный агитатор, – что мы только и делаем, что сидим в подземельях да чешем языками. Нет, нет! Нами уже создан комитет «Спасения Трудового Народа», и в него влилось немалое число самых наилучших людей нашего времени – как соколотов, так и человекомуравьев. И мы предлагаем тебе вступить в наши ряды на борьбу с этим мировым злом. Ведь ты – человек от сохи, свой парень. Ты ненавидишь всякое зло и, как и мы, неспособен на подлый поступок. Твое сердце благородно, и разум чист. Вот почему я и открываю тебе глубочайшую тайну: мы готовим восстание и готовы пойти на величайшие жертвы ради великой цели. Ибо лучше умереть стоя, чем жить на коленях.

Оратор умолк, давая возможность Конфеткину оценить его аргументы, после чего с добродушной миной проговорил:

– Ну, вот, я и раскрыл перед тобой свои карты… Ибо, как уже сказал, не привык ходить вокруг да около. И потому говорю тебе без обиняков: наш союз заинтересован в твоей поддержке.

Конфеткин решил, что наступила и его пора вступать в игру.

– И чем же это, интересно узнать, – удивленно пожимая плечами, спросил он, – может помочь вам простой крестьянский паренёк? Ведь я далек от политики, как от луны.

Его собеседник с удовольствием подхватил брошенный шар:

– Многим. Очень многим.

Видишь ли, Вакула, или кто бы ты там ни был на самом деле – ты чертовски популярен в народе. О тебе слагают легенды, поют гусляры, а народ жаждет мщения. Он готов идти на баррикады с вилами в руках, однако же пока раздроблен, и ему недостаёт вожака. Надо возглавить народ, повести его за собой – на бой кровавый, святой и правый… Ему нужна фигура, знамя!

– И вы и решили сделать этим знаменем меня? – хмыкнул Конфеткин.

– А почему нет? – живо откликнулся подпольщик. – Твоя имя у всех на устах. Ты человек смелый, умный, решительный. Отчего же тебе не включится в нашу борьбу? Разве тебе не хочется свергнуть злого колдуна, который угнетает твой народ?

Конфеткин предпочёл промолчать.

– И нам неважно, кем ты являешься на самом деле, – напирал товарищ Кинг. – Нам нужно бросить искру, из которой возгорится пламя. Понимаешь? И оно пожрет весь этот прогнивший мир. И на его пепелище мы возведём прекрасный храм Любви и всеобщего счастья!

– Вам нужно – вы и бросайте, – брякнул Конфеткин. – Я же ничего поджигать не желаю.
 
– Да пойми ты, чудак-человек: ведь ты станешь героем, прославленным в веках! – посулил ему искуситель.

Конфеткин хитро прищурил око:

– А что, если я и есть тот самый мессия из Чаши Слёз?

– И что же?

– Ну, как… Ведь тогда у меня есть своё задание. И что же мне теперь, отречься от него?

– Не в коем разе! – бурно запротестовал товарищ Кинг. – Просто следует чуток повременить. Сначала мы сковырнём колдуна – а потом уже и за живой водой идти можешь. Никто же возражать не станет. Напротив, еще и дорогу цветами устелем. Одно другому не мешает. Можно и совместить…

– Зачем?

– Что – зачем?

– Совмещать. Ну, столкнешь с престола одного змея – его место засядет другой, еще, может быть, и хуже первого. А как напоишь живою водицей землю русскую – так вся нечисть и исчезнет сама собой.

Человекомуравей в ярости сжал кулаки, но, впрочем, тут же овладел собою, изображая на своей рябой физиономии дружелюбную улыбку:
 
– Послушай, Вакула, я, конечно, понимаю, что ты еще молод… наслушался всяких сказок бабушки Арины – и в этом ничего зазорного нет. Все мы в юности верили во всякие небылицы. Но пора бы тебе уже, кажется, и остепениться, перестать верить всяким россказням. Пойми, если мы сами, своею трудовой и мозолистой, так сказать, не скинем тирана – никто нам в этом не поможет. Ни царь, ни Бог, и ни герой.

– Понятно… – проронил Конфеткин. – Так вот, значит, для чего вы заманили меня в эту ловушку…

– В какую ловушку?

Комиссар усмехнулся.

– Ах, ты об этом… – смущенно заулыбался товарищ Кинг. – Ну, да… да… Не стану отрицать… Мы подсадили тебе того зайчика над ямой. Но это – для твоего же блага. Понимаешь? Чтобы уберечь тебя от большой беды.
 
– Спасибо, – сказал Конфеткин с сарказмом в голосе. – Огромное спасибо вам за вашу заботу и ласку. Теперь мне стало ясно, что вы – настоящие друзья!

– Да пойми ты, дурья твоя башка, – сказал подземный человек, продолжая благодушно улыбаться, – мы это сделали для твоей же пользы. Ведь после твоего исчезновения с Муравьиного Острова все возбудились до чертиков, как потревоженные змеи. Скрытые пружины пришли в движение, тайные колесики закрутились. Сейчас шпионы колдуна повсюду, за каждой сосенкой, за каждым кустом. В Семигорье тебе устроили засаду, и ты шел прямо в лапы к сатане. Наши парни пытались предостеречь тебя – но полтавский тигр так рыкал на них, что они не осмелились и приблизиться к вам. И что же нам оставалось делать? Из двух зол выбирают меньшее, не так ли? Вот мы и пошли на этот трюк с зайцем… Ну, да, ты помял себе бока, падая в яму, этого я не отрицаю. Но зато ты жив и здоров, и находишься в безопасности, у своих надежных и преданных друзей.

– Которые держат меня под землей в заточении, – дополнил Конфеткин эту тираду.

– Эх, зачем так говоришь! – с досадой сказал человекомуравей. – Опять, опять ты всё не толкуешь превратно! Пойми: ты свободен, как ветер! Свобода, Равенство, Братство – эти слова начертаны пламенными буквами в наших сердцах! Однако же существует и суровая реальность, с которой нам надобно считаться. И она диктует свои условия. Сейчас крайне важно сохранить твое местопребывание в тайне, ибо колдун хитер и коварен, а его руки чертовски длинны. И чем меньше людей будет знать о том, где ты находишься – тем лучше. Понимаешь?

– Выходит, я свободен?

– Абсолютно!

– И могу выйти отсюда на поверхность земли?

– Конечно… Но только не сейчас.

– Почему?

– Это очень опасно, а мы слишком дорожим тобой. Лучше бы тебе отсидеться здесь, пока все уляжется. А потом – если ты не захочешь принять участие в нашей борьбе – мы переправим тебя к своим верным товарищам. Поверь, едва ты высунешь отсюда нос – тебя тут же зацапают ланцепупы Арабеллы.

– И сколько же мне тут торчать?

– Полагаю, дня три-четыре. За это время мы сумеем подготовить твой отход. А ты, между тем, обмозгуешь моё предложение. Мы очень надеемся на тебя, Вакула. Завтра я ещё зайду к тебе, и мы потолкуем обо всем этом пообстоятельней. А пока информации для размышления, как я полагаю, у тебя и так достаточно.

– И, тем не менее, мне хотелось бы задать вам ещё один вопрос.

– Да? Я слушаю. Говори.

– Вот вы утверждали, что очень любите действовать с открытым забралом?

– Истинно так!

– Но до сих пор так и не открыли мне своего имени…

Подземный дядька хлопнул себя по лбу и рассмеялся:

– И все-таки ты подловил меня, а! Ну, извини, забыл представиться. Можешь называть меня просто, без церемоний: товарищ Кинг.

Продолжение 37.  Былое  http://proza.ru/2022/12/10/950