Глава 15. Пробуждение

- Я же просил не выходить по ночам, - строгий, сухой голос заставил рыжую девушку вздрогнуть, но не от страха, а от приятного чувства. Доран улыбнулась, и ее сердце радостно забилось: он пришел. Она повернулась, и Джулиан волной жидкого света стек на землю, строго глядя на девушку перед собой.
- Я знала, что ты придешь, - улыбнулась та, - вот и спустилась.
- Ты глупый ребенок! Неужто не понимаешь, что это опасно? – Ветер выглядел помятым и выжатым, темные волосы впервые были собраны в пучок на затылке, а строгий костюм с водолазкой сменился свободными штанами с карманами и толстовкой с широким горлом.
Дух засунул руки в карманы и, ссутулившись, зашагал по лунной дорожке вглубь поля, продолжая дотошно и мрачно объяснять о том, какие опасности могут встретиться на пути у неопытного бойца. Доран пристроилась рядом, не сильно вслушиваясь в ворчание Старшего, а наслаждаясь одним его присутствием - она специально из дому ушла, чтобы встретиться с Джулианом, и единственное, чего она боялась, это не найти его, но он сам пришел.
Ночь стояла тихая-тихая, безоблачная, звезды горели с неба, и тихо трещали крылышками ночные бабочки. И по всей Большой равнине точками распускались светящиеся ночные цветы, слабый, мягкий ветерок разносил горящие точки пыльцы, и казалось, что воздух блестит. Доран шагала рядом с Джулианом, и в целом мире нельзя было найти существа, счастливее ее.
- Как там Ирвин? – внезапно, оборвав свое ворчание, спросил Ветер.
- Не знаю, - Доран посмотрела в его внешне безразличное лицо – Старший упорно отводил взгляд. – Его Хозяин и тот странный гость практически на руках принесли и тут же уложили. Он был совсем без сил. Куда вы ходили, что вас всех так потрепало? Ты тоже не выглядишь здоровым.
Джулиан отвернулся, не желая ничего рассказывать, закрылся внутреннее, чувствуя агрессию и даже злобу, направленную против всего света.
- Ты поменяла внешность, гляжу, - только и сказал он, переводя разговор. – Почему?
- Когда я только родилась, - ответила дух, не став настаивать на своем вопросе, - я знала, что у меня будет двое братьев, и мне захотелось, чтобы они были старшими, вот я и выбрала облик девочки. Я слабее их, глупее и беспомощней, и это отражается в физической оболочке. Но я выросла после того, как столкнулась с жестоким миром монстров, после того, - она замялась на мгновение, а потом прошептала, открываясь, - как встретила тебя. Я не хочу больше быть ребенком, я хочу быть, как ты.
- Как я? – Ветер повернулся и смерил девушку тяжелым, пустым взглядом. – Ты ведь не знаешь, кто я такой на самом деле…
- Знаю, - поспешно перебила Доран, - что ты верный, а большего и не требуется. Верность — это самое важное, что должно быть в любом существе.
- Верный? – переспросил Джулиан несколько удивленный. Он ждал любую характеристику, но только не эту.
- Ага, - просто улыбнулась девушка. – И я обещаю быть верной.
И, сбежав с тропинки, понеслась сквозь густую траву, поднимая в воздух облака из сверкающих ночных бабочек.
«Ребенок,» - подумал гэльфорд, и странная, невыносимая тоска защемила его сердце.
Он полюбил ее с того самого дня, как впервые увидел здесь же, на Большой равнине, и отрицать это чувство было глупо. Но… вовсе не так, как она хотела. Как сестру, дочку, как ребенка, а она хотела другого, и от глаз Старшего духа не укрылась глупая влюбленность Искорки.
«Я ведь следующий уйду. Когда это случится? Скоро ли? Стоит ли ранить сердце девочки?  Каково ей будет жить, жить в пустом мире одиночества? Она ведь не солгала, она навсегда отдала мне свое сердце… а я даже взаимностью ответить не могу» - так думал Джулиан, глядя, как рыжая девушка в свободном белом платье-рубахе с алым пояском на талии плетет светящийся венок из гибких стеблей. Она не была красива, эта Доран, та же Ифрэ была в сто раз привлекательнее внешне, но теплый свет души этой девочки притягивал, как защитный символ, лишая воли и разума.
«Во, что привязанность делает с людьми,» - печально подумал дух и почувствовал, что улыбается слегка, сдерживая желание подойти и сгрести Доран в объятия, чтобы защитить глупую девочку ото всего на свете. Она напоминала ему Южени, такая же бестолковая и светлая, вот какой была Искорка.
Она доплела венок и побежала обратно, сияя ярче цветов, босые ноги легко ступали по холодной земле. Зима стояла во всем мире, но тут, на Большой равнине, по велению Синвирина, было вечное лето.
- Это тебе, - Доран поднялась на цыпочки и надела венок на склоненную голову.
Отступила на шаг, окинув оценивающим взглядом, подлетела, поправила и, довольная свей выдумкой, заулыбалась так, что глаза превратились в узкие щелочки. Джулиан выдохнул и слабо-слабо улыбнулся в ответ: на душе потеплело, будто чьи-то ласковые руки ее коснулись. Давненько ему так свободно не было.
- Идем, нам надо поговорить с тобой серьезно, – тихо, стараясь не напугать ее, проговорил Ветер и двинулся дальше вглубь мира.
- Поговорить? О чем? – Доран догнала его, схватила за руку, сплетя пальцы между собой.
Старший вздрогнул, почувствовав, что энергия, из которой была создана девочка – теплая, в то время как все гэльфорды Света были холодными. Но руку высвободил, не желая дать и шанса. Дух поморщилась, брови на ее лице дрогнули, она с непониманием взглянула на в опущенное лицо Ветра, ожидая объяснения.
- О нас с тобой. О том, как мы будем жить дальше, - тихо проговорил он.
- Мы… - прошептала она и потупилась, окутывая пространство вокруг волнами своего светлого, чистого счастья.
- Ты и я, по отдельности, - качнул головой Джулиан и закусил губу, внутренне ругаясь на неправильную формулировку, давшую Доран повод обрадоваться. -  Ты полюбила меня, но ошиблась. Сама подумай: я вдвое старше, я воспитывал еще Ирвина, но это не суть важно. Важно только то, что я умираю. Не пугайся, - стараясь говорить мягко, добавил он, заметив, как испуганно вздрогнула Искорка, - я уйду не сейчас, и не завтра, какое-то время у меня еще есть, но не вечность, как у тебя. Ты мне как сестра, но я не смогу полюбить тебя так, как ты хочешь, да если бы и смог, ты бы не пережила моего уход.
- Почему ты решил, что умираешь? Что с тобой? Почему ты не скажешь Ирвину? – Доран повернулась к нему, схватила за плечи, со страхом заглядывая в глаза. Казалось, она не слышала ничего, кроме его размышлений о смерти. Или не хотела услышать.
- Он знает. Я погибну следующим из гэльфордов, - он осторожно отстранился, разжав ее руку, страшным жестом сжавшую ткань толстовки на рукаве.
 - И ничего не сделал, раз знал? – Доран едва не плакала, в ее огромных глазах плясал даже не страх, а слепой ужас.
Этого Джулиан и не хотел допустить, но все равно так случилось. Старший вздохнул невесело:
- А что он сделает? Я погибну, сражаясь, это моя судьба.
- Не допущу этого! Не отпущу тебя ни за что на свете!
- Этого я и боюсь, Доран, - он отошел еще на шаг, но взгляда не отвел. – Скажи, сможешь ли ты жить вечность без меня? Жить вечность, зная, что я любил тебя только как сестру? Или мне лучше навсегда уйти?
- Нет! – выдохнула она и судорожно схватила Старшего за руку, будто пытаясь удержать его. – Только не уходи!
- Потом будет еще больнее расстаться, - покачал головой Джулиан, жалея, что дал слабину и допустил всю эту ситуацию. Влюбленность никогда не доводила до добра в земных книжках, и теперь дух убеждался в этом на своем собственном примере: Доран буквально голову потеряла, она уже не соображала совершенно.
И внезапно дух решился – осторожно отцепил ее от себя, сделал шаг назад, отстраняясь, и сложил руки на груди, закрываясь окончательно. С его глаз словно пелена спала: он и не отдавал себе отчета, что смотрел на младшую сестренку, а видел в ней Южени, но теперь все встало на свои места, и пути назад не осталось. Холодное, мертвое выражение установилось на его лице, и Доран со страхом уставилась в пустоту его прищуренных глаз.
- Джу…?
- Не называй меня так, - резковато оборвал Старший. – Иди домой. Прости, Доран, я ошибся, увидел в тебе другое существо. Я виноват, что подпустил тебя так близко, но рядом со мной слишком опасно. Иди домой, ночь – не время для прогулок.
Она стояла, потерянная, убитая, еще не понимая до конца, что произошло, не понимая, почему Ветер внезапно закрылся и отступил в сторону, куда пропало существо, с которым она встретилась несколько минут назад. Он снял венок и положил его на землю, среди светящегося поля Джулиан казался источником черноты, и ползла она из его сердца, девушка сделала было шаг вперед, потянулась, пытаясь разрушить льдистую корочку его опустошенности, но он лишь покачал головой и отступил ровно настолько, насколько она подошла.
- Уходи, - тихо повторил он, и его голос не дрогнул, а Доран как по лицу ударили.
Медленно-медленно до нее доходил смысл всех его слов: Старший не хотел общения с ней, не любил ее, как ей показалось, он был… не создан для любви, и это чувство было ему чуждо по сущности. Рыжая попятилась, не сводя огромных, напуганных и жалостливых глаз с бледного лица, но ни одна жилка не дрогнула – Джулиану было все равно. И только когда это осознание проникло в мозг Доран, она пошла прочь.
Не заплакала, нет, не разозлилась, просто пошла обратно домой, понимая, что Ветер все сказал и уже не изменит своего мнения. Маленькое сердечко разрывалось от боли, но что она могла сделать? Она не видела ничего вокруг, она не знала, как дошла обратно до незакрытого портала, и только там позволила себе обернуться: Джулиана не было на горизонте, он отправился домой.
- Больно? – мягкий голос Ирвина заставил ее буквально подскочить.
Дух стоял, полупрозрачный, слабый-слабый, как тень, и в его глазах не было ни укора, ни претензии, ни даже тихой печали. Доран всхлипнула и разрыдалась, шагнув в его объятия: он всегда был рядом, добрый, ласковый Ирвин, и теперь не изменил своим традициям.
- Идем домой, - проговорил тот, и повел девочку вслед за собой, потому что ей было не место в ночном мире.
***
- Эй, соня, подъем! Вставай, дурачье, хватит спать! – видя, что сын никак не реагирует на побудку, Миллирэд попросту схватил Его за ноги и вместе с одеялом стянул на пол.
Синвирин с глухим ударом грохнулся вниз, зашипел, но проснулся. Сел, потирая ушибленную макушку, и зло посмотрел на ухмыляющегося отца: на часах было четыре утра.
- Ты что, с дуба рухнул? – скрипучим ото сна голосом спросил Создатель, неохотно поднимаясь с пола. – Ты время видел? Рань на дворе…
- Рань-то рань, но не собираешься же ты будить народы в середине рабочего дня? По идее, им бы с утречка встать, чтобы жизнь началась с приходом нового дня. Но… - Звезда многозначительно поднял палец, заставив сына замереть в ожидании того, что он скажет, - так как сейчас зима, световой день начинается позже, где-то с восьми утра, значит, у тебя есть четыре часа, чтобы проснуться, прийти в себя и собрать все необходимое для их пробуждения. Как видишь, я идеально все рассчитал, - он лучезарно улыбнулся, - разве я не гений?
- Н-да, скромности тебе явно не занимать, - пробурчал Синвирин, совершенно не довольный «гениальностью» Миллирэда.
Тот вел себя, как буйный подросток, серьезность явно не была его любимым делом, хоть он и умел собираться, как показал вчерашний бой.
- Что ты там бурчишь? – Юльванд-старший едва ли не приплясывал вокруг сына, донельзя довольный своей выходкой. – Ты тоже, что ли, бука? Я тебе кофе заварил, идем же! Да брось ты кровать свою, что ты, всегда ее застилаешь что ли?
О выдрал у Синвирина плед, смял его и кинул на кровать, после чего буквально взашей вытолкал сына из комнаты, Тот только и успел халат запахнуть.
- Идем-идем, - приговаривал Миллирэд, подталкивая Его вниз, в гостиную.
- Да что за спешка? – все еще не совсем проснувшийся Синвирин плоховато понимал, к чему такая спешка, да и вообще все происходящее никак не походило на привычную, размеренную жизнь, где каждое Его желание было неписанным законом. Сегодня же никто и не собирался считаться с Его мнением.
- Такой день, а ты хочешь начать его, как обычно! – Звезда выпихнул сына с лестницы, и глазам Создателя предстало печальное зрелище: половина шариков, повешенных вчера для украшения, была лопнута, гирлянды валялись по полу или свисали лианами по стенам, оборванные с одного конца, все настольные игры были вытащены и рассыпаны, коробки валялись повсюду, фишки были смешаны и разбросаны… посуду никто так и не убрал, часть тарелок была разбита, остатки еды вывалились на стол.
- Что здесь произошло? – находясь слегка в шоке от увиденного, Синвирин даже не знал, как Ему реагировать на подобный хаос.
Гэльфорды явно были тут же, в помещении, но не показывались, хоть страха Создатель не ощущал.
- Ой, прости, моих рук дело, но ты не волнуйся, никто не пострадал, - хихикнул Миллирэд, - ты садись, садись, место мы тебе разобрали.
И правда: среди хаоса, как остров в бушующем земляном океане, было расчищено посадочное место и угол стола, где стояла чашка с кофе и тарелка с бутербродами. Куски колбасы были толщиной с хлеб, сыр был порезан столь же неумело.
- Зато с любовью сделано, - делано надулся звезда, заметив саркастический взгляд Синвирина. – Я же тебе не гэльфорд-домохозяйка.
- Ни на минуту вас нельзя оставить без присмотра, - беззлобно проворчал Создатель. – ладно уж, вылезайте, не буду я ругаться. Убирайтесь потихоньку, только не отсюда, - шикнул Он, почувствовав, как кто-то попытался свалить под шумок. - Ирвина не трогать, ему покой нужен, за старшего я сегодня.
Гэльфорды тут же появились, и, судя по их хулиганским физиономиям, повеселились они знатно. Все были в сборе, только Искр не было, да Дольви, стоявший на дежурстве, отсутствовал. Вэнэльям не выдержала и придушенно захихикала, зажимая рот руками и стараясь не расхохотаться в голос, за ней смеяться начал Аукори, дав подзатыльник Льдинке за то, что она заразила его, вслед за ними к смеху постепенно присоединились и остальные, даже Ольвэрин и Энвелир ухмылялись, хоть и несколько презрительно, как и всегда. Синвирин закатил глаза, вздохнул громко, чтобы всем своим видом показать, как же все-таки с ними тяжело, чем вызвал взрыв хохота: громче всех смеялся зараза-Миллирэд.
- Что здесь произошло? – садясь за стол, спросил Создатель.
Стул издал громкий, неприличный звук, заставив гэльфордов буквально покатиться со смеху: под ножкой лежала «подушка-пердушка».
- Я вам говорил, что Он непременно попадется! – сквозь приступы смеха проговорил Юльванд-старший.
- Боже мой, это уровень первого класса! - Синвирин не знал, разозлиться Ему или же посмеяться со всеми.
Но зажатые, запуганные детишки так преобразились за ночь, что Он решил не строжить их и улыбнулся, показывая, что не сердится, хоть к общему безудержному буйству и не присоединился.
- Зато весело, - фыркнул Звезда, схватил первый попавшийся стул и уселся на него верхом, положив подбородок на спинку. – Мы немножко пошалили с твоими сорванцами ночью, но они честно обещали убраться сегодня днем.
- Даже представить страшно, что вы тут вытворяли, раз комната в таком состоянии, - скривился Синвирин. – Еда-то хоть без ваших шуточек?
- Да-да, ешь спокойно, - и Миллирэд не лгал.
Тогда Создатель принялся за бутерброды, запивая их остывшим кофе.
- А Искры где? – спросил Он с набитым ртом: Ирвина не было, правил, соответственно, на сегодня тоже не существовало.
Гэльфорды принялись за уборку комнаты, но среди них царила дружелюбная, теплая атмосфера, они посмеивались между собой, наполняя дом радостным гулом.
- Без понятия. Все игравшие здесь, где шлялись другие – не мое дело, - беспечно отмахнулся Юльванд-старший. – Я им не нянька.
- Ты вообще спать ложился?
- Не-а, зачем мне? Я – Звезда, дня три-четыре без сна спокойно протяну, а тут такой шанс повеселиться! – Миллирэд стал раскачиваться на стуле, поджав ноги и вставая то на две ножки, то на одну, поэтому легкого пинка было достаточно, чтобы он загремел на пол. Чем Синвирин и не преминул воспользоваться.
- Что ты творишь? – возмутился Юльванд-старший. – Отца совсем не уважаешь!
- Ты ведешь себя, как подросток, и по уровню развития мне в сыновья годишься, - отозвался Создатель, вставая из-за стола, - так что не жди от меня сыновьего почтения. Спасибо за завтрак, я схожу поговорю с Ирвином, потом пойдем будить народы. Чтобы к обеду все было чисто, Энвелир, ты за главного.
- А что я сразу? – пробурчал тот, возвращаясь в свое привычное раздраженно-наплевательское настроение.
- Потому что я так сказал, - холодно срезал Синвирин: время шуток кончилось.
- Да, Хозяин, - неохотно склонился дух, мгновенно почувствовав перемену настроения.
- Вот и славно, - Создатель кивнул и поднялся наверх, в жилые комнаты, по коридору прошел до конца, постучался в крайнюю дверь.
- Заходите, - раздался приветливый, но слабый голос изнутри, и Синвирин вошел к Кубику.
В комнате, против обыкновения, было темно: жалюзи были опущены, и легкий, приятный сумрак разгонялся лишь желтым светом лампы в изголовье кровати. Книги здесь лежали повсюду, казалось, с прошлого раза их стало еще больше: на шкафах, на столе и даже на полу стопками. Ирвин больше всего на свете любил читать, и, как только выпадала свободная минута, сразу уходил в свое книжное царство или же с очередным томиком спускался в гостиную. Даже сейчас на его тумбочке лежала раскрытая книга, но дух не читал: у него уже были гости. Яксон в своем цветастом пончо и широких шароварах сидел на подоконнике, уныло глядя вниз, Урия в серой футболке, облепившей его худое, жилистое тело, пристроился на краю кровати, раздвинув балдахин. Легкая, полупрозрачная ткань струились, в зыбком, слабом свете приобретая совершенно фантастический вид. Ирвин, столь же просвечивающий, как и балдахин, слабый и помятый, лежал на подушках, и по нему было видно, что он прилагал немалые усилия, чтобы не провалиться в беспамятство. Когда Синвирин вошел, все трое поглядели на него, младшие с тревогой и неудовольствием, Старший с привычной теплотой. Урия нервно сдул челку в сторону, с озлоблением посмотрев на Него, прервавшего важный разговор.
- Я помешал? Простите, зайду позже, - Синвирин хотел было выйти, но Ирвин остановил Его:
- Мы уже закончили, заходи. Друзья мои, - обратился он к гэльфордам, ставя точку на предыдущем разговоре, - следите, но пока не принимайте никаких действий. Держите меня в курсе, теперь уже мало что можно сделать. Я предупреждал, надеюсь, последствия будут менее плачевными, чем я прогнозирую.
- Хорошо, - кивнул Урия, - мы постараемся помочь, чем сможем. Идем, Яксон.
Дух неохотно поморщился, но спорить не стал, слез с подоконника, и братья вышли.
- Как ты? – Синвирин сел рядом с больным на кровать, скинул тапочки и подтянул колени к груди.
- Не очень, честно говоря, - спокойно отозвался тот. В отличие от многих духов, он не спешил показать, что страдал, хоть ему и было худо. – После ранения возникли проблемы с накоплением энергии: она копится, но слишком медленно. Раньше ночи хватало, чтобы практически с нуля зарядиться по полной, а тут… я и половины не набрал, хоть растратил до 30% энергии…
- Я поговорю с Миллирэдом, может, он что знает? – предложил Синвирин. – Что там за проблемы с Искрами? Это связано с Джулианом?
- Ничего серьезного, может и подождать, - отмахнулся Ирвин и поморщился, зная, что его ложь будет видна, но Синвирин не стал докапываться и кивнул, доверяя Старшему. – Ты что-то хотел сказать?
- Да, обсудить с тобой дальнейшие планы, чтобы мой уход не стал для тебя катастрофой, ты ведь останешься за главного.
- Уход?! – дух нервно дернулся, пытаясь подняться, но Юльванд махнул рукой, успокаивая больного:
- Извини, не так выразился, не собираюсь я помирать, не нервничай. Через пару часов я пойду будить народы, и, думаю, Йорсунды сразу заявятся сюда, тогда я с отцом прямо с места отправлюсь в звездную Империю, чтобы решить вопрос о их нападении. Но пока я буду заниматься дипломатией, здесь может начаться война, понимаешь? Я бы хотел, чтобы ты позаботился о младших и о Джулиане в особенности, он что-то приуныл в последнее время. Не хочу его потерять… ты ведь тактик у нас, справишься?
- Как будто варианты есть, - усмехнулся Кубик. – Справлюсь, конечно, куда денусь, - он тяжело вздохнул, с трудом сфокусировавшись на лице Создателя.
- Я боюсь, Ирвин, - честно признался Тот, тяжело глядя на своего главного помощника. – Я ужен не знаю, кому могу доверять, а кто обманет и оболжет. Я не политик, а они на этом собаку съели…
Он сидел, нахохлившись, и не глядел ни на кого: на душе было погано. Смутные сомнения терзали душу, как будто бы что-то двигалось. Война, война приближалась, и от нее было никуда не деться, и Синвирин прекрасно понимал это. Ему хотелось остаться рядом со своей семьей, сражаться рядом с ними, но Его битва была не здесь, надо было уйти вместе с Миллирэдом, а душа так и просилась остаться. Словно что-то или кто-то, Создатель сам толком не знал, что или кто, только и ждало, чтобы Он покинул мир, чтобы атаковать всей своей мощью.
- Ты знаешь, что у этой пословицы есть продолжение? – чувствуя внутреннее напряжение брата, заметил дух. – Собаку съели, да хвостом подавились и тобой подавятся, вот увидишь, - казалось, он совсем не боялся, этот взрослый, надежный, как скала, Кубик.
- Удивительно, но ты даже в таком хреновом состоянии умудряешься всех поддерживать и утешать, - виновато пробормотал Синвирин, коря себя за то, что разнылся не к месту.
- Такова моя сущность, - пожал плечами гэльфорд. – Есть существа сильные, но нуждающиеся в моральной поддержке, как ты, есть послабее, но готовые поддержать, как я. Ты защищаешь физически, я храню твое сознание, так и должно быть.
- Если в мое отсутствие появятся близнецы, Сивард и Ани, ты ведь позаботишься о них? Найдешь их и приведешь сюда? – попросил Синвирин.
- Само собой, об этом не волнуйся, я настроился на частоту мира и любой энергетический всплеск я чувствую кожей. Их появление я точно не пропущу, - обещал Ирвин.
- Спасибо, братик, - выдохнул Создатель и опустил ноги, чтобы идти. – Отдыхай, набирайся сил. Не знаю, когда мы теперь встретимся, но в любом случае, удачи.
- Тебе тоже. Буду ждать твоего возвращения, - мягко улыбнулся Ирвин.
- И не вздумай погибнуть: с того света достану! – пригрозил Синвирин, шутливо погрозив пальцем духу.
- К тебе тоже относится, - слабо рассмеялся тот и махнул рукой, прощаясь.
Юльванд улыбнулся в ответ и вышел. И тут же попал под выстрел из хлопушки. Но громкий звук и посыпавшиеся конфетти вызвали совсем не то, чего ожидал шутник-Миллирэд: Синвирин прыгнул вниз, уклоняясь от потенциальной опасности, перекатился по полу, выхватывая и раскрывая катану.
- Какая реакция! – восхищенно проговорил Звезда, сквозь цветную завесу оседающих блесток глядя на сына. – В тебя в итоге ни одна не попала?
- Ты сдурел совсем? – зло осведомился Создатель, раздосадованный неудачной шуткой.
- Не дуйся, - примиритель поднял руки Миллирэд. – Идем лучше людей будить.
- Идем, - выдохнул Синвирин, подумав про себя, что в мире будут не только люди, но объяснять этого еще одному неприкаянному, плохо воспитанному подростку, свалившемуся Ему на голову, было не обязательно.
Пока Он одевался, Юльванд-старший ерзал на стуле, ни на мгновение не успокаиваясь, и засыпал сына вопросами об устройстве Его мира. Синвирин отвечал сухо, желая остаться в одиночестве и тщательно все обдумать, но не имея такой возможности. Наконец, все было готово, и Юльванды спустились вниз, в гостиную, где уже царил безупречный порядок. Гэльфорды столпились вокруг Него, чувствуя, что Он скажет нечто очень важное.
- Друзья, - звучно заговорил Создатель, и Его глаза зажглись изнутри небывалым светом, - сегодня великий день, которого мы ждали все это время: я иду поднимать младшие народы.
По рядам духов пробежал гул смешанных эмоций: кто-то был доволен, кто-то сомневался, но решение уже было принято и не поддавалось переосмыслению. Да и пора была уже.
- Вспомните все, чему вас учил Ирвин, - продолжал Синвирин, - все правила, все, что нужно, и следуйте этим законам, продолжая охрану мира. Я покину Зетта на какое-то время, Ирвин за Старшего, любое его слово должно быть в точности исполнено. Вы, каждый из вас, уже достаточно взрослые, чтобы я мог спокойно доверить вам мой мир. Сделайте все, чтобы защитить его и не погибнуть самим, следите друг за другом, заботьтесь друг о друге, не потеряйте друг друга, если внезапно начнется война. Удачи вам во всем, и в добрый путь!
И Он вышел, прямой, как палка, гордый, но необыкновенно родной: Его любили здесь, хоть и побаивались слегка.
- Возвращайся живым! – крикнул Вэнэльям и сделала пару шагов вслед за Хозяином, но дальше бежать не посмела.
- Непременно! – Синвирин обернулся в дверях и улыбнулся.
А затем пошел к порталу, настраивая его на Большую равнину.
***
 - Здесь произошла первая трагедия нашего мира, - пояснил Он отцу, когда они забрались на самую вершину холма, - здесь Южени погибла, ровно на этом месте.
Миллирэд ничего не ответил, смеющимися глазами глядя на мирок вечного лета посреди зимы. Синвирин отдышался, помолчал немного, но, удостоверившись, что ответа так и не будет, поджег бумажку – последнюю, что осталась от Его грандиозного плана творения - и пепел полетел по ветру, как горелые лепестки мертвого цветка: колдовство начиналось. Создатель закрыл глаза, чувствуя, как весь мир отходит на второй план – так было нужно для сложного магического акта: полная концентрация и сосредоточение. Он чувствовал, как погружается в себя все глубже, стук сердца заполнил все пространство, стук, из которого должна была родиться жизнь.
«Не знаю, выживу ли я, – подумал Синвирин, погружаясь в равномерную дробь своего сердца, как в пушистое облако. Его тело оторвалось от земли и само собою поднялось в воздух, руки раскрылись в стороны, а шея выгнулась назад настолько сильно, насколько было возможно физически, но Он не чувствовал этого. – Я должен поделиться жизненной силой с ними, взяв ее из своей, но хватит ли мне сил?»
Думать и отступать было уже поздно: Создатель чувствовал, как в стучащем сердце скапливается энергия со всего тела, пальцы онемели, будто отпали, и нечувствительность побежала вверх, завоевывая каждую клетку, пока не осталось только одно сердце.
«Можно начинать,» - простучало оно, и Синвирин послушался приказа.
Он почувствовал каждое тело, лежащее в мире, и послал энергию из своего сердца во все стороны, насыщая каждое существо частью себя, своей жизненной силой.
Миллирэд, внимательно следивший за каждым движением сына, попятился, когда вокруг поднятого, выкрученного назад тела Синвирина завились темные нити энергии, похожие на толстые канаты. Тучи собрались над головой, и небо, едва тронутое первыми лучами рассвета, снова потемнело, но вернувшийся сумрак отличался от обычный сумерек. То было существо Синвирина, Его темное нутро, и воздух стал осязаемо черным, его невозможно было вдохнуть – он рвал горло своей злобой. Звезда поспешно натянул фильтрующую маску, готовясь не дышать, но тут из ладоней Создателя вырвался свет. Не Его льдистый, лунный свет, а золотой, горячий свет Его матери. Посреди равнины зажглось третье солнце, и воздух стал сгорать от жара, пеплом завиваясь на поднявшемся ветру. А темное существо все вилось волнами, скрипело, переплетаясь само с собой, билось о землю, вырывая ее, как легкий порошок, но свет отражался на глянцевой поверхности канатов, и казалось, что они тоже светятся.
Ветер перерос в ураган, и Миллирэд был буквально дут с холма, подойти ближе было невозможно, и все, что оставалось делать – это наблюдать за творением со стороны. Звезда покачал головой и нахмурился: он не привык попадать в ситуации, когда от него ничего не зависело, но тут… он ничем не мог помочь своему сыну. Да и не его это было дело: в Зетта звезда без мира был всего лишь гостем, не имевшим права вмешиваться.
Синвирин напрягся, выпуская все, что оставалось: энергия кончалась, и сердце билось все тяжелее.
- Вставайте, - велел Он и трижды хлопнул в ладони. Во всяком случае, Ему так показалось, тело же осталось недвижимым.
Кто-то задышал и поднялся, за стеной заплакал ребенок, и женский голос заговорил:
- Иду, иду, крошка, не плачь!
- Папа, просыпайся! – крикнул озорной, мальчишеский голос, и сонно засмеялся в ответ мужчина.
Создатель понял, что слышит все голоса на свете. Слышит сквозь пространство. Голоса всех тембров и настроений раз за разом повторяли слова пробуждения на разных языках, мир очнулся от мертвой спячки и зажил, только в этом гуле не хватало какого-то звука… Синвирин задумался, но через мгновение сообразил: Его сердце молчало, оно не билось больше. И в то же мгновение мир осколками осыпался вниз, звуки смешались и разорвались болью, воздух больше не шел, легкие горели. Тело дернулось в агонии и рухнуло вниз на погребальный холм Южени, ударилось о траву, и из разбитого виска потекла кровь.
«Конец?» - подумал Создатель, и чернота окутала Его сознание.
- Синвирин? – Миллирэд птицей взмыл на холм, увидев, что сын упал.
Он лежал среди примятой травы, сверху оседл пепел, но ни ветра, ни темной энергии больше не было. Да и рассвет вступил в свою полную силу… только вот Создатель не дышал, и сердце у Него не билось. И если без дыхания Он еще мог прожить, то без движения сердца – нет.
- Идиот… - пробормотал Звезда, положил руки Ему на грудь и зашептал, делясь своей жизненной силой, затем дал под дых, заводя сердце. – Дыши, - приказал Юльванд-старший, и Синвирин захрипел, пытаясь выполнить приказ.
- Ну же, давай! – Миллирэд с тревогой глядел на мертвенно-бледное лицо: все, что он мог, он уже сделал, остальное зависело от умирающего.
Внезапно, Синвирин вздохнул со страшным хрипом, Его глаза распахнулись, Он сгреб жилетку на груди отца и резко сел, слепо озираясь вокруг, а в следующее мгновение Его вывернуло на изнанку. Звезда придерживал сына, пока того нещадно рвало, затем вытер Ему рот и, отнеся подальше, уложил на землю. Создатель тяжело дышал, с трудом приходя в себя, и на Его лице не было написано ожидаемого счастья.
- Ты… жив там? – через какое-то время осторожно осведомился Миллирэд.
И ему ответила тишина, бедолага Синвирин не сильно понимал, что происходит вокруг, да и реальность чувствовал достаточно посредственно. Он перевел взгляд на отца, невменяемые глаза долго шарили, пытаясь отыскать источник звука, затем Он тяжело выдохнул:
- Благодаря тебе, вроде как, да…
- Все выполнил, что хотел?
- Да, вот только… - Он усмехнулся горько, помолчал, пытаясь сформулировать и понять странное чувство, шедшее из опустевшего тела, - я не Создатель теперь… я растратил свою силу… Смерть говорил мне об этом, но я как-то не понял тогда, не осознал… Теперь же я чувствую это. Я стал жителем мира, но никак не его Творцом. Это… обидно… Как будто мое существо изменилось, я стал… пустым что ли?
- Гордость в тебе говорит, - покачал головой Звезда. - Гордость Йорсундов. Ничего, свыкнешься со своей беспомощностью и заживешь снова, ты ведь все равно сильнее любого существа здесь. Ты Звезда и Юльванд, этим все сказано.
Синвирин ничего не ответил: внутри было уныло и безнадежно холодно, рассвет раздражал почти также, как утешения отца, хотелось забиться куда-нибудь подальше и не вылазить. Только вот возможности такой не было: Йорсунды уже были здесь. Они пришли и спустились в город, чтобы искать среди живых существ детей-проклятий, детей Синвирина Юльванда.
- Пошли, - Он встал и пошатнулся, наверняка бы свалившись обратно, если бы Миллирэд не придержал Его, - день только начинается, время изгнать кое-какую нечисть из моего мира.
- Они не теряют времени, - усмехнулся Юльванд-старший. – Идем, час мести за императора Кольдбранда настал.
И страшно усмехнулся злыми глазами.