Серёга или на таких не обижаются

 Сегодня тринадцатое ноября. С утра землю, траву, крыши домов покрыл густой иней. Ночью морозило. В бочках с водой ледяные пробки по сантиметру толщиной. После такого морозца все тучи, да облачка разбежались  и ярко-жаркое солнышко едва поднявшись принялось за дело. Топит всё подряд, что попадёт под его лучики, а про ночной заморозок можно узнать только по белёсым клочкам земли спрятавшимся за сараем, да за домом глубоко с севера.
 Среда, время топить баню. Мы уже привыкли, что четверг у нас чистый, мы в четверг моемся. Но баня старая и худая, топить приходится полдня, да и то, чтоб в тепле помыться, а как в ней париться мы уж и забыли. Печь то я еле еле затопила. Дым из  всех щелей... За то ни ос на чердаке, ни муравьёв, всё прокопчёное, всё духом огня вонит. Бывало пойдёшь мыться, в предбаннике развесишь рубаху да халат,потом дома чувствуешь себя рыбой копченою. За тридцать банных минут вещи прокоптиться успевают. Ну да ладно. В бане вода нужна. А вода в роднике, с горки метров триста к реке, к большаку по каменистой дороге с тележкой спуститься надо. В тележке шесть баклажек пятилитровых, для бани хватает. Приехала я к роднику, водичка течёт медленно, струйка тонкая. Подставлю баклажку и жду, сижу на лавочке. Уже набрала воды, вижу с Грачёвки мужик с коромыслами спускается. Это Серёга, невысокий коренастый, жилистый, лет шестидесяти с большими ручищами, в телогрейке, в сапогах с калошами. Подошёл, увидел меня и молчит. Видно у него курица ни птица, женщина ни человек. Поздоровкалась  с ним первая, оказала уважение. Он спросил, что я делаю, чем занимаюсь. В ответ поинтересовалась, что у них
строят, пригорок срыли, выровняли, плиты уложили. А он в ответ, мол я это должна знать, образованная, институт окончила, а он простой, деревенский и ничего такого не знает.
Помолчав немного сказал:
-А про Наполеона что думаешь? Про то, что он свою кралю расчленил и в речке утопил?
Я начала перебирать в голове исторические события, что за краля? Потом вспомнила передачу Малахова по телику про профессора из Санкт-Петербурга который доигрался в Наполеона, убив свою студентку. Там всё с жуткими подробностями разбиралось. А мой Серёга мужик впечатлительный, это событие ему покоя не даёт. Живёт он в полупустом ответвлении деревни, куда летом приезжают дачники, осенью и зимой он почти один.
Серёга мне задал вопрос, надо ответить. Мне эта тема не приятна и я сказала:
-Смотреть телевизор надо меньше. Там всякие безобразия показывают. Это мне не интересно.
-Дура ты, ничего не понимаешь, - помолчал,
-А Невзоров сказал, что в Неве таких как эта много, надо искать и расследовать преступления, а на него никто внимания не обратил. А вот скажи мне ещё про золото Колчака. Прада ли, что оно в швейцарском банке и его России отдавать не хотят? Вот если бы его вернули, у меня бы и вода и отопление и дом новый был бы. А то живу здесь в грязи... А другие говорят, что золота у Колчака не было... Кому верить? Скажи, что ты думаешь?
Я тоже смотрю и телик и интернет у нас есть. Ответила, что золота в банках давно уже нет. Там муляжи. Его отдали анунакам, они атмосферу на своей Глории им удерживают.
- Дура ты, сказал Серёга, -ничего не понимаешь. Наприехали тут вы, Москвичи, и жизни с вами не стало. Вот писатель-сосед мой образованный, институты позаканчивал, А сам ко мне ,деревенскому, бежит, помоги говорит холодильник подключить, я не умею. Я ему помог, А он мне нагадил.
- Как? - спросила я.
- Накидал из речки бобровую плотину мне на дорогу, ну разве так делают? Я пройти не могу. А зимой я около дома расчищу дорогу от снега, он по ней идёт. А я ему, ты чисть свою рядом, по моей не ходи. А Толику зачем глаз ослепил?
-Как? -опять удивилась я.
-Дура ты, приехали вы сюда москвичи и жизни от вас не стало.
-Эти соседи твои не москвичи во первых. А мы здесь давно, не пьём, не дерёмся, просто образцово показательные москвичи. Нечего напраслину на нас наводить. А вот с вашим деревенским житьём-бытьем разобраться надо.
И я начала перечислять услышанные мной здесь шокирующие факты из деревенской жизни.
- Рядом дом-магазин стоял, там бабулю сторожиху убили и магазин обворовали, соседку нашу Алдотку убили и в реку бросили, Виталик, что на станции, по неосторожности своего соседа кувалдой угомонил. А Манин Сашка за что сидел?
- Да дурак был. С парнем бабу одну обиходил. Та перед ними вертелась и так и эдак, а после говорит, платите, а они не стали, так она их и посадила.
- Вот как у вас тут без нас общинно, интересно жили! Старый уклад, порядки особые, правила...
- Дура ты, дура, - опять пошёл ругать меня Серёга. - Матери за Сашкой надо было смотреть лучше. Да...
Тут он начал материться. Потом заметил, что я смеюсь и не ругаюсь на его обзывательства ,сказал:
-Да что я, шут тебе? Скажи, почему я матом ругаюсь?
-Это в тебе информационные паразиты, лярвы сидят. Вот если ты не станешь ругаться, то жизнь твоя изменится к лучшему.
- Да иди ты.... - опять начал он ругаться.
-Пиши рассказы о своих соотечественниках, ведь ты здесь родился, много чего знаешь. И про войну тебе родные твои много порассказывали.
- Да кому это надо? Про то, что на самом деле тут было, правду не напишут. Бабки из Кишеевки говорили, что Катюши свою группу разведчиков постреляли, они от маршрута отклонились. Бабки в домах сидели, богу молились, такая стрельба была. Думали конец свету настал. А потом  собаки начали к домам человеческие останки таскать. Бабки всё собрали и захоронили.
После, когда война кончилась, к ним приехали и молчать заставили. Они всю жизнь потом молчали. Да и у родника тоже могила была, после перезахоронили. Места наши во время войны были уже престрелянные, люди из домов боялись выйти.
Серёга совсем разволновался, про него говорили, что он не в себе. Да он и сам на голову мне жаловался. Это ещё  в Москве началось, когда он там на экскаваторе работал. Уговорили дружки к гипнотизеру одному пойти, так после таких сеансов крыша у него и поехала. Голова стала сильно болеть, он уволился и обратно в деревню. Теперь он с мамой живёт. Ей уж девяносто лет стукнуло. Приглядывают друг за другом. У них хозяйство: корова, курочки, собака, старый трактор во дворе, требующий ремонта, маленькая машина-инвалидка с мотоциклетным движком от племянника досталась, он когда маленьким был , на ней тут с дружками куралесил. Сено для коровы по старинке литовкой косит. Как-то мне сказал, что любит свою деревню, нравится с горки на горку за водой бегать, уже привык и отсюда никуда.
 Так стояли мы с ним и болтали ни о чём и об всём. Мои баклажки ждали меня в тележке, его вёдра- на лавочке. Солнышко клонилось к закату.
- Пора уже, спасибо тебе, Серёженька, мальчик мой дорогой. Успокаивайся и иди домой,-сказала я ему.
-Дура ты, дура. Ох и хитрая ж ты. - Сказал мне он на прощанье, подцепил ловко коромыслом вёдра и мерно покачиваясь под их тяжестью пошёл в гору.
Пиши книгу Серёжа, пиши, я её читать буду.