История создания повести Г. Н. Хлебникова В долине

История создания повести Г.Н. Хлебникова
  «В долине Желтуги»



Геннадий Николаевич Хлебников (родился 23.12. 1915 г. в селе Кипень Гатчинского района Ленинградской области)  известен далеко за пределами города Комсомольска-на-Амуре. Он автор более двадцати книг, член Союза писателей СССР, затем, России, журналист, является первостроителем и Почётным Гражданином города Юности. Г.Н. Хлебников награждён знаком Правительства края «За заслуги» им. Н. Н. Муравьёва-Амурского, занесён на Доску Почёта Хабаровского края и вписан в Книгу Памяти Хабаровского края.

С мая 2007 года это  имя почётно носит Комсомольская-на-Амуре Общественная Писательская Организация - КнАОПО им. Г.Н. Хлебникова. Город украшает мемориальная  доска в честь памяти о Геннадии Николаевиче Хлебникове, которая была открыта в 2010 года на доме, где писатель проживал. В 2008 году в библиотеке, структурном подразделении №6  МУК «Городская Централизованная Библиотека», был организован Валентиной Михайловной Мусалитиной, заведующей библиотекой, и постоянно работает Литературный музей им. Геннадия Николаевича Хлебникова. 

Вся история жизни этого человека,  рабочая и творческая  его биография,  даёт ответ на вопрос, чем заслужил он – гражданин и писатель, почётное отношение к себе  с тем, чтобы  людям всего города Комсомольска-на-Амуре захотелось сохранить тёплую память о его жизни и его делах для грядущих поколений. Будучи простым и, в то же время, неординарным человеком он сделал очень много для того, чтобы на берегах великого Амура, в тайге Хабаровского края, родился и вырос красивый и перспективно одарённый город, ставший родиной рождения многих сотен тысяч жителей России.

Воплощению мечты о городе Юности этот человек отдал семьдесят четыре года жизни. Своим писательским трудом Г.Н. Хлебников сделал всё, от него зависящее, для того, чтобы последующие поколения комсомольчан помнили о подвиге рабочих будней, с уважением, любовью и гордостью относились ко всему, что создали их отцы и деды. Писатель своим талантом прославлял труд простого рабочего человека города, страны.

Темы его произведений хорошо раскрывают  альманахи «Хлебниковских чтений» Литературного Библиотечного музея имени Г.Н. Хлебникова, выпускаемые  к Дням Рождения писателя. Среди них полное отражение нашли произведения, посвященные строительству и развитию производств для города и страны. В их числе, образно выделяется, написанная автором на  документальных событиях,  история  кирпичного завода №1, чей продукт был остро необходим в то время, а также людям, творившим эту героическую историю, их рабочим рукам, вынесшим непомерный физический труд. Кроме этой темы альманахами рассматривались и отмечались другие, которые очень волновали  автора и были глубоко разработаны в произведениях Г.Н. Хлебникова. Они были посвящены истории и событиям Гражданской войны на Дальнем Востоке, яркое  отражение   которых нашло в  романе «Амурская трагедия». Также серьёзной и глубокой работой писателя является широко известная  повесть, основанная  на документальных событиях в истории освоения Приамурья и развития русско-китайских отношений в конце XIX века. Эта тема стала главной сюжетной линией книги «В долине Желтуги». 

В рамках темы  нашего материала хочется подробнее  остановиться на некоторых моментах истории создания писателем Г.Н. Хлебниковым  популярной повести «В долине Желтуги».

 Эта повесть является первой книгой Геннадия Николаевича. Она долгое время владела мыслями писателя в поисках необходимого документального материала по теме,  прообразов основных героев, вынашивания сюжетной линии произведения, а затем сложных   редакционных и издательских забот…   Всё с этой книгой у автора складывалось не просто, было много неожиданных препятствий в издании, не шло быстро и гладко, как предполагалось и хотелось, даже когда он дописав последнюю страницу, закончил по ней работу.

Интересна сама по себе и история нахождения автором сюжета «Желтуги», неожиданно ворвавшегося в его жизнь и захватившего все его творческие помыслы. Г.Н. Хлебников о возникновении в своём творчестве этой исторической  темы многое  рассказывал Светлане Ивановне Вишняковой.

Здесь необходимо пояснить, что,  ставшие известными, благодаря сохранившимся материалам литературного библиотечного музея, подробности творческой встречи  в позднем периоде жизни Г.Н. Хлебникова с  замечательной и широко известной в городе и крае членом городского Литературного общества, писательницей-энциклопедистом, краеведом, членом  Русского Географического Общества С.И. Вишняковой (21.09.1941-22.07.2017 г.г. ) будет здесь частично приведён. Светлана Ивановна брала интервью у автора повести «В долине Желтуги» о подробностях его работы над материалом книги.

Перед нами её запись разговора с автором:

- Читатели спрашивали писателя М. Пришвина, откуда он берёт сюжеты своих книг, - начал разговор Г.Н. Хлебников, - Мудрый старик отвечал им притчей. Он сравнивал труд писателя с занятием грибника. Идут по лесу многие искатели грибов, проходят мимо крепкого боровичка, скрытого травой, а опытный глаз заядлого грибника после всех гриб тот находит. Счастье? И это, но не только.  И умение. Надо предполагать, где может схорониться грибок. Так и с сюжетом.
В этом объяснении моего  любимого писателя, - продолжает Геннадий Николаевич, - точно подмечена история поиска сюжета, возникновения его под действием какого-то рассказа или документа, случая, произошедшего с самим автором.

Расскажу о возникновении сюжета своей повести «В долине Желтуги».
В редакции городской газеты, где я много лет работал сотрудником, редакторский стол был настоящей реликвией. Столяр сработал его ещё в 1933 году и с тех пор он, громоздкий и двух тумбовый, верно служил редакторам газеты. В 1955 году пришлось посидеть за этим столом и мне. Однажды я решил расчистить тумбы стола от бумажного хлама. Наверное, десятки лет туда никто и не заглядывал. Я выгреб из тумб журналы и рукописи и отправил их в макулатуру. Не было в этом хламе ничего достойного внимания. Но десяток страничек машинописи, скреплённых булавкой, привлекли моё внимание заголовком. Я стал читать листки и увлёкся событиями и фактами, в них описываемыми. А речь там шла об истории возникновения «желтугинской республики», о быте её обитателей. История эта настолько увлекла меня, что я несколько дней прямо-таки бредил ею. Буквально сразу возникла мысль написать об этой республике книгу. И примерный план книжки возник одновременно.
Но, когда была написана первая глава повести, сразу возникли трудности: не хватало материала. Продолжая иносказательное объяснение М. Пришвина, мне было мало найти гриб. Но, чтобы сделать из него отличный для взыскательного гурмана соус, надо было раздобыть множество ингредиентов да заодно и рецептуру приготовления, а также обучиться правильно её применить.

И тут началась утомительная, но очень увлекательная работа. Я читал всё, что касалось золотоискательства на Дальнем Востоке. Вспомнил, а кое-что и перечитал из Джека Лондона, Мамина-Сибиряка, Шишкова и многих других авторов. Я рылся в архивах краевой научной библиотеки, но мало чего там нашёл о Желтуге. Несколько сведений о республике были в старых газетах: фотографию казни китайцев-золотоискателей после разгрома республики. Отрывочные сведения получил от некоторых знакомых литераторов и историков. Пришлось познакомиться с историей Китая конца 19 века.

Долго всё перечислять. Но все эти поиски, которые велись, кстати, в быстром темпе, помогли мне вообразить, почти телесно ощутить атмосферу далёких тех годов, атмосферу ажиотажа на богатых таёжных приисках, жития разномастной публики, многонациональной, динамичной, деятельной и рисковой.

Я уже жил мысленно вместе с ними в землянках, копал мёрзлую породу, промывал песок, замерзал и голодал. И восхищался необыкновенной жизненной силой этого народа, этой республики, стержнем которой были, прежде всего, русские старатели, выносливые, смекалистые, на товарищество верные и отзывчивые.

Помню, я охотился за одной книжкой, изданной в Благовещенске до революции. Там помещена статистика о золотодобыче. С трудом напал на эту книгу. Она была в библиотеке им. Н. Островского. Я не помню имени заведующей  библиотеки, но хорошо помню, как она грубо отказала мне в выдаче книжки на дом. Такую книжку я разыскал в другом месте, но на библиотеку им. Н. Островского, а вернее, её работников, был страшно обижен. С тех пор (это было в 1957 году) я не хожу в эту библиотеку, хотя знаю, что тут давно другие, хорошие люди, но ничего не могу с собой поделать.

Только в ходе работ над повестью я вспомнил, что ещё до войны был знаком с одним стариком-сторожем, который рассказывал мне о том, как в молодости мыл «золотишко» в «Желтугинской Калифорнии». «Деньгам счёту не знал, - рассказывал старик, в свои 80 могучий, как Добрыня Никитич, - зато теперь с хлеба на квас перебиваюсь со старухой». Золотоискателя Степана я писал с этого старика.  И всем другим героям повести я подбирал прототипы. Ведь в те годы меня окружали люди не так уж старые, родившиеся в конце 19 века.

И ещё хочу сказать об одном очень важном для меня условии.  Я, может быть, и «не поднял» книжку, если бы не стал печатать главы сразу после написания в нашей городской газете. Первая же глава привлекла внимание комсомольчан. На меня смотрели мои земляки уже другими глазами, как на писателя настоящего, который обладает талантом, обладает секретом, коим является всегда и будет являться писательство и для читателя, и для самого автора. Люди спрашивали о том, где я нашёл такой интересный материал, спрашивали подробности следующих глав, которые не только не были написаны, но и ещё не продуманы. Оказавшись в центре внимания читателей, ждущих продолжения, я старался оправдать их ожидания. И вот эта ответственность оказывается великолепным и обязательным стимулятором для писателя…

         Далее  Геннадий Николаевич, продолжая  разговор со Светланой Ивановной  о своей книге, вспоминает:

        - И если сейчас много говорят о писании «в стол», то это кокетство. Писатель никогда не пишет в стол, он хочет немедленно получить отзыв читателя о своём труде. И в столе его труд оказывается только подневольным, как человек в тюрьме.

Работал как одержимый. Неделю тратил на обдумывание очередной главы. Все дни набрасывал конспективный план главы, отрабатывал детали сюжета. В повесть непрерывно вступали всё новые герои, возникали новые драматические коллизии, повороты. И всё это возникало не из ничего, нет! Мне пригодились тысячи прочитанных книг, знание истории, знакомство с тысячами людей во время моей журналистской практики, что позволяло создавать живые образы в общем-то скромными средствами. Ведь я был ограничен размерами газетной полосы и любая дополнительная фраза, очень мне нужная, безжалостно вычёркивалась редактором.
Но что бы то ни было, повесть писалась и публиковалась. И я к ней относился не как к будущей отдельно существующей после издания книге, а как к газетной литературной продукции. Ведь до этого я опубликовал десяток рассказов в газете. И даже в содружестве с журналистами Юрием Темниковым и Евгением Колоколовым написал и опубликовал в газете довольно объёмистую детективную повесть «Тайна гибели ястреба». Издаться начинающим во все времена очень трудно…

И тут помог случай. К нашим начинающим прозаикам и поэтам приехал из Хабаровска редактор журнала «Дальний Восток» Николай Рогаль, очень уважаемый в Комсомольске человек, автор известного исторического романа «На восходе солнца». Он прочёл несколько главок в газете и попросил меня дать ему на просмотр рукопись повести «Желтуга». Я вручил ему тоненькую чёрную папочку с листками повести. Их было около 140. Вручил и через несколько дней стал забывать об этом. Но неожиданно получил письмо от Н. Рогаля. Он сообщал, что повесть ему понравилась, что её читали Всеволод Иванов, Георгий Пермяков и другие, и все одобряют. Рогаль передавал поручение секретаря хабаровской писательской организации Виктора Александровского сообщить также мне, что повесть будет обсуждаться на секции прозы.

И вот я в Хабаровске. И был несказанно обрадован тёплыми отзывами признанных мастеров пера о моей скромной работе, моём литературном дебюте.

      - Я считаю, - говорил могучий Всеволод Никанорович Иванов, - что Геннадию удалось передать атмосферу золотоискательской ватаги. Мы присутствуем, товарищи, при появлении в нашем литературном сообществе ещё одного члена, я бы его назвал жемчужиной.

Ого! Я понимал, что это аванс, что его надо отрабатывать, да и отработаю ли? Но мне льстило такое ко мне отношение. Это доброжелательство, какое ныне не в моде, так нужно всякому начинающему во всех областях искусства. И мне повезло, что я встретился с таким доброжелательством, с такими внимательными и терпеливыми опекунами и наставниками, не позволившими потухнуть в душе моей слабому огоньку прорезавшегося таланта.

Здесь же, во время обсуждения, главный редактор Хабаровского издательства Николай Дмитриевич Наволочкин предложил мне дать рукопись в издательство.

      - Доработай с учётом замечаний и приноси, - сказал он мне. – Ну и запасись для формы двумя рецензиями. Таков уж порядок.

С учётом замечаний?.. их было немало. Нужно было и всю рукопись увеличить вдвое, довести её до 12 авторских листов. Ещё недавно я считал великой победой, написав двадцать страничек, а тут надо добавить 150 страниц! Сумею ли, успею ли? Издатель Иван Абрамович Цуриков дал на всё четыре месяца.

Писалось удивительно свободно. Видимо, я так вжился в материал, что делал (включал, Л.С.С.) зарисовки словно с натуры. Мне самому хотелось быстрее узнать, чем же вся эта история с героями Желтугинской республики закончится. Уже много лет спустя я понял, что только тогда будет для читателя интересна книга, если она была интересна, если она манила таинственностью финала самого автора. А если автор заранее знал, чем кончится книга, если он заранее определил жёсткие рамки поведения героев, то эта нарочитость сразу узнаётся читателем и интерес к книге у него пропадает.

Переписывал повесть во время отпуска. Стоял июнь, я забрался на пасеку возле станции Малмыж. Тишина. Тайга. Вставал с солнцем, ложился спать на закате.  Эти дни были самыми счастливыми в моей жизни. Я занялся любимой работой, свободной от понукания и заданий «на тему», я впервые соприкоснулся с тем великим чувством, кое называют вдохновением.

И вот книга в издательстве. Принёс я её туда. Издательство помещалось в старом домишке на улице Ким Ю Чена (г. Хабаровск, Л.С.С.)  Рукопись вручил редактору Анне Яковлевне Борисс. Пожилая женщина, худенькая, очень добрая, она была до этого старшим корректором. И вот ей поручили отредактировать мою первую книгу, для неё ставшей её первой. К рукописи она отнеслась с большим вниманием и тщанием.  Если потом иные редакторы обращались с моими рукописями бесцеремонно, а то и попросту хамски, то Борисс часто писала мне письма, уточняя детали, звонила по телефону.

И, конечно же, повесть была сопровождена в издательство с тремя рецензиями маститых писателей. Великолепный отзыв дал мне М. Самунин. «Благословили» добрым словом Александр Грачёв и Николай Рогаль.
Наступил долгожданный день: из Хабаровска пришла посылка с десятком «авторских» книг. Жена, сыновья, мать и сестра, соседи обступили меня, наблюдая, как я разворачиваю пакет. На стол высыпались книжки в золотистой твёрдой обложке, с чёрным коленкоровым корешком, на котором золотом же! начертано  Г. Хлебников «В долине Желтуги», 1959 год…

Книжки пошли по рукам. Меня поздравляли. Поздравляли потом больше года, пока книга продавалась в киосках «Союзпечати» и в книжных магазинах. Тираж 15 тысяч.  Приличный,  для местного издательства, огромный для начинающего прозаика.
Трудно передать все чувства, обуревавшие меня в те триумфальные дни. Вот уже начали приглашать на встречу с читателями. И я, как заправский литератор, рассказывал о своей «творческой мастерской», о своих «замыслах». И дарил, дарил книги щедро, кому попало, сам покупал, изведя чуть не треть тощего за повесть гонорара. Что-то на нынешние деньги я получил 1200 рублей. Деньги истратились немедленно, оставшись на память в виде топорно сработанного платяного шкафа…

Я долго ждал официального признания моего первого труда, признания критики. И наконец-то вышла в «Тихоокеанской звезде» рецензия А. Ивенского, ходившего тогда в поэтах и критиках.  Он озаглавил свой труд «Повесть об историческом курьёзе».  Почему «курьёзе», так я до сих пор и не могу понять. Написана рецензия с ужимкой, с подхихикиваньем. Правда, чтобы критикуемый не совсем пал духом, чуток Ивенский похлопал его по плечику.  Но он так и не сказал главного для меня: а могу ли я писать, могу ли продолжать. Надо полагать, что критик эту надежду начисто отметал.

Но отзывы людей, которые сами писали, сами пережили нечто, что переживал я,  ободряли, вселяли надежду.  Особенно мне много помогал мой давнишний друг Александр Матвеевич Грачёв. Он умел радоваться успеху других, как своему успеху.  И только благодаря ему, я не остановился и не бросил попытки написать ещё что-нибудь.

           - Первая книга зародила в тебе надежду: я могу, - говорил Грачёв. – А вторая книжка подтвердит, что ты можешь и впредь, можешь посвятить себя писательству. У меня так было с «Тайной Красного озера». После этой повести я с четверенек встал на ноги. Первая книга! Один всего экземпляр (из сотен) сохранился в моём архиве.

На одном из семинаров в Хабаровске «Желтугу» прочёл тогдашний редактор «Молодой гвардии» С. Потёмкин. Он твёрдо сказал мне:

       - Беру «Желтугу». В 1961 году переиздадим.

И уже договор был заключён с издательством. Но не вышла книга. Цензура не разрешила. «у вас там события происходят на китайской стороне, а у СССР нынче с китайцами отношения натянуты. Вот скажут китайцы: они, русские, ещё в 19 веке на нашу землю лезли». Книгу из плана выкинули. И потом ещё два раза выбрасывали. И сейчас она лежит в Хабаровском издательстве. Теперь причина иная: «денег нет».
Первая книга. Я сейчас плохо помню содержание «Желтуги», только общий настрой, такой трагико-героический настрой. И ещё впечатление, что герои мои всё ещё живы, и я вполне могу увидеть их на берегу Амура, стоит только перебраться вон к той Пиваньской сопке, что видна из окна моего. Первая книга научила меня организовывать своё рабочее место, выработать технологию писательства, свою технологию. Первая книга навсегда излечила меня от страха перед листом бумаги и вселила уверенность, что я могу написать сколько угодно страниц. Ведь ещ1 совсем недавно предел моих литературных работ был 6 страниц. Весь материал у меня укладывался в эти 6 страниц. Я знал многих журналистов (а каждый журналист мечтает написать хотя бы одну книжку), которые,  доживя до пенсии, так и не смогли преодолеть этот шестистраничный Рубикон…

Эта книга определила и направление моей литературной деятельности. Я твёрдо решил, что буду писать о людях Приамурья, писать на документальной основе, на личном знакомстве с героями своих произведений, писать историю советского Дальнего Востока – самой молодой части нашей державы. Ведь по существу во второй половине 19 века русские стали решительно осваивать эти свои окраинные земли. Да и пример писателя Николая Задорнова, с которым дружил в Комсомольске в 4-х годах, укреплял меня в моём решении.

На документальной основе не означает, что идёт сухой пересказ определённого события. Нет. Надо писать художественно, рассказывать образно, эмоционально, вдохновенно.

Стоило ли мне доказывать столь очевидную истину, подтверждённую выдающимися мастерами художественного слова? Стоило. Именно это обстоятельство – на документальной основе – повредило мне. Начиная с А. Ивенского, небрежно назвавшего мой дебют курьёзом, все последующие книги мои встречали почти такое же небрежное отношение. И книги, в которых не было прямого указания на документ, которые написаны с помощью «чистых» литературных средств, тоже причислялись к документальному жанру. О чём я ещё скажу в последующих наших беседах…

         Я сказал «повредило»? Да, сильно.  Я написал около двух десятков книг, а меня всё не принимали в члены Союза писателей. Ведь членство давало мне возможность работать на дому (хотя и так же нищенствовать!), не вешать марку «на проходной», не собирать по городу «информашки» для ТАСС, которое платило мне в месяц 15—160 рублей. И потому, не имея свободы, я писал ночью, в выходные дни, в дни отпуска. Так может работать только фанатично преданный литературе человек, и я был, скажу без лишней скромности, таким, преданным.

Меня четыре раза пытались принять в члены Союза на протяжении 17 лет! Мне давали рекомендации Задорнов, Грачёв, Иванов, Рогаль, М. Пришвин и многие известные писатели, но в Москве неуклонно отвергали мои притязания. «Напишите что-нибудь весомое» - говорили мне. И только через четверть века после написания первой книги я был принят в члены Союза.

Всё это миновало, прошла боль несправедливой обиды, остались книги. Не хвалясь, скажу, что толстые, расхваленные фолианты «секретарской прозы», хвалённые официальной критикой (она и сейчас такая же!), романы «эпохальные»,  уже забыты читателями. И вряд ли будут сняты с пыльных полок. А вот скромные книжки мои о рабочих людях, обустраивающих жизнь на Дальнем Востоке, согревших эту землю своим жарким дыханием, люди, действительно жившие и действовавшие на берегах великого Амура, люди с действительными именами и судьбами, эти книги люди будут читать и отдавать дань уважения ежедневным подвигам героев этих книг.

- Вот иные, не только критики, но и литераторы, - говорил Геннадий Николаевич Хлебников, - считают низким даже обращаться к документу. Я вот вам дам записки эти о Желтугинской республике. Вы почитайте их. И вы проследите, как я перевоплощал эти факты в художественную плоть повести. Это вроде как в библейской истории: Бог из глины сотворил человека и вдохнул в него душу живую. Бог тоже был художник, только великий. Ох уж эти писатели! Даже с Богом себя сравнить норовят.  Но это я говорю для образности.
            
Из воспоминаний Светланы Ивановны:

- В одну из встреч с автором «В долине Желтуги» Геннадий Николаевич дал полистать мне книгу «Северная  Маньчжурия», которая вышла в свет ещё в 1918 году в Харбине,  и я погрузилась в чтение, полностью окунулась в тот мир и некоторое время им жила…

Вот краткие отрывки, с которыми мне хочется познакомить читателя, ибо строки из дальнего - далёка приближают читателя к тем событиям, заставляют остановиться, задуматься, заглянуть в себя.
    
Историческая справка о тех временах говорит следующее
 (даётся в сокращении):
            «Желтугинские золотые прииски, открытые в 1883 г. в Северной Маньчжурии, недалеко от русской границы, обращают на себя внимание не одним только тем, что там было открыто богатейшее содержание золота, но в высшей степени оригинальной историей возникновения и существования золотопромышленной колонии. На 2 – 3 года сюда стекалось самое разнообразное население, создавшее свою организацию, нравы, установившее известные правила и законы, и только вооружённое  вмешательство китайских властей положило конец существованию этой колонии.
Существование золота в этой местности было открыто русскими казаками ещё в 1860-х годах, и с этого времени существовала здесь тайная разработка его, не принимавшая значительных размеров до 1883 г., когда один орочон, выкапывая могилу для своей матери, нашёл в долине Желтуги  несколько самородков. О находке он сообщил мелкому золотопромышленнику Серёдкину, который отправил на розыски своего доверенного, горного инженера Лебёдкина с партией рабочих. Последний, получив прекрасные результаты после первой же пробы, начал правильную разработку прииска. Но руководить работами Лебёдкину удалось недолго: его чуть живого увезли на русскую сторону (он пил запоем), а оставшиеся рабочие стали продолжать работы за собственный счёт и страх. К ним скоро начала присоединяться молодёжь; казаки встревожились, сознавая всю незаконность подобного промысла на чужой территории. Созван был сход, на котором решили воспретить  всем казакам станицы Игнашиной промышлять на китайском прииске, но позволить им заниматься доставкою и продажею припасов находящемуся там рабочему люду. То же самое сделала и станица Покровка с Амазаром. Очевидно, казаки хорошо сознавали свою выгоду; стоило только привлечь как можно больше рабочих на прииск, и они приобретали потребителей на свои припасы. Между тем наступило лето, а с ним и усиленное движение разного люда из одного конца Сибири в другой. Многие, слыша рассказы казаков об открытии невиданного ещё по богатству золотого прииска, отправлялись на Желтугу; другие, пробираясь в вверх и вниз по Амуру, разглашали всюду об открытом богатстве, так что в июне 1883 года слухи об этом распространились по всему Амуру и Забайкалью. Рассказы возвратившихся  в Благовещенск рабочих - «удачников» подлили масла в огонь: масса ремесленников и служилого люда бросили мастерские и занятия, устремились на прииск… Устремились на Желтугу каторжники, бежавшие с Карийских промыслов, ссыльные, авантюристы. Таким образом, в самое короткое время число рабочих возросло  до 5 – 7  тысяч. Главную массу их составляли, конечно, русские разных сословий:  кроме приисковых рабочих, беглых каторжников, сибирских ремесленников, здесь находились казаки, отставные чиновники, торговцы. Следующее по численности место занимали китайцы, а затем были представители всех почти национальностей: корейцы, орочоны, евреи, немцы, французы, поляки, американцы, сибирские инородцы и много разных авантюристов, прибывших в большинстве из Америки и сделавшихся руководителями масс.
Численность населения Желтугинских приисков подвергалась постоянным изменениям, в силу чего установить точные данные для какого-нибудь периода существования Желтуги представляется почти невозможным…

          Среди многих прочих данных и мнений о ЖЕЛТУГЕ,
Пожалуй, самые ранние воспоминания о событиях на Амуре оставил Иван Николаевич Перестиани – режиссёр и один из популярнейших киноактёров дореволюционного русского кино, автор замечательного фильма «Красные дьяволята». Он начинал свою карьеру актёром провинциальной и столичной театральной сцены. В 1892 году с труппой артистов И.Н.Перестиани отправился на гастроли в Благовещенск, проехал через всю Россию от Тифлиса до Благовещенска, выступая в различных городах. В своих мемуарах «75 лет в искусстве» (М., 1962 г.) он вспоминает о Благовещенске, куда труппа прибыла поздней осенью 1892 года, и в частности воспроизводит рассказы о «Китайской Калифорнии», о фантастических золотых приисках и невероятных случаях обогащения по свежим ещё впечатлениям бывших желтугинцев.

«Желтугинская республика» - название, курьёза ради присвоенное сборищу людей различной национальности, но преимущественно русской и китайской. Людей этих собрало золото.

Речка Желтуга, по-китайски Жел-Те, впадает в Амур, в его верховье китайского берега, имея сама протяжение до двадцати километров, причём размытое ею золото является очень богатой россыпью.

Богата золотом вообще вся система реки Амур, являющейся нашей естественной границей с китайским государством, причём большинство месторождений находится на китайской стороне. Это создало с давних времён особый промысел – «хищничество». Оба берега Амура были заселены негусто, граница почти не охранялась, и переезжать на китайский берег было легко и просто. Я сам был там несколько раз на охоте и чуть не поплатился жизнью, попав на болото, кочки которого стали быстро погружаться под моими ногами.

Так вот, кто-то из таких хищников прибыл осенью, незадолго до нашего приезда в Благовещенск с целым грузом золотых самородков. И пошёл куролесить, празднуя удачу. Покупались, например, целыми штуками цветные бархаты и расстилались прихлебателями прямо по грязи в виде дорожек, по которым шествовал счастливец и с ним гармонист или скрипач.

Так гуляли многие, кому улыбалось счастье. Это было чем-то обязательным, глубоко укоренившимся, ставшим обычаем.

Прокутившись к весне вдребезги, герой оказался в окружении целой оравы наслушавшихся его рассказов людей,  двинувшихся вместе с ним на Желтугу, где каждый без труда намывал себе на сто пятьдесят – двести рублей золота в день. Мудрено ли, что число желтугинцев быстро дошло до двенадцати тысяч человек. Всю эту братию возглавлял «президент», бывший чиновник, человек богатырского вида и сложения. Эти своеобразные «республиканцы» дали вооружённый отпор первой попытке китайского правительства изгнать пришельцев. В суде республики вовсю действовал закон Линча. Краж не было совершенно, и, как ни странно, нравственность была на высоте, что, на мой взгляд, доказывает великую силу стяжательского инстинкта, подавляющего все остальные эмоции человеческого существа.

Многие спорные вопросы разрешались «президентом» лично, с применением мордобоя, что для подданных было страшнее суда, ибо кулак «президента» валил с ног быка.

Вскоре правительственные войска Китая обрушились на «республику» крупными силами, причём, им содействовали русские войсковые части с нашего берега. Всё имущество было конфисковано, строения сожжены, золото отобрано, и к подданным богдыхана была применена высшая мера наказания. Уцелели головы только тех, кто попал в плен к русским войскам, отпустивших всех без исключения желтугинцев на волю».

Сведения о Желтуге встречаются и в трудах известных путешественников и учёных, побывавших на Амуре в XIX веке. В своей книге «По Корее, Маньчжурии и Ляодунскому полуострову» (Петроград, 1916) писатель, исследователь и талантливый инженер Николай Георгиевич Гарин-Михайловский приводит разговор с капитаном буксирного парохода «Михаил Корсаков», который вёз путешественника в Благовещенск в августе 1898 года. Капитан – бывший желтугинец – рассказал о разгроме Желтугинских приисков и казнях, которые устраивали китайские войска над соотечественниками: «Русские войска паспортов не требовали и всех отпустили, а китайцы своим порубили головы (до 300 жертв)». Некоторые китайцы, чтобы спастись, отрезали себе косы, но, конечно, это не помогало. Где-то есть фотографии расправы китайских войск со своими подданными: целыми рядами привязывали их к срубленным деревьям и потом рубили головы. По одну сторону дерева головы, по другую – тела. Там насчёт этого просто».

Часть фотографий с изображением Желтуги, в том числе снимок китайской казни, о которой говорил капитан, сохранились в альбоме известного на Амуре фотографа Э.Нино «Амур. От р.Амгуни до ст.Покровской», в фонде Дальневосточной государственной научной библиотеки (ДВГНБ).

Авантюрная жизнь амурских приисковиков XIX века послужила сюжетом и для увлекательных художественных произведений. В Дальневосточной государственной научной библиотеке хранится книга «В долине Желтуги» (Хабаровск, 1959) – повесть в историко-приключенческом жанре писателя из Комсомольска-на-Амуре Геннадия Николаевича Хлебникова. Вот что, по его версии, увидел в Желтуге приехавший по поручению военного губернатора чиновник Вышнепольский.

«Третий день Вышнепольский с любопытством наблюдал жизнь «господ желтугинских жителей», как называют себя желтугинцы. Люди выглядят весело, держатся убедился также, что на этот раз газета «Восточное обозрение» была права. В Амурской Калифорнии царил порядок».

Не обошёл своим вниманием удивительную историю Амурской Калифорнии и известный российский писатель Валентин Пикуль. Одну из своих исторических миниатюр («Желтухинская республика») он посвятил старательской вольнице на Амуре и трагической судьбе президента Желтугинской республики Павла Прокунина.

         Отрывок из миниатюры «Желтухинская республика», Валентин Пикуль:

«…Но однажды на самой окраине подобрали человека-гиганта. Рубаха на нём заскорузла от крови, ноги торчали из рваных опорок, а сам он весь был заросший волосами, словно дикарь.
- Кто ты? – спросили его ради порядка.
- Я – президент…
- Хто, хто, хто? Или ты спятил?
- Не смейтесь, - прохрипел бродяга. – Я действительно президент.., первый президент Желтухинской республики.
Чтобы он поскорее очухался, влили в «президента» целый шкалик. Волоком потащили в городскую больницу. Выживет ли?
- Выживет, - рассуждали дорогой до больницы. – Гляди, какой вымахал! Нонеча таковых людей на Руси не бывает. Эдакие-то великаны ишо при Ваньке Грозном по Москве с кистенями бегали»…
Итак, «желтухинская республика».., не выдумка ли это? Помню, я был ещё начинающим писателем и однажды ленинградский поэт Семён Бытовой решил «прощупать» мои знания. Спросил наугад о том, о сём, потом вдруг задал вопрос:
- Валя, а Желтухинскую республику знаешь?
- Так, кое-что, но знаю.
- Откуда? – удивился он.
Я объяснил, что вычитал о ней в комментариях Василия Ивановича Семевского к его истории нашей золотопромышленности.
- А писательницу Рашель Мироновну Хин знаешь?
- Слыщал, что была такая, но не читал.
- Странно! Ведь её никто не знает…
Я снова объяснил, что с именем Р. М. Хин встретился, когда занимался биографией Ивана Гавриловича Прыжова. Семён Бытовой отозвал меня в сторонку, шепнул:
- Как подступиться к этой загадке? По слухам, все материалы о Желтухе были в архиве Рашели Мироновны.., в Харбине!
С тех пор прошло много лет, давно не стало и Семёна Бытового, имя Р. М. Хин очень редко мелькает в нашей печати, а тайна Желтухинской республики остаётся за семью печатями. С великой робостью приступаю к этой теме, зная ещё очень мало, и пусть меня дополнят те, кто знает больше меня»…

          Светлана Ивановна, вспоминая  встречи с Геннадием Николаевичем, признаётся:

         - Я старалась, как всегда, дословно записывать рассказ Геннадия  Николаевича. Ведь то, что он мне рассказывал, неповторимо.  Даже начни он говорить на эту же тему снова, может многое не появиться, многое будет сказано не так ярко и убедительно.
 И её ожидания автор своим рассказом, в общении с ней, полностью оправдал.

Оправдал Геннадий Николаевич Хлебников  и ожидания комсомольчан, а также всей читающей публики большой страны России,  оправдал всем своим жизненным, трудовым и  творческим Подвигом во имя  дальнейшего процветания города Юности  и гуманных достижений всего российского народа.


  «История создания повести Г.Н. Хлебникова  «В долине Желтуги» разработана с использованием  материалов Литературного музея им. Г.Н. Хлебникова структурного подразделения №6  МУК «Городская Централизованная Библиотека» г. Комсомольска-на-Амуре, а также «Главной темы: Литературные встречи» Культурно-просветительского журнала «Словесница Искусств», № 1 (35) 2015, г. Хабаровск,
Л. С. Смирновой, членом РСП, Лауреатом литературной национальной премии РСП «Писатель года» 2019, членом ХабРО РСП,
 КнАОПО им. Г.Н. Хлебникова, краеведом, членом Приамурского ГО.

 
 Примечание: Этот авторский материал получил Первую Премию в номинации "Публицистика" в городском Комсомольском-на-Амуре Конкурсе "Хлебниковские Чтения", посвящённых Дате Гражданской Войны на Дальнем Востоке.