Папа Саша

     Гражданская война в самом разгаре. Красноармеец Александр Н., ранее служивший матросом на противоминном тральщике, патрулем белогвардейцев  был задержан и препровожден в один из тюремных казематов, в застенках которого был допрошен белогвардейской контрразведкой. Как допрошен? Не церемонились с ним, был избит, отпорот казацкими нагайками, и, получив 50 плетей, лежал ныне, почти- что бездыханный, на деревянной шконке в углу арестантской камеры. Матрос почти что попрощался с жизнью, т.к. выход из каземата был только один— под белой простыней, в тюремное кладбище. Однако, ему повезло.  Дальнобойный фугасный снаряд, выпущенный из берегового орудия, разнес в щепки один из несущих стен каземата, вследствие чего заключенным открылся путь на свободу. Два его товарища, служившие ранее на том же тральщике, растормошив кое-как избитого матроса и приведя его в чувство, завернули его в белую простыню, потащили на волю. Пристанище они нашли в одном из дачных участков Петербургской окраины, где ввалились в первый же попавший уцелевший домишко. Уложив больного на  скрипучую койку, товарищи решили пройтись по округе, поискать какой-никакой еды. Но, так они более к нему и не возвратились. В полудреме Александр услышал лишь отдаленные выстрелы, и провалился в глубокий сон. Пришел он в себя лишь через несколько дней. С усилием, терпя  боль  поднялся, начал искать что-либо съедобное. В одном из верхних ящиков обеденного стола, обнаружил краюху хлеба, и несколько штук испеченных на костре, обгорелых картофелин. Кое-как, с трудом разжевав, проглотил их, запив обнаруженной на дне ведерка колодезной затхлой водой.  В полуразвалившемся шкафу обнаружил мужскую одежду, кое-как напялил ее на себя, превратившись в исхудавшего и обедневшего мещанина. На следующий день с трудом выкарабкался из жилища, намереваясь откопать в огороде хоть какую-нибудь картофелину. Однако, так ничего и не обнаружил. Вдалеке, заметил старинный, на вид не жилой, дворянский особняк. Решил дойти как-нибудь до него, поискать припасы.  Превозмогая боль в избитом теле, с трудом доковылял до жилища. Что бросилось в глаза, в доме было более-менее прибрано, похоже было на то, что грабители сюда еще не пробрались. Добравшись до кухни, начал шарить по шкафам, надеясь найти что-нибудь съедобное. Вдруг, в соседней комнате что-то заскрипело, послышался  тихий стон. С осторожностью, Александр приоткрыл дверь комнаты, увидел лежащего на койке седовласового мужчину, рядом с которым на стульчике была аккуратно сложена форма армейского покроя с полковничьими погонами. Заметив вошедшего, тот попытался встать, но не смог и снова откинул голову на подушку. Отдышавшись, поманил к себе взглядом и с трудом произнес:
— Подойди поближе, божий человек.
После того как Александр приблизился, снова промолвил:
—Помирать мне пришло время. Видно, боже милостивый не оставил слугу своего и прислал своего ангела ко мне в мой смертный час.  Одного прошу я— спаси мою дочь! С этими словами, он с трудом протянул иссохшую белую руку в сторону окна, где Александр увидел небольшую детскую кроватку. Подойдя к кроватке, действительно,  заметил там спящего укутанного ребенка. В этот момент, снова услышал голос умирающего:
— Спаси мою дочь. Спаси во благо Божьего. Затем  рукой показал на расположенный в углу книжный шкаф и произнес:
— Отодвинь шкаф мил человек. Найдешь там фамильные наши ценности. Возьми их и используй по своему разумению для спасения моей дочери.
Боясь, что больной помрет ненароком, Александр быстро спросил:
— Как зовут-то, как зовут-то дочь?
— Александра, произнес с трудом седовласый мужчина, изобразил на лице тихую и покорную улыбку,  и воскликнув: «Господи!», испустил свой дух.
          Тяжелая ноша свалилась на матроса. В это военное голодное время остаться одному с ребенком на руках, не каждый выдержит. Тяжкое, нынче, тяжкое время. Пригодились и ценности отца Александры, которые пришлось менять на еду, одежду для малышки. Большевику негоже отсиживаться, зализывать раны в трудное для страны время. Надо поднимать страну, строить города и заводы, укреплять армию. Пришлось матросу устраивать младенца в детский дом, куда он поместил ее под своей фамилией. Когда позволяла служба, приезжал туда по мере возможности, брал Александру в парк, катал ее на карусели. Но! Настало время расстаться. Как опытного и закаленного бойца, партия решила  направить его в длительную командировку за границу. Подъехала за ним наркомовская машина, времени не оставалось ни как следует собраться, ни повидаться с малышом. Попросил лишь водителя остановить на минутку возле детского дома, где прошелся вдоль ограды, намереваясь хоть издалека увидеть малышку, попрощаться с ней.  Удача ему улыбнулась, как раз  в предобеденное время, воспитатели вывели малышей погулять.  Она! — Подумал он, заметив светлокудрую миловидную малышку в красном платьице. Не удержавшись, заметив направленный в его сторону взгляд, улыбнулся, и помахал ей рукой. Девчонка призадумалась, оглянулась затем по сторонам, чтоб удостовериться, ей ли была предназначена улыбка взрослого человека. Вроде, никто не обращал на мужчину внимания, все были заняты своими детскими делами. Затем, не дождавшись отклика, мужчина снова помахал ей рукой, и направился восвояси, оглядываясь в ее сторону.  Лишь в постели, перед тем как уснуть, девчонка вспомнила все-таки мужчину, произнесла: Папа Саша! И, провалилась в сон, где вновь увидела папу Сашу, который, прижимая ее к себе, катал на карусели…
          Прошло много-много лет. Александра выросла настоящей красавицей, нашелся и суженый ее—молодой офицер, закончивший  военное училище. Перед отправкой в часть, молодые решили пожениться. Брак зарегистрировали в своем же городе во Дворце бракосочетания. Выйдя на улицу, их ослепил яркий, теплый весенний солнечный свет. Встречали их радостные, светлые лица подруг, друзей-курсантов.  В толпе взгляд ее остановился на моложавого вида мужчине с букетом ярко-красных цветов. Что-то,  привлекло ее в нем, что-то  знакомое промелькнуло в его взгляде сине-зеленых глаз, которые она помнила только у одного мужчины…
— Папа Саша! Радостно воскликнула она.
—Папа Саша! Снова воскликнула она и бросилась в объятия. Рано поседевший мужчина  с улажнившимися глазами, не стесняясь, вытер слезы, мягко прижал ее к груди и молча, крепко обнял.