За линией фронта. Часть пятая -8

  На 3-й Украинский фронт в свой полк Алексей Деев прибыл в тот момент, как раз когда войска 46-й армии вошли в подвижные соединения и поворачивали на юг в общем направлении на Новый Бут, с целью расколоть фронт 6-й немецко-фашистской армии, выйти в тыл и отрезать пути отхода её войскам. Вдоль правого берега Днепра уже подходили войска 5-й Ударной армии и 28-й, они должны были действовать во взаимодействии с конно-механизированной группой генерала Плиева и 23-го танкового корпуса. И пока шло большое передвижение и войска занимали свои новые позиции генерала Антонова вместе с его начальником штаба вызвали в Ростов-на Дону.
  Весной 1944 года Ростов был уже в глубоком тылу, но требовались силы на восстановление порядка в городе.
- Диверсанты и разного рода бандюганы распоясались, - жаловался майор Вихарев, когда собрав экстренное совещание спецов-резервистов, полковник Зайцев пригласил всех для серьёзного разговора.
  Антонов попал на это совещание случайно, он прибыл сюда не за этим, чтобы выслушивать жалобы и упрёки, их дивизия сейчас пополнялась новым составом и временно отводилась на отдых после тяжёлых и затяжных боёв. Для координации действия всех спецвойск на Южном стратегическом направлении из Ставки в Ростов прибыл генерал армии Воронин.
- К сожалению, заниматься вашими местными проблемами, прямо скажу, нам сейчас некогда, - выслушав доклад Зайцева, сказал Воронин. - Пройдите в комнату к моим сотрудникам и почитайте последние оперативные документы. Потом поговорим. А всех остальных хочу ознакомить со старым документом, который меня когда-то сильно заинтересовал - это докладная записка от 4 июля 1941 года, в которой шеф абвера адмирал Канарис докладывал: "В распоряжение штабов немецких армий, - начал читать генерал, - направлялись многочисленные группы агентов из коренного населения, то есть из русских, поляков, украинцев, грузин, эстонцев и т.д. Каждая группа насчитывала 25 и более человек. Во главе этих групп стояли немецкие офицеры. Группы пользовались трофейным русским обмундированием, оружием, военными грузовиками и мотоциклами. Они должны были проникать в советский тыл на глубину пятьдесят - триста километров перед фронтом наступающих немецких армий, с тем чтобы сообщать по радио результаты своих наблюдений, обращая особое внимание на сбор сведений о русских резервах, о состоянии железных и прочих дорог, а также о всех мероприятиях, проводимых противником..." Сейчас вы поставите роспись за ознакомление с этим документом и зададите свои вопросы по нему.
- Ну теперь, когда наши войска выходят на свои государственные границы, эта бумага, видимо, не имеет существенного значения для нашего тылового округа, - заметил Зайцев и вопросительно посмотрел на генерала.
- Как раз наоборот, - ответил на это Воронин и, когда все расписались в журнале, продолжал. - Чувствуя катастрофу, фашистские руководители позволяют Канарису идти на любые авантюры. Адмирал потребовал сейчас от разведывательной службы расширить подготовку и заброску квалифицированной агентуры в глубинные районы Советского Союза, усилить работу по разложению советских людей, используя для этого вынашиваемые некоторыми лицами националистические планы, организовывать диверсии и восстания.
  Воронин на некоторое время замолчал, слушая реакцию на его слова, потом достал другой документ и продолжил:
- Кстати, познакомьтесь, кому интересно, вот с этой ориентировкой об абвергруппе-103, - и генерал протянул через стол документ оперативному уполномоченному лейтенанту Кабакову.
  Антонов заинтересовался первым и вместе со своим начштаба стал изучать его. Оказалось, этот разведывательный орган абвергруппа-103, действуя в 1942 году против советских войск на Северо-Кавказском фронте, проводил антисоветскую, профашистскую агитацию среди населения и военнослужащих Советской Армии, устанавливал связи с бандами, созданными националистами, формировал так называемые добровольческие отряды. Один из таких специальных отрядов во главе с известным немецким разведчиком зондерфюрером Вербой (кличка доктор Долль) действовал в нашем тылу на территории Калмыцкой АССР, а при отступлении гитлеровцев ушёл с ними.
  Документ прочли и возвратили, после чего оперработники снова углубились с свою работу.
- Добытые нами данные, - всё же пояснил Кабаков для сидевших за столом, - говорят, что главарь одной из оставшихся в Калмыкии банд - Огдонов, сообщил недавно в абвер, будто он сможет поднять настоящее восстание, только бы ему помогли людьми и оружием. И ещё листовками, такими, чтобы поверили калмыки, казахи, таджики, что Германия ещё сильна, что она победит.
- Надо думать, - добавил Воронин, - что Канарису такие операции нужны, чтобы поправить перед Гитлером пошатнувшийся авторитет абвера и свой личный.
Выйдя после совещания на улицу, начштаба Свиридов заметил необычную бледность лица у генерала Антонова. Тот даже пошатнулся, сходя со ступенек на первый этаж. Свиридов знал, что Антонов не любитель рассуждать о своём здоровье и решил не спрашивать лишнего, а лучше обсудить услышанное сегодня и сделать какие-либо выводы. Он, что-то говорил без умолку по дороге в сквер, рядом с которым была стоянка для служебного транспорта, но Антонов уже не мог разобрать, что именно. Кирилл Сергеевич, дойдя до ближайшей скамейки, вдруг зашатался и стал спешно расстёгивать верхние пуговицы на военном кителе. В ушах стоял звон, как от сотен колоколов, потом его потянуло резко вниз и сразу возникло состояние, как будто самолёт вошёл в штопор: закружилась земля и тело стало неуправляемо. Хватаясь руками за воздух, генерал стал заваливаться мимо скамейки, а растерявшийся Свиридов ухватился обеими руками за его плечи и пытался удержать.

  Вечером того же дня в дивизию сообщили о том, что в Ростове-на-Дону госпитализировали генерала Антонова с сердечным приступом, Алексею Дееву приказывалось взять пока его полномочия на себя. Он тут же связался с полковником Березиным и стал ожидать дальнейших указаний.
 
  Весна набирала обороты полным ходом. Ещё до прибытия Деева в свой полк 16 марта 46-я армия главными силами вышла к Южному Бугу. Отходя на правый берег реки, противник готовил уничтожение всех имеющихся переправ. Чтобы обеспечить организованный отход и занятие обороны по противоположному берегу, он оставлял сильное прикрытие в районе Новой Одессы, Троицкое, Белоусово.
  На правом берегу Южного Буга занимали оборону выскользнувшие из окружения под Березнеговатое и спешно пополнявшиеся части 6-й немецко-фашистской, а также 3-й румынской армий. Румынская реакция, в соответствии с "великодушным" обещанием Гитлера оценить её "вклад в разгром большевистской России", считала Южный Буг восточной границей своего будущего "великого" государства. Не в силах расстаться с иллюзией, к тому же, понукаемая нацистами, она требовала от своей армии отразить во взаимодействии с Вермахтом удары наступающих советских войск, предотвратить форсирование ими "пограничной" реки и вторжение в "пределы" Королевства.
  Условия форсирования Южного Буга оказались исключительно сложными. Войска двигались по размокшим дорогам, под частыми дождями, не имея ни достаточного времени, ни места, чтоб обсушиться, отдохнуть, пополниться материальными средствами. Артиллерия и инженерные части, застряв в грязи, далеко отстали. Боеприпасы, горючее и другие крайне необходимые грузы доставлялись в войска нерегулярно и в мизерном количестве, так как армейская база снабжения всё ещё находилась за Кривым Рогом в Милорадовке. Авиация противника группами по 3-4 самолёта систематически наносила удары, особенно по передовым частям. Река шириной до 200 метров и более, глубиной 7 метров, имела сильно заболоченные берега. На противоположной стороне предстояло преодолевать хорошо прикрытые огнём многочисленные заграждения, в том числе проволочные в 2-3 кола. У самого уреза воды - колючая проволока в внаброс и на низких кольях, спирали Бруно, оказавшиеся к моменту форсирования частично скрытыми в разлившихся плавнях. За этими заграждениями - эшелонированные, хорошо укреплённые позиции.
  Тем не менее, откладывать форсирование было нельзя и командарм это понимал, так как противник использовал каждый день для укрепления своей обороны и подтягивания резервов. Генерал-лейтенант Глаголев решает начать форсирование вышедшими к берегу передовыми частями находившихся в первом эшелоне двух корпусов, не ожидая подтягивания артиллерии и тылов. Было понятно в этой ситуации, что первые полки, переправившиеся на противоположный берег реки, практически обречены и вот 17 марта первым переправился скрытно и захватил небольшой плацдарм 105-й гвардейский стрелковый полк 34-й дивизии. Лодки и другие плавсредства сразу же возвратились к левому берегу, чтобы обеспечить немедленное наращивание сил, доставку боеприпасов и продовольствия. К рассвету весь полк был переброшен на правый берег, но без артиллерии.
  Противник успел перевести на этот участок резервы из глубины и делал всё, чтобы скинуть наших бойцов с захваченной ими и насквозь простреливаемой части илистого берега, на котором отрываемые окопы тотчас наполнялись водой. Отбитые у врага в плавнях насыпные пулемётные гнёзда оказались единственным сухим местом. Но они хорошо просматривались с воздуха и подвергались непрерывным авиаударам. Из тех, кто решался хотя бы перевести дух на этих островках, в живых оставались те, кто успевал до удара с воздуха сигануть в плавни.
  Коченея в ледяной воде, под сильным артогнём и авиационными ударами, гвардейцы около трёх суток отбивали многочисленные вражеские контратаки. Силы полка, лишённого необходимой поддержки, катастрофически таяли. На исходе оказались патроны. Но ни доставить боеприпасы, ни эвакуировать раненых и убитых днём через реку оказалось невозможно. Из-за отсутствия должного зенитного и воздушного прикрытия, любые появляющиеся на реке плавсредства авиация противника сразу же пускала ко дну, а его артиллерия круглосуточно обрабатывала наши переправы.
И тем не менее в ночь на 20 марта на правый берег был переправлен 107 гвардейский стрелковый полк. Остатки 105 полка с разрешения командующего, были отведены на правый берег. 107 полк атаковал, но положение не улучшалось. И чем настойчивее и упорнее шли наши атаки, тем больше сил противник вводил на направление Варушино. Это способствовало успеху продвижения двух других полков 394-й дивизии, которая форсировала Южный Буг в районе Троицкое и начала расширять плацдарм.
  Командарм решил развить успех именно на этом направлении и перебросил туда все имеющиеся огневые средства. 107 полк, выступая в качестве приманки, по-прежнему воевал без должного прикрытия. Левее захватили плацдарм и развивали наступление подразделения 40-й дивизии. Им удалось овладеть Ковалёвкой. По этому населённому пункту в официальных документах плацдарм получил название Ковалёвский. Однако, ни расширить его дальше, ни закрепить дивизия оказалась не в состоянии. Враг бросил против войск на плацдарме все силы, какие только мог собрать. С утра до полудня 20 марта он наносил по переправившимся частям непрерывные бомбо-штурмовые удары. Для ликвидации плацдарма сосредоточил 9-ю и 29-ю пехотные дивизии, два штрафных батальона и несколько артиллерийских полков, так же в эту зону вскоре вошло несколько десятков танков.
(Историческая справка: - " На южной окраине Ткачёвки противника встретили огнём подразделения 4-й гвардейской дивизии. Непосредственно в боевых порядках первой линии сражались офицеры штабов полков и дивизии, командиры и политработники. При отражении одной из вражеских атак смертью храбрых пал командир дивизии генерал-майор Кухарев. Получил ранение заместитель командира дивизии по политической части полковник Ляпунов. Смертельно раненым оказался командир 8-го гвардейского полка подполковник Кишко. Парторг этого же полка майор Жарков в критический момент возглавил контратаку и вывел бойцов из создаваемых противником клещей. Он погиб в этом тяжёлом бою, до конца выполнив свой воинский долг." - из книги генерала Михаила Белова "Армия победных операций").
  Обе дивизии, оттеснённые к самому берегу, 21 и 22 марта продолжали отбиваться в плавнях. Из-за отсутствия боеприпасов возникла угроза их полного истребления. Поэтому в ночь на 23 марта плацдарм покидается. Корпус выводится во второй эшелон армии.

  На совещание командования в штабе 3-го Украинского фронта говорилось:
- Неудача на Ковалёвском плацдарме, как первоначально и под Варушино, явилась следствием форсирования Южного Буга до подхода к реке необходимых артиллерийских, зенитных и переправочных средств, слабого прикрытия с воздуха, - Малиновский при этом в сторону Глаголева старался не смотреть. - Противник же своевременно подтянул на это направление резервы. Его авиация действовала весьма активно, систематически наносила удары по переправам и путям подвоза, нарушала бесперебойное снабжение частей на плацдарме боеприпасами и другими материальными средствами, необходимыми для ведения боя. Что вы нам на это скажете, командарм, Василий Васильевич? - обратился к Глаголеву командующий.
- Конечно, это не сорок первый год, но в средствах мы были слишком ограничены, их просто. не успевали подвозить. Из-за ограниченного количества боеприпасов огневое поражение врага было слабым и нерегулярным. Тем не менее, оттянув значительные силы противника на себя, защитники Ковалёвского плацдарма способствовали успеху частей 34-го стрелкового корпуса в районе Троицкое и, следовательно, созданию общих предпосылок дальнейшего развития наступления, - уверенно, чеканным голосом излагал генерал свою точку зрения на эти факты.
- А я думал, - произнёс с хрипотцой в голосе Член Военного совета Коновалов, - что оставление целых батальонов и полков без огневой поддержки на плацдармах, ради успеха и продвижения соседних частей, у нас в прошлом, изжито ещё в Днепровской операции, ан нет!.. Я возражаю против такого ведения боя и никогда не поддерживал подобные решения.
- Я не оправдываюсь, я объясняю, что в подобных условиях, когда мы не могли больше оттянуть форсирование реки, все эти меры были вынужденными. К тому же, жертвы Ковалёвского плацдарма не пропали даром, - высказался Глаголев.
(Историческая справка: - "46-я армия, действовавшая в Березнеговато-Снигиревской операции на внешнем фронте окружения противника, в трудных условиях весенней распутицы успешно выполнила поставленные ей задачи, вместе с другими армиями 3-го Украинского фронта продвинулась на глубину до 140 километров, освободила значительную часть территории между реками Ингулец и Южный Буг. Захватив и расширив плацдарм в районе Троицкое, она вместе с правофланговыми армиями фронта, создавшими плацдармы северо-западнее Вознесенска (Константиновка, Александровка), и левофланговыми, вышедшими на подступы к городу Николаеву, заняла выгодное положение для проведения очередной операции..." - по материалам ЦАМО,ф.401, оп.9543, д.181,л.74).

  19 марта командование 3-го Украинского фронта совместно с представителем Ставки ВГК маршалом А.М.Василевским направило в Ставку предложение о следующей операции, получившей наименование Одесской. Она была проведена с 26 марта по 14 апреля с целью разгрома приморской группировки противника между реками Южный Буг и Днестр, освобождения северо-западного побережья Чёрного моря и Одессы, выхода на госграницу с Румынией.

  В середине апреля 1944 года, после излечения в Ростовском госпитале, генерал Антонов несколько дней до назначения находился в отделе контрразведки СМЕРШ Северо-Кавказского военного округа. Работник отдела кадров направил его временно для работы в подразделение майора Друзина.
- Сейчас там очень интересное мероприятие проводится, - говорил кадровик, - а Алексей Максимович Друзин очень опытный контрразведчик. Вот вы его и разгрузите, и опытом своим поделитесь. А пока не восстановились до конца, на фронт вас велено не пускать. Кто там на дивизии-то, Деев вместо вас остался?
- Да, он, - ответил Антонов. - Думаю, что его мотострелковый полк выведут в резерв, как боевую единицу в условиях зачистки тыла.
  Кирилл Сергеевич всегда тяготился рутинной тыловой работы и вот теперь, подготовка спецотрядов в тылу казалась ему после фронтовых грозных будней - мышиной вознёй. Но отбыть в расположение своих войск 46-й армии без приказа, он не мог. Антонов часто в этих условиях вспоминал полковника Стрельникова, который теперь на Карельском, а до этого на Волховском фронте постоянно занимался подобными делами, и не мог никак понять этого постоянного посыла и напряжения, хотя бы при подготовке отчётности и извечных бумаг и распоряжений. "Как ему там не наскучит эта канитель изо дня в день учить мальчишек и наступать на одни и те же грабли? - думал про себя генерал. - Возвращался бы лучше в свой полк, пока я не передумал его принять обратно!"
  Он с нетерпением готовился к отъезду в армию, но тут случилось непредвиденное: в одну из апрельских ночей тяжелогружёный самолёт Ю-290 мощным рёвом разрезал ночную тишину. От Румынии он летел над Чёрным, потом над Азовским морем. Во избежание пеленгации его советской радиоконтрразведкой связь со своей базой он не поддерживал. На борту кроме экипажа было 24 диверсанта под командой капитана немецкой армии фон Шеллера. По его мнению, полёт шёл успешно. Минули Ростов. Город был по законам военного времени затемнён. И вскоре пошли на снижение. Поле посадки около степного калмыцкого посёлка Утта, Шеллер отдал приказ о выгрузке из самолёта радиоаппаратуры, оружия, аэродромных фонарей, инженерной техники, запасов продовольствия.
  Надо было спешить. Самолёт возвратится в Румынию, а он, Шеллер, по указанию полковника абвера Генриха Кампински, известного в Румынии и далеко за её пределами своими дерзкими вылазками и операциями, должен создать здесь базу для приёма других самолётов с эскадронами "калмыцкого воинского соединения доктора Долля". А потом Долль объединит действующие здесь мелкие бандитские шайки, организует восстание калмыков против Советской власти, проведёт крупные диверсионные акты.
  И ему, Шеллеру, - очередная награда.
- Воздух! - заорало сразу несколько человек.
  По самолёту ударили пулемёты и пушки двух советских истребителей.
... Ростов спал. Спал, успокоенный более чем годичным временем изгнания из города оккупантов и отходом фронта от его стен на десятки сотен километров. Но всё же это был сон военного времени - от гула самолёта многие проснулись. А те, кому это было положено, не спали вовсе.
  Начеку были войска ПВО. Вражеский самолёт они засекли ещё на подходе к городу. На его перехват поднялись истребители, но обнаружили его уже после приземления. Чтобы он не смог взлететь, истребители расстреляли его на земле.
  По тревоге действовали оперативные группы контрразведчиков, одна из которых под руководством майора Друзина вылетела к месту посадки немецкого самолёта.
Прибывшие вооружённые группы завязали с диверсантами бой, во время которого застрелили трёх немцев из состава экипажа и четверых пассажиров, остальных взяли в плен.
  В их числе оказался и Шеллер. Вот теперь генералу Антонову работы прибавилось и уже не было так скучно, как вначале. Беседу с Шеллером его попросили провести вместе с начальником отдела контрразведки СМЕРШ округа. Большой опыт и воля генерала, а так же его безжалостная напористость и упрямство позволили в короткий срок выяснить у пленного гитлеровского офицера цель операции. Оказалось, что поддерживать радиосвязь вменялось не только двум радистам из числа диверсантов, но и лично ему самому приказано докладывать о ходе операции. Кампински, как всегда, подстраховался.
  Фон Шеллеру предложили передать в свой разведывательный орган радиограмму: "В районе посадки самолёт был настигнут советскими истребителями и подожжён, но лётчики сумели посадить машину. При атаке истребителей убито девять человек, в том числе оба радиста. Спасти смогли самое необходимое. Нет воды и продуктов. Отошли в район Яшкуль. Связались с местным отрядом калмыков. Рация была повреждена, поэтому сеанс радиосвязи задержался."
  В фашистском разведоргане, видимо, поверили: над местом посадки и уничтожения Ю-290 ночью появился немецкий разведчик и в течении часа кружил, подавая световые сигналы. После этого на имя фон Шеллера поступило указание продолжать операцию по плану.
  И он продолжал. Но только по плану, разработанному советской военной контрразведкой и утверждённому в Москве.
  Генерал Антонов знал многих здешних оперативных работников, помнил он и подполковника Казанского, заместителя начальника Батайского авиаучилища, обеспечивавшего эту операцию предоставлением самолётов по требованию работников военной контрразведки. Это уже настраивало на деловой лад, с такими людьми не грех было и поработать здесь, в тылу. В той операции участвовал кавалерийский эскадрон, командир которого - Илья Фадеевич Васильков - был ранен.
- С фронта в глубокий тыл... Видно, так надо, комдив, - задумчиво и в тоже время ободряюще, сказал командир полка. - Поступаете, Кирилл Сергеевич, в распоряжение ответственного сотрудника военной контрразведки из Москвы. Эскадрон и люди прибудут, они уже на подходе, но и вы можете представить свои соображения по этой части своему шефу. Кажется, вы о каком-то резервном подразделении говорили? Что, якобы, отведены на пополнение? Можете их временно сюда отозвать. Дело у нас предстоит трудоёмкое.
  Боевая задача казакам-пограничникам звучала так: построить в 60 км юго-восточнее села Яшкуль Калмыцкой АССР посадочную площадку длиной два километра, домик для радиостанции и командный пункт для руководителей операции. Остальным - добротные землянки. Лошадей - в надёжное укрытие. Всё тщательно замаскировать, как на фронте.
  Много забот легло на плечи войскового начальника Василькова, обеспечивавшего техническую сторону чекистской операции.

  В начале мая от Алексея Деева на Карельский фронт пришло письмо в котором он сообщал Ольге, что вместе со своим полком передислоцируется в Калмыкию для временного исполнения необходимых работ и мероприятий. Его туда вызывает генерал Антонов, волею судьбы оказавшийся в глубоком тылу, на дивизии он оставляет своего заместителя, а сам срочно вылетает к новому месту службы вместе с мотострелками, в составе которых и его первый разведбатальон. В другом письме, адресованному полковнику Стрельникову, Деев спрашивал разрешения вызвать к нему Ольгу. Антонов не возражал, сейчас нужны были опытные радисты, а генерал привык работать вместе со своими старыми кадрами. И теперь Стрельникову предстоял жёсткий выбор. Он готовил Ольгу, не раскрывая ей всей сути, к ответственному заданию по переброске в немецкий тыл. На направлении движения 18 армии действовали наши подпольные комитеты в разных оккупированных городах и в одном таком городе на границе с Эстонией постоянно проваливались наши связные, и теперь, оставшись без радистов, они были вынуждены пользоваться эстафетой, что не всегда было оправдано. Предполагалось, что на эстафете действует провокатор, потому что очень часто последнее время стала приходить деза, её гнали в центр, даже не подозревая об этом до недавнего времени. И вот, чтобы разорвать этот порочный круг Стрельников наметил переброску туда в невельскую группу разведчика и связную-радистку. Выбор пал на Ольгу Тихонову.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.