Как Эльф обрёл своё имя

- Как тебя на самом деле зовут?
- Меня на самом деле зовут Эльф!
- Как? Просто Эльф? И всё?
- Да, просто Эльф. И всё!
- Какое неоригинальное имя дали тебе родители!
- Я сам дал его себе!
- А как же тебя называли твои родители?
- Я забыл, потому что решил, что буду просто Эльфом.
- Но почему?
- Мои родители очень часто повторяли мне: «Настоящие эльфы не задираются и не дерутся без надобности. Эльфы защищают слабых и помогают немощным. Истинный эльф никогда не унывает и всегда находит повод для радости. Помни о том, что ты – настоящий эльф». И я взял себе имя Эльф как напоминание о том, каким я должен стать.
- И тебе никогда не хотелось стать другим?
- Нет. Мне нравится быть эльфом. И мне нравится тот эльфийский кодекс, который передали мне мои родители.

Эльф сидел в саду замка своего учителя и вспоминал свой разговор с давней подругой феей Синеглазкой. Они тогда ели леденцы, расположившись на крылечке Школы волшебства. Эльф был самым талантливым учеником, а Синеглазка – его одноклассницей и поклонницей. Он видел, как она восхищённо смотрит на него, замечал, как она всё время старается быть рядом, но его не трогало ни её прелестное личико, ни милые наряды, ни пируэты, которые она выписывала в воздухе на своих прозрачных крылышках. Даже её маленькое горячее сердечко, стремительно бьющееся в его присутствии, не вызывало в нём отклика. Маленький эльф с точёным носом и светлым чубом, падавшим на мраморный лоб, был одинаково добр ко всем. В его сердце было место и для тех, кто его любил, и для тех, кто ему завидовал. Но всё его существо принадлежало Великому Духу Волшебства, и никто и ничто другое не могло заставить его испытать душевный трепет.

Эльф чувствовал, что отличается от других, поэтому его нередко посещало чувство одиночества, пока он не встретил своего учителя – Старого Эльфа. Тот тоже был один, его имени также никто не помнил, и он тоже служил Великому Духу Волшебства. Эльф обрёл авторитет, на который мог теперь ориентироваться, а также увидел цель, к которой мог стремиться, ведь Старый Эльф не раз спасал мир от сил зла.
Мастерство Эльфа росло, он всё больше обретал навыков своего учителя, всё больше уподоблялся ему, но тут случилось непредвиденное: Старый Эльф женился! Да, да, женился! И мир Эльфа рухнул.

Теперь он каждый день наблюдал, как его немолодой учитель сияет от счастья, обнимая свою супругу, Заклинательницу вод. Теперь вместо мудрых изречений Эльф только и слышал, что «милая» да «дорогая». И как его учитель смог так быстро поглупеть? У бедного ученика это не укладывалось в голове. Куда же делась преданность делу? А как же Великий Дух Волшебства? Разве Он не является самым прекрасным, вожделенным и наполняющим?
- Является, - прервал мысли Эльфа его учитель. – Ещё как является! Да только у него тысячи проявлений! А ты смог познать и увидеть лишь одно!

Эльф вскочил со скамейки и покраснел, перепугав своим резким движением стайку бабочек, расположившихся у него на рубашке.
- Я… не… простите, учитель… я… не… - замялся юный волшебник, подбирая слова и не зная, что сказать, потому врать старому учителю было бесполезно, а правду сказать страшно. В конечном итоге Эльф повесил голову и покраснел ещё гуще.
- Простите, - пробормотал он после долгой паузы. Подняв глаза, он увидел добрый лучащийся взгляд лесного эльфа.
- Пришла пора нам с тобой серьёзно поговорить, - мягко сказал тот и повёл своего ученика к столу в беседке, который тут же накрыли чудесным образом появившиеся горные феи.
- Я вижу, что ты осуждаешь меня, потому что я вдруг перестал быть тем, кем ты привык меня видеть: одиноким отшельником и аскетом, верно служащим своей миссии. Я прав? – Лесной эльф глубоко заглянул своему подопечному в глаза.
- Да, учитель, - покорно кивнул юный волшебник.
- И ты решил, что я предал своё дело, отвернулся от Духа Волшебства. Так? – Взгляд учителя стал ещё более пристальным.
- Да, - едва слышно промолвил Эльф, почувствовав как густая краска опять заливает его лицо и уши.
- Ты решил, что я предал самого себя и тебя. Так? – Голос старого волшебника стал особо вкрадчивым.
На этот раз Эльф только кивнул, и из его глаз сами собой полились слёзы.
- И ты ни разу со мной не поговорил об этом. Почему? – Учитель взял руку ученика в свою, и тот ощутил, как по его телу растекаются тепло и расслабление. Как же он был напряжён все эти месяцы!
- Я не знаю, - всхлипнул Эльф. – Я считал, что не имею права.
- Вот! – Глаза старого волшебника вспыхнули. – Вот! Это то, о чём нам давно нужно с тобой поговорить. Очень давно! Но для начала мне нужно было самому кое-что понять для себя.
- О чём Вы, учитель? – Эльф почти перестал всхлипывать.
- О твоём праве. Но подожди, всему своё время. Сегодня я дам тебе такое задание: хорошенько отдохни и выспись. А завтра я жду тебя здесь же в 10 часов утра!

Эльф сделал всё так, как сказал ему учитель, ведь предстояло какое-то важное задание, - юный волшебник это чувствовал! Может быть, снова объявился какой-нибудь злой колдун, который угрожает спокойствию Горной страны или всей Вселенной? К подвигам и сложным заданиям Эльф всегда был готов, и, засыпая вечером в своей комнате, он мысленно проверил свой летающий дом на исправность.
«Завтра меня ждут подвиги», - пробормотал Эльф и провалился в крепкий сон.

Утро было солнечным и ясным, как и большинство дней в году в этих южных краях. Хотя местные жители называли это время года зимой из-за большего количества осадков и более сильных ветров, птицы возводили весёлые трели, а насекомые мелодично жужжали, купаясь в пыльце ароматных цветов. Эльф был в отличной настроении, и после сытного завтрака и длинной прогулки по живописным окрестностям он пришёл в сад к учителю ровно в десять часов.
«Да здравствуют новые подвиги!» - прошептал Эльф и направился к старому волшебнику, ждавшему в беседке вместе со своей прекрасной супругой.

- Вот и ты, - сказал учитель и пожал руку своему ученику, подмигнув при этом жене. Заклинательница вод улыбнулась какой-то особой улыбкой, отчего у Эльфа пошли мурашки по спине. Эта парочка явно что-то замышляла, но в их присутствии юный волшебник даже думать боялся, потому что его сознание было открытой книгой для этих двух мастеров волшебства.
- Ты думаешь, что мы что-то замышляем, - обворожительно произнесла Заклинательница. – Так и есть. Сегодня у тебя совершенно особое задание.
- И самый большой подвиг! – ещё раз подмигнул своей супруге Старый Эльф.
- Мы не знаем, сколько времени у тебя уйдёт на его выполнение. Может быть, несколько дней… Или недель… Или месяцев… Этого никто не может знать. Ведь у каждого своя скорость. Но мы пришли к выводу, что ты достаточно созрел для этого… задания! – Заклинательница опять улыбнулась и посмотрела на Эльфа так, что захотелось сразу во всём с ней согласиться – лишь бы она продолжала улыбаться и вот так необычно сиять.
- Хватит, дорогая! Мой юный ученик не настолько силен, чтобы устоять перед твоими чарами. Ещё немного, и он будет тебе покланяться как богине, - учитель засмеялся и, взяв обескураженного Эльфа за руку, повёл его в ту часть замка, где тот ещё никогда не был.

Открыв тяжёлую кованную дверь, учитель с учеником стали медленно спускаться по каменным ступеням, которые никак не хотели кончаться. Они ушли очень глубоко под землю, и Эльфу стало не хватать воздуха. У него перед глазами пошли круги, а в ногах появилась слабость, но он продолжал спуск, держась за поросшую мхом холодную стену. Стало совсем темно. Тут Старый Эльф толкнул ещё одну дверь, и двое оказались в небольшой, наполненной мягким светом комнатке, где посредине стоял ларец на кованых ножках. Именно он испускал лёгкое свечение, отчего казался и прекрасным, и таинственным одновременно.

«Внутри тебя ждёт что-то очень важное. Что-то, что определит всю твою дальнейшую судьбу», - сказал Старый Эльф, торжественно улыбаясь. От улыбки учителя ощущение торжественности происходящего передалось и его ученику. Что там внутри? Древняя карта? Или завещание от волшебников предыдущих эпох? А может быть письмо из дальних краёв с просьбой о помощи?
Затаив дыхание, юный волшебник медленно подошёл к ларцу. Взяв ключик из рук наставника, он вставил его в замочную скважину и, преодолевая сильное волнение и дрожь в руках, повернул. Крышка ларца откинулась. На дне, выстланном красным бархатом лежал...
«Цветок?» - Эльф с недоумением посмотрел на своего учителя.
Небольшой засушенный голубой цветок с пятью лепестками, ничем не примечательный, разве что слишком маленький для этих мест, смотрел своей нежно-жёлтой сердцевинкой на волшебников.
Старый Эльф бережно достал его из ларца и, протягивая ученику, сказал:
- Этот цветок передали мне для тебя твои родители, когда ты ещё учился в Школе Волшебства. Они сообщили, что в нём заключена огромная тайна, но разгадать её ты сможешь, только достигнув определённого уровня знаний и зрелости. Я считаю, что этот момент настал!
- И что мне делать с этим цветком? – Эльф всё ещё чувствовал себя разочарованным и обманутым.
- Узнать, что это за цветок и какая тайна с ним связана. В наших краях таких цветов точно не растёт, и я даже не знаю его название, так что тебе придётся начинать свой путь оттуда, где ты родился, и познакомиться со своей семейной историей. Видимо, тебя ждут непростые испытания, раз нужно было ждать твоей зрелости…
Старый Эльф вздохнул. Он явно что-то знал, но наученный опытом ученик понимал, что вытянуть из старика больше, чем тот готов был сказать, невозможно. Осталось только взять цветок и готовиться к путешествию.

Пока летающий чудо-домик плыл под облаками, сопровождаемый недоумённо-испуганными взглядами птиц, Эльф нервно постукивал пальцами по пульту управления. Под ним проносились невероятной красоты пейзажи: тропическая растительность постепенно сменялась степями, которые в свою очередь переходили в дремучие северные леса, покрытые снегом, - а волшебник был погружён в невесёлые думы. Какой подвиг может быть в том, чтобы прийти в отчий дом и спросить у родителей о происхождении цветка, а потом скорее всего тут же вернуться обратно? Может, учитель отправил его в такое дальнее путешествие, чтобы надоедливый ученик не мешал его личному счастью? Так ведь можно было просто об этом сказать…

Впервые Эльф чувствовал себя не исполненным любовью ко всему миру мудрецом, а обиженным на весь свет ребёнком, и это чувство вызывало в нём ещё большую досаду.

Тут домик покачнулся и начал спускаться: многодневный перелёт закончился. Эльф потянулся, надел на лицо искусственную улыбку и пошёл к выходу. Его взору предстал знакомый с детства сад, припорошённый снегом, и двухэтажный каменный серый дом, построенный ещё прапрадедом и поэтому требующий регулярного ремонта красной крыши, высокого крыльца с пятью ступенями и украшенными резьбой деревянными перилами и печной трубы, забавно пускающей дымовые бублики, когда топили печь. Всё было мило и знакомо, но только очень тихо. Слишком тихо.

Сердце Эльфа тревожно забилось, а улыбка сползла с лица, когда он увидел заколоченные ставни и большой замок, висящий на двери. Судя по мху, покрывшему двери и окна, в доме давно никто не жил.
Переехали? Может быть. Волшебник не навещал своих родителей со времён закрытия Школы Волшебства, что было очень и очень давно. Но он регулярно писал им письма, чтобы сообщить о своих достижениях, и всегда получал от них ответ. Последнее письмо было месяц назад, однако, судя по состоянию дома и сада, родители не жили тут уже несколько лет.

Эльф обошёл вокруг дома, убедившись, что снег нигде не тронут. Тут раздался кашель, и юный путешественник увидел приближающегося к нему соседа, старого лесного эльфа, хромавшего на правую ногу и опиравшегося на рябиновую палку.
- Доброго Вам дня, дедушка Огнедух! – крикнул Эльф и пошёл ему навстречу.
- Добрый, добрый, сынок! Как же ты вырос, возмужал! Давно я тебя не видел! – Огнедух улыбался почти беззубой улыбкой, что в мире эльфов было редкостью.
- А где мои родители? Похоже, они куда-то переехали? – Голос волшебника дрогнул от волнения. У него никак не могло уложиться в голове, что его мама и папа могли куда-то деться. Он жил с ощущением – даже уверенностью, - что они будут всегда, и их исчезновение ввело его в глубочайшее замешательство и растерянность.

Огнедух почесал свою седую жидкую бородку, поковырял в мохнатом ухе, потёр длинный крючковатый нос, покряхтел, но ничего ответил. Его молчание ввело Эльфа в состояние ещё большей тревоги: теперь его сердце билось уже где-то в горле, а живот сводили спазмы.
- Что с ними? - Внезапно охрипшим голосом спросил он.
- Эээммммм, - протянул старик, снова почесал бороду и засунул палец в петлицу изрядно потёртого синего бархатного пиджака. – Эээээээмммм, - продолжил он, уже переминаясь с хромой ноги на здоровую. – Эээээээээ…
- Да говорите уже! Умоляю Вас! – Волшебник в отчаянии бросился на колени перед Огнедухом и вцепился в полы его пиджака.
- Ну что ты, что ты! Поднимись, - залепетал, отстраняясь, лесной эльф. – Сейчас всё скажу, хотя это и не легко.

Он глубоко вздохнул. Хотел было опять запустить руку в жидкую бороду, но передумал. Ещё раз вздохнул и сказал:
- Они в Мрачной Долине у главного злого колдуна.
- Что-о-о-о-о? – Эльф даже задохнулся от неожиданности и возмущения. – Где-е-е-е?
- В Мрачной Долине. Когда ты ещё учился в Школе Волшебства, сюда явился злой колдун и сообщил, что твои родители совсем забыли о договоре, и он де пришёл им напомнить. Они очень огорчились, а через несколько дней заперли дом и отправились в Мрачную Долину.
- Но они же писали мне письма всё это время! – Волшебник отказывался поверить в то, что говорил ему старик. Не могли его милые, добрые, светлые, самые лучшие и правильные в мире родители иметь ничего общего с колдунами!
- Все эти письма написала твоя мама перед уходом и попросила меня отправлять их в ответ на твои, - Огнедух опустил глаза и окончательно запутался пальцами в петлицах пиджака.
- Но почему они мне ничего не сообщили? – Эльф был так возбуждён, что даже не замечал, что кричит.
- Наверное, не хотели тебя огорчать, - пожал плечами старик. Его спокойствие раздражало волшебника ещё больше и вызывало желание излить на него всё негодование по поводу происходящего.

А что, собственно говоря, происходило?
Был Эльф, был лесной эльф и между ними был диалог.
Такая раскладка ситуации помогла волшебнику прийти в себя и отключить лишние эмоции.
- Есть ли какая-нибудь зацепка, которая помогла бы мне разобраться во всём этом? Должен ли я спасать своих родителей? – спросил он.
- Твой отец оставил мне это письмо и попросил передать тебе, если ты вдруг окажешься здесь и узнаешь всю правду. Я ждал тебя с тех пор каждый день. Наконец, ты появился! – Старик широко улыбнулся почти беззубым ртом и достал из внутреннего кармана пиджака помятый и потёртый от времени конверт.
Эльф в нетерпении распечатал его и впился глазами в слова, написанные с детства знакомым аккуратным почерком:

«Дорогой сын! Когда ты будешь читать это письмо, мы с твоей мамой будем уже далеко – там, где ни одному из нас не хотелось бы быть. Наверное, ты удивляешься, почему мы не рассказали тебе всё сразу. Это потому, мой дорогой, что ты непременно ринулся бы нас спасать, а это привело бы к нарушению обязательства, которое связывает нас с Мрачной Долиной.
Что это за обязательство, я не могу тебе сейчас сказать.
Если ты захочешь отправиться на наши поиски, то вот имя колдуна, который нас забрал: ххххххх.

Будь стойким и верным себе!
Твой отец».

Сколько ни пытался Эльф разобрать имя колдуна, ему это не удавалось: буквы то начинали перепрыгивать с места на место, то вообще разбегаться. Волшебник понял, что тут не обошлось без магии и что имя может проявиться лишь при определённых условиях.
- Значит, нужно лететь туда! – вслух сказал сам себе Эльф.
- Возьми с собой вот это! Твоя мама сберегла это для тебя! – старик достал из другого внутреннего кармана розовый шёлковый платок, приятно пахнувший гвоздикой, и, развернув его, протянул волшебнику засушенный голубой цветок с пятью лепестками.
- С ним явно что-то связано, - пробормотал юный путешественник и положил растение к другому такому же в стеклянной коробочке, подаренной Заклинательницей вод.

Заканчивалась вторая неделя пути. Карта обещала, что Мрачная Долина должна быть уже близко. У Эльфа рябило в глазах от однотипного вида из окна, который не менялся уже три или четыре дня – замёрзшие степи с жалкой порослью. Изредка пробегали животные, которые с высоты полёта казались маленькими комочками. Выжженная на солнце, а теперь пожухлая трава наводила тоску. И эта трава была везде, куда доставал глаз.

Было пасмурное утро, тихое и безмолвное, нарушаемое лишь свистом ветра, который стремился забраться под крышу и ворваться в окна летающего домика. С неба сыпалась то ли морось, то ли мелкий снег. И хотя в домике было тепло, Эльф чувствовал себя неуютно. Всё время своего путешествия он старался сохранять спокойствие, напоминая себе о том, что не он является вершителем судеб в этом мире, но сейчас в нём стало нарастать нетерпение, а вместе с ним ещё что-то. Это что-то было непривычным, давно забытым, охватывающим тело и сознание.

Эльф вдруг ясно ощутил, что в домике кто-то есть помимо него. Кто-то, кто наблюдает за ним и пытается нащупать его слабые точки. Волшебник почувствовал, как сжимается его солнечное сплетение, руки и ноги становятся влажно-холодными, а сердце начинает стремительно биться.

«Кто ты?» - выкрикнул Эльф, но в ответ была лишь тишина и чья-то недобрая улыбка, которую путешественник не видел, но чувствовал всей кожей. «Кто ты, отзовись! Назови своё имя!» - ещё раз крикнул он, и снова не получил ответа, но улыбка этого кого-то стала ещё более зловещей.

Теперь у волшебника неприятно липкой стала и спина, в пальцах появилась мелкая дрожь, мысли стали бешено скакать в голове: «Это сам злой колдун? Это какая-то магия? Это предчувствие? Может, мои родители уже давно погибли, и я погибну тоже?» От последнего живот Эльфа скрутило. Он не узнавал сам себя. «Да что тут происходит?» - попытался он вернуть себя в реальность, но у него плохо получилось.

В голове крутилось одно слово «магия». «Магия… Магия… Мрачная Долина… Ну конечно! Мрачную Долину охраняют злые духи – стражники, которых создали колдуны! Теперь я знаю, что делать», - Эльф воодушевился, что позволило ему немного успокоиться. Он положил чистый лист бумаги на стол, прочитал короткое заклинание и воскликнул: «Имя духа, проявись!» На белом поле бумаги стало буква за буквой вырисовываться имя. «ВЕР-ГА-ОТ», - прочитал волшебник по слогам. – «В чём твоя сила? Почему ты можешь влиять на меня? И почему у меня не получается взять себя в руки? Что со мной не так?»

Эльф вспомнил, что последний раз испытывал подобное, когда, будучи совсем маленьким, в запале игры случайно запустил мячом в мамин сервант со стеклянными дверцами. Звон бьющегося стекла заполнил комнату, а многочисленные осколки в том числе от старинного фарфорового сервиза устлали собой весь пол. Дома никого не было, и малыш не нашёл ничего лучше как спрятаться в шкаф в папином кабинете. Вскоре при мысли о том, что ему прилетит от родителей, Эльф стал ощущать приступы тошноты и обливаться холодным потом. Когда же он услышал шаги отца, приближающегося к шкафу, в горле всё пересохло и чувство тревоги стало нестерпимо неприятным.

Вот оно! Это была тревога! И что с ней делать?

Эльф мысленно вернулся на урок своего дорого учителя, когда тот размеренно и назидательно говорил: "Когда вы охвачены тревогой, вы теряете связь со своими способностями и с Великим Духом Волшебства. Стоит тревоге поселиться в вашем разуме - всё! - вы больше не волшебники! Поэтому именно тревога будет первым и самым главным оружием колдуна. Она лишает сил, выматывает, не позволяет принимать правильные решения, толкает на глупые поступки и даже может привести к гибели. В редких случаях она может и спасти, да, но только тогда, когда вы овладеваете ей. Не она вами, а вы ей. Для этого найдите источник своей тревоги, постарайтесь увидеть её начало и воззовите к мудрости. Что это будет за мудрость, я не знаю. Пусть Дух Волшебства подскажет вам".

Возникшие в памяти лицо и голос учителя подействовали на Эльфа успокаивающее. Он вспомнил, что он всё ещё волшебник, много знающий и много умеющий, и что Великий Дух Волшебства по-прежнему с ним.

Эльф увидел начало своей тревоги: это была неизвестность, связанная с судьбой родителей. Да, они могли погибнуть, исчезнуть из его жизни навсегда. Но могли и быть живы. Они могли измениться и сами стать злыми колдунами, но могли и остаться верными себе. Сейчас это было вне зоны ответственности Эльфа и всё, что он мог, это принять последствия.

Волшебник выдохнул. Напряжение в теле ушло, а в голове воцарилась ясность. Он посмотрел на листок с именем злого духа, присутствия которого больше не ощущалось: теперь там было написано слово "тревога". Эльф улыбнулся и посмотрел в окно. Всюду был густой туман. Стрелка компаса беспрестанно крутилась, потеряв направление, а домик стал стремительно снижаться.

"Вот и Мрачная Долина", - сказал вслух Эльф, и лицо его посерьёзнело.

Он вышел из своего летающего аппарата и сразу погрузился в холодный и плотный туман, лишавший путника даже малейшей надежды на какую-либо видимость. Компас всё также беспомощно вертел своей стрелкой, окончательно запутавшись в направлениях.
Куда идти? Волшебник некоторое время стоял и прислушивался, но вокруг была тишина – оглушающая и ввергающая сознание в безвременье.

Из глубин памяти Эльфа всплыл голос учителя: «Только одно сердце может быть истинно зрячим. Когда глаза не видят, смотри сердцем!» Юный путешественник завязал себе глаза платком, чтобы они не мешали разуму, и сконцентрировался на своём сердце. Через несколько секунд в его голове возник образ тропинки, петлявщей между кочек на болоте, и он – сначала неуверенно, но потом всё больше и больше доверяя своему чутью – пошёл по ней.

Прошло довольно много времени. Эльф ощутил, что подул резкий, пронизывающий холодом ветер, закручивая вокруг него воздушную воронку. Сняв платок с лица, волшебник увидел, что туман почти рассеялся, открыв серый пейзаж каменистой пустыни, над которой стояли вечные сумерки. Холод усиливался и как будто проникал внутрь путешественника с каждым порывом ветра. Глаза Эльфа стали различать едва уловимые очертания какого-то бесформенного прозрачного существа, кружащего вокруг него. Оно становилось то больше, то меньше, охватывало всё тело длинными руками и, казалось, запускало свои длинные пальцы прямо во внутренние органы.

Эльф вдруг поймал себя на том, что не может пошевелить ни рукой, ни ногой. Он как будто прирос к месту, и даже рот его отказывался ему подчиняться. Вдруг прямо у себя в голове он услышал противный свистящий шёпот: «Посмотри на себя! Кого ты пошёл спасать? Ты даже себя спасти не можешь, слабак! Ты такой ничтожный, ни на что не годный, а ещё мнишь себя великим волшебником! Но ты просто ничтожество! Жалкое ничтожество!»

Эльф понимал, что это был очередной злой дух, охранявший Мрачную Долину от незваных гостей, но его слова проникали куда-то глубоко и вызывали слабость во всём теле.

«У тебя нет никаких особых знаний и способностей! Ты сам ничего в этой жизни не добился, ты всё получил от учителя! Ты сам ничего не стоишь! Ты всего лишь маленький глупый эльф, возомнивший себя чем-то большим, чем есть на самом деле! Только посмотри на себя! Ты так смешон!» - не унимался дух. Волшебник вдруг и правда увидел себя со стороны – маленького, беспомощного и одинокого в этой огромной серой пустыне, где никто не мог прийти ему на помощь. Он стал мысленно звать учителя, но тут же ощущение стыда накрыло его: Старый Эльф верил в своего ученика, а тот оказался таким слабаком.

«Ты ни на что не годен. На самом деле ты умеешь только фокусы показывать! Ты думаешь, ты реально помогаешь другим? Очнись! Всё, что ты делаешь, это лишь жалкая иллюзия. Эльфы, гномы и феи как жили с грузом проблем, так и живут. А ты? Ты даже не знал, что с твоими родителями случилась беда! Ты плохой, никчёмный сын! Ты эгоист! Как ты можешь кого-то спасти, если именно из-за тебя случилась эта беда!» - шёпот духа проникал во все части тела, высасывая из них жизненную силу.
Эльф ощутил такую слабость, что упал на колени на жёсткую каменистую поверхность.

«У тебя холодное и жестокое сердце! Ты действительно веришь, что ты наполнен любовью? Ты же никого не любишь! Ты отверг и обидел свою подругу, ты разозлился на счастье учителя, ты всегда хотел быть лучше всех и тайком радовался, когда другие оказывались хуже. Ты мелочен и высокомерен! Зачем ты живёшь? Таким как ты нет места на этой земле!» - свистящий голос духа, казалось, теперь звучал из самого сердца.
Эльф ничком лежал на холодной земле, полностью лишённый сил. От беспомощности и ощущения собственной ничтожности из его глаз катились слёзы. Он действительно ничего не мог. Все его знания оказались никчёмными.

«Ты такой бесполезный! Для чего тебе жить в этом мире?» - шептал злой дух.
В этот момент волшебник ощутил щекой шероховатость земли. Затем он нащупал землю ладонями и ещё больше приник к ней. Он вдруг ощутил её запах. Странно, но казавшаяся совершенно безжизненной земля на самом деле ЖИЛА! Эльф уже не слышал, что шептал ему дух, - он весь ушёл в ощущения. Его пальцы слегка поглаживали серые камни, которые вблизи имели разные оттенки: какие-то были более тёмными, какие-то более светлыми, какие-то даже имели коричневые, чёрные и бордовые вкрапления. «Как красиво!» - улыбнулся Эльф. У него было ощущение, что он впервые видит землю так близко, хотя на самом деле в детстве он много раз рассматривал траву и букашек, лёжа на животе.

Волшебник потянул воздух носом и уловил разные оттенки запахов. «Даже камни пахнут», - удивился он. Неожиданно рядом с ним пробежало какое-то незнакомое маленькое животное. Эльф сел. Сколько всего он ещё не знал об этой планете! О планете, которая любит и привечает каждого! О планете, на которой каждому есть место.
И он сказал злому духу: «Возможно, я не смогу спасти своих родителей, ведь я даже не знаю, нужно ли им это. Возможно, я окажусь слабым и бессильным перед злым колдуном, их пленившим. Это не определяет моей ценности. Есть задачи, которые могу решить только я, пусть даже это и не повлияет на весь мир. Я есмь проявление жизни. А поскольку жизнь не ничтожна, то и я не могу быть ничтожным. Сама жизнь делает меня ценным. И я буду просто продолжать жить, делая то, что в моих силах».

Волшебник ощутил, как его лёгкие наполнились воздухом, а тело стало наполняться энергией. Он чувствовал невероятную лёгкость во всех своих членах, как будто с него свалился огромный и тяжкий груз, который он таскал на себе уже много-много лет. Теперь путешественник видел себя простым маленьким эльфом, совершающим свой путь и поддерживаемым всей жизнью, которая существовала во Вселенной. Ему казалось, что он сидит не на холодной земле, а на ладони Творца, оберегающей его словно младенца.

Сердце Эльфа ликовало, а на глаза выступи слёзы радости и благодарности. Он легко вскочил на ноги, с удивлением обнаружив, что на сумеречном небе видны бледные звёзды. Он легко вскочил на ноги, с удивлением обнаружив, что на сумеречном небе видны бледные звёзды. Теперь он мог определить своё место положение, ведь ориентироваться по звёздам он научился ещё в раннем детстве у своего старшего товарища по играм, с которым они убегали далеко от дома, играя в путешественников.

Он закрыл глаза. Сердце указывало ему двигаться строго на запад. Зрачки привыкли к сумеркам, поэтому Эльф мог без труда разглядывать пустынный пейзаж, с первого взгляда казавшийся унылым и неинтересным: разной формы и оттенков камни образовывали причудливые мозаики на поверхности земли; гладь равнины местами нарушалась невысокими кустиками, маленькими норами и их обитателями, изредка проносившимися с огромной скоростью мимо путника и разрезая тишину еле слышным шорохом.

Тут перед глазами волшебника предстала чернота – совершенно непроглядная и непроницаемая, - взгляд как будто проваливался в неё. Слева, справа, сзади была пустыня, а впереди чёрная пустота, как будто кто-то стёр оставшийся мир. У Эльфа напряглись все рецепторы в попытке уловить хоть что-то в этой черноте, но это не принесло никакого результата.
Идти назад? Но сердце явно указывало путь на запад. Путник замедлил шаг и стал подкрадываться к границе между мирами. Он закрыл глаза и с замершим сердцем сделал шаг в неизвестность. Но шага не получилось, потому что его лицо и всё тело упёрлось во что-то упругое. Эльф стал ощупывать поверхность преграды, которая оказалась тёплой и немного бархатистую.

Вдруг из глубин черноты донеслось похожее на грохот рокотание. «Оно живое!» - с ужасом подумал волшебник, осознав, что столкнулся с чем-то невероятных размеров. Он задрал голову вверх: чёрная гора уходила далеко в небо. Справа и слева она простиралась за горизонт.

«Это совершенно непреодолимое препятствие! Совершенно непреодолимое!» - сокрушённо промолвил Эльф. – «С другой стороны, я могу попробовать его обойти». Но сколько дней или недель ему для этого понадобиться? И куда идти: вправо или влево?
«Не важно, куда. Главное – идти! - решил путешественник. – Каким бы непреодолимым не казалось препятствие, важно продолжать двигаться, пусть даже кажется, что это уведёт от цели. Сердце помнит цель, и оно направит туда ноги в нужный момент!»
Эльф нашёл небольшой камешек, у которого одна сторона была гладкой, а другая мшистой, и подкинул в воздух. Камень упал мшистой стороной вверх. «Значит, пойду на юг», - сказал сам себе путешественник и, засунув камешек в карман, зашагал вдоль чёрной живой стены.

Он уже сутки ничего не ел и не пил. Оставив летающий дом на границе Мрачной Долины, Эльф совершенно не подумал о провианте. Из-за холода чувство жажды не было острым, но силы стали потихоньку покидать его. «Может, вызвать дождь?» - подумал волшебник и стал читать заклинания, но они не работали. Он попробовал вызвать ветер, материализовать цветы и эликсир радости, но у него ничего не получилось. Здесь, в Мрачной Долине, его волшебство не работало! Он стал самым обычным эльфом!

По его спине пробежал холодок, а во рту резко пересохло. Эльф настолько привык полагаться на своё волшебство, что совершенно не представлял, как он будет без него обходиться. Он просто не умел без него жить!
«Стоп! Пока я жив, катастрофы не произошло!» - волшебник сел на землю, опершись спиной о тёплую бархатистую шкуру преграды и закрыл глаза. Он вспомнил один из уроков в Школе Волшебства, который вёл его любимый учитель.

- Волшебство вам не принадлежит, - говорил Старый Эльф, охватывая взглядом учеников. – Да-да, не принадлежит. Поскольку вы им пользуетесь, вам может казаться, что это вы его творите, но на самом деле оно случается, а мы лишь создаём условия!
- То есть все эти заклинания, что мы учим, нужны для создания условий? – гном Топотыжка старательно записывал всё, что говорил учитель.
- Да! Это для настройки ума, так сказать, - Старый Эльф улыбнулся. – Волшебники со стажем уже не используют никаких заклинаний и даже их не помнят.
- Тогда зачем мы их учим? – Фея Синеглазка в своём розовом с белым кружевом платье выглядела забавно разочарованной.
- Чтобы помогать своему уму создавать условия для волшебства, - ещё шире улыбнулся учитель. – Как-нибудь потом поговорим с вами об этом. Для меня сейчас важно донести до вас мысль, что вы должны уметь не только жить с волшебством, но и жить без него! Потому что каждый из вас может оказаться там, где оно случаться не будет!
- Разве есть такие места? – удивилась русалка Морина, ранее заглядывавшая в самые дальние уголки океана, а сейчас томящаяся в тесном аквариуме.
- Правильнее сказать, есть такие состояния ума или такие периоды жизни, - мягко ответил старый волшебник.
- И что тогда делать, учитель? – спросил Эльф.
- Жить и поступать так, как все те, кто не знаком с Великим Духом Волшебства.

«Итак, волшебство не получается. Что бы на моём месте стал делать самый простой эльф?» - Юный волшебник вспомнил жителей Горной Страны, среди которых он прожил много лет. Во всех трудных ситуациях они говорили: «Уповай на Творца и делай то, что можешь делать».
«Пожалуй, только это мне и остаётся!» - вздохнул волшебник и, бросив в небо: «Творец, ты мне нужен! Выручай!» - лёг спать, прижавшись к чёрной бархатистой шёрстке неведомого существа.

Сколько он проспал, Эльф не знал. Проснулся он от того, что жутко замёрз. Открыв глаза, он обнаружил себя свернувшимся калачиком на земле, - маленькое существо посреди огромной сумеречной пустыни. И рядом не было никого!
Никого?
 
Эльф резко поднялся и стал озираться по сторонам. Гигантская чёрная живая стена исчезла! Но как такая громадина могла так бесшумно уйти? Или, может, волшебнику она приснилась? Может, вчера он так устал и изнемог от холода, голода и жажды, что уснул прямо на ходу и перепутал сон с явью?
 
Как бы то ни было, но сейчас он почему-то почувствовал себя совсем одиноким. Все дорогие ему существа остались в теперь уже далёких краях. С ним никто не выходил на связь телепатически, как это принято у волшебников. И даже волшебство покинуло его!
 
От ощущения собственного бессилия, ничтожности, ненужности и одиночества у Эльфа защипало в глазах.
- Вот так и умру в этой Мрачной Долине, всеми забытый, - всхлипнул он. – А ещё собирался кого-то спасать! Да меня самого спасать нужно!
- Волшебник никогда не бывает один! С ним всегда Великий Дух Волшебства! - путнику вспомнились слова учителя.
- Где он, этот Дух Волшебства? Даже он меня оставил! – Эльф ещё раз всхлипнул, и крупная слеза скатилась по его измождённому лицу.
- Дух волшебства – повсюду, но в первую очередь его необходимо искать в своём сердце! – старый волшебник продолжал разговаривать со своим учеником через память.
- Моё сердце молчит! Впервые за много лет оно молчит! В нём пустота и одиночество! – ответил на эти слова Эльф.
- Иногда нам может казаться, что наше сердце молчит, но если положить ладонь на грудину, можно услышать его стук. А если подержать руку подольше, то вскоре будет слышно, как оно поёт, - не сдавался учитель.
 
Поющее сердце?
Как только юный волшебник об этом подумал, перед его мысленным взором встал его давний друг и ученик - бесстрашный гном Счастливчик, преодолевший множество ужасных препятствий и вернувший в Маленькую Страну древнее сокровище – поющее сердце в шкатулке. Оно наполняло любовью каждого, кто к нему прикасался, и исцеляло старые душевные раны.
 
Эльф закрыл глаза, положил ладонь на область сердца и стал слушать. Сначала это был просто ускоренный из-за общего истощения пульс. Через пару минут грудная клетка стала наполняться приятным теплом. Ещё через пять минут волшебник ощутил, как внутри его сердца рождается что-то похожее на музыку. Он улыбнулся и тихонько запел:

Если тебе одиноко,
В сердце своё загляни,
Из вечной любви истока
Смело рукой зачерпни.

Если источник завален
Грудами страхов, обид,
Тиной затянут печали,
Или его сушит стыд,

Весь этот мусор из сердца
Выкини прочь поскорей!
И для тепла открой дверцу –
Сердце ладонью согрей!

В ритме живого биенья
Будет звучать вновь и вновь:
«Ты не один! Единенье
С миром дарует любовь!»

Эльф улыбнулся, а в его глазах заблестели слёзы благодарности: «Если сердце полно любовью, волшебник не может быть одинок! Весь мир на контакте с ним!»
 
Путешественник поднялся, потянулся и посмотрел в том направлении, куда ему предстояло идти. Там, среди серых камней и жидкой растительности, поблескивала вода.

Эльф с интересом разглядывал изменившийся пейзаж: кустарники стали более пышными и высокими, землю покрывала густая низкая трава. Растения были незнакомыми, и волшебник не мог не восхититься способностью природы создавать жизнь даже в условиях вечных сумерек. Местами журчали небольшие ручейки, питавшие растительность.

Эльф опустился на колени и зачерпнул рукой студёную воду, которую пришлось пить маленькими глотками. Она оказалась на вкус немного горьковатой. Или это из-за сильного чувства жажды? Странник пил, пока не закоченели руки и горло.

Тут его взгляд упал на один из кустиков: среди длинный скрученных листочков виднелись маленькие чёрные ягоды. Эльф осторожно попробовал одну: она была сочной и сладковатой. Странник стал жадно набивать ими рот, чтобы утолить сильно мучавший его голод. На другом кусте с более пышной листвой висели белые ягоды продолговатой формы. Эльф попробовал и их, но тут же выплюнул: язык жгло как после перца! «Отличное средство для того, чтобы согреться!» - обрадовался волшебник и, растерев в ладонях несколько ягод, натёр их соком ступни. «Надеюсь, ягоды не ядовиты», - спохватился путешественник, подивившись собственной беспечности.
Ногам стало тепло, а вместе с ними и всему телу, самочувствие при этом улучшилось.

Набрав разных ягод в платок, странник двинулся дальше, наблюдая за тем, как на горизонте постепенно поднимается чёрная полоса, которая оказалась лесом, состоявшим из огромных мёртвых деревьев – немого свидетельства того, что когда-то Мрачная Долина была живописным местом, но потом превратилась в пустыню.
Ступая по мягкому мху между деревьями, Эльф снова вынужден был закрыть глаза и двигаться с помощью внутреннего зрения, так как ветки сплетались наверху так плотно, что неба было почти не видно, а в самом лесу царила постоянная непроглядная ночь. Когда силы стали иссякать, волшебник нашёл место для ночлега в дупле одного из деревьев. Внутри было сухо, мягко и уютно, и Эльф быстро заснул. Ему снился приятный сон, в котором он был снова рядом с учителем, полон сил и воодушевления, его волшебная сила была с ним, а вокруг светило солнце и радостно кипела жизнь.

Этот сон был настолько прекрасным, что волшебник спал и спал и не хотел просыпаться. «Я хочу навсегда остаться в этом сне», - промямлил он, и вдруг подскочил от того, что его как будто кто-то ударил в бок. Сидя в полной темноте, он почувствовал, что в воздухе висит какой-то дурман, от которого всё тело наливается тяжестью, подташнивает и кружится голова.

«Пора выбираться отсюда!» - с большим трудом путник поднялся и побрёл среди деревьев-гигантов в только сердцу ведомом направлении. Ноги не хотели слушаться, Эльф задыхался, но он упорно заставлял себя идти, иначе – он знал это, - его ждала смерть. Вдруг его лёгкие сделали полный вдох, а глаза открылись. Он стоял на краю поля, через которое вела тропинка по направлению к огромному чёрному замку, украшенному множеством остроконечных башенок.

«Наконец-то!» - странник сел на землю, чтобы отдышаться и собраться с мыслями. С чем он шёл на встречу с колдуном? Волшебство не работало, физических сил осталось мало. Вся надежда теперь была на… хитрость?

«Когда не можешь быть сильным, будь хитрым! Узнай противника и используй ум! И проси Духа Волшебства давать тебе подсказки!» - вспомнились слова учителя. «Надеюсь, что умом меня Творец не обидел, и Дух Волшебства всё ещё со мной!» - Эльф решительно поднялся и пошёл в сторону замка.

У огромных ворот с изображёнными на них клыкастыми монстрами стоял большой серый камень, на котором виднелись полустёртые письмена. С огромным трудом Эльф прочитал:

Лепозраггое себо
Вад мами жадломилось,
Регадассо, феждакко
Цевзгоды закатились.

Кепастье, йепогоду
За лас хавек раслали,
Зерадостлые почи
Кам пизко давязали.

Сам пужек цедруг ваглой
Касильгой реудачи!
Пастойчивой кадеждой
Валадчик сам хазмачек.

«Что за ерунда?!» - воскликнул волшебник и прочитал таинственную надпись ещё несколько раз. Чутьё ему подсказывало, что на этом камне зашифровано какое-то важное послание и что разгадка рядом, но ум никак не мог найти зацепку.
 
Прочитав непонятные слова в двадцать пятый раз, странник хлопнул себя по лбу: «Вот я дубина! Здесь же во всех словах отсутствует буква «Н». Если некоторые буквы заменить ей, то всё должно получиться!».

Непознанное небо
Над нами надломилось,
Негаданно, нежданно
Невзгоды накатились.

Ненастье, непогоду
На нас навек наслали,
Нерадостные ночи
Нам низко навязали.

Нам нужен недруг наглой
Насильной неудачи!
Настойчивой надеждой
Наладчик нам назначен!

Это явно было послание от жителей Мрачной Долины, которых когда-то поработили колдуны. Но кто такой наладчик? И почему он так странно назван? Эльф почесал затылок.
 
Наладчик – это тот, кто налаживает, а не разрушает. Слово «налаживать» происходит от слова «лад», которое в отношениях означает согласие, мир, порядок, дружбу, а в музыке – музыкальный строй, определяющий настроение произведения. Что лежит в основе согласия, мира, порядка и дружбы? Конечно, любовь!
 
Наладчик – это тот, кто принесёт в Мрачную Долину любовь и музыку любви! Тот, кто станет для её жителей поющим сердцем!
 
Но кто это?..


- А вот и ты! – колдун, элегантно одетый по эльфийской моде в тёмно-синий вельветовый костюм, состоявший из обтягивающих штанов, длинной рубахи почти до колена и сюртука, раскрыл руки как бы для объятия. Лицо его, обрамлённое чёрной густой бородой, выражало крайнее благодушие, а пряди тёмно-каштановых жёстких волос дружелюбно покачивались завитками над остроконечными ушами. Однако взгляд хозяина замка был пронзительным и немного беспокойным. Его чёрные глаза стремились проникнуть в разум и сердце странника.

Эльф был спокоен. Его старый учитель на уроках много времени уделял тому, как стоит взаимодействовать с колдунами, ведь любому волшебнику так или иначе приходилось с ними сталкиваться. Находясь в неуютной роскоши огромного зала замка, Эльф сосредоточил всё своё внимание на стопах, чувствуя тёплую и нерасторжимую связь с землёй. Это придавало ему устойчивости и помогало сохранять тишину в сердце и мыслях.

Колдун смотрел на волшебника, который стоял в нескольких метрах от него. Волшебник смотрел на колдуна. И молчал. Молчал не напряжённо и выжидательно, а расслабленно и умиротворённо. И он бы мог так стоять, смотреть и молчать, казалось, целую вечность – такой покой царил внутри него.
Колдун стал переминаться с ноги на ногу. Его улыбка стала напряжённой и искусственной и вскоре сменилась злобным выражением.

- Так ты пришёл за своими родителями? – бросил колдун с вызовом.
- Может быть, - ответил Эльф.
- Что значит «может быть»? – хозяина замка заметно раздражала спокойная уверенность гостя.
- Может быть – это может быть. И больше ничего. Вероятность, - то ли насмешливо, то ли задумчиво ответил Эльф.
Воцарилась долгая пауза. Колдун явно ожидал другого сценария: требования немедленно освободить пленников, оскорблений, вызова на состязание, чего-нибудь ещё, - но не этого непонятного «может быть»!
- Зачем ты хотел, чтобы я пришёл? – нарушил молчание Эльф.
- Я хотел? – с деланным удивлением воскликнул колдун. – Я тебя даже не звал! Ты сам пришёл!
Наконец-то разговор принял более понятное русло.
- Ну, раз не хотел, тогда прощай. Значит, я не так тебя понял. – Волшебник развернулся и направился к выходу, всё также сохраняя абсолютное спокойствие в теле и голосе.
- Стой! - нервно крикнул хозяин замка и вмиг перегородил дорогу гостю, переместившись по воздуху на чёрно-слюдяных крылышках. И тут Эльф сделал неожиданное открытие: «Колдун – фея? Вот это да!» Волшебник не смог сдержать смех: феи всегда слыли среди сказочных существ эмоциональными и легкомысленными особами, больше склонными действовать, чем думать.

«Так ты фея. И это твоё самое слабое место, - Эльф ещё раз улыбнулся. Теперь ему стало понятно, почему колдун сделал своё имя невозможным для прочтения на бумаге, ведь оно сразу выдавало его основную слабость. – Но это же делает тебя особо опасным противником, ведь именно на эмоциях совершается наибольшее количество зла».

- Что смешного? – рявкнул колдун.
- Вспомнил твоё имя. Кажется, Дырокрыл?
- Как ты смеешь! Моё имя Шустровзмах! Я самый быстрый и стремительный среди фей! Я… - тут колдун осёкся и испуганно посмотрел на гостя. В мире злой магии имя – это мишень. Если знаешь имя противника, то у тебя в руках оказывается мощный инструмент для воздействия и манипуляций. И это знали не только колдуны, но и волшебники, ведь те подробно изучали излюбленные приёмы своих вечных врагов.
- Шустровзмах? Что-то знакомое… - Эльф сделал вид, что не заметил испуга своего собеседника. – Фея Шустровзмах… Где я слышал это имя? Может, оно встречалось в древних сказаниях?...
- Ты не мог видеть его в сказаниях! Я недавно стал главным колдуном! – Говоривший очень гордился своим достижением, но в лице его собеседника промелькнуло что-то, что заставило колдуна снова осечься.
- Так, значит, недавно?.. – Путешественник потёр подбородок. – Может, тогда мой друг гном Землерой упоминал тебя? Он ведь у тебя учился?
- Не знаю я никакого Землероя, этого слабака и предателя! – буркнул Шустровзмах и повернулся к собеседнику спиной, демонстрируя свои похожие на стрекозиные крылья.
«Какой же он глупый! – удивился Эльф. – Сейчас я бы мог не только лишить его крыльев, но и уничтожить. Если эмоции и дальше будут владеть им, а не он ими, то мир окажется в огромной опасности».
- Я пошёл, - резко сказал волшебник и, обойдя, хозяина замка, сделал несколько шагов к выходу.
- А как же твои родители? – то ли со злобой, то ли с отчаянием крикнул Шустровзмах.
- А что с ними? – невозмутимо спросил гость.
- Ты ведь пришёл их спасать!
- Не знаю, может быть. А нужно?
- Ты издеваешься надо мной? – казалось, из колдуна сейчас посыплются искры.
- Нет, я спрашиваю. – Эльф был невозмутим. – Так зачем тебе было нужно, чтобы я пришёл?
- Спроси у своих родителей! – огрызнулся Шустровзмах. – Иди, посмотри на них!

Он подхватил своего гостя и полетел через множество галерей и переходов в отдалённое крыло. В воздухе стоял густой запах травяных отваров и смолы. В одной из стен открылась совсем незаметная дверь, и Эльф очутился в небольшой комнате, где несколько эльфов, фей и гномов в одинаковых серых одеждах были заняты приготовлением снадобий и ядов. Кто-то тихо и сосредоточенно работал, кто-то раздражался и всё время спешил, а один гном вёл себя как безумный: бегал по комнате, периодически резко останавливаясь и крича: «Валадчик сам хазмачек! Валадчик сам хазмачек!»

«Ядами надышался», - брезгливо произнёс Шустровзмах и крикнул: «Эй, угомоните его кто-нибудь! Дайте ему успокоительное!» «На него ничего не действует. Он уже третий день такой», - Эльф услышал знакомый голос, и его сердце стремительно забилось: в говорившем он узнал отца.

Обезумевший гном подскочил вплотную к волшебнику, схватил его за плечи и крикнул: «Валадчик сам хазмачек!» Тут его лицо изменилось, потеряв печать сумасшествия. «Наладчик», - прошептал он, с изумлением глядя на Эльфа. Гном убрал руки с одежды пришельца, улыбнулся и уже совсем осмысленно сказал спешившим к нему слугам колдуна: «Я в порядке! Возвращаюсь к работе».

«Какая мерзость!» - Шустровзмаха передёрнуло. Тут он ехидно заулыбался и театрально-громко воскликнул: «Дорогие мои господин Синецвет и госпожа Цветида! Посмотрите, кто к нам пожаловал! Не его ли вы так долго ждали?»

Все головы повернулись в сторону Эльфа. Две фигуры выделились из общей серой массы и стремительно направились к нему. Через несколько секунд мать рыдала на плече у сына, а отец неловко переминался с ноги на ногу рядом. «Ты пришёл! Ты наконец-то пришёл!» - повторяла Цветида сквозь всхлипывания, и было не понятно, то ли она радуется, то ли огорчена этим.

 - Ну всё, хватит реветь! Объясните ему суть дела и за работу! - грубо оборвал её колдун. – Нечего разводить здесь спектакль! Знали ведь, что он придёт!
- Мама, папа, зачем вы здесь? – с нежностью в голосе спросил путешественник.
- Зачем, зачем? Всё было хитро спланировано! – опять вмешался Шустровзмах. – Они знали, что ты придёшь в Мрачную Долину и останешься, если они будут тут. Вот и все дела!

Волшебник ощутил досаду, но сдержался. Ему было неприятно слышать, как колдун выставляет его родителей в роли заговорщиков, но тон, с каким злодей это говорил, указывал скорее на правду, чем на вымысел.
- Мама, папа? – странник внимательно посмотрел на родителей.
- Сыночек, всё не так просто, как кажется… - нерешительно начал отец.
Шустровзмах его перебил, достав откуда-то большой свиток и развернув его перед носом своего гостя:
- У твоего рода перед колдунами должок!

Эльф прочитал: «Я, Цветодар, волшебник из рода полевых эльфов, торжественно обещаю, что взамен своего сына Цветомила отдам колдуну Чернобрюху своего внука в вечное служение, когда тот родится! Если обещание не будет исполнено по моей воле, да ляжет самое страшное проклятие на мой род!» В конце текста, написанного красивым почерком, стояли подпись «Волшебник Цветодар» и печать в виде синего цветка с пятью лепестками. «Тот самый цветок!» - подумал странник и наигранно равнодушно сказал, обращаясь к колдуну:
- Какое отношение ко мне имеет этот свиток?
- Самое прямое! – нетерпеливо рявкнул тот. – Да объясните же ему! – Затопал он ногами на родителей Эльфа.
- Цветодар – это твой прадед, а мне – дед, - тихо сказала Цветида. – Он был волшебником, как и ты. Во время Великой Войны его сын Цветомил, который приходится тебе дедом, а мне отцом, попал в плен к великому колдуну Чернобрюху из Мрачной Долины. Зная о больших волшебных способностях в нашем роду, Чернобрюх захотел сделать из пленника себе слугу, обучив колдовству. Твой прадед Цветодар как-то сумел убедить великого колдуна обменять Цветомила на ещё не родившегося внука. Но случилось так, что вместо внука родились три внучки - среди них я, поэтому выполнить обещание прадеда выпало на твою долю. Я тоже надеялась, что у меня родиться дочь, но на свет появился ты…
- Мы очень переживали! – сказал Синецвет. – С одной стороны, мы были очень рады, что у нас родился сын, но с другой, мысль о необходимости отправлять тебя в Мрачную Долину делала нас глубоко несчастными.
- И мы решили, - продолжила Цветида, - раз это неизбежно, то мы сделаем всё возможное, чтобы тьма не смогла коснуться тебя в Мрачной Долине. Мы воспитывали тебя так, чтобы ты вырос правильным эльфом.
- Поскольку колдуны для воздействия на сознание используют имя, то мы редко звали тебя по имени и никому из родных, друзей и знакомых не называли его. Потом ты и сам стал звать себя просто Эльфом, - отец с нежностью и гордостью улыбнулся и провёл сыну по волосам.

Неожиданно для себя волшебник стряхнул его руку.
- Неизбежно? Хотели сделать правильным? Не называли по имени? – У него вдруг защипало в глазах, а в груди поднималось чувство, которое он почти забыл. Это был гнев. И гнев такой силы, что, казалось, можно было бы испепелить всю Мрачную Долину, если превратить его в огонь. Но тут взгляд Эльфа упал на колдуна: тот стоял, довольно потирая руки в предвкушении громадной ссоры.
- Ну что, жалкий уродец, думаешь, уже победил? – волшебник сощурил глаза.
Шустровзмах замер и от неожиданности открыл рот.
- Посмотри на себя, как ты глупо выглядишь! – продолжил странник в крайне уничижительном тоне. – Неужели ты думаешь, что я попадусь на твои грязные уловки?
- К-к-к-как ты смеешь? – колдун затрясся и взмыл в воздух. Глаза его метали искры, а руки беспорядочно болтались в поисках, что бы схватить.
- Эльф, как ты можешь! Ты же эльф! Ты же из рода волшебников! – хором залепетали родители. – Ты не должен себя так вести! Мы тебя не так воспитывали!
- То есть вы хотите, чтобы я остался в Мрачной Долине? – делая паузу после каждого слова, спросил Эльф.
- Нет, конечно! Но ты должен! Наш прадед обещал…
- Мой прадед обещал, что – цитирую, - взамен своего сына он отдаст колдуну Чернобрюху своего внука в вечное служение, когда тот родится. Какое я имею ко всему этому отношение?
- Но ты же правнук Цветодара! – воскликнула Цветида. – Внука у него не было, значит, выплата долга ложится на тебя!
- Где это указано в договоре? – подчёркнуто холодно спросил сын.
- Ну… напрямую это не указывается, но это подразумевается… - Цветида так разволновалась, что покрылась пятнами. – Иначе на нас всех ляжет проклятие.
- С чего бы это? В документе что написано? «Если обещание не будет исполнено по моей воле, да ляжет самое страшное проклятие на мой род!» И всё. Речь идёт только про четырёх лиц: волшебника Цветодара, его сына Цветомила, нерождённого внука и колдуна Чернобрюха. Всё, другие лица не упомянуты. А из упомянутых никто сейчас здесь не присутствует. Так причём здесь я?

Родители Эльфа стояли бледные и беспомощные. Они впервые в жизни видели своего милого и всегда послушного сына таким холодным и жёстким, с настойчивостью отстаивавшим своё мнение.

- Ну всё, хватит! – снова вмещался Шустрокрыл. – Ты мой раб!
Он попытался схватить волшебника за руку, но тот ловко увернулся.
- Ты великий волшебник Чернобрюх? – насмешливо спросил Эльф.
- Нет, - заорал колдун, - но я его преемник! Я тоже великий колдун! И поэтому ваша семья должна вернуть долг мне!
- Что ж, все вопросы к Цветодару, - лицо гостя замка стало непроницаемым. – Это он заварил всю эту кашу. Я не являюсь его внуком, поэтому отказываюсь выполнять какие бы то ни было обязательства, данные им!
- Тогда твои родители навечно останутся здесь! – зашипел колдун.
- А это уж как им угодно, - пожал плечами Эльф. – Я вижу, они вполне тут прижились. А моей жизнью они не имеют права распоряжаться, поэтому не могут принудить меня остаться здесь и уж тем более служить тебе!

У Синецвета и Цветиды открылись рты от изумления и ужаса. И это их сын? Их отрада, надежда и утешение?
- Жаль вас разочаровывать, - вздохнула «отрада». – Вас обманули, и вместо того чтобы всё честно мне рассказать, вы пошли на недостойную хитрость!  Вы не верили в меня и мои способности, поэтому сначала лишили меня индивидуальности, а потом ещё и права выбора. Если бы вы показали этот свиток мне и моему учителю, то вся ложь Шустровзмаха сразу бы открылась, но вы предпочли быть правильными и хорошими для него. Неужели желание быть хорошими для вас важнее собственного ребёнка? Как можно жертвовать детьми ради чужих обещаний? Почему нельзя было рассказать мне всю эту семейную легенду давным-давно, чтобы я сам смог решить, что с этим делать? Нет, вы нашли другое решение: воспитать меня настолько правильным, чтобы я однозначно оказался тут! Вы надеялись, что правильность поможет мне не стать злым колдуном в Мрачной Долине. Но думали ли вы о том, что именно правильность заставила бы меня им всё-таки стать? Раз уж прадед обещал… А вам не приходило в голову, что мудрый прадед специально заключил такой договор, чтобы никому из его семьи не пришлось отправляться в Долину? Он предвидел, что у него родятся внучки, поэтому он и пообещал отдать внука. И про проклятье что написано? «Если обещание не будет исполнено по моей воле…» Внучки родились не по его воле, значит, проклятие не может войти в силу. Он был мудрым, мой прадед Цветодар! А вы, послушные и наивные, стали жертвами семейной легенды!

Воцарилось молчание.
Эльфу было горько от того, что его родители были ослеплены страхом и «хорошестью», которых поставили выше любви к сыну. Синецвет и Цветида испытывали жгучий стыд за своего ребёнка и за себя перед всеми свидетелями разговора. Шустровзмах истерично придумывал, как ещё можно заставить волшебника служить ему.
- У тебя это не получится, - устало сказал Эльф. К нему вдруг вернулась способность читать мысли. Вместо колдуна он сейчас видел обиженного и озлобленного на весь мир мальчика-фею, которого дразнили соседские дети за то, что у него слишком большой вес, чтобы быстро летать. «Кто дал тебе такое дурацкое имя? – кричали они ему с хохотом. – Ты же не только шустро, но и вообще взлететь не можешь!» Тогда будущий колдун поклялся, что станет самым лучшим летуном и докажет всем, что он действительно Шустровзмах!
Снова имя. И снова история о том, чтобы кому-то что-то доказать. Шустровзмах доказывал, что он настоящий шустровзмах, а Эльф, что он настоящий эльф. Оба они оказались заложниками «хорошести»: волшебник добивался признания от родителей, а колдун – от всего мира.

И сейчас Эльф не видел ничего кроме израненного сердца колдуна, которое нашло подобие утешения в мести всеми свету, но на самом деле всё также кровоточило. Сочувствие и понимающее участие внутри волшебника постепенно перерастало в безусловную любовь, и вот уже она сочилась из него, наполняя пространство благоуханием роз и маленькими разноцветными огоньками. Эльф сочувствовал своим родителям, которые прожили лучшие годы в тисках страха и ложных установок. Он сочувствовал жителям Мрачной Долины, которые были убеждены в своём бессилии и беспомощности, поэтому приходили в этот мир и уходили из него рабами. Он сочувствовал колдунам, которые из-за своих обид лишали себя счастья жить в любви и мире.
Когда нежный хрустальный звон раздался в воздухе, Эльф запел:

В мире так мало сердец,
Готовых открыться любви.
Страх, что заноет рубец
И будет душа вся в крови,

Лишает нас радости жить,
И близости строить мосты.
Но без любви сердцу быть –
Рабом значит быть пустоты.

Ранили нас – это боль,
Но ранят нас лишь через страх.
Мудрости вечной позволь
Твои обратить страхи в прах.

Пусть сердце ликует, поёт,
Дарует другим мир и свет!
Кто может, тот рядом пойдёт,
На этом пути лишних нет!

Кто ранит, изранен тот сам,
Отвергнутый – тот предаёт.
Но мудрость твоя их сердцам
С любовью покой принесёт!

- Это невозможно слушать! – кричал злой колдун, зажав уши. Его лицо заливали слёзы. Взгляд волшебника проникал до самого его сердца, доставая оттуда все похороненные страдания. – Это невозможно терпеть! Как больно! Как невыносимо больно!

Плакали все: Синецвет и Цветида, сумасшедший гном, работники колдуна в серых костюмах… И сам Эльф. Но он плакал от счастья и любви, которая переполняла всё его существо и лилась, лилась, лилась на окружающих неудержимым потоком, промывая и залечивая их сердечные раны. Это было больно, но это было и приятно. Больно от того, что всплывали воспоминания о предательстве, отвержении, страхе и нелюбви. Приятно от того, что всё это теперь можно оставить в прошлом и открыться для радости.

Вдруг дверь в комнатку распахнулась, и туда вбежали испуганные слуги: «Солнце вышло! На небе светит солнце!»

Все побежали на улицу – через множество галерей, лестниц, проходов, поворотов. Все, кроме Эльфа и его родителей. Они остались стоять в пустой комнате, неожиданно погрузившейся в полную тишину. Цветида теребирала манжеты длинных серых рукавов своего рабочего костюма, который был одинаков для всех. Синецвет стоял, опустив голову и скрестив руки на груди.
 
- Какое моё настоящее имя? – прервал тишину волшебник. Голос его был ровным и немного печальным, а взгляд привычно мягким и спокойным. Он ощущал любовь и сострадание по отношению к родителям, но одновременно его наполняло сожаление о том, что истинная близость и душевность в их семье так и не была выстроена из-за царившего в родителях страха.
- Оно очень простое, и в нём в общем-то ничего особенного… - начал отец и замолчал.
- Как меня зовут? – повторил Эльф, и в его голосе появились стальные нотки. Он видел, что суеверный страх всё ещё держит в плену его мать и отца.
- Миозотис, - с трудом выдавила из себя Цветида.
- Миозотис? Полевая незабудка? – волшебник вдруг ощутил прилив тепла в своей груди.
- Да. Коротко Мио. Мы звали тебя Мио. Наш милый Мио… - голос матери дрожал, как и всё её тело.
 
Мио достал из кармана два сухих голубых цветка с пятью лепестками. Теперь он вспомнил, что они называются незабудки и растут в полях, где он часто бегал и играл ребёнком. Как он мог это забыть? Забыть не только их название, но даже то, как они выглядят? Его память заблокировала всё, что было связано с его именем.
 
- Почему вы назвали меня так? – волшебник нежно смотрел на жёлтые сердцевинки цветов и улыбался им.
- Перед тем как уйти из этого мира, твой прадед Цветовид собрал всех своих потомков и родственников и каждому дал напутствие. Мне он дал полевую незабудку со словами: «Твой сын». И я назвала тебя Миозотисом в память о нём. Ну и в память о том долге, который… - Цветида не договорила. Теперь уже её тело содрогалось в беззвучных рыданиях.
- Почему вы передали мне два цветка – один через учителя, другой через Огнедуха? – Мио всё ещё не мог оторвать взгляда от двух незабудок: от них прямо в его сердце шло тепло.
- Тот, что я отдала твоему учителю, от моего деда Цветодара. А второй цветок ты принёс мне, когда был маленьким. Тогда ты впервые убежал играть в поле один. Мы очень волновались, побежали тебя искать. К счастью, ты сам вскоре вернулся и вручил мне незабудку со словами: «Сохрани это для меня». Вот я и сохранила.
- Ты был необычным эльфом с самого рождения, - улыбнулся Синецвет. – Возможно, уже тогда ты предчувствовал своё путешествие сюда.
«Конечно, если вы без конца об этом думали», - усмехнулся Мио про себя.

Что же было потом?
Потом он попрощался с родителями и отправился в обратный путь. Он понял послание Цветодара. Незабудка символизирует не только память, но и преданность и любовь. Прадед показал внуку, как важно помнить о том, кто ты, как важно быть верным себе и хранить преданность своим идеалам и как важно ставить любовь на первое место в своей жизни – не только любовь к другим, но и любовь к самому себе как к созданию Творца.
 
«Так кто же я?» Впервые этот вопрос поставил Мио в тупик. Раньше он без раздумий отвечал: «Я волшебник». Но вот, благодаря путешествию он узнал, что волшебство приходит и уходит, а жизнь продолжается. И этой жизни в её простоте он как раз и не знает. В детстве он старался быть таким, каким хотят видеть его родители. Потом он учился и хотел быть таким, каким был его учитель. Потом он всё время кого-то спасал и учил сам. Он считал, что служит Великому Духу Волшебства. Но жил ли он?
 
«Великий Дух Волшебства повсюду», - любил повторять Старый Эльф. Может быть, Дух Волшебства потому и перестал явно присутствовать в жизни Мио, чтобы он научился видеть его в простых вещах?..
«Я просто эльф. Эльф Мио, который учится жить. Жить в любви и мире с собой и другими. Жить в мире с самой жизнью, которая не всегда бывает полна любви. Да и я сам не всегда полон любви. И это нормально», - улыбнулся волшебник.

Солнце преобразило Мрачную Долину. Всего через пару лет она станет цветущей и прекрасной. Мёртвый лес оживёт, а среди камней распустятся цветы. Жители вернут себе свободу и перестанут служить колдунам, силы которых уменьшатся из-за растущих волн любви.
Цветида и Синецвет вернутся домой. Им придётся – хоть и с большим трудом – принять, что их сын сам выбирает свой жизненный путь. И он больше не их гордость и не спасатель их рода. Он просто полевой эльф, их взрослый сын, в жизни которого присутствует волшебство.

Сидя в своём летающем домике и глядя в будущее родных и знакомых, Мио вдруг задался вопросом: «А где я во всём этом? Почему я опять контролирую жизнь других?» Ему вдруг стало легко-легко, как будто с плеч свалился какой-то гигантский груз. Он вспомнил свою подругу фею Синеглазку, мечтавшую о романтической любви и обретшую её, своего ученика гнома Счастливчика, ставшего отличным семьянином, своих бывших одноклассников фею Пушинку и гнома Топотыжку, создавших прекрасную пару, свою помощницу русалку Морину, нашедшую личное счастье в Южных морях, а также своего учителя, неожиданно для всех женившегося на Заклинательнице вод. «Пришла пора и мне узнать, что же такое земная любовь!» - решил Миозотис и выписал сложную фигуру в воздухе на своём летающем аппарате.
В сердце волшебника царила весна. И весна захватывала всё больше и больше пространства в местах, над которыми он пролетал.