Иннокентий: – «Привет меня зовут Иннокентий, но для нашей аудитории я Кеша, как попугай из мультфильма. Сейчас мы в Зайсане, который находится в Казахстане и откуда стартовала третья экспедиция Николая Пржевальского от Зайсана через Хами в Тибет и на верховья Желтой реки. Зайсан в описании путешественника предстает типичным для того времени захолустным провинциальным городом. Здесь, в течение трех месяцев при заботливом внимании местных врачей, Пржевальский восстанавливал подорванное Вторым Тибетским путешествием здоровье.
Отрывок из книги Н.М. Пржевальского «Из Зайсана через Хами в Тибет и на верховья Желтой реки».
«Окончательное снаряжение экспедиции должно было свершиться в городе Зайсан, куда я и направляюсь. Там же собрались и все члены экспедиции: Пржевальский, приехавшие с ним прапорщики Федор Леонтьевич Эклон и Всеволод Иванович Роборовский, три солдата: Егоров, Румянцев и Урусов, пять казаков: Иринчинов, Телешов, Калмыков, Гармаев, Аносов, препаратор, унтер-офицер Коломейцев, переводчик тюркского и китайского языков Абдул-Басид-Юсупов и киргиз-проводник Мирзаш Аллиаров. Всего 13 человек. Как пишет сам Пржевальский: - «Таким образом, вся наша экспедиция состояла из 13 человек – как нарочно, из цифры, самой неблагоприятной в глазах суеверов. Однако последующий опыт путешествия доказал всю несправедливость нареканий, возводимых на так называемую «чертову дюжину».
Притом более обширный персонал экспедиции едва ли был на пользу дела. В данном случае, более чем где-либо, важно заменить количество качеством и подобрать людей, вполне годных для путешествия. Каждый лишний человек становится обузой, в особенности, если он не удовлетворяет вполне всем требованиям экспедиции. В длинном же ряду этих требований далеко не на последнем месте стоят нравственные, или, вернее, сердечные, качества. Сварливый, злой человек будет неминуемо великим несчастьем в экспедиционном отряде, где должны царить дружба и братство рядом с безусловным подчинением руководителю дела».
Зайсан – казахстанский город, расположенный на границе с Синьцзян-Уйгурским автономным районом Китая. Добраться до него из России можно на автобусе из Усть-Каменогорска. Сейчас там живет шеснадцать тысяч человек. Большинство из них — индивидуальные предприниматели. Кто-то торгует на местных рынках, а кто-то занимается скотоводством. В городе восемь больших улиц и около пятидесяти — коротких, протяженностью в два-три квартала. Центр города занимают администрация города – акимат по-казахски, здание районного суда, гостиницы, школы, больница.
Несмотря на то, что местные жители практически все говорят на казахском языке, в одной из местных школ есть семь классов с русским языком обучения. После падения Советского Союза всё закрылось, была безработица, расцвело конокрадство, заброшенные здания разобрали по кирпичикам. Сейчас в Зайсан из Усть-Каменогорска приходится девять часов добираться на автобусе. О строительстве железной дороги в Зайсан чиновники Восточно-Казахстанской области говорят уже почти десять лет, однако пока дело дальше обещаний не пошло. Но недавно соседи китайцы отстроили современную гостиницу на краю города.
В поисках каких-либо упоминаний о Пржевальском я зашел в Зайсанский историко-краеведческого музея, расположенный недалеко от центра. Но, как ожидалось, никаких сведений о великом путешественнике здесь не было». Скоро автобус до пограничного пункта Зимунай где мы пересечём Русско-китайскую границу.
Кстати немного об истории границы между Россией и Китаем: 2 (14) ноября 1860 года в Пекине между Россией и Китаем был заключён Пекинский договор, подтверждавший Айгунский и Тяньцзиньский договоры и окончательно определивший восточную границу между владениями России и Китая. Во вступительной части договора говорилось: «По внимательном рассмотрении и обсуждении существующих между Россией и Китаем договоров, его величество император и самодержец всероссийский и его величество богдохан дайцинский, для вящего скрепления взаимной дружбы между двумя империями, для развития торговых сношений и предупреждения недоразумений, положили составить несколько добавочных статей…». Со стороны России договор подписал русский посланник в Китае генерал-майор Н. П. Игнатьев, со стороны Китая – китайский великий князь Гун-цинь-ван. В соответствии с договором восточная граница между Россией и Китаем устанавливалась, начиная от слияния рек Шилка и Аргунь, вниз по течению реки Амур до места впадения в неё реку Уссури. Земли, лежащие по левому берегу (на север) Амура, объявлялись принадлежащими России, а по правому берегу (на юг) – Китаю. Далее граница устанавливалась по рекам Уссури и Сунгача, оз. Ханка, р. Беленхэ (Тур) и далее по горному хребту к устью р. Хубиту (Хубту, Ушагоу) и от этого места «по горам, лежащим между р. Хуньчунь и морем до р. Тумыньцзян». Причём земли, лежащие к востоку от этой линии, объявлялись территорией России, а к западу от неё – территорией Китая. К договору была приложена карта восточного участка русско-китайской границы. Таким образом, Россия окончательно закрепила за собой Уссурийский край.
Была очерчена также и западная граница между двумя странами, она должна была проходить по ясно выраженным естественным ориентирам («следуя направлению гор, течению больших рек») и «линии ныне существующих китайских пикетов», от перевала Шабин-дабага в Саянском хребте до Кокандских владений. Предусматривалось, что для разграничения восточных и западных участков русско-китайской границы будут назначены доверенные лица (комиссары).
Впереди Китай, или если точнее Синьцзян-уйгурский автономный округ. Это северо-запад Китая с высокогорными хребтами и песчаными пустынями. С древнейших времен он заселён не только китайцами, а в основном даже не китайцами, а уйгурами и киргизами. Кстати, здесь проходил Великий шелковый путь, соединявший Китай и Средний Восток. Подписывайтесь на мой канал в Ютубе, и на страничку моего друга, писателя Григория Николаевича Алябина, который будет информировать о моих приключениях. Ссылка в конце ролика. На этом прощаюсь. Пока. Увидимся в Китае».
Зайсан Казахстан – Зимунай КНР Jeminay County, Алтай, Синьцзян-Уйгурский автономный район, Китай. КПП «Зимунай» расположен в Зимунайском уезде Алтайского района (85;43; в.д., 47;33; с.ш.), на расстоянии 24 км от уездного центра Зимунай (Цзимунай), 198 км от г. Алтай, 650 км от г. Урумчи. КПП Восточно-Казахстанской области, с которым связан КПП «Зимунай», находится в 0,5 км от китайского КПП и в 60 км от г. Зайсан (Казахстан).
«На пропускном пункте нас встретили деловитые пограничники китайцы. Со стороны казахских друзей вопросов не было, но вот китайцы? Внимательно осмотрев мня с ног до головы, довольно высокий для среднего китайца господин, видимо начальник, только потом заглянул в паспорт и через минуту кивнул. Таким образом я перешагнул китайскую границу. Здравствуй Чжунго. Это самоназвание Китая (;; или ;;). Неподалёку ждал современный автобус, с иероглифами на борту».
На этом связь с Иннокентием потерялась. От него не было никаких известий. И неизвестно, в чём причина. Может банально нет связи, или другие проблемы, связанные с особенностями местной политики, либо дело куда серьёзнее. Могли обокрасть, похитить. Хотя, по ихним порядкам, с преступностью давно покончено. Тем более турист из России. Теряясь в догадках и невозможностью как-то помочь, я решил вести блог пока от своего имени. Вдруг он появится?
Вначале решил поинтересоваться историей Синьцзяна. Если уж он так богат историей. И первые результаты поиска в Интернете дали мне массу интересных сравнений, предположений и умозаключений. Но, обо всём по порядку. «Синьцзянь – Уйгурский автономный район (СУАР) – крупнейшая административно-территориальная единица Китая. Она занимает почти весь северо-запад страны и охватывает территории от Тянь-Шаня до Монголии. Площадь СУАР больше 1,5 миллиона километров. За всю свою историю регион входил в состав многих великих держав средневековья и множество раз менял своё название: Уйгурия, Тюркский каганат, Уйгурстан, Уйгурский каганат, Восточный Туркестан. Именно под таким названием СУАР предпочитают именовать сами уйгуры, которые не очень любят официальное китайское название региона.
История Синьцзяня неразрывно связана с историей Китая, однако на протяжении многих веков Восточный Туркестан был скорее противником Поднебесной, который лишь в конце XVIII века был присоединён к Империи Цинь. Тогда-то, впервые и появилось официальное название Синьцзянь – «Новая граница».
История Восточного Туркестана – это история Великого Шелкового пути, потому что благодаря именно этой древней трансконтинентальной торговой дороге здесь началось развитие культуры. Со II в. до н.э. начинается строительство караван-сараев, небольших укрепленных торговых пунктов и военных крепостей, которые в последствии превратились в крупнейшие города Восточного Туркестана. Кроме того, в СУАР находятся одни из древнейших письменных и архитектурных памятников буддийской культуры, которую из Индии привезли буддийские монахи-паломники.
Даже сегодня многие исторические места и достопримечательности Синьцзяня окутаны вековыми тайнами. Большинство из них сокрыто среди песков одной из самых опасных пустынь мира – пустыни Такла-Макан, на окраине которой и расположены многие из городов Синьцзяня. Однако, несмотря на то, что природа Синьцзяня достаточно сурова, она представляет собой яркий контраст между пустыней и живописными зелёными оазисами, где расположены города Восточного Туркестана.
Синьцзянь выделяется не только своими архитектурными памятниками и развалинами древних городов, но и своей неповторимой культурой. Несмотря на многочисленные усилия китайских властей, уйгурам удалось сохранить свою культуру неизменной.
Восточный Туркестан или по-китайски Синьцзянь – это не просто часть территории Китая – это уникальный историко-культурный регион, чья история тесно связана с историей Великого Шелкового пути». Примерно такую методичку можно найти в туристических рекламных пабликах по Китаю в Интернете.
За историей Синцьзяня мне пришлось обратиться к официальным источникам, а именно к «Белой книге» и здесь я привожу выдержки.
«Издревле Синьцзян является районом компактного проживания многих национальностей и сосуществования многих религий, с династии Западная Хань (206 г. до н. э. — 24 г. н. э.) неотъемлемая часть единого многонационального Китая. За 50 с лишним лет Китайской Народной Республики все национальности Синьцзяна в сплоченном содружестве и общими усилиями написали славную страницу развития, строительства и защиты рубежей, в социальном облике Синьцзяна произошли грандиозные изменения.
I. СИНЬЦЗЯН ИЗДРЕВЛЕ ЯВЛЯЕТСЯ РАЙОНОМ КОМПАКТНОГО ПРОЖИВАНИЯ МНОГИХ НАЦИОНАЛЬНОСТЕЙ
С древних времен Синьцзян населяли многие племена и национальности. Лишь с династии Хань (206 г. до н. э. — 220 г. н. э.) имеются ясные летописи о национальной принадлежности населения Синьцзяна, в те времена его в основном населяли саки, жоучжи, усуни, цяны, гунны и ханьцы.
Сайки кочевали в районе от бассейнов рек Или и Чухэ на востоке до реки Сир на западе. Жоучжи вытеснили их на запад, поэтому часть из них обосновалась на северном берегу Сира, а часть двинулась на юг к Памиру и рассеялась по многим местам. В период Воюющих царств (475 — 221 гг. до н. э.) обширный район от Хэсийского коридора до Таримской впадины был местом деятельности самой процветающей и самой мощной на стыке династий Цинь (221 — 206 гг. до н. э.) и Хань национальности жоучжи. Приблизительно в 176 году до нашей эры она не раз подверглась нападению гуннов и вынуждена была уйти в бассейн Или, откуда вытеснила саков. Усуни первоначально населяли район Хэсийского коридора. В конце династии Цинь — начале династии Хань они постоянно подвергались нападению со стороны жоучжи, в результате примкнули к гуннам, а потом при поддержке последних напали на жоучжи и вытеснили их из бассейна Или. Цяны первоначально населяли районы среднего и верхнего течения Хуанхэ. В периоды Весны и Осени (770 — 476 гг. до н. э.) и Воюющих царств часть цянов через Хэсийский коридор двинулась вдоль гор Циляньшань и Куньлунь на запад, оставив свой след в Синьцзяне. Приблизительно в 176 году до нашей эры гунны вторглись в Синьцзян. Хань — одна из национальностей, которая сравнительно рано поселилась в Синьцзяне. В 101 году до нашей эры армия династии Хань начала колонизацию пустующих пограничных земель в Луньтае, Цюйли и других районах, расширив впоследствии свои действия на все районы Синьцзяна. Эти земли стали местами самых ранних поселений ханьцев в Синьцзяне; после учреждения в 60 году до нашей эры управления наместника западного региона в Синьцзян стали непрерывно приезжать ханьские чиновники, военные и купцы.
Период Вэй, Цзинь, Южных и Северных династий (220 — 589 гг.) был временем ускоренного процесса ассимиляции этногрупп Китая, различные националь-ности постоянно мигрировали, множество древних национальностей поселилось в Синьцзяне, например, жоужань, гаочэ, яда, туюйхунь. Предками жоужань была древняя национальность дунху, населявшая северные степи. В начале V века жоужань процветала в монгольских степях, в 402 году она установила мощную власть и стала воевать с династией Северная Вэй (386 — 534 гг.) за владение в западном регионе. Гаочэ или чэлэ, телэ вначале кочевала в районе Байкала и бассейнов рек Аргунь и Тула. В 487 году вождь племени гаочэ Фуфуло Афучжило и его брат Цюнци во главе более 100 тыс. соплеменников двинулись на запад и к северо-западу от Чэшицяньбу (ныне древний город Цзяохэ в Турфане) и основали государство Гаочэ. Яда берет свои истоки в Сайбэе (в древности так назывался район к северу от Великой стены), в конце V века она пришла в район Таримской впадины, на юге атаковала жоучжи и установила свою власть, причем, преодолев Памирское нагорье, одно время контролировала часть районов на юге Синьцзяна. Свои истоки туюйхунь берет от сяньбэй (древняя национальность в Китае), в начале IV века переселилась на запад из района к востоку от реки Ляохэ, постепенно ставила под контроль районы национальностей чжи и цянь сегодняшней южной части провинции Ганьсу и провинций Сычуань и Цинхай и установила там свою власть.
В период династий Суй (581 — 618 гг.) и Тан (618 — 907 гг.) важную роль в истории Синьцзяна сыграли древние национальности тюрки и тубо. Тюрки — древняя национальность, которая в VI — VIII веках кочевала на северо-западе и по северным степям Китая. В 552 году вождь тюрков Тумэнь победил жоужань и установил свою власть в районе к северу от пустыни на Монгольском плато. Затем власть распалась на восточных и западных тюрков. Между ними не прекращалась борьба за ханский трон. В середине VIII века исчезли ханства восточных и западных тюрков, а потомки тюрков растворились среди других национальностей. Тубо являются предками тибетцев, в конце VI века они обосновались на Цинхай-Тибетском нагорье, затем захватывают Цинхай и начинают борьбу с династией Тан за владение в западном регионе. В 755 году в Танской империи вспыхнул на Центральной равнине мятеж Ань Лушаня и Ши Сымина, династия Тан перебросила из западных территорий свои многочисленные войска во внутренние районы страны. Воспользовавшись этим, тубо захватывает часть районов Южного и Северного Синьцзяна.
В 840 году в Синьцзяне поселилась большая диаспора уйгуров. Национальность уйгуры раньше назывались хуэйхэ, она являлась одним из племен национальности телэ (древняя национальность в Китае). Первоначально она обитала в бассейне рек Селенга и Аргунь, затем перекочевала на север от реки Тула. В 744 году окрепшие уйгуры установили свою власть в северной части Гоби. К тому же уйгуры дважды направляли войска на помощь центральному правительству династии Тан в ликвидации мятежа Ань Лушаня и Ши Сымина. В 840 году Уйгурский каганат распался при частых стихийных бедствиях, из-за распрей внутри господствующей группировки и нападений со стороны киргизов, большая часть уйгуров переселилась на запад. Часть из них поселилась в границах нынешних районов Джимсар и Турфан, впоследствии было создано Уйгурский каганат в Гаочане; часть уйгуров перекочевала в степи Средней Азии, разместилась в Средней Азии и районе Кашгар, потом вместе с национальностями карлуки и ягма основала Караханскую династию. С этих пор районы вокруг Таримской впадины подпали под господство Уйгурского каганата и Караханской династии, поселившиеся на западе уйгуры ассимилировались с местным населением, что заложило основу для формирования национальности уйгуров.
В 1124 году Елюйдаши из императорской семьи династии Ляо (916 — 1125 гг.) во главе своих подданых двинулся на запад, покорил Синьцзян и установил власть Западная Ляо, тем самым в Синьцзяне поселилось множество киданей (древняя национальность в Китае). В начале XIII века Чингисхан со своим войском покорил Синьцзян и раздал завоеванные земли своим сыновьям и внукам, продолжалась ассимиляция уйгуров, которая слилась с киданями и монголами.
Ойратами в династию Мин (1368 — 1644 гг.) называли монголов, проживающих в западной части Гоби. Вначале они обитали в бассейне верхнего течения Енисея, но потом непрерывно расширяли свои владения в среднем течении Орчис и бассейне Или. В начале XVII века постепенно образовались племена джунгар, турбот, хухут и тургу. В 70-х годах XVII века джунгары захватили бассейн Или, стали главными среди четырех племен и установили господство в Южном Синьцзяне.
После 60-х годов XVIII века правительство династии Цин (1644 — 1911 гг.) во имя укрепления границ Синьцзяна перекинуло с Северо-Востока в Синьцзян офицеров и солдат из маньчжуров, сиботян и солунов (дауров), которые стали новыми членами сообщества национальных меньшинств Синьцзяна. Затем в Синьцзяне поселились русские и татары. К концу XIX века Синьцзян уже населяли 13 национальностей — уйгуры, ханьцы, казахи, монголы, хуэйцы, киргизы, маньчжуры, сиботяне, таджики, дауры, узбеки, татары и русские. Так образовалась новая панорама компактного проживания национальностей, среди которых главными стали уйгуры.
II. СОСУЩЕСТВОВАНИЕ И РАСПРОСТРАНЕНИЕ МНОГИХ РЕЛИГИЙ В СИНЬЦЗЯНЕ
Как важный канал и узел в экономическом и культурном обмене между Востоком и Западом Синьцзян издревле является районом сосуществования многих религий. До проникновения ислама в Синьцзян вдоль Шелкового пути уже распространялись многие религии — зороастризм, буддизм, даосизм, манихейство и несторианство, которые процветали в различных районах вместе с первобытной местной религией. После проникновения ислама в Синьцзяне продолжали сосуществовать различные религии, к тому же к ним прибавились еще христианство и като-личество.
До проникновения извне других религий древние местные жители Синьцзяна исповедовали первобытную местную религию, которая затем развилась в шаманство. Некоторые национальные меньшинства в Синьцзяне по сей день в разной степени исповедуют первобытную религию и шаманство и связанные с ними обычаи.
Возникший приблизительно в IV веке до нашей эры в древней Персии зороастризм, который в Китае называют сяньцзяо (поклонение огню), проник из Средней Азии в Синьцзян. С эпохи Южных и Северных династий до династий Суй и Тан поклонение огню было широко распространено в различных районах Синьцзяна, но особенно в Турфанском районе. В тот период гаочанские власти создали специальные органы и назначили чиновников для усиления контроля над этой религией. Некоторые национальности Синьцзяна, исповедующие сегодня ислам, раньше исповедовали зороастризм.
Приблизительно в I веке до нашей эры зародившийся в Индии буддизм проник в Синьцзян через Кашмир. Вскоре при всемерном насаждении господствующими правителями буддизма в различных районах он стал главной религией в Синьцзяне. В период расцвета буддизма в оазисах вокруг Таримской впадины было возведено множество буддийских храмов и монастырей, сложилось множество общин монахов и монахинь, возникли такие знаменитые буддийские центры, как Юйтянь, Шулэ, Цюцы и Гаочан. В Синьцзяне буддизм достиг своих высот в скульптуре, живописи, музыке, танцах, в зодчестве монастырей и традициях каменных пещер, он оставил богатое и ценное культурное наследие, обогатив китайскую и мировую сокровищницу культуры и искусства.
Приблизительно в V веке процветавший во внутренних районах даосизм был принесен ханьцами в Синьцзян. Но распространялся он не широко, в основном в Турфане и Хами, где компактно проживали ханьцы. И лишь в династию Цин он распространился во всех районах Синьцзяна.
Приблизительно в VI веке из Персии через Среднюю Азию в Синьцзян проникло манихейство. В середине IX века уйгуры, государственной верой которых было манихейство, после переселения в Синьцзян способствовали развитию этой веры в Синьцзяне. Исповедующие манихейство уйгуры построили в Турфанском районе множество монастырей, пробили каменные пещеры, перевели каноны, обогатили искусство фресками, распространяя таким образом догмы и культуру манихейства. До и после проникновения манихейства в Синьцзяне появилось несторианство (раннее течение в христианстве), но оно не смогло распространиться широко и процветало в династию Юань (1206 — 1368 гг.) лишь по той причине, что множество уйгуров приняли эту веру.
В конце IX века и начале X века в южные районы Синьцзяна из Средней Азии проник ислам. В середине X века Караханская династия развязала против княжества Юйтянь религиозную войну — войну ислама с буддизмом, продолжавшуюся более 40 лет. В начале XI века после распада княжества Юйтянь, ислам распространился по всему Хотанскому району. В середине XIV века Чагадайское ханство (вассал, основанный вторым сыном монгольского хана Чингисхана в западном регионе) стало насильно насаждаться ислам, который стал главной религией монголов, уйгуров, казахов, киргизов и таджиков Чагадайского ханства. В итоге в начале XVI века ислам пришел на смену буддизму и стал главной религией в Синьцзяне.
После того как ислам стал главной религией уйгуров и других национальностей, в Синьцзяне постепенно исчезали зороастризм, манихейство и несторианство, которые раньше исповедовали эти национальности, но по-прежнему существовали буддизм и даосизм. Более того, начиная с династии Мин большое развитие получил тибетский буддизм, ставший вместе с исламом главной религией в Синьцзяне. В конце XVII века вождь исламской секты «байшань» Апак ходжа ламаистскими силами уничтожил своих политических врагов — Караходжа, в результате рухнуло Ярканское ханство (местная власть с центром в нынешнем Шачэне, установленная потомками монгольского хана Чагадая в 1514 — 1680 гг.). Это свидетельствовало о том, что ламаизм в то время имел большое влияние. Примерно с XVIII века в Синьцзян пришли христианство и католичество, сравнительно большое развитие имели буддизм, даосизм и шаманство. На севере и юге Тяньшаня появилось множество монастырей и храмов этих религий, некоторые мусульмане даже перешли в католичество и лоно других религий.
Исторически религии в Синьцзяне непрерывно эволюционировали, однако после того как в Синьцзян извне проникли различные религии, там всегда сохранялось сосуществование многих религий. Сегодня в Синьцзяне главными религиями являются ислам, буддизм (включая ламаизм), христианство, католичество и даосизм. Среди некоторых национальностей по-прежнему сравнительно большое влияние имеет шаманство.
III. ИСПОКОН ВЕКОВ СИНЬЦЗЯН НАХОДИТСЯ ПОД УПРАВЛЕНИЕМ ЦЕНТРАЛЬНОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА КИТАЯ
Длительные тесные связи Синьцзяна и районов Центральной равнины. В начале династии Западная Хань различные западные районы находились под господством гуннов. В 138 году до нашей эры династия Хань послала на запад Чжан Цяня, чтобы прогнать гуннов с захваченных у нее пограничных земель. В 121 году до нашей эры ханьская армия разгромила окопавшуюся в полосе Хэсийского коридора армию гуннов, династия Хань учредила здесь области Увэй, Чжанъе, Цзюцюань и Дуньхуан. В 101 году до нашей эры правительство династии Западная Хань распорядилось организовать возделывание пустующих приграничных земель в районах Луньтай и Цюйли в южной части Тяньшаня силами сотен солдат, а для управления этой работой учредило должность «эмиссара», впоследствии он был заменен на «эмиссара, охраняющего районы к западу от Шаньшаня».
В 60 году до нашей эры (второй год правления ханьского императора Сюаньди под девизом Шэньцзюе) было учреждено «Управление наместника западного региона». В то время в правящем слое гуннов возникли распри, гуннский князь Сяньшань, «возглавив многотысячную конницу», добровольно перешел на сторону династии Хань. Правительство династии Западная Хань назначило Чжэн Цзи «наместником западного региона», ввело войска в Урли (ныне на территории уезда Луньтай), установило контроль на всей территорией западного региона, старшины и главные чиновники всех районов западного региона приняли печать от правительства династии Западная Хань. Учреждение Управления наместника западного региона утверждало государственный суверенитет правительства династии Западная Хань над западным регионом, Синьцзян стал составной частью Китая — единого многонационального государства.
Правительство династии Восточная Хань (25 — 220 гг.) назначила в западном регионе сначала «наместника западного региона», а затем «главного посла в западном регионе», продолжая осуществлять военно-политический контроль над всеми северными и южными районами Тяньшаня. В 221 году власть Цаовэя (220 — 265 гг.) периода Троецарствия (Вэй, Шу, У) — наследница ханьского престола, учредила в Гаочане (Турфан) должность «полководца уцзи» для контроля над западным регионом, затем учредила пост главного посла в западном регионе для контроля над всеми многонациональными районами западного региона. В последние годы династии Западная Цзинь (265 — 316 гг.) основатель царства «Ранней Лян» (301 — 376 гг.) Чжан Цзюнь двинул войска на запад, захватил Гаочанский район и учредил Гаочанскую область. Династия Северная Вэй во имя усиления господства в западном регионе основала поселки Шаньшань и Яньци.
В период династий Суй и Тан центральное правительство укрепило свое господство в Синьцзяне. В конце VI века династия Суй объединила районы Центральной равнины, император Суйянди (годы правления 604 — 618 гг.), вступив на престол, послал в качестве своего представителя в западные регионы (Чжанъе и Увэй) помощника министра по делам чинов и аттестации Пэй Цзюя, дав ему задание наладить с западным регионом торговлю и обследовать положение на местах. В 608 году армия династии Суй вступила в Иу, где предприняла строительство городских сооружений и учредила три области — Шаньшань (ныне Жоцян), Черчен (ныне к юго-западу от Черчен) и Иу (ныне на территории Хами).
В начале VII века на смену династии Суй пришла династия Тан. В 630 году правитель Иу (ныне Хами), в свое время находившийся под властью Западного каганата, возглавил войска 7 городов и объявил о признании власти танского двора. Танская династия учредила область Западный Ичжоу (впоследствии — Ичжоу). В 640 году танская армия разбила войска династии Цюй (501 — 640 гг.), выступавшей на стороне тюрков в борьбе против династии Тан, и учредила область Сичжоу, также основала область Тинчжоу с центром в городе Футучэн (ныне Джимсар). В том же году в Гаочане было учреждено Аньсийское наместничество. То было первым высокопоставленным учреждением по военным и административным делам, созданным Танской династией в западном регионе. Впоследствии резиденцию наместничества перенесли в Кучэн и переименовали его в Аньсийское большое наместничество. Танская династия, разбив западных тюрков, объединила все районы западного региона, а в 702 году учредила в области Тинчжоу Бэйтинское наместничество, статус которой впоследствии был повышен до большого наместничества, в обязанности которой входило управление военными и административными делами районов северного склона Тяньшаня и восточных районов Синьцзяна. Под управлением Аньсийского большого наместничества находились южная часть Тяньшаня и обширные районы к западу от Цунлина. При танском императоре Сюаньцзуне (годы правления 712 — 756 гг.) Танская династия учредила над этими двумя большими наместничествами должность «цисийского генерал-губернатора», который стал в то время одним из восьми крупных генерал-губернаторов Китая.
Центральное правительство династии Тан по отношению к районам, населенным ханьцами, и территориям, населенным неханьцами, прибегало к разным формам правления. В местах сосредоточенного проживания ханьцев, например, в Ичжоу, Сичжоу и Тинчжоу, существовало такое же деление, как и во внутреннем Китае: наместничества, области, уезды, волости и ли (деревня, село); в экономике — «систему равномерного надельного землепользования» (земельная система в Танскую династию) и «систему натурального налога зерном» (налоговая система в Танскую династию); в военном деле — «систему территориальных войск» (военная система династии Тан). А в местах, населенных неханьскими народами, сохранялась система административного управления вождем местной национальности, но уже в должности наместника, генерал-губернатора и начальника области Танской династии, им разрешалось управлять населением по старым традициям. Одновременно с этим в Цюцы, Юйтяне, Шулэ и Суйе (одно время назывался Яньци) были учреждены четыре военных поселка, которые в историю вошли как «четыре поселка Аньси».
В эпоху Пяти династий, династий Сун, Ляо и Цзинь во внутренних районах Китая шла междоусобица между различными династиями за господство, им было не до западного региона, поэтому там сосуществовали несколько местных властей. Главные из них — гаочанская, караханская и юйтяньская власти, но все они сохраняли тесную связь с различными династиями, правившими во внутренних районах Китая.
Гаочанский каганат и Караханская династия установили свою местную власть после гибели в 840 году в северной части Гоби уйгурского каганата и слияния уйгуров, поселившихся в западном регионе, с другими тюркоязычными национальностями. Центром Гаочанского каганата был Турфанский район, Караханская династия контролировала обширные владения, включавшие южную часть Тяньшаня и Хэчжун в Средней Азии.
После поселения в западном регионе и создания там местной власти уйгуры поддерживали очень тесные связи с династиями во внутренних районах Китая, правители же Караханской династии называли свое ханство «ханством персикового камня», что по смыслу означало «хан, подведомственный Китаю», выражая этим свое подчинение Китаю. В 1009 году Караханская династия, захватившая Юйтяньский район, направило своих посланников с дарами к правителям династии Северная Сун (960 — 1127 гг.). В 1063 году Северная Сун пожаловала караханскому хану титул, подтверждавший его преданность китайскому императору. На третий год после установления власти династии Северная Сун гаочанские уйгуры направили 42 человека с дарами Северной Сун.
Юйтянь населяли саки. После танской эпохи в Юйтяне правил род Вэйчи, который имел тесные связи с внутренними районами Китая. Впоследствии он изменил фамилию на Ли, которую даровала роду Танская династия. В 938 году император династии Поздняя Цзинь Гаоцзу отправил Чжан Куанъе и Гао Цзюйхоя в Юйтянь, где Ли Шэнтяню был пожалован титул «царя большого сокровища Юйтянь». В начальный период династии Северная Сун министры и монахи Юйтяня регулярно преподносили дары императорскому двору.
В период династии Юань Чингисхан завершил политическое объединение юга и севера Тяньшаня. Монгольское ханство учредило должность «далухуачи» (администратор поселка) и другие органы военно-политического управления, тем самым введя военно-политический контроль над западным регионом. После образования династии Юань наряду с социально-экономическим развитием всех районов западного региона в Турфанском районе было учреждено управление судебного надзора и инспекции, затем в Турфане и других местах были созданы управления бумажных денег (орган по печатанию денег) и денежная казна, учреждена «резиденция полководца Бешибали», которая отвечала за посылку «новобранцев» (войска династии Юань из пленных солдат династии Южная Сун) на возделывание пустующих земель и посылку солдат в Хотан и Черчен для колонизации пустующих земель, в Бешибали была создана мастерская сельскохозяйственных орудий. В районах проживания уйгуров насаждалась система «налогов с му». В 1406 году династия Мин создала в Хами военно-административное управление «вэй», наделила вождя местного племени правом управлять местными военно-политическими делами, оберегая тем самым безопасность на торговых путях между Китаем и Западом и насаждая свой контроль в западном регионе и других районах.
Централизация масштабов и сфер подчинения Цинским правительством западного региона. В 1757 году династия Цин подавила джунгаров, которые на протяжении долгого времени изолировали Северо-Запад. Спустя два года она подавила мятеж мусульманской секты «белогорцев» во главе со Старшим ходжаполониду и Младшим ходжа-хоцзичжань) и укрепила военно-политическое господство во всех районах западного региона. В системе управления учрежденный в 1762 году, «Илийский генерал-губернатор» в едином порядке в военно-политическом отношении осуществлял руководство всеми южными и северными районами Тяньшаня, его резиденция находилась в «городе Хойюань» (ныне на территории уезда Хочэн), военно-политические дела велись наместничеством, штабом, канцеляриями и министрами различных районов. Основываясь на принципах принятия решений сообразно местному положению и управления сообразно обычаям, цинское правительство придерживалось в северных районах Тяньшаня, населенных ханьцами и хуэйцами, системы уездного управления; в районах Или и южной части Тяньшаня среди уйгуров сохранялась «система беков» (тюрское название местного чиновника), однако байк назначался Центром, причем в этих районах было строгое разграничение полномочий между правительством и духовной властью; в отношении монголов и уйгуров в районах Хами и Турфан осуществлялась «система джасаков» (монгольское название распорядителя), которая жаловала наследственные титулы князя, бэйцзы и гуна. В иерархии власти цинское правительство проводило политику назначения в основном чиновников-маньчжуров и использования одновременно чиновников других национальностей; в экономике главные меры были направлены на развитие сельского хозяйства при одновременном развитии скотоводства, применялись меры по облегчению и снижению налогов, существовала финансовая система норм и дотаций. В период цинского господства Синьцзян добился умеренного социально-экономического развития.
После Опиумной войны в 1840 году Синьцзян подвергся агрессии царской России и других держав. В 1875 году главный генерал-губернатор Шэньси и Ганьсу Цзо Цзунтан был назначен особым уполномоченным по делам Синьцзяна. В конце 1877 года цинская армия вернула южные и северные земли Тянь-Шаня, захваченные ханом Агубо Хаоханьского ханства (Фергана) в Средней Азии. В феврале 1881 года цинское правительство вернуло себе Или, находивший 11 лет под игом царской России. В 1884 году цинское правительство официально учредило Синьцзян провинцией и назвало этот западный регион «Синьцзяном», что означает «вновь возвращенные древние земли». Учреждение Синьцзяна провинцией явилось важной реформой цинского правительства в управлении Синьцзяном на протяжении всех династий. С тех пор всеми военно-политическими делами Синьцзяна управлял генерал-губернатор, военно-политический центр из Или был перенесен в Дихуа (ныне Урумчи). К 1909 году в подчинении провинции Синьцзян было 4 области, в подчинении одной области было 6 округов, 10 префектур, 3 округа и 21 уезд или субъуезд, административная система Синьцзяна была идентична с внутренними районами страны.
На второй год после Синьхайской революции в 1911 году в Или было поднято членами революционной партии восстание, была создана резиденция Нового Или и объявлено об окончании политического господства цинского правительства в Илийском районе. После создания республиканского правительства рубежи Синьцзяна непрерывно укреплялись.
25 сентября 1949 года осуществилось мирное освобождение Синьцзяна. По мере освобождения всей страны и подъема революционной борьбы всех национальностей Синьцзяна командующий гоминьдановским синьцзянским гарнизоном Тао Шиюе и председатель Синьцзянского провинциального правительства Бурхан объявили о восстании, 1-й корпус Первой полевой армии НОАК под командованием генерала Ван Чжэня вступил в Синьцзян. 1 октября 1949 года все национальности Синьцзяна вместе с народом всей страны с воодушевлением встретили весть о провозглашении Китайской Народной Республики.
Итак, начиная с 60 года до нашей эры, когда династия Хань учредила в Синьцзяне «Наместничество западного региона» центральные правительства всех династий Китая осуществляли военно-политический контроль над Синьцзяном. А так как на протяжении всей истории господство различных династий то крепло, то слабело, соответственно то крепло, и слабело правление центрального правительства в Синьцзяне. Сегодня все национальности Синьцзяна активно защищают отношения с центральным правительством и внесли свой вклад в дело образования и укрепления великой большой семьи китайской нации.
Из текста выходило, что Синьзян многие сотни если не тысячи лет населяли люди разных национальностей и религий. И всё это время там не стихали волнения и войны. Волнения были на религиозной почве. И не только. Не стихают они и по сей день. Что же в этом районе делал Николай Михайлович в 1870-м году на самом деле? Просто собирал экспонаты для музея и знакомился с местными жителями? Для полковника мелковато, да и щедрое финансирование Императора наводило меня на другие цели этой экспедиции. В чём был интерес Александра к этому неспокойному краю. Пришлось дальше окунуться в историю отношений России и Китая в то время. Но перед эти стоит предвосхитить поиски моей гипотезой – а не являлся ли Синьцзян тайной целью его присоединения к России, воспользовавшейся слабостью тогдашнего правительства Китая сначала в 19 веке, а затем в составе Союзной республики во времена СССР начиная с периода гражданской войны и заканчивая становлением Советского Союза? Этот исторически мятежный регион был лакомым куском не только для России, но и других стран, а именно Англии. Не даром с 19 века началась между двумя империями так называемая «Большая игра».
В замечательной статье В.А. Бармина, С.В. Дмитриев при участии В.Г. Шматова* «Синьцзян: очерк истории региона», опубликованной в журнале «Общество и государство в Китае» в 2016 году я нашел:
«В конце XIX — начале XX вв. Синьцзян, оставаясь в составе Цинской империи, был далеко не самой спокойной её частью и вызывал интерес у западных держав, прежде всего России и Великобритании. В это время Синьцзян становится целью многих европейских экспедиций, изучавших природные богатства и исторические 222 памятники региона. Настоящим открытием стали буддийские памятники, открытые Дмитрием Клеменцем и Сергеем Ольденбургом (Россия), Марком Орэлом Стейном (Англия), Полем Пеллио (Франция), Альбертом фон ЛеКоком и Альбертом Грюнведелем (Германия) и другими. В 1911 г. Цинская империя перестала существовать, 12 февраля 1912 г. император Пу И (1906–1967, император Китая в 1908– 1912) отрёкся от престола. Синьцзян довольно долго не был затронут волнениями. 28 декабря 1911 г. должно было состояться восстание урумчийского гарнизона, но губернатор Юань Дахуа (1851–1935) узнал о заговоре заранее, многие революционеры были казнены. В ночь с 7 на 8 января вспыхнуло восстание гарнизонных частей в Кульдже, подготовленное хубэйскими революционерами. Командир бригады, выходец из Юньнани Ян Цзэнсинь (1867– 1928) поддержал восставших. 7 мая в Кашгаре подняли восстание члены тайного общества Гэлаохуэй («Общество старших братьев»); им удалось убить губернатора и ряд маньчжурских чиновников, войска перешли на их сторону. В Кульджу и Кашгар были введены российские и британские контингенты для охраны консульств. Усилия Юань Дахуа подавить восстания не увенчались успехом, 22 мая указом президента Китайской республики Юань Шикая (1859–1916, президент с 1912) он был смещён и заменён Ян Цзэнсинем, которому в 1913 г. удалось подавить все восстания (в том числе и своих бывших соратников-революционеров) и поставить Синьцзян под свой контроль. В 1913–1914 гг. из Кульджи и Кашгара были выведены иностранные отряды. Земли северо-восточного Синьцзяна, населённые монголами и ойратами, были вовлечены в национально-освободительную борьбу, вызванную отделением от Китая Внешней Монголии в конце 1911 г., однако в итоге эти территории остались в Синьцзяне — Россия не согласилась на присоединение этих территорий к Монголии, не желая портить отношений с Китаем. Более того, в 1914 г. Ян Цзэнсинь отторг от Западной Монголии Алтайский округ и присоединил его к «своей» провинции. В 20-х гг. Синьцзяном начала интересоваться Советская Россия, которая активно поддерживала борцов за независимость от Китая. В 1921 г. в Ташкенте прошёл съезд делегатов со всего Синьцзяна, на котором по предложению тюрколога С.Е. Малова (1880–1958) было принято решение с целью сплочения нации ввести общий этноним для тюркского населения региона: жители разных оазисов и таранчи 223 были объединены под давно забытым именем уйгуров5 (далеко не сразу этот этноним был принят большинством борцов за независимость, многие предпочитали именовать себя тюрками). Ряд членов Политбюро ВКП(б) ставили вопрос о создании Кашгарской и Джунгарской советских республик. Против этого предложения на заседании Политбюро категорически высказался нарком иностранных дел Г.В. Чичерин. В итоге члены Политбюро, в том числе и В.И. Ленин, приняли решение «согласиться с мнением Чичерина» 6. Однако, судя по дальнейшим событиям, идея переноса революции на территорию Синьцзяна продолжала жить. В 1922 г. в работе IV съезда Коминтерна в Петрограде и Москве участвовала Уйгурская секция Туркестанской коммунистической партии. Впрочем, советское правительство, как отмечено выше, осознавало опасность прямого вмешательства в ситуацию в Синьцзяне и на деле предпочитало выгоды торговли с богатым редкими полезными ископаемыми регионом призрачному будущему его открытой советизации. В условиях экономической и дипломатической блокады, в которой оказалась Советская Россия в начале 20-х гг., громадный сырьевой рынок провинции Синьцзян, товары которой могли быть получены на предельно выгодных условиях, обретал для неё особое значение. Экономика Синьцзяна испытывала острейшую нужду в промышленных изделиях, которые, в силу целого ряда объективных обстоятельств, могли быть приобретены только в России, это делало насущно необходимым установление торгово-экономических связей с Россией даже в условиях непризнания последней центральным правительством Китая. Власти Синьцзяна, пусть медленно, но неуклонно шли навстречу настойчивым предложениям советской стороны оформить взаимное стремление к сотрудничеству. Подписанный в мае 1920 г. «Илийский протокол» в известной степени способствовал возобновлению двухсторонних экономических связей, но в силу своего ограниченного действия не устраивал обе стороны. Весной 1920 г., после разгрома основных сил адмирала Колчака, на территорию китайской провинции Синьцзян перешли крупные отряды белогвардейской армии под командованием атамана Оренбургского казачьего войска Дутова, командира корпуса колчаковских войск генерала Бакича, командующего Семиреченской армией атамана Анненкова и других. При этом подразделения белой армии совершенно перестали считаться с китайскими властями провинции, дестабилизируя мирную жизнь населения. Количество людей, перешедших китайскую границу в массе отступающих войск, точно установить практически невозможно, однако большинство источников сходятся на том, что только в марте 1920 г. и только в пограничных округах Синьцзяна осело 25–30 тысяч военнослужащих и членов их семей. Надо отметить, что практически все подразделения белогвардейских войск, интернированные на территории Синьцзяна, сумели сохранить большую часть своего вооружения. Зимой 1920/1921 гг. военная часть русской эмиграции в Синьцзяне вступила в этап необходимой консолидации антисоветских сил и разрозненных воинских частей, объединения их под командованием одного военачальника. Этот процесс не мог не вызвать ожесточённой схватки между претендентами на должность командующего. В результате этой борьбы власть оказалась в руках генерала Бакича, который после смерти Дутова оказался и по званию, и по должности самой крупной фигурой в среде синьцзянской белогвардейской эмиграции. Он и развернул энергичную деятельность по объединению под своим командованием всех отрядов белогвардейцев, оказавшихся на территории провинции. Отряды Бакича стали совершать нападения на территорию Советской России, уничтожать гарнизоны небольших селений, вырезать семьи партийных работников и советских служащих. Бакич планировал, превратив территорию провинции в свой плацдарм, попытаться, действуя совместно с антисоветскими силами в самой России, начать новый этап борьбы с советской властью. В ходе подготовки к осуществлению своих планов Бакич не только совершенно перестал считаться с администрацией округов, где размещались его войска, но начал разоружать китайских военнослужащих, захватывая с этой целью населённые пункты и крепости, где стояли гарнизоны. Ввиду малочисленности китайских правительственных войск и их слабой подготовки оказать сопротивление действиям Бакича оказалось некому. Выход из этого положения был один: искать помощи у Советской России, которая была заинтересована в уничтожении войск белогвардейцев. Бесконечные набеги небольших отрядов белоэмигрантов на территории сопредельных с Синьцзяном российских областей, проблема беженцев осложняли и без того напряжённую обстановку этом регионе и требовали быстрейшего решения. Открытая подготовка белогвардейцев к походу против Советской России, которая грозила самыми непредсказуемыми последствиями губернатору Ян Цзэнсиню, в конце концов вынудила его вступить в переговоры с советским военным командованием в Туркестане и Сибири относительно проведения совместной военной операции против частей Бакича и отступивших в Синьцзян остатков разбитых отрядов участников антисоветского восстания в Южном Приуралье под командованием штабс-капитана Новикова. В результате переговоров 17 мая 1921 года был подписан договор, в соответствии с которым на территорию провинции вводились части Сибфронта и Туркфронта «для совместной ликвидации белых армий Бакича и Новикова». В соглашении определялось, что «Советские войска, вступившие на китайскую территорию согласно этого договора, имеют целью ликвидацию белых отрядов Бакича и Новикова. После этой ликвидации немедленно отводятся на территорию Советской России». Проведённая в соответствии с подписанным соглашением в мае– июне 1921 г. т.н. Чугучакская операция оказалась не совсем удачной, и значительной части белых войск под командованием генерала Бакича удалось вырваться из окружения. Потеряв около 1000 убитыми и 1500 пленными, бросив обозы, раненых и семьи офицеров и казаков, белогвардейцы, вырвавшись из окружения в количестве 5000 солдат и офицеров, ушли в Алтайский округ. Не встречая со стороны китайских войск каких-либо попыток остановить их, 2 июля 1921 г. войска Бакича практически без боя захватили крепость ШараСумэ, где ими были взяты значительные трофеи. Несколько оправившись от поражения, генерал Бакич к середине июля стал фактическим хозяином Алтайского округа, возобновив энергичную работу по подготовке своих войск к дальнейшей борьбе. В результате сложившихся обстоятельств китайские власти вынуждены были вновь обратиться к советской России с просьбой о помощи в окончательном разгроме Бакича. В соответствии с новым договором, подписанным 12 сентября 1921 г., части Сибфронта вновь были введены на территорию Алтайского округа провинции. Условия нового соглашения, обеспечивавшие Красной Армии более выгодные условия пребывания на китайской территории, а главное большую свободу действий, позволили ей в ходе нескольких операций к началу октября 1921 г. уничтожить остатки войск белогвардейцев. Этот шаг советской стороны в свою очередь был достаточно высоко оценён Центральным китайским правительством и сыграл в дальнейшем весьма позитивную роль в нормализации советско-китайских отношений. Генерал Бакич после разгрома его войск в Синьцзяне бежал в Монголию, где был вскоре пленён и выдан советским властям. По приговору военного трибунала он в 1922 г. был расстрелян в Новосибирске. 31 мая 1924 г. между Китайской Республикой и Советским Союзом было подписано «Соглашение об общих принципах для урегулирования вопросов между Союзом ССР и Китайской Республикой». Это позволило правительствам Синьцзяна и СССР в октябре 1924 г. подписать соглашение о немедленном учреждении консульств СССР в городах Урумчи, Кашгаре, Кульдже, Чугучаке и на Алтае, а также консульств Китая в Ташкенте, Алма-Ате, Семипалатинске, Зайсане и Андижане. Последнее соглашение способствовало тому, что уже к концу 1924 г. синьцзянские власти полностью вернули Советскому Союзу консульское и прочее имущество, принадлежавшее ранее России, что значительно облегчило в дальнейшем деятельность советских дипломатов и торговых представителей в Синьцзяне. В 1928 г. Ян Цзэнсинь был убит через несколько дней после признания им власти Нанкина, и губернатором стал его приближённый Цзинь Шужэнь (1879–1941), который поощрял переселение в Синьцзян китайцев и без большого уважения относится к традиционному устройству региона. В 1930 г. скончался комульский хан — последний в Синьцзяне (и мире) правитель-чагатаид. Цзинь Шужэнь воспользовался этим случаем, чтобы упразднить вассальное ханство и включить его территорию в состав Синьцзяна на общих основаниях. Конфискованная у комульской знати земля была отдана им китайским поселенцам. В апреле 1931 г. комульские уйгуры восстали, китайские поселенцы были перебиты. Во главе восстания встала аристократия и купечество, исповедовавшие идеи панисламизма и пантюркизма, выдвинувшие лозунг создания независимой исламской республики; в то же время непосредственное командование отрядами повстанцев чаще всего осуществляли выходцы из народных низов. Так, например, мусульманскими отрядами Комула командовал Ходжа Нияз (1889–1941), который до начала восстания состоял на службе у комульского князя; повстанцами в районе Аксу руководил Тимур, в прошлом бедняк-арбакши (возчик воды), и Низаметдин — выходец из крестьян-бедняков. Последний до восстания успел пожить в СССР, учился в Коммунистическом Университете Трудящихся Востока (КУТВ), а затем, примкнув к подпольной уйгурской организации, вернулся по её заданию в Синьцзян, где и включился в революционную работу. В первые недели движения повстанцам удалось добиться некоторых успехов, однако они оказались кратковременными, и уже к лету 1931 года правительственные войска, несравненно лучше вооружённые и организованные, стали наносить отрядам Ходжи Нияза ощутимые удары, оттеснив их, в конце концов, в горы Бадаши. Достаточно быстро осознав, что без серьёзной помощи извне восстание обречено на поражение, его руководители решили искать поддержки у единоверцев в провинции Ганьсу. Здесь, как и в Синьцзяне значительная часть населения, представленная дунганами, исповедовала ислам, и, в силу этого, а также ряда социально-экономических причин, антиханьские настроения были весьма значительны. Результатом этих настроений ранее явилось мощное восстание мусульманского населения провинции 1928–1929 гг., вызванное резким усилением экономического гнёта со стороны властей в связи с дислокацией в этом районе армии генерала Фэн Юйсяна (1882–1948). Обеспечение «народной армии» Фэна всем необходимым, насильственная мобилизация в неё мужчин-мусульман, насаждение в оной христанства и ещё целый ряд причин политического, экономического и психологического порядка явились запалом к давно зреющему взрыву религиозно-общинной войны, вспыхнувшей в марте 1928 г. Одним из наиболее видных руководителей повстанческого движения стал молодой дунганский офицер Ма Чжунъин (1910–1939?), объединивший под своим командованием значительные силы, состоявшие в основном из отрядов дунган. После двухлетней борьбы, которая постепенно трансформировалась в борьбу милитаристских кланов, возглавляемых мусульманами, с армией Фэн Юйсяна, Ма Чжунъин стал весьма заметной фигурой на Северо-Западе Китая. В неполных 24 года он был генералом и командовал дивизией. Однако к 1929 г. восстание дунган в Ганьсу в результате встречных действий китайских властей и лидеров мусульманского населения сошло на нет, и Ма Чжунъин оказался в известном смысле не у дел. Будучи человеком энергичным и деятельным, Ма Чжунъин начал вынашивать планы по установлению своего контроля над Синьцзяном. Чан Кайши (1887–1975, глава Китайской республики с 1928 г.), которого он попросил о передаче ему губернаторской должности в Синьцзяне в качестве благодарности за борьбу с Фэн Юйсяном, ответил ему, что утвердит его назначение только тогда, когда он обретёт реальный контроль. Фэн Юйсян в этот момент выступал на стороне противников Чан Кайши и его политики разрыва с Советским Союзом. 228 над провинцией — в чём Нанкин, крайне недовольный заигрыванием Цзинь Шужэня с Москвой, был вполне заинтересован. Заручившись моральной поддержкой своего плана со стороны Чан Кайши, Ма Чжунъин начал готовиться к походу в Синьцзян. Именно в это время в его ставку прибыли Ходжа Нияз и ещё один руководитель повстанческого движения, бывший офицер комульской армии Юлбарс-хан (1888–1971). Рассказав Ма Чжунъину о развитии событий в Синьцзяне, делегаты повстанцев попросили молодого генерала оказать им поддержку в «священной войне с неверными». Просьба уйгурских вождей оказалась для Ма Чжунъина как нельзя кстати, ибо давала ему возможность при реализации своих собственных планов опереться на местное население, уже начавшее борьбу с провинциальным правительством, которое он собирался свергнуть. Пытаясь не упустить благоприятной ситуации, Ма Чжунъин уже в начале июня 1931 г. прибыл в Синьцзян с бригадой численностью до 700 человек. Оказавшись в Синьцзяне, Ма Чжунъин стал фактическим вождём всего повстанческого движения, ибо в таковом качестве он был признан основной движущей силой восставших — уйгурами. В свою очередь, Цзинь Шужэнь сумел найти поддержку у руководства Советского Союза, который на данном этапе находился в непростой ситуации, так как его внешнеполитические интересы, направленные на усиление своего политического и экономического влияния в Синьцзяне, очевидно входили в конфликт с его имиджем лидера мирового революционного движения, частью которого было объявлено и движение национально-освободительное. Надо отметить, что к периоду рассматриваемых событий советские руководители уже сталкивались с необходимостью анализа своего вмешательства в той или иной форме во внутриполитические дела Синьцзяна. Незадолго до восстания, в январе 1930 г., к советским дипломатам в Синьцзяне с просьбой оказать ему помощь в предполагаемом военном перевороте с целью создания новой провинции на территории Кашгарии обратился контролировавший Кашгар мусульманский генерал Ма Шао’у (1874–1937). За помощь оружием и войсками Ма обещал создать в новой провинции условия преобладающего советского влияния. Он прямо заявил работникам консульства в Кашгаре: «вы получите здесь то, что имеют японцы в Маньчжурии». Советские дипломаты, проанализировав ситуацию, отказались от обсуждения этого вопроса. Однако в августе 1931 г., учитывая очевидную опасность сложившейся в Синьцзяне ситуации для среднеазиатских приграничных районов СССР и советско-синьцзянской торговли руководство СССР осуществило поставку крупной партии оружия синьцзянскому правительству в Урумчи. Эта поставка позволила провинциальной администрации подавить восстание в Комуле; раненый Ма Чжунъин выехал в Ганьсу. В благодарность за поставки оружия СССР было позволено открыть торгпредства в 8 крупных городах Синьцзяна. Тем не менее, восстание в Комуле стало сигналом к началу борьбы во всём Синьцзяне, причём целью восставших всё чаще провозглашалась полная независимость от Китая. В марте 1933 г. началось восстание горняков-золотодобытчиков в Хотане, был провозглашён Хотанский эмират, в июле основано отделение правительства эмирата в Кашгаре, которое к концу года превратилось в фактически отдельный центр власти. В начале 1933 г. Ма Чжунъин вновь появился в Синьцзяне. Войска Ма Чжунъина, на чью сторону перешли многие провинциальные части, одерживал победу за победой как над силами губернатора, так и над восставшими уйгурами и киргизами. Основой губернаторской армии были части, сформированные из русских белогвардейцев под командованием полковника П. П. Папенгута (1894–1933). В апреле 1933 г. в результате военного переворота в Урумчи Цзинь Шужэнь был смещён, и к власти в Синьцзяне пришёл командующий китайскими войсками в Синьцзяне полковник Шэн Шицай (1895–1970) (маньчжур по национальности). Папенгут был назначен командующим объединёнными вооружёнными силами провинции Синьцзян (отстранён и расстрелян за нежелание сотрудничать с СССР в декабре 1933 г.). Летом 1933 г. прошли переговоры Шэн Шицая с руководителем крупнейшей группировки повстанцев, состоявшей в основном из уйгуров, Ходжой Ниязом. Результатом переговоров стало достигнутое в июле 1933 г. соглашение о прекращении боевых действий этой группировки против правительственных сил. Раскол в лагере повстанцев и переход Ходжи Нияза в лагерь вчерашних противников зрел давно и был связан не только с активной примиренческой деятельностью правительства, но и с нежеланием Ма Чжунъина видеть в уйгурах равноправных партнёров. Соглашение предусматривало создание на юге провинции национальной автономии уйгур, привлечение в состав правительства людей различных национальностей, а также ещё целый ряд уже декларированных Шэн Шицаем демократических преобразований. В ответ Ходжа Нияз обязался сотрудничать с правительством Синьцзяна в установлении мира и порядка в провинции, что, естественно, подразумевало совместную борьбу против сил Ма Чжунъина и кульджинского генерала Чжан Пэйюаня (1894–1934), которые теперь оставались главными противниками Урумчи, т.к. казахи Алтайского округа и карашарские монголы вскоре примкнули к соглашению уйгурской группировки с правительством провинции. Соглашение о сотрудничестве правительства Синьцзяна с Ходжой Ниязом и стоявшими за ним уйгурами хотя и облегчило положение провинциальных властей, но не остановило войну. Более того, события, развернувшиеся в провинции во второй половине 1933 — начале 1934 гг., ознаменовали собой наивысшую точку в борьбе сторон. Параллельно с переговорами, которые велись с Ходжой Ниязом, Шэн Шицай пытался договориться и с Ма Чжунъином. Для того, чтобы примирить последнего с руководством провинции, в Синьцзян даже приезжал специально посланный председателем исполнительного юаня Ван Цзинвэем (1883–1944) министр иностранных дел и министр юстиции Ло Вэньгань (1888–1941). Однако его миссия не привела к положительному результату: примирить противников не удалось, и войска Ма Чжунъина продолжали боевые действия против войск Шэн Шицая. С другой стороны, ещё 20 февраля 1933 г. «Уйгурский комитет за национальную революцию» образовал в Хотане временное правительство. Возглавил это правительство выходец из Артуша, теолог Сабит Домулла (1883–1934), подозревавшийся в связях с Англией. Командующим вооружёнными силами нового правительства стал Мухаммад Амин Бугра (1901–1965); он и его братья приняли титулы эмиров. 12 ноября 1933 г. в Кашгаре премьер-министр «правительства хотанских эмиров» Сабит Домулла официально провозгласил создание независимой Тюрко-Исламской республики Восточного Туркестана (ТИРВТ, также Республика Уйгуристан). Президентом вновь созданной республики был заочно избран Ходжа Нияз, была обнародована конституция, основанная на законах шариата. Руководители ТИРВТ сразу же начали активную работу по организации дипломатического признания своей республики со стороны ближайших соседей из числа мусульманских государств и Англии. Были установлены контакты с Турцией, Афганистаном, мусульманами Индии. При этом большинство исследователей отмечают, что доминирующим влиянием в ТИРТВ пользовалась Турция. Однако лидерам новоявленного государства было достаточно ясно, что реальную помощь и поддержку им может оказать не Турция, а Англия, кровно заинтересованная в создании санитарного кордона между Индией и Советским Союзом и укреплении своих экономических позиций в Кашгарии. Поэтому Сабит Домулла и его соратники ещё до образования ТИРТВ отправили британскому консулу в Кашгаре Джону Уильяму Томсон-Гловеру письмо, в котором просили принять республику под протекторат Англии. Естественно, эта ситуация не могла не вызывать беспокойства у Москвы. В этих условиях Шэн Шицай счёл возможным обратиться к правительству СССР с просьбой оказать помощь в проведении боевых операций против своих противников. Советская сторона ответила на эту просьбу согласием. В ноябре 1933 г. в Синьцзян была переброшена так называемая «Алтайская добровольческая армия», сформированная из частей различных родов войск Красной Армии (прежде всего из состава пограничных частей ОГПУ). В оперативном подчинении командования этой группировки находились также подразделения, сформированные из бывших белогвардейцев — «натурализовавшихся русских», которым была обещана амнистия и советское гражданство в случае удачного завершения операции. При этом обеспечение всех участников предстоящей операции, включая части белогвардейцев, оружием, техникой и снаряжением (армия была обмундирована в русскую форму дореволюционного образца без символики) ложилось на советскую сторону, с дальнейшим возмещением понесённых затрат правительством провинции. Хорошо вооружённые и оснащённые советские части, объединившись с формированиями бывших белогвардейцев Шэн Шицая и торгоутской кавалерией, нанесли несколько поражений яростно защищавшемуся Ма Чжунъину. В результате положение возглавляемых им отрядов повстанцев стало безнадёжным, он был отрезан от своих баз и прижат противником к границе. 10 июля 1934 г. Ма Чжунъин с небольшой группой соратников перешёл в районе караула Иркештам на советскую территорию и был интернирован. С его отходом от активной борьбы завершились боевые действия на территории Синьцзяна. Заключительным аккордом синьцзянских событий 1931–1934 годов явилось требование выдачи Ма Чжунъина, предъявленное генералом Шэн Шицаем советскому правительству. Однако Шэн Шицай получил отказ. Ему было заявлено, что на основании советской конституции интернированные лица без их согласия не могут быть выданы государству, которое они покинули. Причём сообщение об отказе выдать Ма Чжунъина китайским властям было опубликовано в советской печати. Так при поддержке СССР Шэн Шицаю удалось утвердить свою власть в Синьцзяне и разгромить войска Ма Чжунъина, за которым стояло нанкинское правительство. На его счастье, угрозу отделения Кашгарии удалось ликвидировать чужими руками: 6 февраля 1934 г. в ходе т.н. битвы за Кашгар ТИРВТ была ликвидирована дунганскими отрядами союзников Ма Чжунъина; многие её лидеры погибли, Ходжа Нияз бежал в СССР, где вскоре официально объявил о роспуске военных отрядов республики. В конце апреля 1934 г. советские части покинули территорию Синьцзяна, но в распоряжении Шэн Шицая осталось немало предоставленного СССР оружия, советские военные советники и подготовленные ими части. Весной 1937 г. на юге Синьцзяна, где определённое влияние сохраняли сторонники независимости и дунганские генералы, верные Нанкину, вспыхнуло новое восстание; восставшие заняли Кашгар и двинулись на столицу провинции Урумчи. Шэн Шицай вновь получил поддержку советских войск (в том числе авиации), и к октябрю сопротивление было подавлено. Так Шэн Шицай стал полным хозяином в Синьцзяне, и Нанкин был вынужден смириться с его более чем формальной верностью Китайской республике и близким отношениям с СССР. В августе 1938 г. Шэн Шицай вступил в ВКП(б). Синьцзян имел собственную валюту, денежный оборот обеспечивался Госбанком СССР».
Таким образом можно сделать вывод, что по каким-то причинам Советский Союз отказался от идеи создания Союзной Республики Восточный Туркестан и более того очень помог становлению района в составе КНР. Видимо у Сталина и Мао были некие договорённости, о которых история умалчивает. С тех пор Китай был связан нерушимой дружбой с Советским Союзом.
Вы спросите, а что было в Синьцзяне во времена императорской России. И здесь привожу исследования историка О.Р. Айрапетова опубликованные в статье «Россия и Восточный Туркестан (Синьцзян) в XIX веке» в 2018 г.
«Прилегавший к Западному Туркестану Кашгар (совр. Синьцзян-Уйгурский автономный район КНР), или Восточный (китайский) Туркестан был весьма неспокойной провинцией Китая. Джунгария и Кашгар были завоеваны маньчжурами в 1758—1759 гг. Завоевание сопровождалось массовой резней джунгаров и калмыков, жертвы были колоссальными. С XVIII века здесь неоднократно происходили восстания против власти Пекина. Продолжались они и в XIX веке — в 1826 и 1827, 1830, 1845 гг. Все они были исключительно кровавыми и подавлялись чрезвычайно жестоким образом, после чего власть Китая в крае усиливалась. В мае 1857 г. часть Кашгара охватило новое восстание против маньчжурского владычества. После его подавления в августе 1857 г. казни продолжались вплоть до августа 1858 г. В этот край по инициативе его учителя П.П. Семенова был отправлен поручик Ч.Ч. Валиханов, который под видом кокандского купца должен был собрать информацию об этом районе китайского Туркестана. Это было очень опасное путешествие. А. Шлагенвейт, пытавшийся пробраться сюда в 1857 г. из британской Индии, поплатился за это жизнью.
В условиях возможного столкновения с Китаем на Амуре русские военные власти на границе Туркестана считали необходимым выяснить ситуацию в Илийском крае для того, чтобы в случае необходимости иметь возможность покровительствовать созданию здесь независимого ханства под покровительством России. Обе миссии были успешны, хотя поездка Валиханова завершилась в основном сбором этнографической и статистической информации, а заключенные Игнатьевым договоры способствовали некоторому оживлению русской торговли. Несколько лучше, чем в Хиве, русских представителей приняли в Бухаре, однако цена достигнутых соглашений была крайне невелика. Как правило, местные правители выполняли их точно только под страхом внешней угрозы. Бухара считалась центром ислама, не замутненного влиянием Запада. Здесь предпочитали строго придерживаться буквы Корана, во всяком случае внешне. Любопытно, что эти нравы и методы местного управления вызывали неприязнь и у европейски образованного Валиханова, называвшего город «вертепом ханжей-улемов, ишанов-серебряников …которые из недр своих изрыгают на всю территорию мусульманства мулл-изуверов…»; и у будущего эмира Афганистана, пораженного массовыми казнями без суда правых и виноватых (это при том, что и сам Абдурахман был человеком далеко не мягких привычек). Не удивительно, что после опыта общения со среднеазиатскими монархиями Игнатьев весьма скептически оценивал возможность использования дипломатических мер в регионе. Более того, саму эту возможность он назвал миражом. «Сведения, добытые нашей миссией, — писал он, — и добросовестное уничтожение прежнего «миража» вызвали крутой поворот в характере наших сношений с… соседями, способствовали установлению более правильного взгляда на значение и основу их власти, на действительную их силу и в особенности на то положение, которое мы должны и можем занимать в Средней Азии… а равно и те цели, которые мы должны преследовать для более верного и мощного ограждения наших существенных интересов».
В августе 1870 г. в Шахрисябз была отправлена военная экспедиция, которая привела бекство к покорности эмиру. Столица бекства — Китаб — была взята. Удар был внезапным, шахрисябцы не успели собрать значительную часть своих ополчений, что в немалой степени способствовало успеху. Бежавшие в Коканд беки были выданы ханом русским властям в Ташкент, где им было дано звание подполковников кавалерии и ежегодная пенсия в 3 тыс. рублей в год. Оба бека после этого были оставлены в Ташкенте фактически в положении почетных пленников. Впрочем, это продолжалось недолго. Деликатность и внимательность Кауфмана к бекам повлияла на них самым положительным образом. Вскоре они перешли на русскую службу, и бывший глава бекства в 1901 г. дослужился до генерал-майора.
Практически одновременно Кауфману пришлось решать еще одну проблему. В 1862 г. в китайском Туркестане (Синьцзян) началось очередное восстание мусульманского населения против цинских властей. Их злоупотребления дошли до такого уровня, что поначалу к восстанию примкнуло несколько китайских отрядов. На помощь восставшим вскоре пришли кочевники-киргизы, которые также попытались установить свою власть. В результате войны, которая длилась с перерывами несколько лет, маньчжурские войска были разбиты и изгнаны, китайское население подверглось массовой резне, жертвами которой стало около 175 тыс. чел. Жестокость и насилие восставших были беспредельны. В Кульдже было не только вырезано китайское население города, сожжен и уничтожен квартал, где жили китайцы и манчжуры, но и разграблены их кладбища. Огромное количество китайцев, чтобы избежать мученической смерти, кончало жизнь самоубийством. От многотысячных городов остались лишь руины.
Как буддисты пострадали и калмыки, которых также грабили и вырезали массовым образом. За короткое время в Кульдже были почти полностью уничтожены все следы пребывания не только китайской власти, но и китайцев в крае. Немногочисленные оставшиеся в живых китайцы должны были или принять ислам, или, если они сохраняли буддизм, становиться работниками или пастухами. Русские консульства и торговые фактории в крае были уничтожены вместе с городами с их преимущественно китайским населением, торговля практически полностью прекращена, за русскую границу потянулись беженцы, а за ними — отряды преследовавших их повстанцев. В ситуации, когда контроль цинских властей над границей был условным, здесь произошли столкновения с русскими войсками. Бывшая граница с Китаем стала очень небезопасной.
Тем не менее масса китайцев и манчжуров сумела пересечь ее и найти спасение в русском Туркестане. «Нужно было видеть собственными глазами этих несчастных беглецов, — отмечал современник, — чтобы судить о всех перенесенных ими бедствиях. Это были окончательно разоренные бедняки, бежавшие в паническом страхе, кто в чем мог и успел спастись. Старики, взрослые, дети, мужчины и женщины, пешие и конные — целыми массами стремились в Семиречье, как к тихому пристанищу, — стремились в беспорядке, с поспешностью, свойственному большому страху». С ними бежали и калмыки, в том числе и калмыки-мусульмане побежали в сторону. К 1866 г. переселилось 1083 кибитки (после подавления большинство вернулось назад, в России осталось 372 кибитки, 233 из них — калмыков-мусульман).
На освободившейся от китайской власти территории образовалось четыре постоянно враждовавших между собой государственных образования, более или менее соответствовавших территориям компактного расселения наиболее многочисленных народов региона: дунган (т.е. этнических китайцев-мусульман), уйгуров, казахов (т.е. тюрок-мусульман), буддистов калмыков. Успех или неудача в таких конфликтах приводили к новому кровопролитию и новой волне беженцев и набегов обнищавшего местного населения на соседей, в том числе и на подданных России. Еще в 1864 г. правитель Кокандского ханства Алимкул отправил на помощь претенденту на власть в Кашгаре Бзрук-хану, происходившему из местной династии ходжей, небольшой отряд из 68 чел. во главе со своим военачальником Якуб-беком, защищавшим в 1852 г. Ак-Мечеть. Прибыв на место, Якуб-бек фактически отстранил ходжу от власти и стал править от его имени, окружив себя выходцами из Коканда.
В 1869 г. он отправил ходжу Бзрук-хана в Мекку, но тот предпочел остаться в Бухаре в качестве изгнанника. Между тем Якуб-бек возглавил новое государство — Алтышаар (Шестиградье), границы которого простирались на юг от гор Тянь-Шаня. Отправив посольство в Турцию, он добился пожалования себе от султана Абдул-Азиса титула эмира. Вскоре Якуб-бек стал угрожать среднеазиатским владениям России. Примерно такую же позицию занял и султан Кульджи Абиль-оглы. Правитель нового государства не пользовался симпатиями своих подданных, которые не любили чужаков, и держался исключительно на страхе перед возможным возвращением китайцев и терроре против тех, кого он считал противниками своей воли.
Осенью 1868 г. к Якуб-беку был направлен штабс-капитан В.Я. Рейнталь. Посланник благополучно добрался до Кашгара и был принят его правителем. Он демонстрировал готовность сохранять добрососедство, однако его подданные продолжали грабить караваны. Предложения со стороны русских властей прекратить набеги оставались без ответа. Иногда власти Кульджи согласились компенсировать убытки, вызванные нападениями своих подданных, но остановить их они были явно не в силах. 20 февраля (4 марта) 1871 г. Кауфман писал Д.А. Милютину: «На китайской границе дела наши все нехороши. Там мы имеем дело с совершенною дрянью, а между тем покончить с нею иначе нельзя, как раздавив ее, ибо ничего другого она не понимает. Завоевывать Кульджи я не стану как по Высочайшему на то категорическому повелению, так и по собственному моему взгляду на это дело; но и тут может случиться, что я буду вынужден разрешить наказать кульджинского султана за его поведение с нами. Смею Вас уверить, да я думаю, что это видно по всему, что у меня нет лишнего задора и не было никогда; а потому, если я решаюсь на какое-либо военное предприятие, то это значит, что иначе поступить было нельзя».
В мае-июне 1871 г. по приказу Кауфмана в Илийский край с центром в городе Кульджа были введены русские войска, султан Абиль-оглу сдался в плен и был вывезен в Верный. Ему разрешили сохранить всё свое (весьма немалое) имущество, включая стада (около 6 тыс. лошадей). Очень быстрая кампания (на все потребовалось 5 дней) произвела сильное впечатление. Ее стоимость составила всего 65 тыс. рублей серебром, которые были взысканы с населения. Под власть русской администрации перешла территория со смешанным в национальном и религиозном отношениях населением, удержание которого в мирном состоянии требовало присутствия армии. Один из китайских чиновников, вообще не симпатизировавший «заморским дьяволам», писал: «Иностранное владеньице (т.е. — Россия — О.А.) спасло народ от огня и воды; утвердило все четыре страны без малейшего вреда, так что дети не пугаются, а народ не без радости и восторга покорился». Эти слова станут гораздо более понятными, если вспомнить о том, что буквально весь путь движения русских войск был усеян следами резни, которую учинили восставшие над своими врагами.
Уже в октябре 1871 г. последовал запрос из Пекина о возможности возвращения туда китайской администрации. Свое принципиальное согласие на это Кауфман связал с возможностью присылки китайских войск, чего Пекин не мог себе позволить. Возможность предоставить в распоряжение китайского дзянь-дзюня (т.е. губернатора) русские гарнизоны исключалась. В результате было принято решение оставить в Кульдже русские войска на правах оккупации, не требуя за это финансовой компенсации. Взамен предполагалось получить льготные условия свободной торговли с Китаем. Возвращение оккупированной территории было поставлено в зависимость от готовности китайского правительства прислать сюда достаточное для поддержания порядка количество войск.
В конце 1872 г. на Особом совещании под председательством императора было принято решение вернуть Илийский край, как только Китай окажется в состоянии восстановить там свою власть. Милютин протестовал, но Кульджу решили оставить в составе России лишь в том случае, если Пекин будет слишком слаб для того, чтобы контролировать эту территорию. Действия в районе Илийского края сыграли важную роль в стабилизации ситуации и охладили воинственные настроения Якуб-бека. В мае 1872 г. он подписал с посольством, отправленным Кауфманом, договор, по которому обязался допускать в свои владения русских купцов, консулов, таможенные сборы не должны были превышать 2,5% стоимости товара.
В октябре 1878 г., когда Столетов вернулся в Петербург, там менее всего желали нового обострения в русско-английских отношениях, и поэтому на совещаниях у императора было принято решение попытаться найти договориться с Лондоном, чтобы исключить возможность войны. В результате 18(30) октября генералу Кауфману было приказано посоветовать «эмиру действовать примирительно».
Между тем 29 октября лорд Литтон вновь потребовал от Шир-Али принять миссию Чемберлена, учредить в Кабуле постоянное британское посольство, пойти на ряд уступок по пограничным вопросам. При этом в письме вице-короля Шир-Али был назван даже не эмиром Афганистана, а «вали (т.е. наместником — А.О.) Кабула и зависящих от него стран». Согласие на британские требования вместе с извинениями за инцидент с миссией Каваньяри должно было быть доставлено в Индию афганским «офицером достаточно высокого чина». Обращение Литтона заканчивалось открытым и недвусмысленным предупреждением: «Если эти условия не будут приняты Вашим Высочеством окончательно и полностью, и если уведомление о принятии их Вами не будет получено мною до 20 ноября 1878 г. включительно, то в таком случае я вынужден буду смотреть на намерения Вашего Высочества как на враждебные и поступать с Вашим Высочеством как с отъявленным врагом британского правительства». Итак, срок ультиматума истекал 20 ноября, но уже 9 ноября 1878 года премьер-министр Великобритании лорд Б. Биконсфилд заявил в парламенте о том, что граница Индии «случайна и ненаучна» и что правительство готовит мероприятия «по ликвидации подобных недостатков».
В тот же день началась вторая англо-афганская война. Ее начало практически совпало с окончанием военных действий в соседнем регионе. Правитель Кашгара Якуб-бек пытался укрепить свое положение всеми возможными средствами. Со стороны англичан ему оказывалась поддержка. С 1873 г. через территорию Британской Индии из Кашгара в Константинополь приехал посол Якуб-бека Сеид-Махмуд-Якуб. Якуб-бек был признан вассалом султана, и ему даже была оказана военная помощь — в 1875 г. посол привез из Турции 2 тыс. винтовок Снайдерса. Этот подарок пришел в нужное время. В 1874 году Китай начал подготовку к подавлению восстания в Синьцзяне. 2 августа 1876 г. китайская армия добилась значительного успеха — перед ней капитулировал Урумчи, пленные были вырезаны. Вскоре, несмотря на упорное сопротивление, пал Манас. В мае 1877 г., после разгрома китайцами, умер Якуб-бек. Вскоре китайцы стали использовать другую тактику — они уничтожали только пришельцев и отпускали пленных из местных уроженцев. Одновременно сыновья правителя начали борьбу друг с другом. Государство, созданное их отцом, распалось на три враждующие части. В 1877—1878 гг. Китай сумел подавить восстание в Синьцзяне.
Восстановив свою власть, китайские военные установили контакты со своими русскими коллегами в Туркестане, не особо скрывая от них, что не считают задачу выполненной без возвращения Илийского края. Возникла угроза военного столкновения.
Перед русскими властями стал вопрос об эвакуации войск из Кульджи. 4(16) марта 1879 г. на совещании под председательством Д.А. Милютина обсуждался вопрос будущего этих территорий. «Пришли к заключению, — отметил военный министр, — что достоинство государства требует от нас честного исполнения обещания, неоднократно повторенного — возвратить Кульджу, но не прежде, как добившись от китайцев положительных уступок, как по некоторым вопросам торговым и по удовлетворению многих наших претензий, так и по исправлению нашей границы с Китаем к северу от Отянь-Шаня, а в особенности по обеспечению участи народонаселения уступаемой нами китайцам Илийской области».
Как только появились слухи о том, что Илийский край будет возвращен Китаю, масса местных жителей-мусульман сразу же изъявила желание перейти с семьями в Российскую империю. Радовались этой новости только пережившие резню благодаря русскому правлению китайцы. Еще ранее в пределы России бежали остатки разбитых войск Якуб-бека и множество его подданных. С беженцами необходимо было что-то делать — на территорию России бежало около 26 тыс. чел. Требовалось обеспечить их едой и одеждой, найти свободные земли для расселения. За время пребывания русских войск в Кульдже было выстроено несколько укреплений, казармы, предприняты меры по благоустройству китайских беженцев и т.п. Вместе с содержанием войск за 10 лет потраченная Россией сумма составила к 1881 г. 2;265;400 рублей.
Условия возвращения Кульджи были определены в Ливадийском договоре, подписанном 2 октября 1879 г. товарищем министра иностранных дел Н.К. Гирсом, русским посланником в Китае Е.К. Бюцовым и китайским посланником Чун Хоу. Русские войска покидали край, за исключением западной части долины реки Или для поселения беженцев и Музартского перевала, через Тянь-Шань. Китай обещал провести амнистию и уплачивал России 5 млн. рублей компенсации за расходы по управлению территорией. Однако правительство императрицы Цы Си отказалось ратифицировать договор и начало подготовку к войне, надеясь на поддержку из Лондона, который в это время активизировал свои действия в регионе. В марте 1880 г. командование Туркестанского, Восточно-Сибирского и Западно-Сибирского Военных округов получило приказание подготовиться к возможному разрыву отношений с Китаем.
Положение России было очень сложным. Даже после усиления Приамурского военного округа в 1880 г. в нём насчитывалось всего 11;550 чел. при 32 орудиях, что было совершенно недостаточно для защиты края в случае столкновения с Китаем. Не лучшей была ситуация и в Туркестане — в Кульджинском крае имелось несколько рот и сотен, между тем, по имевшейся информации, китайцы сосредотачивали на подступах к нему значительные силы. Назывались самые различные цифры — 15, 40 и даже 100 тыс. чел.
Это были явно завышенные показатели — с учетом самой лучшей части войск — гвардии — количество лучших войск, имевшихся в распоряжении Пекина, не превышало 120 тыс. чел. Вооружение было самым разнообразным — от фитильных ружей до винтовок французского и американского производства. Основным преимуществом Китая оставалось превосходство в численности. Уже в феврале 1880 года Туркестанская стрелковая бригада получила секретный приказ готовиться к выступлению. Офицеры ожидали, что она будет направлена в Мерв (совр. Мары, Туркмения). В апреле начались лихорадочные сборы, одновременно появились слухи о близком столкновении с Китаем. Бригада выступила несколькими колоннами и через 2,5 месяца, в июне 1880 г. прибыла из Ташкента в Кульджу. Туркестанскими стрелками командовал полковник А.Н. Куропаткин. Проделав 1200 верст по пескам и степи, бригада значительно усилила местные войска. Разумеется, этого было бы недостаточно для масштабного столкновения с китайцами.
Русские успехи в Средней Азии очень быстро сказались и на отношениях с Китаем. Еще в июле 1880 г. по приглашению китайского правительства в Пекин прибыл генерал Ч. Гордон. Он был хорошо известен на Дальнем Востоке и имел солидную военную репутацию именно в Китае. Рекомендации генерала, возможно, и помимо его воли, убедили китайцев в бесперспективности военного столкновения с Россией: «Если вы начнете войну, сожгите пригороды Пекина, вывезите архивы и императора из Пекина, поместите их в центр страны и ведите партизанскую войну пять лет, Россия [тогда] не сможет причинить вам вреда». Вряд ли это могло настроить Пекин в пользу попытки решить спор с Россией путем столкновения с ней. С другой стороны, и Петербург отнюдь не желал рисковать войной ради территорий, которые, собственно, и не были нужны России. В конце 1880 г. начальник Азиатского отделения Главного штаба полковник Л.Н. Соболев подал записку относительно плана действий на случай войны с Китаем. Возможность окончить ее «одним ударом» автором исключалась. Быстро изменить ситуацию на Дальнем Востоке было всё же невозможно. Тем временем необходимо было учесть и возможность морской угрозы со стороны Китая, который заказал в 1881 г. 2 броненосца в Германии. Отправка задержалась в связи с ухудшением китайско-французских отношений. В 1883 г. Пекин заказал в Германии еще 4 миноноски. В 1884 г. здесь был спущен на воду броненосный корвет (тяжелый крейсер), имевший на вооружении два 8,27-дюймовых и одно 5,97-дюймовое орудие. Приходилось считаться с перспективой появления всех этих кораблей на Тихом океане. Финансовое положение России после 1878 г. также было не блестящим, гораздо более важным для нее было сохранение торговых отношений с Поднебесной империей. В декабре 1880 г. в Петербурге было принято решение пойти на территориальные уступки Пекину, однако так, чтобы они не должны были поставить под угрозу престиж России в регионе. В результате время и взаимные уступки позволили найти приемлемое для всех решение. Туркестанские стрелки были переведены из Кульджи для поддержки экспедиции Скобелева на Ахал-Теке.
Через месяц после завоевания Геок-Тепе, 12 (24) февраля 1881 г. в Петербурге Гирсом, Бюцовым и маркизом Цзеном был подписан русско-китайский договор, урегулировавший кульджинский вопрос. Большая часть Илийского края возвращалась Китаю, передача территории должна была быть проведена через 3 месяца после прибытия в Ташкент китайского уполномоченного (ст.5), жители получали право на переселение в Российскую империю (ст.2), для чего удерживалась западная часть края (ст.7). Пекин выплачивал России 9 млн. рублей серебром в вознаграждение за издержки в период оккупации Или и за те убытки, которые понесли подданные России в период, ей предшествовавший.
В тот же день был подписан и Протокол о порядке выплаты данной суммы. Китай обязался погасить ее через 2 года после ратификации договора через Лондон по курсу на момент подписания договора, что составило 1;431;664 фунта 2 шиллинга. 7 (19) августа 1881 г. договор был ратифицирован. Уже в марте 1881 г. началась постепенная передача власти в крае китайцам. Вместе с тем начались грабежи и прочие злоупотребления властью, чинимые китайскими солдатами. 13 (25) августа русские войска начали постепенный отход из Кульджи. Вслед за ними уходили и беженцы. Их переселение продолжалось в течение года, пока территория возвращалась Китаю».
Именно горниле этих событий и совершалась экспедиция Пржевальского в Синьцзянь. Видимо Арсений и увлёкся этим вопросом. Но прямой связи с его исчезновением я не видел.
Отрывок из книги «Из Зайсана через Хами в Тибет и на верховья Желтой реки». Зимунай – Бурултокай 220 км.
«В пространстве между Алтаем на севере и Тянь-Шанем на юге расстилается обширная пустыня, для которой, по общему названию этой части Центральной Азии, может быть приурочено название пустыни Чжунгарской. На западе она также резко ограничивается Сауром и теми горными хребтами (Семиз-тау, Орхочук, Джаир и Майли), которые тянутся от Тарбагатая к Тянь-Шаню. На востоке описываемая пустыня, много суженная тем же Алтаем и тем же Тянь-Шанем, непосредственно соединяется со степями и пустынями Центральной Азии, известными под общим названием Гоби.
Дикая лошадь, единственный экземпляр которой находится в музее С.-Петербургской Академии наук, недавно описана нашим зоологом И. С. Поляковым и названа моим именем. Она хотя и представляет некоторые, даже значительные, признаки (отсутствие длинных волос на верхней половине хвоста, отсутствие челки, короткая, прямостоячая грива), свойственные ослам, но по общности других, более важных зоологических отличий (по форме черепа и копыт, присутствию мозолей на задних ногах, чего не бывает у ослов, неимению спинного ремня, наконец, по общему складу весьма приближается к домашней лошади и в зоологической системе должна быть поставлена рядом с этою последнею. Таким образом, новооткрытый вид представляет, по исследованию Полякова, промежуточную форму между ослом и лошадью домашней; быть может, и весьма даже вероятно, составляет уцелевшего еще родоначальника некоторых пород домашней лошади, много уклонившейся от первоначального типа под влиянием давнишнего приручения человеком.
По своей наружности лошадь Пржевальского роста небольшого. Голова сравнительно велика, с ушами, более короткими, нежели у ослов; грива короткая, прямостоячая, темно-бурого цвета, без челки; спинного ремня нет. Хвост на верхней половине мохнатый, но без длинных волос и только в нижней своей половине покрыт черными, длинными, как у лошадей, волосами. Цвет туловища чалый, на нижних частях тела почти белый; голова рыжеватая; конец морды белый. Шерсть (зимняя) довольно длинная, слегка волнистая. Ноги сравнило толстые; передние — снаружи, в верхней половине, беловатые, над коленями рыжеватые, далее вниз черноватые и возле копыт черные; задние — беловатые, возле копыт также черные; копыта круглые и довольно широкие. Новооткрытая лошадь, называемая киргизами «кэртаг», а монголами также «тахи», обитает лишь в самых диких частях Чжунгарской пустыни».
Баркуль (Баркёль, Баликунь) (уйг. Баркёль)посёлок, расположенный на северном склоне Тянь-Шаня в Синьцзян-Уйгурском автономном районе КНР. Место пребывания властей Баркёль-Казахского автономного уезда.
Озеро Баркуль Великолепные пейзажи, современная инфраструктура и романтика сельской идиллии привлекают все больше туристов. Местные жители также благодаря развитию агротуризма получили возможность повысить свое благосостояние. В 2018 году количество туристов на озере Баркуль достигло 1,2 миллиона человек, а доход от туризма - 270 миллионов юаней. За полгода 2019 года озеро посетили 740 тысяч туристов, а доходы составили 170 миллионов юаней.
В северо-западной части Китая на землях автономного района Синьцзян расположен город Хами – транспортный узел и торговый центр сельскохозяйственного региона. Население 400 000 человек. С другими населёнными пунктами страны он связан автомобильным и железнодорожным сообщением. Городская территория занимает часть Хамийской котловины. Здесь работает металлургический завод и действует ТЭС. В окрестностях разрабатывают каменный уголь и железную руду.
Отрывок из книги Н.М. Пржевальского «Из Зайсана через Хами в Тибет и на верховья Желтой реки».
«Подробных сведений относительно города Хами мы, конечно, не могли собрать, как невозможно это и в каждом китайском городе для проезжего европейца.
Хами состоит из трех городов: двух китайских (старого и нового) и одного таранчинского. В пространствах между ними расположены огороды, поля и разоренные жилища. Каждый из трех городов обнесен зубчатою стеною до крайности плохого устройства. Это просто землебитная глиняная ограда квадратной формы; по углам ее и в середине размещены башни для продольного обстреливания стен.
Внутри каждого города тесно скучены жилые глиняные фанзы, из которых многие находятся еще в разрушенном состоянии, в особенности в таранчинском городе. В обоих китайских городах довольно много лавок, где торгуют почти исключительно китайцы. Товары привозятся из Пекина. Дороговизна на все страшная; местные продукты также очень дороги. «Дешево у нас только серебро», - комично говорили нам китайские лавочники. Действительно, серебро в Хами было в изобилии, так как его много получали войска. В таранчинском городе лавок нет вовсе; только раз в неделю здесь устраивается временный торг.
Коренные жители Хами – потомки древних уйгуров, смешавшихся впоследствии частью с монголами, частью с выходцами из Туркестана. Все они магометане. По наружности весьма напоминают наших казанских татар. Сами себя называют, по крайней мере нам называли, таранча. От слова «тара», то есть «пашня». Таранча, следовательно, означает вообще «землепашец».
Управляются описываемые таранчи наследственным князем из местных ходжей. Князь этот получает от китайцев, титул цзюнь-вана, то есть князя 3-й степени. Во время нашего пребывания в Хами правительницею была жена старого вала, погибшего, как нам сообщили, в войне с дунганами. Эта ванша имела 54 года от роду. Под ее ведением состояло до 8000 таранчей, значительная часть которых во время дунганской смуты разбежались из Хами в разные города Восточного Туркестана и ныне водворяются китайцами на прежние места. До дунганского восстания, в котором описываемые таранчи не принимали участия, число их много превосходило цифру нынешнюю. Влияние хамийских ванов на дела в Хами тогда было очень велико; но теперь вся власть находится в руках китайцев, к которым поступают и подати с таранчей. Сама же правительница получает из Пекина ежегодно 40 ямбов серебра «на румяны», как хитро мотивируют китайцы — это содержание.
На втором обеде, по просьбе чин-цая и других присутствующих, я обещал показать им стрельбу нашего экспедиционного отряда. Действительно, когда опять явился к нам со свитою чин-цай, то мы вместе с казаками произвели пальбу из берданок и револьверов. В самый короткий срок было нами выпущено около 200 пуль, мишенями для которых служили глиняные бугорки в степи. Ввиду отличного результата стрельбы чин-цай с улыбкою сказал: «Как нам с русскими воевать; эти двенадцать человек разгонят тысячу наших солдат». В ответ на такой комплимент я возразил, что нам воевать не из-за чего и что Россия еще никогда не вела войны с Китаем».
Дуньхуа;н — оазис и городской уезд в городском округе Цзюцюань китайской провинции Ганьсу, в древности служивший воротами в Китай на Великом шёлковом пути. Власти городского уезда размещаются в посёлке Шачжоу. Население 191 000 человек.
«Оазис Са-чжеу, называемый также Дун-хуан, один из лучших в Центральной Азии, лежит в южной окраине Хамийской пустыни у северной подошвы громадного хребта Нань-шань, с которого орошается быстро бегущею речкою Дан-хэ. До Булюнцзира эта речка не достигает, по крайней мере летом. Вся ее вода, весьма мутная, разводится по сачжеуским полям, на которых осаждает вымытую в горах лёссовую глину и таким образом из года в год оплодотворяет почву оазиса. Этот последний лежит на абсолютной высоте 3700 футов и занимает площадь верст на двадцать пять от севера к югу и верст на двадцать с востока на запад. Все это пространство почти сплошь заселено китайцами, фанзы которых, расположенные поодиночке, укрыты в тени высоких ив, ильмов и пирамидальных тополей. По многочисленным арыкам везде растут, джида, тальник, реже – тогрук. В районе, ближайшем к самому городу Са-чжеу, расположенном в южной части оазиса, разведены многочисленные сады, в которых изобильны яблоки, груши и абрикосы; персиков же и винограда здесь нет.
В пространствах между отдельными фанзами помещаются поля, разбитые красивыми, тщательно обработанными квадратными площадками и обсаженные кругом деревьями по берегам орошающих арыков. На этих полях засеваются всего более пшеница, горох, ячмень и лен; реже? рис, кукуруза, чечевица, фасоль, конопля, арбузы и дыни. Возле самых фанз обыкновенно устроены небольшие огороды.
В половине июня посеянные хлеба уже выколосились и наливали зерна. Урожай, по отзывам местных жителей, всегда бывает прекрасный. Вообще оазис Са-чжеу, после Илийского края, самый плодородный из всех мною виденных в Центральной Азии; притом обилие деревьев придает местности чрезвычайно красивый вид.
Сам город Са-чжеу больше Хами. Снаружи обнесен глиняною зубчатою стеною; внутри состоит из скученных фанз и грязных тесных улиц — словом, одинаково похож на все китайские города. Торговля в нем небольшая, удовлетворяющая лишь нуждам местного населения. Этою торговлею занимаются купцы из Хами и Ань-си; в небольшом числе и местные. Все привозные товары очень дороги; некоторые даже дороже, чем в Хами.
Пройдя 12 верст от оазиса Са-чжеу к юго-востоку, мы круто повернули на юг и, войдя в ущелье, отделяющее сыпучие пески от гряды вышеупомянутых бесплодных гор, неожиданно встретили прекрасный ручей, протекавший под сенью ильмовых деревьев.
Оказалось, что это весьма замечательное место, изобилующее святыми буддийскими пещерами и называемое китайцами «Чэн-фу-дун», то есть «тысяча пещер». До сих пор нам никто единым словом не намекнул об этой замечательности которую, как оказалось впоследствии, посетил из Са-чжеу также и граф Сечени. Руководитель австро-венгерской экспедиции в Китай. (Примеч. редактора.) Все пещеры выкопаны людскими руками в громадных обрывах наносной почвы западного берега ущелья. Расположены они в два неправильных яруса; ближе к южному концу прибавлен третий ярус. Нижние ряды сообщаются с верхними посредством лесенок.
Все это тянется на протяжении почти версты, так что здесь действительно наберется если не тысяча, то, наверное, несколько сот пещер больших и малых.
Немногие из них сохранились в целости; остальные же более или менее разрушены дунганами, дважды здесь бушевавшими. Кроме того, разрушению помогло и время; многие карнизы и даже целые половины верхних пещер обвалились, так что помещавшиеся внутри их идолы стоят теперь совсем наружу.
На южной оконечности пещер находится кумирня, где живет монах (хэшен), заведующий всей этою святыней. Он сообщил нам, что пещеры устроены весьма давно, еще при династии Хань, и что постройка их стоила очень дорого. Действительно, работы при этом было гибель. Необходимо было каждую пещеру выкопать в отвесном обрыве почвы (правда, нетвердой), а затем внутри оштукатуривать глиною. Кроме того, верхние своды и стены всех пещер покрыты, словно шашками, маленькими изображениями какого-либо божка; местами же нарисованы более крупные лица богов и различные картины.
Каждая из малых пещер имеет от 4 до 5 сажен в длину, 3–4 сажени в ширину и сажени 4 в высоту. Против входа, в углублении стены, помещен в сидячем положении крупный идол, сам Будда; по бокам его стоят несколько (обыкновенно по трое) прислужников. У этих последних лица и позы изменяются в различных пещерах.
Большие пещеры вдвое обширнее только что описанных. В них идолы гораздо крупнее, иногда вдвое более роста человеческого; стены же и потолок отделаны старательнее. Притом в больших пещерах главные идолы поставлены посередине на особом возвышении; идолы же помельче расположены сзади этого возвышения и по бокам стен.
В особом помещении находятся два самых больших идола всех пещер. Один из них, называемый «Да-фу-ян», имеет около 12–13 сажен высоты и от 6 до 7 толщины; длина ступни 3 сажени; расстояние между большими пальцами обеих ног б сажен. Этот идол обезображен дунганами. Другой большой идол, называемый «Джо-фу-ян», по величине почти вдвое меньше первого. Наконец в двух пещерах, вдоль задней стены, помещены в каждой по одному очень большому идолу в лежачем положении. Один из этих идолов изображает женщину. Другой, называемый «Ши-фу-ян», окружен своими детьми, числом 72. Голова этого идола, кисти рук, сложенных на груди, и босые ноги вызолочены, одеяние же выкрашено в красный цвет. Все идолы, как большие, так и малые, сделаны из глины с примесью тростника. Перед входом в главные пещеры, а иногда внутри их помещены глиняные же изображения разных героев, часто с ужасными, зверскими лицами. В руках они держат мечи, змей и т. п.; в одной из пещер такой герой сидит на слоне, другой — на каком-то баснословном звере. Кроме того, в одной из пещер поставлена большая каменная плита, вся исписанная по-китайски; вверху ее и на сторонах видны какие-то крупные надписи, непонятные для китайцев, как нам сообщал провожавший хэшен. При больших пещерах, а иногда и при малых, висят большие чугунные колокола; внутри же находятся особые барабаны. Все это, конечно, употреблялось прежде при богослужении.
Таинственный мрак царствует в особенности в больших пещерах; лица идолов выглядывают какими-то особенными в этой темноте. Понятно, как сильно должна была действовать подобная обстановка на воображение простых людей, которые некогда, вероятно во множестве, стекались сюда» чтобы поклониться воображаемой святыне».
Район Сэни – район городского подчинения в городском округе Нагчу Тибетского автономного района КНР.
Шестым городом окружного уровня Тибетского автономного района /Юго-Западный Китай/ стал Нагчу, до этого бывший округом. Церемония, знаменующая начало функционирования Нагчу в новом статусе, прошла в понедельник, 7 мая. Нагчу – самый молодой и самый высокогорный на сегодняшний день город окружного уровня Китая.
Смена статуса административной единицы произошла в соответствии с решением, утвержденным Госсоветом КНР, согласно которому были ликвидированы округ Нагчу и находившийся в его составе одноименный уезд. Они стали, соответственно, городом окружного уровня и районом Сэни. До этого в Тибете было пять городов такого уровня, а именно: Лхаса, Шигадзе, Чамдо, Линьчжи и Шаньнань /Лхокха/.
Нагчу – «сокровищница» плато Чангтан – имеет обширные степи с богатыми ресурсами фауны и флоры и занимает ведущее положение в тибетском животноводстве.
Отрывок из книги Н.М. Пржевальского «Из Зайсана через Хами в Тибет и на верховья Желтой реки».
«На бивуаке близ горы Бумза нам суждено было провести 18 суток в тревожном ожидании ответа из Лхасы. На шестнадцатый день нашего стояния близ горы Бумза, именно 30 ноября, к нам наконец приехали двое чиновников из Лхасы в сопровождении начальника деревни Нап-чу и объявили, что в ту же Напчу прибыл со свитою посланник (гуцав) от правителя Тибета номун-хана, но что этот посланник лично побывать у нас не может, так как сделался нездоров после дороги. Вместе с тем приехавшие объяснили, что, по решению номун-хана и других важных сановников Тибета, нас не велено пускать в Лхасу.
Я велел своим переводчикам передать приехавшим чиновникам, что так как не они же уполномочены тибетским номун-ханом явить мне мотивы и решение не пускать далее, то я желаю непременно видеться и переговорить с главным посланцем; затем прошу, чтобы о нашем прибытии тотчас было дано знать китайскому резиденту и от него привезено дозволение или недозволение идти нам в Лхасу, а равно присланы письма и бумаги, которые непременно должны быть получены из Пекина тем же амбанем на наше имя. Наконец, я заявил, что через два-три дня тибетский посланник к нам не приедет, то я сам пойду к нему в Напчу для переговоров. Чиновники обещали исполнить мои желания, но при этом умоляли, чтобы мы не двигались вперед, так как в подобном случае им не избежать сильной кары по возвращении в Лхасу.
Действительно, подобное наше движение, вероятно, было для тибетцев крайне нежелательно, так как через день после отъезда первых вестовщиков к нам явился сам посланник со свитою. Немного ранее его приезда невдалеке от нашего стойбища были приготовлены две палатки, в которых прибывшие переоделись и затем пришли к нам. Главный посланец, как еще ранее рекомендовали нам прибывшие чиновники, был один из важных сановников Тибета, быть может, один из четырех калунов, то есть помощников номун-хана. Имя этого сановника было Чжигмед-Чойчжор. Вместе с ним прибыли наместники трех важных кумирен и представители тринадцати аймаков собственно далай-ламских владений.
Главный посланник был одет в богатую соболью курму мехом наружу; спутники же его имели платье попроще.
После обычного спроса о здоровье и благополучии пути посланник обратился к нам с вопросом: русские ли мы или англичане? Получив утвердительный отсвет на первое, тибетец повел длинную речь о том, что русские никогда еще не были в Лхасе, что северным путем сюда ходят только три народа: монголы, тангуты и китайцы, что мы иной веры, что, наконец, весь тибетский народ, тибетский правитель номун-хан и сам далай-лама не желают пустить нас к себе.
Итак, нам не удалось дойти до Лхасы: людское невежество и варварство поставило тому непреодолимые преграды! Невыносимо тяжело было мириться с подобною мыслью и именно в то время, когда все трудности далекого пути были счастливо поборены, а вероятность достижения цели превратилась уже в уверенность успеха. Тем более, что это была четвертая с моей стороны попытка пробраться в резиденцию далай-ламы: в 1873 году я должен был по случаю падежа верблюдов и окончательного истощения денежных средств вернуться от верховья Голубой реки; в 1877 году по неимению проводников и вследствие препятствий со стороны Якуб-бека кашгарского вернулся из гор Алтын-таг за Лобнором; в конце того же 1877 года принужден был по болезни возвратиться из Гу-чена в Зайсан; наконец теперь, когда всего дальше удалось проникнуть в глубь Центральной Азии, мы должны были вернуться, не дойдя лишь 250 верст до столицы Тибета».
Пароль Цайдам. Глава 2
© Copyright: Олег Волков-Казанский, 2022
Свидетельство о публикации №222120900765
Свидетельство о публикации №222120900765
Рецензии