Тень господина Хайгля

Пересчитав заработанное за день, ростовщик Хайгль удовлетворенно потер руки. В этом году дела пошли в гору: ему удалось накопить немаленькую сумму и переехать из своей жалкой квартирки над лавкой в просторный дом на центральной улице. Из мелкого лавочника он вырос до господина Хайгля, которого уважали и с которым считались. Именно к нему бежали в трудный час, поэтому каждый бюргер искал его расположения.
Теперь у господина Хайгля было и достаточно денег, и шикарный дом, и всеобщее уважение. Чего еще можно было желать в этой жизни? Эта самая жизнь, несомненно, удалась!
Пребывая в прекрасном расположении духа, господин Хайгль прогуливался по зимнему городу. В искристом вечернем воздухе звенела рождественская суета, переливаясь десятками голосов, а на дверях домов красовались нарядные венки из еловых веток. Довольный собой и жизнью, господин Хайгль решил сегодня погулять подольше и вместо того, чтобы свернуть на свою улицу, двинулся дальше.
Городок был небольшим, и вскоре толпа прохожих схлынула, а господин Хайгль очутился в безлюдном переулке. В отличие от центральной площади и близлежащих улиц, освещение здесь было скудным: лишь пара тусклых фонарей обнажала мокрую от снега мостовую и потрескавшиеся стены домов. Господин Хайгль уже развернулся и направился обратно в центр города, как вдруг заметил кое-что странное.
Его тень увеличилась в размерах и, обогнав его, бежала впереди, словно подгоняя своего немолодого и неповоротливого хозяина.
Господин Хайгль прибавил шагу, не отрывая недоверчивого взгляда от своей тени. Она покачивалась в такт его движениям, трепетала, как фонарный огонек, и все так же стремительно рвалась вперед.
Вдруг господину Хайглю показалось, что тень открыла глаза! Да, именно открыла: на непроницаемо-черном полотне вдруг возникли две щелки и, мельком сверкнув зеленоватыми искорками, исчезли вновь. От неожиданности господин Хайгль поскользнулся на обледенелой брусчатке и чуть не упал.
С того вечера господин Хайгль начал внимательно следить за собственной тенью. Прежний страх и недоумение сменились возмущением: что его тень возомнила о себе и с чего вдруг она решила, что может вести себя, как ей угодно? Господин Хайгль только-только начал чувствовать себя полноценным хозяином своей жизни, и вдруг такая история...
Впрочем, в праздники дела шли особенно хорошо, ведь многие несостоятельные бюргеры закладывали свои ценности, чтобы купить еды на рождественский стол. Господин Хайгль отбросил мысли о тени подальше, лишь изредка поглядывая в ее сторону. А тень между тем продолжала увеличиваться в размерах. Она уже стала вдвое толще и больше господина Хайгля, а это было не только возмутительно, но и невероятно: толще него в городе был разве что только сам бургомистр!
В канун рождества господин Хайгль уже собирался закрыть лавку и пойти домой, как дверь отворилась и на пороге возникла молодая белокурая девушка. Он присмотрелся к ее бледному лицу с прозрачными глазами и узнал в ней сиротку Берту. Когда-то, еще в молодости, он знал ее родителей, но они рано ум ерли, и Берта осталась одна с младшим братом на руках. Господин Хайгль слышал краем уха, что она рано вышла замуж за такого же малообеспеченного молодого человека. И зачем только беднякам разрешают создавать семьи и плодить нищету?
Сиротка Берта натянула на бесцветные губы приветливую улыбку:
- Доброго вечера и с Рождеством, господин Хайгль!
В ответ ростовщик небрежно кивнул головой и буркнул что-то невнятное.
- Я хочу заложить кольцо, - сказала Берта и протянула ему невзрачное латунное колечко.
Господин Хайгль с важным видом взял его в руки, едва не выронив: оно было таким миниатюрным, что так и норовило выскользнуть из его толстых пальцев. Он достал лупу и принялся внимательно разглядывать кольцо, хотя в первые же секунды определил для себя сумму, которую назовет девушке.
- Десять грошей.
С лица Берты сошли последние краски.
- Но этого не хватит даже на свиную ножку, а я так хотела пожарить детям гуся на Рождество... Господин Хайгль, прошу вас, это последнее, что у меня есть... Мой Ульрих подарил мне это кольцо на свадьбу.
Ее глаза заблестели, а огоньки свечи жалобно затрепетали в ее зрачках.
Господину Хайглю вдруг вспомнилось, что когда-то он был с пок ойным отцом Берты в добрых приятельских отношениях. К тому же праздник на дворе. Может, пожалеть сиротку и уступить ей пару грошей?
Только вместо этого господин Хайгль открыл рот и сухо отчеканил, стараясь не смотреть на бедную девушку:
- Но кольцо стоит именно столько и ни пфеннига больше.
Лицо Берты исказилось, глаза увлажнились, и она нетвердым голосом проговорила:
- Ульрих договорился с торговкой рыбой, что будет помогать ей на базаре, и у нас скоро будут деньги. Сразу после Рождества. Умоляю Вас, господин Хайгль, в память о батюшке...
Что-то дрогнуло в душе у господина Хайгля, и он уже готов был уступить, как вдруг пламя свечи затрепетало, а у него в голове прошелестел ехидный тоненький голосок:
- Нечего поощрять бедняков. Им только палец в рот положи – они и руку откусят. Чуть что, эта Берта снова придет сюда и будет клянчить денег.
Свет свечи выровнялся, но господину Хайглю показалось, что в лавке стало темнее. Он огляделся, и его взгляд застыл на полу – там, куда падала его тень. Она занимала уже пол-лавки, разделяя ее на две части: светлую, освещенную робким пламенем свечи, и темную, погруженную в густой, тягучий мрак, созданный гигантским двойником господина Хайгля. На полу у стены напротив, как раз там, где была голова этого двойника, вдруг показались два зеленых продолговатых огонька. Один из них хитро мелькнул, словно тень подмигнула господину Хайглю, и оба огонька тут же исчезли.
В этот раз ростовщик не испугался странного поведения собственной тени. Почему-то он наоборот воодушевился своим решением стоять на своем и не уступать Берте ни пфеннига. Он бегло глянул на девушку; она стояла на том же самом месте и чуть слышно всхлипывала, утирая слезы с бледных щек. На этот раз ни одна струна не дрогнула в душе господина Хайгля. Он молча достал кучку грошей и небрежно бросил их на стол.
Берта еще раз с надеждой заглянула ему в глаза, но, увидев в них лишь безразличную пустоту, забрала гроши и поспешила к выходу. Напоследок она обернулась и по-доброму, без тени обиды в голосе сказала:
- С Рождеством, господин Хайгль!
Ростовщик слегка растерялся, но ехидный голосок в его голове вновь пропищал:
- Видишь, как тебя уважают, видишь, как ты влиятелен! С тобой считаются, тебе не смеют перечить!
Господин Хайгль проникся гордостью к самому себе и тут же забыл про сиротку Берту. Правда, настроение все равно было испорчено, поэтому прежде, чем пойти домой, он решил заняться своим любимым делом и пересчитать заработанное за месяц. Улыбка не сходила с уст господина Хайгля, пока он любовно перебирал монеты, ощущая в своих ладонях их приятную прохладу и увесистость. Пересчитывать деньги нравилось ему намного больше, чем принимать обанкротившихся бюргеров со слезливыми глазами или нахваливать залоговые вещи перед взыскательными покупателями.
Внезапно господин Хайгль заметил, что в помещении стало слишком темно. Только огонек единственной свечи трусливо трепетал среди вездесущего мрака. Ростовщик вгляделся в темноту и понял, что это не вечерний мрак, а его тень! Она растеклась по всей лавке и медленно подползала к свечи.
Господину Хайглю вдруг стало страшно: вот-вот гигантская тень проглотит последний источник света, а потом доберется и до него самого! Тут голосок вновь раздался у него в голове. На этот раз в нем прозвучали хищные нотки:
- Не бойся, тебе нечего бояться, теперь я и твоя душа едины!
Свеча с шипением погасла, словно кто-то плеснул на нее ложку воды. Тут господин Хайгль не на шутку испугался и в панике бросился к выходу. Несмотря на свою тучную комплекцию, он живо ринулся к двери, но что-то схватило его за ногу и потянуло в темноту. Он изо всех сил сопротивлялся и пытался дотянуться до дверной ручки, но не удержался на ногах и с грохотом свалился на пол.
- Помогите! – Захрипел господин Хайгль. - Спасите! Кто-нибудь!
Только никто не услышал его крики: бюргеры равнодушно проходили мимо лавки, занятые оживленными разговорами и разглядыванием праздничных витрин.
Господин Хайгль чувствовал, как тень опутывает его тело, словно удав, и забирается ему в нос, уши и рот. Он больше не мог кричать.
Наконец, тень полностью завладела им, и от ростовщика осталось только облачко тьмы, которое тут же рассеялось в вязком, непроглядном мраке.
***
На следующий вечер после Рождества Берта вновь явилась в лавку господина Хайгля. Ее муж Ульрих получил от торговки рыбой первые деньги, и девушка поспешила выкупить свое колечко. Только в лавке ростовщика было темно.
Берта нерешительно отворила дверь и позвала:
- Господин Хайгль?
Только угрюмая тишина была ей в ответ.
Девушка подошла к столу и наощупь нашла свечу и лежащие рядом спички. Она чиркнула спичкой, и слабый желтоватый свет озарил помещение. На столе лежала груда серебряных монет. Словно снежинки в Рождественский вечер, они посверкивали волшебными искорками. А рядом с ними притаилось невзрачное латунное колечко, как бедняк, затесавшийся среди знати. Берта забрала кольцо и высыпала на стол десять грошей, а затем потушила свечу и ушла.
На следующий день весь город гудел известием о загадочном исчезновении господина Хайгля. Его не было ни в лавке, ни дома. Дознаватель пришел к выводу, что ростовщик, должно быть, стал жертвой уличных грабителей. Правда, его тело так и не нашли.
Поначалу бюргеры только и знали, что обсуждали это странное событие. Каждый предлагал свою версию произошедшего, не скрывая своего истинного отношения к господину Хайглю:
- Как пить дать, ограбили и зарезали этого толстосума в какой-нибудь подворотне, как хряка на Рождество!
- И поделом ему! Сколько людей вокруг пальца обвел!
- Нечего было расхаживать с важным видом да золотыми часами трясти!
Через несколько дней толки улеглись, и одни лишь базарные торговки продолжали судачить про исчезновение ростовщика, пока город и вовсе не позабыл про господина Хайгля.