И снова о русском народном оружии

   Сейчас, в тревожное военное время, хотелось бы вспомнить о русском народном оружии. Помню, как мальчишкой зачитывался и «заглядывался» «Историей военного искусства» («полковник Е. Разин» [1939–1940]; «Профессор генерал-майор Е.А. Разин» [1955–1961]).

   Тем, кого интересует история (холодного) оружия, можно обратиться к работе К.В. Асмолова «История холодного оружия» в двух частях [М., 1993–1994] и (в популярном изложении) А.В. Пискунова «Холодное оружие на охоте и в бою» [Минск, 1999]. Конкретно о русском (холодном) оружии говорится, например, в работе А.Н. Кулинского «Русское холодное оружие XVIII–XX вв.» в двух томах [СПб., 2001] и (в популярном изложении) А.Л. Потапова «Русский ратный обычай» [М., 2006] (есть, правда, в этой «увлекательной книге» для «широкого круга читателей разного возраста» некоторые исторические неточности). Обращаю внимание и на работу М.К. Добкина «Уличный бой с ножом» [М., 2007], хотя и не согласен с отдельными ее положениями (но это особая тема).

   Далее приведу пару примеров вооружения ополченцев допетровского времени.

   «Вооружение и организация русского воинства на разных исторических этапах» [2007]
«На случай прихода неприятеля вооружалось и посадское население. Как видно из старых переписных книг городов XVI–XVII веков, посадские люди были вооружены рогатинами, бердышами, пищалями. <...> Обильный материал дают в этом отношении переписные книги Москвы, Ярославля, Нижнего Новгорода и других городов. Таким образом, при экспозиции городских посадов также необходимо привлекать образцы оружия, как, например, рогатины, которые особенно широко были распространены среди городского и даже сельского населения».

   «Летопись Ярославля». «Купцы» [http://www.moi-jaroslavl.ru]
«Вместе с тем же Григорием Никитниковым, бывшим тогда земским старостой, Светешников организовал в Ярославле производство копий, рогатин и доспехов для ополчения Минина и Пожарского. Он был участником «Совета всея земли», фактически выполнявшего роль временного русского правительства весной–летом 1612 года».

   Из упомянутого оружия следует выделить лишь рогатины. Причина проста: рогатина – это один из видов действительно народного русского (холодного) оружия, за исключением, разве что, степняков. К русскому народному («простонародному») оружию я отношу только дреколье (палки, дубинки, колья), ножи, топоры и рогатины… О каждом виде поговорим отдельно, предваряя обсуждение данными Н.А. Некрасова и др. Почему именно Некрасова, легко объяснимо: «Он [Некрасов] не только сочувствовал народу, он отождествлял себя с ним, с крестьянской Россией, говорил от ее имени и ее языком» [Жданов В.В., 1971]. Поэтому упоминание Некрасовым конкретного крестьянского оружия равнозначно упоминанию о нем самими крестьянами, а значит, это надежный источник.

   Продолжим. Когда я был маинький, то очень любил «фехтоваться на палках». Рос – рос, но не переставал любить это дело. Однако в советское время с палкой/дубинкой и т.п. в городе особо не походишь, да и стыдно. (Другое дело – нож…) По прошествии времени несколько подохладеть мне помогло набиравшее силу и моду карате. Но, к слову сказать, в опытных руках палка куда эффективнее, чем хотя бы те же нунчаки…

   Другими словами, начинаем с дреколья.

   Некрасов Н.А. «Кому на Руси жить хорошо» [1863–1877], пролог
Мужик что бык: втемяшится
В башку какая блажь –
Колом ее оттудова
Не выбьешь…

   Часть первая, глава V
А про себя подумали:
«Колом сбивал их, что ли, ты
Молиться в барский дом?..»

   Часть третья, глава VI
Никак за то же самое
Убили насмерть кольями.
С голодным не шути!..

   Некрасов Н.А. «Влас» [1855]
Да с железным наконечником
Палка длинная в руке…
Говорят, великим грешником
Был он прежде.

   «Мороз, красный нос» [1862]
С большим заостренным колом,
Внезапно предстал перед ними
Старинный знакомец Пахом.

   На гравюре из книги немецкого путешественника Адама Олеария «Описание путешествия в Московию» изображены русские (вооруженные) крестьяне (середина XVII века). Они вооружены дубинками (не дубинами) и топорами. А на гравюре Джона Аткинсона из сборника «Рисунки, изображающие быт, костюм и развлечения русских» [Лондон, 1803. Т. 1] мы видим русского крестьянина-отходника конца 18 века. Он опирается на посох, к поясу подвешен нож, за пояс заткнут топор.

   Горбунов Б.В. Палочные бои // Этнографическое обозрение. 1996 г., N2 (отрывок)
«В числе народных воинских состязаний в классических работах по этнографии восточных славян нередко упоминаются палочные бои. Так, Н.И. Костомаров отмечает, что в «праздничные дни народ собирался на кулачные и палочные бои», и определяет последние как «подобие турниров», «примерные битвы», указывая таким образом на их игровой характер. <…>

Описания или упоминания обычая состязаний палочных бойцов встречаются в различных источниках на протяжении почти тысячелетия, вплоть до начала 1930-х гг. Большая часть их – из великорусских районов, Урала и Сибири. Наряду с этим имеются одиночные сообщения о его бытовании у украинцев и белорусов. <…>

Так, в Мологе бойцы делились «на городских, середских и заруцких». <…> В Суздальском и Вязниковском уездах на палках бились деревня с деревней. <…>

В Мологе накануне боя, «перед вечером», стороны, «собравшись артелями», держали «совет» – «сговаривались» о том, как вести бой. <…>

Согласно известию из Мологи, бойцы, «вооружившись клюками, палками, начнут находить сторона на сторону. Это нахождение начинается постепенно. Сначала начнут перебранкою издали, продвигаясь ближе и ближе друг дружке...». <…>

В Череповецком у., по свидетельству информатора Этнографического бюро В.Н. Тенишева, «в каждой деревне несколько человек найдется таких, которые до старости дерутся» в палочных боях. <…>

В Череповецком у. в палочном бою выделяли резерв. У «стенки» палочных бойцов был руководитель – «вожак», «атаман», «предводитель». Обычно он непосредственно участвовал в бою, выступая либо впереди своего воинства, либо в центре «стенки», оперативно определял время и направление маневров, решительных атак, отдавал команды, подбадривал своих бойцов. <…>

Существовали, по-видимому, мастера фехтования на палках. Так, по известию из Череповецкого у., там, на палочных боях, «у каждого... есть свои меткие удары, которыми он старается поразить противника». В сообщении из с. Улово близ Суздаля отмечается, что в палочном противоборстве больше ценили тех бойцов, «кто красивее помашет, а не кто сильнее стукнет». <…>

О хорошем владении приемами боя на палках населения Троице-Сергиева Посада свидетельствует адресованное им историческое присловье: «Троичане. Поляки с пушками, а мы с клюшками». <…>

В коллективных палочных боях использовали приемы, имеющие прямые параллели в традиционной тактике пехоты. Так, в сообщении из Мологи отмечается, что палочные бойцы, «как будто кто их учил военной тактике, стараются двумя крылами обойти друг дружку». Применяли также наступление «клином», «одним крылом», контратаки, сочетания различных тактических приемов. <…>

Подобно тому, как это бывало в средневековом Новгороде, палочные бои устраивали и на мостах. Так, в Петрозаводске бились на палках на Абрамовском мосту, в Мологе – на «Заруцком мосту», в с. Сарадон Нижегородской губ. – на мосту через р. Печесь. <…>

В Мологе сам бой именовали «схватка», о ситуации, когда «стенка» не выдерживала натиска противника, говорили, что она «не выдрала». <…>

Подводя итог характеристике традиционных палочных боев, отметим, прежде всего, ярко выраженный военный характер этого народного состязания. Рассмотренные военные параллели и детали свидетельствуют, на наш взгляд, о том, что в основе этой традиции лежат определенные черты воинского искусства, боевой подготовки и организации древнерусской пехоты и ополчения».

   Потапов А.Л. «Русский ратный обычай». М., 2006 [с. 84]
«Другим видом «палочья», использовавшегося как оружие, являлся кол (дрекол). Называли его в разных местах по-разному: «орясина», «жердь», «олон», «хлуд», «коромысло» (ярославск., рязанск.); «платяное коромысло» (белозерск.); «дрюк», «дрючок» (тамб.)».

   https://mnogoslovs.ru/
«Хлуд м. жердь, дубина, дрюк, ослоп, стяг, калужск. тамб. яросл. ряз.»
[Источник: Толковый словарь живого великорусского языка В.И. Даля 1863–1882г.]

   https://dic.academic.ru/
«хлуд
«жердь, дубинка, коромысло», калужск., яросл., ряз., тамб. (Даль)»
[Этимологический словарь русского языка. – М.: Прогресс. М.Р. Фасмер. 1964–1973]

   От себя скажу, что наиболее эффективным видом дреколья является заостренный несколько укороченный и облегченный кол, которым можно действовать не только как дубинкой, но и как своего рода копьем. Т.е. это не только ударное, но и тычковое оружие, которым тычковый удар можно неожиданно наносить и одной рукой, причем и в сторону, если противник не один.

   Продолжим. Когда я был маинький, то очень любил «играться с ножом». Помню: в раннем подростковом возрасте шибко завидовал – ну, если не черной, то точно не белой завистью – кавказцам, а точнее, их костюмам с кинжалами, уже тогда прекрасно понимая, что костюмы наших (терских, кубанских) казаков – заимствование… Рос – рос, но не переставал любить это («ножевое») дело. Немного подохладеть мне помогло набиравшее силу и моду карате, однако ножи всегда «оставались в потенциале»…

   Другими словами, переходим к ножам.

   Некрасов Н.А. «Кому на Руси жить хорошо» [1863–1877], часть первая, глава V
Крестьяне рассмеялися:
– Какие мы разбойники,
Гляди – у нас ни ножика,
Ни топоров, ни вил! –

   Часть третья, глава III
С ножищем да с рогатиной
Я сам страшней сохатого,
По заповедным тропочкам
Иду: «Мой лес!» – кричу.

   Некрасов Н.А. «Вино» [1848]
Не из камня душа! Невтерпеж!
Расходилась, что буря, она,
Наточил я на старосту нож…

   «Зеленый Шум» [1862]
Под песню-вьюгу зимнюю
Окрепла дума лютая –
Припас я вострый нож…

   Выставка «Два берега – одна история» [https://www.rybmuseum.ru]
«29 июня [2021 г.] в здании Мучного гостиного двора Рыбинского музея-заповедника открылась выставка «Два берега – одна история» о средневековой истории Рыбинска. <…>

На выставке будут представлены археологические находки, исторические документы, хранящиеся в центральных архивах РФ, предметы быта, будут созданы интерактивные зоны для проведения мастер-классов». (На выставке было широко представлено оружие XI–XIV вв., особенно ножи и менее топоры. Весьма примечательно, что к поясу на мужском костюме не только подвешен нож, но за него еще и заткнут [легкий] топор. – В.Ф.)

   Степанова Ю.В. История древнерусского костюма. Тверь, 2019
«Женский костюм <…>
[с. 12] Поясные комплексы встречены в 25% женских погребений с элементами костюма. Наибольшее их количество отмечено в погребальных комплексах [13] восточной части рассматриваемой территории (курганные группы Заборье, Глинники, Пекуново-1 и 2, Плешково-1 и 2, Воробьево-1). К поясу подвешивались ножи и сложные привески (см. Приложение 3).

Мужской костюм
[14] По сравнению с женским костюмом, мужской характеризуется меньшим количеством и разнообразием застежек и украшений. В то же время, анализ расположения вещей в погребениях показал, что орудия труда: ножи, кресала, огнива, точильные бруски, железные стержни, остатки тканых и кожаных кошельков и т.д. также могли входить в состав костюма – например, привешиваться к поясу. Включение в состав погребального костюма орудий труда и предметов быта составляет одну из наиболее заметных особенностей мужского костюма, не только расширяя возможности его реконструкции, но и позволяя изучить социально возрастной аспект назначения мужского костюма. Наиболее распространенными среди элементов мужского костюма являются детали пояса, среди которых наиболее часто встречаемыми являются ножи. <…> В мужских погребениях зафиксированы также металлические кольца, ножи, оселки и кремни в области голеней погребенных. Подобное положение этих вещей выявлено в 10,8% мужских погребений.

[15] Наиболее распространенным элементом мужского погребального костюма является пояс. В целом наличие пояса зафиксировано в 80% погребений с остатками костюма, предметы поясной гарнитуры – в 60% мужских погребений с деталями костюма. Поясные кольца, вероятно, служили для распределения ремней и подвешивания предметов. <…> В тех случаях, где отсутствуют предметы поясной гарнитуры, наличие пояса фиксируют ножи, железные стержни с кольцами, кошельки с монетами, весами, кресала, оселки, находящиеся в поясной зоне погребений. Материалы верхневолжских погребений отчетливо демонстрируют утилитарную функцию пояса в средневековье. Пояс – это своеобразный карман; к нему подвешиваются разнообразные мелкие вещи: чаще всего это универсальный инструмент – нож, а также предметы для высекания огня (кресало, кремень), и оружие. Прикреплявшиеся к поясу предметы найдены в 65% мужских погребений с остатками костюма. Обязательное ношение пояса для мужчин подтверждается письменными источниками, его особое значение прослеживается в русских народных обрядах и ритуалах. Орудия труда, входящие в состав костюма, свидетельствуют о том, что костюм был призван отражать статус мужчины как основного производителя материальных благ и охранителя родовых границ – воина, охотника, ремесленника.

[16] О наличии высокой обуви свидетельствует еще одна особенность ряда мужских погребений – расположение ножей в области голени. Традиция ношения «засапожных» ножей хорошо известна по этнографическим данным».

   https://www.forumhouse.ru/threads/94892/page-12
«Населенный пункт и железнодорожная станция Рязанцево в Переславском районе Ярославской области на речке Тошме до постройки железной дороги был маленькой деревушкой. Свое название Рязанцево получило из-за разбойного люда с длинными ножами – «резаками» («резанами»), живущего в окрестных лесах и часто совершавших нападения на торговые караваны».

   «Этнография, краеведение, фольклор», выпуск № 3. Научно-познавательная газета Музея мифов и суеверий русского народа
«…до конца XVIII – начала XIX столетий была сосредоточена железообрабатывающая промышленность города [Углича], а также в районе между бывшими Мостовой (вблизи Ярославской) и Конюшенной (Островского) улицами и на Левом берегу, где возникла Кузнечная слобода (там ныне находится Кузнечная улица). Да и названия многих окрестных деревень (Гвоздево, Кузнецово, Рожново, Бронники) говорят о широком распространении кузнечного ремесла в угличском крае.

Кузнецы занимались самыми разными работами: изготовлением серпов, топоров, ножей, инструмента, гвоздей, удил, замков, ключей, украшений, оружия, – лили колокола, ядра и пушки».

   Особенностью ножа, а точнее, ножевого боя является возможность не только колоть этим оружием, но и рубить, т.е. наносить рубяще-режущие удары. Согласно справедливому мнению К.Т. Булочко [1967, с. 5], фехтовальный бой требует максимальную «…быстроту мышления <…> быстроту ориентировки в постоянно меняющихся ситуациях боя, остроту зрительных восприятий и быстроту двигательных реакций, тонкость мышечного чувства…» (Добавлю, что перечисленные качества прежде всего зависят от особенностей типа нервной системы и темперамента, а также от соматотипа. Но это отдельная тема. – В.Ф.) И тем более все упомянутое относится к ножевому бою, который отличается минимальным расстоянием – дистанцией – между вооруженными противниками… Поэтому особую значимость здесь приобретает поражение вооруженной руки (и прежде всего высокого длиннорукого противника) как можно ближе к оружию, т.е. к запястью, не зря ведь воины во все времена старались его защитить.

   Хотя сказанное в первую очередь относится именно к ножевому бою, о нем нельзя забывать и в бою иным холодным оружием… Тот же К.Т. Булочко продолжает [1967, с. 304]: «Возможность наносить удары по руке… облегчает нападение и затрудняет защиту. Поэтому во время фехтования на саблях легче наносить удар и труднее защищаться».

   А вот классический пример:
«За две войны Григорий [Мелехов] «наломал» руку. Шашкой владеть – не за плугом ходить. Многое постиг он в технике рубки. <…>

Знал прием, очень немногим дающийся, как еле заметным движением выбить у врага оружие или коротким, несильным прикосновением парализовать руку. Многое знал Григорий из той науки, что учит умерщвлять людей холодным оружием» [Шолохов М.А. «Тихий Дон». Книга третья, часть шестая, глава XXXVII].

   Продолжим. Наиболее распространенным ножом в России был т.н. «косарь». И действительно, «в каждом [крестьянском] хозяйстве можно найти… «косарь» (нож для щепания лучины)…» [Балов А.В. «Очерки Пошехонья». 1897–1900]. Читаем об этом ноже у А. Потапова: «…Крестьянский «косарь» (или «косырь»), имевший широкое распространение на Русском севере. Это тяжелый древокольный нож, годный для щипания лучины, колки дров и других хозяйственных дел. Особенностью этого ножа было длинное и широкое прямое лезвие с односторонней заточкой (отсюда и название). «Косырь» имел и боевую, как скажут теперь, модификацию. Будучи насажен на древко и снабжен двухсторонней заточкой… он становится грозным оружием…» [2006, с. 33]. Именно на это и надо обратить особое внимание.

   «Долгожданный косарь» [2007]
«Прекрасную нежную рыбку [чехонь] в наших Ярославских краях принято называть косарем. Почему мы ее так величаем? Стоит только посмотреть на нее со стороны, и все станет понятно. По форме точная копия рубящего большого ножа – косаря».

   Поэтому наш ярославский тесак-косарь зачастую напоминал мачете. Но это оружие не просто нож или тесак-мачете. Если он имел втульчатую металлическую рукоятку, то после насадки на древко мог превратиться / превращался в несколько облегченный (и укороченный) вариант рогатины или совню. При этом весьма примечательно, что рыбу чехонь называют и «саблей» [«Чехонь, которую еще называют рыбой-саблей» (ribxoz.ru)]. Живи я в прежние времена в сельской местности, обязательно приспособил бы к мачетеподобному косарю удобную, слегка искривленную прочную палку-древко, чтобы получилось некое подобие сабли… Другими словами, косарь – это и обыденное, и уникальное русское народное оружие одновременно!

   Теперь переходим к топору (+ см. о нем выше). Большой любви к нему, правду сказать, я не испытывал, потому что фехтовать им было не очень-то удобно. Однако, подрастая, стал понимать, что важной особенностью топора являются («чисто теоретически», конечно) неожиданные тычковые удары…

   Некрасов Н.А. «Кому на Руси жить хорошо» [1863–1877], часть первая, глава V
В лесу не рог охотничий,
Звучит – топор разбойничий,
Шалят!.. а что поделаешь?

   Часть третья, глава III
– А немец, как ни властвовал,
Да наши топоры
Лежали – до поры!

   Некрасов Н.А. «Вино» [1848]
Наточивши широкий топор,
«Пропадай!» – сам себе я сказал;
Побежал, притаился, как вор,
У знакомого дома – и ждал.

   Ну, и заканчиваем краткий обзор народного русского оружия безусловными достоинствами рогатины (+ см. о ней выше).

    Некрасов Н.А. «Кому на Руси жить хорошо» [1863–1877], часть третья, глава IV
Суровы наши промыслы:
Дави тетерю петлею,
Медведя режь рогатиной,
Сплошаешь – сам пропал!

   Некрасов Н.А. «В деревне» [1854]
Ведь наскочил же на экую гадину!
Сын ли мой не был удал?
Сорок медведей поддел на рогатину…

   «В Ярославской области открылась интересная выставка» [http://yarosinfo.ru/; 19.10.2009]
«В городе Рыбинске начала свою работу выставка, которая расскажет всем желающим о животных, которые водились в Ярославской области, а также об охотниках и об оружии. Здесь представлены экспонаты самых разных времен: от нескольких тысяч лет до нашей эры – до современности, кремниевые стрелы, рогатины, ружья. Многие экспонаты были предоставлены самими охотниками».

   Л.Н. Трефолев «Пошехонские леса» [1870]
Ох, лесочки бесконечные,
Пошехонские, родимые!
Что шумите, вековечные
И никем не проходимые?
Вы стоите исполинами,
Будто небо подпираете,
И зелёными вершинами
С непогодушкой играете.
Люди конные и пешие
Посетить вас опасаются:
Заведут в трущобу лешие,
Насмеются, наругаются.
Мишки злые, неуклюжие
Так и рвутся на рогатину:
Вынимай скорей оружие,
Если любишь медвежатину!

   Даниил Ильченко «Русский навигатор». Часть 1. 2012
«Добрая и набожная маменька Параскева Никитична очень любила своего Феденьку. Но это нисколько не мешало ему ходить с сельским старостой на медведя с одной лишь рогатиной наперевес. Адмирал Ушаков будет с радостью и в деталях вспоминать о подобных вылазках, особенно в беседе с иностранными коллегами – исключительно в дипломатических целях».

   При всем при этом рогатина – это прежде всего охотничье оружие, и поэтому «боевой» ее вариант должен был быть несколько облегченным и укороченным, ибо любым холодным оружием нужно фехтовать (т.е. «наносить удары, не получая их»).

   Впрочем, все вышесказанное – это еще не сказка, а присказка – сказка будет впереди.

   В последней главе своей книги «Русский ратный обычай» – «Исполать доблестным!» – А. Потапов упоминает о Русском Духе, справедливо ставя Силу Духа выше оружия [с. 167]. Далее автор упоминает и о Ратном Духе [с. 171].

   А вот о том, как обстоят дела с ним – с ратным духом – в современной России, с горечью и надеждой говорится в статье Мирона Орловского «Уроки мобилизации. Почему для миллионов россиян так страшно отдать долг Отечеству» [https://www.politnavigator.net/; 18.10.2022].

<…> «Оставим в стороне множество патриотов-добровольцев – их наличие не было секретом и до начала мобилизации. Крайне неприятным открытием стало другое – в нынешний ответственный и сложный момент внезапно выяснилось, что в России неприлично много людей, категорически не желающих отдавать свой долг Родине. Повторюсь: неприлично, катастрофически много. <…>

Сегодняшние «дети девяностных и нулевых» рассматривают мобилизацию как страшное наказание… <…>

Очевидно, нынешняя ситуация – итог блестящего двадцатилетнего ничегонеделания в плане внутренней идейно-политической мобилизации общества. Ему, обществу, все эти десятилетия из всех утюгов внушали, что главное – это комфорт и благосостояние. А Родине ты ничем не обязан.  Что Родина – это не более, чем слово в кавычках, название партии с рейтингом в районе жирности кефира.

Насильственная деиделогизация, освященная нормой ельцинской конституции и подкрепленная неизменной за десятилетия  административной практикой, оказалась настолько священной коровой, что ее не удалось вычистить из Основного Закона даже в ходе последней по времени масштабной чистки.

Вот и выходит, что никакой господствующей идеологии в России нет, несмотря на все ораторские ухищрения официозных консерваторов, активно насаждающих с церковных и светских амвонов «традиционные ценности» – в то время, когда огромная машина производства массовой культуры и СМИ занята ровно противоположным.

Вот вам и ответ на вопрос, почему миллионы россиян сегодня не рвутся защищать Родину в момент, когда дело идет о самом ее существовании в качестве субъекта международной политики, а многочисленные и сильные враги открыто говорят о готовности эту Родину разорвать, как разорвали СССР в 1991-м. <…>

Когда начинаешь интересоваться мотивацией бегунов от мобилизации, причем, как фактических, так и тех, кто не убежал, но идти в армию не желает категорически, выясняется любопытная вещь. Словесно это нежелание прикрывается знакомой нам западной демагогией про то, что Россия «ведет неправедную, агрессивную и захватническую войну», что «нам стыдно за Россию, которая напала на бедную беззащитную няшку-Украину» и вот это вот все в многочисленных вариациях.

Вступая в сетевые дискуссии с этими господами, которых неприлично много в официально запрещенных в РФ соцсетях, неизменно спрашиваю: ну ок, эта война – «неправильная». А какая должна быть «правильная» война, за что и против кого, чтобы вы схлопнули варежку напускного агрессивного псевдопацифизма и добровольно надели армейские берцы? Кто должен на Россию напасть, чтобы вы не бежали от мобилизации, а напротив, пошли добровольцами на фронт?

И знаете, выясняется страшная вещь. На самом деле очень многие в России не пойдут защищать страну в случае ЛЮБОЙ, пускай даже самой справедливой и оборонительной войны. Они не пойдут в военкомат в принципе. Иначе говоря, перед нами не идеологически мотивированные дезертиры. Украина для них лишь предлог. Перед нами – дезертиры по жизни. И это, пожалуй, самый страшный из возможных диагнозов для нынешнего состояния российского общества. <…>

Исправлять эту ситуацию придется годами. Прежде всего, развернув на 180 градусов весь контур образовательной, культурной и мотивационной политики, вернув стране Смысл и Цель существования, без которых социальный организм просто распадается по мере того, как внутренние связи между людьми становятся все более формальными.

Не знаю, как сложится ситуация на фронте и понадобятся ли новые волны мобилизации в армию. Но одно знаю точно. Стране как воздух нужна мобилизация другого рода – внутренняя. Общественная, гражданская, культурная.
И будем надеяться на то, что время для этого у нынешней России еще есть».

   А ведь я уже предупреждал о чем-то подобном в написанной в 2006 г. неопубликованной статье…
«Но не «хлебом единым», как говорится. Россия сильна своей духовностью, и враги ее это прекрасно понимают. Либеральная «разведка боем» против советских (читай российских) духовных ценностей произошла еще при Горбачеве, но именно с начала 90-х годов г-да либералы повели борьбу с собственно русской духовностью «по всему фронту». При этом они не просто навязывали русскому народу (через СМИ, прибранные ими к рукам) свои ценности, но и опошляли патриотические устои вообще, включая даже идею защиты Родины, не говоря уж о подвиге во имя ее, оправдывали трусость, подлость, предательство и т.п. (писать тяжело); а г-н Козырев подвел простой итог: в основе либеральной идеологии – деньги... И эти г-да преуспели в своей агитации… <…>

Навязываемый г-ми либералами индивидуализм (этот навязывается вкупе с неоконсерваторами) и эгоизм тесно связаны с узкопрактичным подходом ко всему, со стремлением лишь к личной выгоде… с потребительской психологией, что ведет к духовной деградации общества. <…>

Г-м либералам и прочим индивидуалистам не понять феномен готовой к подвигу коллективной русской смелости: «на миру и смерть красна». Они даже себя, любимых, привыкли защищать чужими руками, и уж родину-то точно защищать не пойдут, да у них и нет родины, как, впрочем, и у купленных ими чиновников».

   Что же касается лежащего в основе Русского духа «традиционно-социалистического» русского коллективизма, то ему вообще посвящена бОльшая часть моей работы «о русском национальном характере».

   Если говорить о Русском ратном духе – составной части Русского духа, – то нужно вспомнить великое суворовское «сам погибай, а товарища выручай»! Ведь именно дух привитого с детства коллективизма – Русский дух – вел русских воинов к победам!

   Поэтому наша важнейшая задача не только освобождение Новороссии, но и пробуждение Русского духа через возрождение традиционно-социалистического русского коллективизма! Только обладая этим оружием, русские, как и прежде, будут непобедимы!..

   Филиппов Владимир Васильевич, Москва, 10.12.2022