Тринадцатая планета. Глава 10

Глава 10

                Никакого специального помещения для проведения совещаний или каких-то собраний, на кораблях Службы Дальней разведки, как правило, не предусматривалось. Хотя на крупных исследовательских базах по обыкновению имелись импровизированные конференц-залы. Для этих целей на каждом корабле отводили какое-либо помещение, не требовавшее значительного переоборудования. На «Крузенштерне» для этого использовали небольшую комнату, расположенную между медико-биологическим модулем и химической лабораторией. Рядом располагались два бокса корабельного лазарета, которые пока и, как надеялся командир, продолжится в дальнейшем, пустовали. В этой же комнате могло размещаться дополнительное помещение биологических исследований, но поскольку в большинстве экспедиций таковых изысканий почти не проводилось, комната практически пустовала.
                Именно здесь и собрались сейчас свободные от вахты члены экипажа для обсуждения сложившегося положения. Вопросов, собственно, было два, причем первым и основным, вопреки предположениям многих космонавтов, являлся вопрос о возможном воздействии пространства «зеркального мира» на организм людей, находившихся сейчас на корабле. Как ни странно, но информация, которую по поручению командира, донесла до остальных Наталия Сосновская, не явилась для членов экипажа какой-то особой неожиданностью. В принципе, все уже почувствовали по своему состоянию, что с их организмом творится что-то неладное.

                К слову сказать, с приборами и различными устройствами на корабле тоже было не все гладко. Выявлялось все большее число мелких поломок, причины которых вообще не удавалось установить. К счастью, большинство из них происходили с второстепенным оборудованием, практически не влияющим на системы жизнеобеспечения или на ходовые узлы корабля. Что, однако, не становилось поводом для появления чувства самоуспокоения – никто даже умозрительно не мог предположить, насколько быстро и насколько глубоко мог пойти процесс в будущем. А если точнее, в самом ближайшем будущем.

                – Выходит, чем дольше мы остаемся в «зеркальном пространстве», тем большим разрушениям подвергаются клетки нашего организма? – уточнил на всякий случай Алберт Вонг, после того, как Сосновская обрисовала текущее положение.

                – Не совсем клетки, скорее молекулы, из которых таковые состоят, – поправил его Пьетро Матинелли, – но, в целом, это так.

                – А что с последними анализами крови, особенно в сравнении с предыдущим результатом? – осведомился Константин Нефедов, пристально глядя на Наталию Сосновскую. – Ведь, как я понимаю, часть экипажа уже прошла эту процедуру несколько часов назад?!

                – Да, у пятерых членов экипажа пробу крови взяли около шести часов назад, – подтвердила Сосновская, бросив вопросительный взгляд на Протасова, который утвердительно кивнул головой, – и на тот момент никаких отклонений выявить не удалось.

                – А на этот раз? – каким–то нервным движением почесал затылок Ален Бессель, сильно нахмурившись при этом.

                – На этот раз в первых четырех пробах, которые мы успели обследовать, налицо потеря подвижности значительной части эритроцитов, есть некоторые дефекты в части тромбоцитов, наблюдается общая лейкопения, – с искренним сожалением в голосе развела руками молодая дама-биолог.

                – Иными словами, причины сильной утомляемости и сонливости многих членов экипажа имеют органическую природу, – задумчивым тоном констатировал командир, бросая задумчивые взгляды на свою команду.

                – Ну, вообще-то, некоторые члены экипажа отстояли по три, а то и четыре вахты подряд, – с легкой укоризной в голосе произнесла Наталия, – поэтому может сказываться и этот фактор, тем не менее, изменение состава крови тоже налицо.

                – Чем мы можем, если не остановить, то хотя бы притормозить это изменение? – с озадаченным и несколько рассеянным видом спросил Бенджамен Кларенс, и стало видно, что на лбу астрофизика выступила испарина.

                Увидев это, командир встал, подошел к стойке, на которой стояло несколько небольших бутылочек, и протянул одну из них пожилому ученому

                – В общем-то, особых средств у нас для этого нет, – видя, что Сосновская затрудняется с ответом, на помощь девушке пришел Пьетро Матинелли, – усиленный витаминный комплекс, набор интерферонов, плюс к этому – «озоновый тоник», – научный руководитель кивнул в сторону Кларенса, – но сами понимаете – это лишь незначительная отсрочка.

                – Веселенькая перспектива, – пробормотал недовольным тоном Ален Бессель, продолжая хмуриться, – и сколько мы так протянем?

                – Увы, у нас нет точного ответа на этот вопрос... – Развел руками руководитель научной группы, и в голосе его прозвучало неприкрытое сожаление. – Требуется детальное обследование, но, во-первых, оно также может не дать достоверного результата, поскольку неизвестно, как на все его элементы подействует «зеркальное пространство», а во-вторых, это займет немало времени.

                – А время нам лучше потратить на ускоренное изучение окружающего пространства, и на поиск выхода из «зеркального» мира. – Закончил за умолкнувшего Матинелли Протасов. – Тем более что точных координат этого выхода у нас нет... – Командир помолчал немного, а потом добавил:
                – И все же предлагаю не бросаться очертя голову в разные точки системы Калейдоскоп, а заняться пусть и ускоренным, но все же осмысленным изучением этого мира. Не исключено, что мы сможем найти ответы на некоторые вопросы на какой-то из двенадцати планет, хотя я не утверждаю, что нам обязательно необходимо посетить все.

                – А вот у десятой планеты, как мне кажется, стоит задержаться, – вновь вступил в разговор научный руководитель, – изображение взлетающего или садящегося земного зонда однозначно говорит за это.

                – А удалось ли обнаружить еще что-то, помимо самого зонда? – поинтересовался Кларенс, немного пришедший в себя после нескольких глотков тоника. – И в каком состоянии этот неизвестный аппарат находится сейчас?

                – Увы, пока имеется только эта информация, – с заметным сожалением ответил Протасов, – сам зонд все это время остается на месте и что самое интересное – его маневровые двигатели, как будто продолжают работать.

                – Из чего старший инженер, отсутствующий в настоящий момент на собрании, сделал вывод, что мы можем иметь дело с таким же отражением из нашего мира, что и зонд номер три возле Калейдоскопа – двенадцать, – добавил руководитель научной группы.

                – Но, мы не сажали зондов на десятую планету, – с нескрываемым сомнением в голосе возразил Алберт Вонг, – откуда же тогда взялось отражение?

                – А кто сказал, что отражение должно приходить именно из той же точки нашего пространства? – заметно приободрившийся Кларенс, которому, вероятно неплохо помог «озоновый тоник», начал строить гипотезы. – Мы производили посадку на двенадцатую планету, и вполне вероятно, посадим зонд на какую-то еще. Не говоря уже о том, что «отражаться», если в данном случае уместно такое выражение, может не только пространство, но и время.

                – А знаете, какая вещь озадачивает меня все время нахождения в системе Калейдоскоп, что в нашем мире, что в «зеркальном»? – негромко спросил Константин Нефедов, обводя всех присутствующих задумчивым взглядом. – Звезда данной системы имеет весьма небольшую светимость, при этом видимый спектр её излучения в основном находится в красной области спектра, причем визуально это выглядит еще темнее. Однако система не погружена в полный мрак, освещенности вполне хватает, чтобы рассмотреть многие детали на планетах. Более того, наблюдаемый свет скорее напоминает оранжевый, в то время как коричневым карликам скорее характерен вишневый оттенок свечения.

                – Да, я тоже заметил такой парадокс. – Согласно кивнул головой Протасов. – Причем с самого начала нашего пребывания здесь. Создается впечатление, что где-то рядом расположена еще одна звезда, желтого или оранжевого оттенка свечения и достаточно мощная по светимости, близкая к нашему Солнцу.

                – А знаете, если бы мы находились в системе двойной звезды, причем вторая звезда имела светимость, близкую к светимости Солнца, мы наблюдали бы именно такую картину, как здесь... – С необычайно серьезным видом заметил Бенджамен Кларенс. – И это, кстати, объяснило бы некоторые моменты в нестабильной скорости вращения планет по орбитам – в системах двойных звезд такое случается достаточно часто.

                – Все это хорошо, вот только мы не видим ни единого признака наличия второй звезды рядом с коричневым карликом Калейдоскоп – ноль, – с заметным сожалением развел руками Алберт Вонг.

                – А почему мы, собственно, должны в обязательном порядке видеть эту звезду? – после некоторого молчания неожиданно заявил Матинелли.

                – Прошу прощения, Пьетро, но не мог бы ты пояснить свою мысль? – после непродолжительного молчания поинтересовался командир, внимательно посмотрев на руководителя научной группы.

                – Вот смотрите... – Матинелли встал со своего места и прошелся по небольшому помещению. – Мы уже обратили внимание, что в нашем мире пять планет вращаются в одну сторону, семь остальных – в другую. Но, при пересечении некоторого барьера, мы видим обратную картину – теперь семь планет вращаются в ту сторону, что ранее другие пять, а соответственно – пять первых планет, тоже меняют направление своего движения по орбите.

                – Так, и что же с того? – с недоумением пожал плечами Константин Нефедов. – Это же вполне логично – в одном мире мы видим часть другого, а перейдя барьер, все равно остается возможность видеть часть первого мира.

                – Именно так и есть! – с немалым воодушевлением провозгласил Матинелли, энергично кивая головой. – Мы продолжаем видеть часть другого мира, причем видеть весьма отчетливо и даже устанавливать с ним какую-то связь – об этом говорит случай с третьим зондом. Но, при этом мы никогда не видим на этом участке пространства всю, акцентирую на этом ваше внимание – всю систему целиком. В ней обязательно присутствуют небесные тела из иного, «зеркального мира».

                – То есть, ты хочешь сказать, что в системе имеется еще одна звезда, постоянно находящаяся где-то за барьером, разделяющим два мира?! – с нескрываемым сомнением покачал головой Протасов, и в голосе его звучал скепсис, однако, отчетливо чувствовалось, что командир заинтересовался мнением старого ученого.

                – Не знаю, возможно, таковая звезда имеется, а может это только мое предположение и не более того. – С грустью покачал головой Матинелли, взглянув на Протасова. – Мы ведь время от времени фиксируем еще один феномен, на который пока мало обращаем внимание, поскольку нам кажется, что он ни на что не влияет.

                – Имеете в виду странные возмущения в движении планет по орбитам, происходящие с чёткой периодичностью? – поинтересовался Алберт Вонг, собственно и являвшийся первооткрывателем этого явления.

                – Именно так, – вновь кивнул головой руководитель научной группы, – если внимательно проанализировать все зафиксированные возмущения, можно увидеть, что они словно образуют эллиптическую орбиту некого небесного тела, которое мы, тем не менее, не наблюдаем ни в одном из тех диапазонов, доступных нашей аппаратуре.

                – Хм, подобный феномен в системе действительно наблюдается, хотя мы фиксируем его пока лишь на примере нескольких планет, но не всех, – Протасов встал со своего места и сделал несколько шагов по отсеку, – при этом странная аномалия, благодаря которой мы оказались в «зеркальном мире», тоже укладывается в один ряд с этими возмущениями.

                – Интересно было бы построить полный график движения этого необычного явления в системе Калейдоскоп, – немного подумав, добавил Матинелли, – возможно, нам удастся найти точки пересечения с орбитами планет, а заодно это укажет на возможный выход отсюда.

                – Идея совсем неплоха, особенно в плане поисков выхода, – хмыкнул Ален Бессель, скривив лицо, судя по всему,  аналитик также испытывал немалый физический дискомфорт, отсюда проистекало и его не слишком позитивное состояние.

                – Но для этого нам придется, как минимум, посетить еще несколько планет системы, – заметил Константин Нефедов, – ведь иначе никакого графика нам не построить.

                – Для этой цели мы можем запустить еще несколько зондов, – с пренебрежительным видом махнул рукой командир и тотчас одернул сам себя, заставив собраться, – в конце концов, запаса энергии в автономных аппаратах вполне хватит на то, чтобы пересечь больше половины системы.

                – Если они будут в состоянии это сделать в условиях нарастающего количества дефектов, – немного помедлив, бросил в пространство Нефедов с каким-то странным выражением на лице.

                – Из чего следует, что необходимо с максимальной внимательностью проверить все системы зондов перед отправкой, а заодно и продублировать некоторые маршруты. – Уже более уверенным тоном, словно убеждал не только членов экипажа, но и себя самого, произнес командир. – Думаю, в этом плане мне снова придется обратиться за помощью к научной группе за помощью... – С этими словами Протасов вновь повернулся к Матинелли.

                – Я думаю, ни у кого не возникнет каких-либо возражений, тем более что инженерная группа корабля сейчас занимается подготовкой зонда номер восемь, – спокойным тоном ответил руководитель научной группы, а потом повернулся к Нефедову и Вонгу, – надеюсь, Константин и Алберт возьмут на себя некоторые элементы такой подготовки?

                – Разумеется, – с готовностью кивнул головой Вонг, – в конце концов, это же в общих интересах.

                А вот Константин Нефедов промедлил с ответом на вопрос своего руководителя, бросив сначала испытывающий взгляд на командира, а потом на Наталию Сосновскую, словно размышляя о чем-то.

                «Нам только приступов ревности не хватало», – подумалось почему-то командиру, но тут же оборвал эту мысль, сердито укорив себя, что поводов для проявления подобного чувства вроде бы не давал.

                – Ладно, пойду, сменю Филиппе, – поднимаясь со своего места, заявил Бессель, уже не скрывая очередного зевка, – а то они с Дмитрием сидят там и ничего не знают, причем Чистов опять сидит черт знает какую по счету вахту.

                – Дмитрий уже в курсе... – Тяжело вздохнул Протасов, встретившись глазами с Матинелли. – Я переговорил с ним с глазу на глаз перед совещанием, уж так вышло, что на вахте сейчас почти весь экипаж. Но, как только запустим восьмой зонд, я лично сменю Чистова, а там, я полагаю, мы какое-то время справимся вдвоем с Аленом.

                Вместо ответа аналитик кивнул без каких-либо эмоций на лице, после чего подошел к Наталии, которая уже стояла возле столика, где стоял аппарат для забора крови. Сдав свою порцию без единого звука и продолжая сохранять каменное выражение лица, Бессель слегка покачивающейся походкой вышел из помещения.
                Командир постоял немного, посмотрев, как остальные члены экипажа, чей облик выражал далеко не самые позитивные эмоции, сдают кровь, а потом двинулся в сторону рубки.
                Как ни странно, но настроение пилотов, не присутствовавших на общем совещании, оказалось куда более позитивным, нежели то, что демонстрировали некоторые члены научной группы. Вообще, становилось заметно, что влияние, оказываемое «зеркальным миром» на организм различных людей, довольно сильно отличается друг от друга. Точнее, правильнее было бы сказать, что именно организмы разных людей и их психика заметно отличались, поэтому и восприятие внешнего воздействия тоже получалось разным.

                – Шестой зонд уже намотал десяток оборотов вокруг Калейдоскопа – восемь, – сообщил Филиппе Сорди, как только командир переступил порог рубки.

                Протасов огляделся по сторонам, с некоторым удивлением качая головой, поскольку не увидел Бесселя, ушедшего раньше его.

                – Ищите кого-то? – поинтересовался Дмитрий Чистов, посмотрев на удивленное лицо командира.

                – Да, Ален должен был прийти сюда раньше меня, но почему-то не вижу его на месте, – озадаченно проговорил Протасов, подходя к креслу.

                – Может, заскочил к себе в каюту, – с некоторым сомнением ответил первый пилот, продолжая внимательно наблюдать за изображением неизвестного зонда на поверхности десятой планеты.

                – Возможно и так, – рассеянным тоном проговорил командир, некоторое время раздумывал, а затем все-таки уселся в кресло, – есть какая-то новая информация?

                – По седьмому зонду нет ничего нового, он все также висит над этим призраком, – Чистов пренебрежительно махнул рукой, – хотя сдается мне, это очередной мираж, навроде того, о котором говорил Матинелли.

                – Ты как будто подслушивал наш разговор в помещении для совещаний, – не мог сдержать улыбку Протасов.

                – Я просто разговаривал с руководителем нашей науки перед тем, как он отправился на собрание, – скривив лицо, вздохнул Чистов, проделывая вслед за этим несколько манипуляций на пульте управления, – вот опять, начинается дрожание изображения, причем это происходит не только с изображением самого зонда, но и всей планеты тоже.

                – Постой-ка, а подобное дрожание происходит только при передаче с одного аппарата или с зонда номер шесть оно такое же? – после непродолжительной паузы поинтересовался командир, в голове которого мелькнула необычная догадка.

                – Сейчас посмотрим, я как-то не пробовал сличать два изображения одновременно, – с озадаченным видом проговорил первый пилот и включил в обзорном экране сразу два видеоряда.

                Протасов пригляделся к изображениям, что высвечивались в объеме обзорного экрана и понял, что дрожание имеется на обоих. Просто выглядело визуально это несколько по-разному. Изображение с седьмого зонда, фактически висевшего над одной точкой поверхности планеты, периодически как бы подергивалось, словно сбивалась раскадровка старой видеокамеры, хотя Протасов знал, что в современных видеосистемах ничего подобного давно нет. А вот на визуальном ряде, передаваемом с шестого зонда, наматывающего круги по орбите планеты на небольшой высоте, появлялась какая-то странная рябь, словно на сигнал постоянно накладывались какие-то помехи. Хотя и этого тоже не могло быть, поскольку канал связи не пропускал никаких посторонних шумов и искажений.

                – А сканировали ли мы эту планету гравиметрическими радарами и гиперчастотными локаторами? – неожиданно поинтересовался командир, после примерно минутного рассматривания изображения в обзорном экране.

                – Хм, откровенно говоря, не могу вспомнить, чтобы мы делали это, – немного подумав, ответил Чистов, озадаченно почесав затылок.

                – Да, пожалуй, такое сканирование пока не проводилось... – После небольшой паузы добавил Филиппе Сорди. – Как только вышли на высокую орбиту, начали готовить зонды, и просматривали с камер корабля. Но, в этом случае сканирование проводилось в инфракрасном и микроволновом диапазоне.

                – Это все хорошо, но инфракрасный диапазон тоже может оказаться ничем иным, как зеркальным отображением, – Протасов встал со своего места и прошелся по рубке.

                – Вы считаете, что перед нами не реальная планета с фантомом зонда, а мираж целой планеты? – Сорди посмотрел на командира с выражением какого-то благоговейного ужаса.

                – Возможно, что и так, – Протасов остановился и пристально посмотрел на изображение планеты, висевшее в центре рубки в виде этакого большого воздушного шара бежевого оттенка, одна сторона которого казалась чуть более светлой, – надо бы поговорить об этом с Матинелли и узнать у Самородова, что у нас с зондом номер восемь.

                И в этот момент последовал вызов по внутренней связи, причем вызывал командира руководитель научной группы, словно почувствовав желание Протасова связаться с ним.

                – Да, Пьетро, я слушаю Вас, – командир обратил внимание, что все чаще переходит на неформальный тон, и в недавнем прошлом наверняка бы одернул себя сам, но теперь отнесся к этому явлению необычайно терпимо.

                – Ален Бессель появился в рубке? – поинтересовался научный руководитель, и в голосе его слышались нескрываемая тревога и озабоченность.

                – Как ни странно, но пока нет, – ответил Протасов, еще раз окидывая взглядом небольшое помещение командного отсека, – а что такое?

                – Дело в том, что сейчас я нахожусь возле его каюты, – голос Матинелли заметно дрожал, более того, в его интонациях явно слышались нотки легкой паники, – дверь нараспашку, но внутри – никого нет, и в медико-биологический модуль он не возвращался!

                – Так, дело становится всё интереснее, – пробормотал Протасов, отключая связь, после чего повернулся к обоим пилотам, – через минуту я пришлю кого-нибудь на замену аналитику, а пока справитесь вдвоем?

                – Ну, пока вроде справлялись, – пожал плечами Чистов, а затем глубоко вздохнул и уставился на информационную панель перед собой.

                – Отлично, – пробормотал Протасов и поспешно выскочил из рубки управления.

                Для начала командир собирался навестить ангар, где инженеры заканчивали подготовку зонда номер восемь. Но затем,  его как будто что–то подтолкнуло изнутри, в голове мелькнула мысль о помещении, носившем неофициальное название обсерватории. Этот отсек назвали так из-за наличия двух небольших оптических телескопов. Помещение оборудовали для того, чтобы при необходимости иметь возможность смотреть на окружающий космос без электронно-интеллектуальной обработки. У самого Протасова все чаще и чаще возникали сомнения по поводу реальности происходящего, и порой казалось, что единственным местом, где эти сомнения можно развеять, являлась мини-обсерватория.
 
 
Продолжение - http://proza.ru/2022/12/10/1255