Северо-западный фронт

Вот погодите, поганые дикари: скоро станете нашими счастливыми верноподданными. (К. Чапек)


     Первые представители этого «европейского мира» (язычники-викинги не входили в него) появились на восточных берегах Балтики в начале второй половины XII века, когда одно из самых процветающих на тот момент в балтийских водах купеческое сообщество Висби1 организовало регулярную торговлю в устье Западной Двины. Сюда вниз по реке, одной из главных торговых артерий Восточной Европы, спускались русские купцы с воском и мехами, увозя в обратном направлении немецкие ткани и железо. Местные ливы также вносили свой вклад в товарооборот, прежде всего столь ценимым по всему миру балтийским янтарем.

     Вслед за купцами появились миссионеры. Чтобы донести свет «истинной веры» до погрязших в язычестве ливов, около 1180 года на борту купеческого корабля в Ливонию прибыл Мейнард – католический монах из северогерманского города Бад-Зегерберг. Успехи проповедника были должным образом оценены: в 1186 году архиепископ Бремена2 возвел Мейнарда в сан епископа новой, миниатюрной на тот момент, епархии, а уже в наши дни (8 сентября 1993 года) католическая церковь канонизировала миссионера.

     Не заставила себя ждать и экспансия военная – в 1198 году Бертольд Шульте (преемник Мейнарда) прибывает в устье Западной Двины со значительным отрядом, чтобы основать в этом стратегически важном пункте город-порт. Пытавшиеся помешать захватчикам ливы, были разбиты, но и сам Шульте погиб в бою. Его миссию продолжил Альберт Буксгевден3, основавший в 1201 году Ригу, а в 1202 году – «Братство воинов Христа», более известное в исторической литературе под именем Ордена меченосцев4. И уже в следующем году новая организация приняла боевое крещение. Однако на первых порах ее противниками были не местные племена, не Новгород или Псков, а Полоцкое княжество, в основе процветания которого был контроль над водным путем по Западной Двине.

     Стремясь восстановить контроль над устьем реки, Владимир Полоцкий вторгся в земли ранее плативших ему дань, а теперь попавших под протекторат крестоносцев, ливов. Поначалу полоцким войскам сопутствовал успех: они захватили замок Икскюль – первое немецкое поселение в Прибалтике. Однако дальнейшие военные действия протекали для Владимира куда менее успешно, поскольку общая ситуация и расклад сил в регионе был не в его пользу. Во-первых, раздробленное на уделы Полоцкое княжество к началу XIII века пришло в упадок, во-вторых, через Ригу в Прибалтику прибывали все новые и новые «воины Христа», а в-третьих, на сторону меченосцев перешел один из ливских вождей Каупо, крещенный Мейнардом еще в 1191 году и позднее совершивший в сопровождении Альберта поездку в Рим через Германию. После этого «рекламного тура» новообращенный католик вернулся в свои земли возведенным в дворянское достоинство ревностным приверженцем «европейских ценностей».

     Здесь надо сказать несколько слов о католической ассимиляции. В отличие от ассимиляционных процессов потестарной эпохи, проходящих по стандартной схеме – истребление мужчин и захват в плен женщин, она была, так сказать, гораздо более «гуманной». Трудно однозначно ответить на вопрос, послужила ли тому смягчающая нравы христианская проповедь, или дело было в нарождающихся капиталистических отношениях, когда стало невыгодно убивать потенциальных работников и налогоплательщиков, но факт остается фактом – католическая ассимиляция, претендующая прежде всего на душу, а не на тело, чаще всего оставляла побежденным язычникам возможность сохранить свои жизни и даже имущество. (Несмотря на жестокий характер войн при покорении тех же полабских славян и пруссов, речь может идти все же о культурной ассимиляции, а не о геноциде.) Более того, приняв католичество, неофиты интегрировались в огромный «западный мир» со многими его заманчивыми возможностями. Естественно, в первую очередь эти возможности открывались перед племенной верхушкой, но ведь и решение воевать или сотрудничать с католическим миром принимали в конечном итоге именно вожди. Как бы там ни было, союз меченосцев и ливов состоялся, позволив малочисленным отрядам ордена не только удержаться в устье Даугавы, но и начать планомерное расширение захваченной территории.

     Необходимо заметить, что эти отряды и в самом деле были малочисленны. Если в крестовых походах на Ближний Восток участвовал цвет европейского рыцарства во главе с монархами и их ближайшими вассалами, то на восточных берегах Балтийского моря оказывались мелкопоместные дворяне в сопровождении немногочисленной вооруженной челяди. Да и они зачастую были лишь своего рода «сезонниками», приезжавшими «на заработки» в весенне-летний период, чтобы с наступлением зимы покинуть этот дикий край и вернуться с захваченной добычей на родину5. Поэтому «армии» крестоносцев в Прибалтике зачастую исчислялись… несколькими десятками рыцарей и примерно таким же количеством арбалетчиков. Пехоту же составляли принявшие католичество и вступившие в союз с меченосцами ливы и латгалы, племенные вожди которых постепенно влились в состав формирующегося остзейского дворянства. (Например, Каупо стал родоначальником известного рода Ливенов.)

     Но вернемся к борьбе Полоцка и ордена. Пытаясь ликвидировать главный форпост крестоносцев в Прибалтике, Владимир в 1206 году потерпел неудачу при осаде Риги, затем меченосцы захватили два полоцких удела в Ливонии – Кукейносское и Ерсикское княжества, а еще одна проигранная война 1212 года заставила полоцкого князя окончательно отказаться от каких-либо прав на ливонские земли. Практически одновременно начинается война меченосцев и союзных с ними ливов и латгалов против отказывающихся принимать католичество эстов. Одно из решающих сражений состоялось в 1217 году под Вильянди. Эстонцы были разбиты, а их вождь Лембиту погиб.

     Через год поучаствовать в колонизации Прибалтики решили датчане, не желающие отставать от своих северогерманских соседей. Их большое войско (по скромным прибалтийским меркам, оно было действительно большим, так как насчитывало не менее тысячи человек) во главе с самим королем высадилось на южном берегу Финского залива. На месте высадки немедленно началось строительство крепости, получившей у местного населения название Taani-linn – «датский замок». (Крестоносцы будут называть его Ревель, а русские – Колывань.) В следующем году к строящемуся городу подошло ополчение эстов, которые попытались сбросить вражеский десант в море, однако в упорной, протекавшей с переменным успехом битве они были разбиты. В итоге север Эстонии оказался под властью датчан, а потерпевшие два тяжелых поражения эсты были вынуждены обратиться за помощью к своим злейшим врагам – Пскову и Новгороду.

     Попытались принять участие в дележе эстонских земель и шведы, но они были не так удачливы, как меченосцы и датчане. Поначалу, правда, им удалось захватить крепость Лихула и поставить там свой гарнизон, однако затем воинственным эстам с острова Эзель (Сааремаа) увернуть крепость обратно, перебив в ходе штурма всех находящихся в ней шведских воинов. После этой неудачи шведы переключились на завоевание южных областей Финляндии, а вновь на территориях современных Эстонии и Латвии они появились лишь во второй половине XVI века, когда Балтийское море начало превращаться в «шведское озеро».

     А война в Прибалтике не стихала. В 1221 году эзельцы при поддержке материковых эстов едва не захватили только что построенный датчанами Ревель. Спустя год городу пришлось выдержать еще одну осаду – на этот раз большого русско-эстонского войска. Еще через год материковые эсты подняли восстание, которое было поддержано сильной новгородской армией. Однако крестоносцам, несмотря на значительный численный перевес врага, удалось удержать ситуацию под контролем. Более того, тогда же они овладели Вильянди, а в 1224 году после длительной осады – Юрьевом – последним центром сопротивления меченосцам в материковой Эстонии. (В ходе штурма летты и ливы, составившие значительную часть орденского войска, проявили после захвата города образцово-показательную жестокость:
«…за немцами ворвались летты и ливы и началась резня: никому не было пощады, русские долго еще бились внутри стен, наконец, были истреблены; немцы окружили отовсюду крепость и не позволили никому спастись бегством»6.)

     Захватив Юрьев, крестоносцы вышли на границу с Новгородской республикой, которая, по мнению официальной имперской историографии, была их следующей целью. Однако в процессе дележа захваченных земель возникли серьезные трения между союзниками-компаньонами, что едва не привело к войне между меченосцами и датчанами и задержало, по мнению Л. Н. Гумилева, их продвижение на восток. Тем не менее, «над Русью нависла постоянная угроза… Новгород, зажатый шведами, датчанами и немцами, ждал своей участи»7. Думается все же, что Л. Н. Гумилев «несколько драматизирует ситуацию» в угоду разделяемой им евразийской концепции извечного противостояния Запада и Востока. А поскольку эта тема более чем актуальна и в наши дни, остановимся на ней подробнее.


     1. Висби (Висбю) – главный город находящегося в самом центре Балтийского моря острова Готланд. Известен с рубежа IX–X веков как центр балтийской торговли, перевалочная база между ганзейскими городами и Новгородом. До возвышения Любека играл ведущую роль в Ганзейском союзе.

     2. Основанное в 1186 году ливонское (с 1201 года – рижское) епископство первоначально подчинялось архиепископу Бремена. С 1255 года приобрело статус архиепископства, включавшего в себя три ливонских и четыре прусских епископства.

     3. Брат Альберта Иоганн положил начало одному из самых известных дворянских родов остзейских немцев.

     4. Собственно говоря, официального названия у ордена не было, а мем «меченосцы» связан с изображением красного меча на плащах его рыцарей.

     5. Урбан В. Тевтонский орден. С. 135

     6. Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Т. 2. С. 621.

     7. Гумилев Л. Н. Древняя Русь и Великая степь. Москва: Товарищество Клышников, Комаров и Ко совместно с издательством «Лорис», 1992. С. 341.