Я буду ждать на темной стороне. Книга 2. Глава 61

Оставшись в гостиной, как только Лисов увел за собой Евангелину, которую бережно поддерживал за локоть, как-то плотоядно при этом усмехаясь, словно так и норовя укусить её за мочку уха, Сильвестр чувствовал себя словно на горячих углях, с трудом сдерживаясь, чтобы не броситься следом за ними и начистить ему физиономию за то, что он осмелился приблизиться к ней.

Для него стало очевидно, почему Лисов так спешил уединиться с этой девушкой, не собираясь ни от кого скрывать своих красноречивых намерений, включая заядлого соперника, для которого созерцание подобное картины стало последней каплей, отдававшей теперь глухой болью где-то в районе его многострадального сердца. И все ещё уязвленный поведением самой Евангелины, просидевшей на протяжении всего праздника на коленях у этого типа, постоянно ерзая, лишь бы сесть поудобней, он до последнего отказывался верить, что она последует с ним в спальню, словно заранее условившись подарить ему себя вместо обещанного подарка.

А может это и был её подарок, если учесть, что вряд ли Лисов будет требовать от неё что-то ещё.

Остальные тоже это видели, предпочитая не уделять данному инциденту слишком много внимания и советуя ему поступить точно так же. Однако вспомнив, как расставшись с ней летом у порога базы отдыха, он буквально бросил её в объятия этому ублюдку, очень сильно переживая, как бы сейчас не повторилась подобная ситуация, Сильвестр хотел заранее вмешаться в это дело, испытывая вину за то, что не отстоял тогда Литковскую, позволив Лисову вытворять с ней все, что ему вздумается, когда он сам должен был провести её к номеру, переживая за её благополучие. 

Осенью, с началом занятий большая часть этих воспоминаний постепенно стерлась из его памяти. И только под влиянием неоднозначной обстановки отдельные моменты все же соизволили напомнить о себе. Однако, как ни было бы там все на самом деле, он не хотел пускать это дело на самотек. И если вдруг обнаружится, что Лисов  вправду собирался затащить Евангелину в свою спальню, чтобы как следует позабавиться там с ней, тогда его вмешательство окажется своевременной мерой для предотвращения надругательства над этой девушкой. По крайне мере, так он это видел. Жаль, другие одногруппники не понимали хода его мыслей, и не горели желанием внимать его замыслам.

Особенно это касалось девочек, часть которых после выгона отсюда Драгомарецкого и ушедшей в ванную комнату отмывать свое плате от торта Мельчуцкой, собирались отправиться домой. Единицы не спешили покидать это пристанище, хотя бы потому, что не все ещё спиртное было допито. Не зная, как поступить ему теперь, Сильвестр испытывал сожаление, боясь поделиться собственными подозрениями даже с Зонтиновым, который вряд ли чем-то мог ему подсобить.

Он хотел пойти за этими двумя, испытывая в то же время желание остаться, лишь бы дождаться их возвращения, присоединяясь к остальным. Тем не менее, пока он строил планы, прикидывая в уме целесообразность своего вмешательства, эти двое не спешили возвращаться. И вообразив себе самое худшее, что могла нарисовать ему безграничная фантазия, позаботившись о том, чтобы его уход стал незаметен для окружающих, Сильвестр поднялся с места, и ещё раз покосившись на соседей, которым не было сейчас до него никакого дела, направился в сторону коридора, где исчез Лисов с Евангелиной.

Поднявшись на второй этаж, он отметил про себя, что за ним здесь также никто не следит, и, укрепившись в мысли, что поступает верно, и что он должен это сделать хотя бы ради неё, Сильвестр последовал дальше, изучая интерьер, чью стоимость он боялся себе даже представить.

Преодолев коридор в считанные минуты, он почти приблизился к спальне Лисова, когда остановившись на полпути, чтобы справиться с охватившем его внезапно волнением, он услышал доносившиеся из той комнаты вполне отчетливые стоны и едва уловимый скрип дерева.
Прислушавшись к ним, он распознал среди этих звуков голос Евангелины, чей образ до сих пор хранил в своем сердце все эти дни, и больше не в состоянии здесь находиться, когда совесть призывала его вмешаться, пока не было слишком поздно, он толкнул дверь спальни Лисова, увидев перед собой картину следующего характера.

Полуобнаженная и невероятно эффектная, (одним словом, такая, какой он не видел её ни разу), Евангелина полусидела на столе, а её черная блузка была расстегнута и приспущена почти до самых локтей, являя постороннему взгляду взор на роскошную грудь со следами поцелуев.

Забросив себе на талию её полусогнутые стройные ноги с отчетливым следом укуса на одной из лодыжек, Лисов вбивался между ними с расстегнутым ремнем на своих брюках с такой силой, будто преследовал цель её растерзать, безжалостно вжимая её в нещадно скрипевший под ними стол, поддерживая девушку за бедра. На полу валялись попадавшие со стола книги и чудом не разбившаяся при этом ваза для цветов, не выдержав напора столь страстного единения этих двоих. 

Метаясь по поверхности стола словно в горячке, и судорожно цепляясь пальцами то в плечи Лисова, то в края почти съехавшей набок скатерти, которая до момента начала их любовных игр находилась в самом центре, Евангелина стонала как ненормальная, сходя с ума от переполнявших её острых ощущений, и даже порой вскрикивая, когда Лисов владел ею особенно сильно, не обращая никакого внимания на то, на какой поверхности ей приходилось ерзать под ним в предвкушени экстаза.

Это был её первый секс на столе. И не имея ранее подобного рода любовных забав в таких условиях, она казалось не собиралась концентрировать свое внимание на мелочах вроде холодной и твердой поверхности под её нежной задницей.

Завороженный и даже как будто очарованный увиденным, Сильвестр не решался ступить дальше, словно боясь нарушить эту иддиллию. Он как будто любовался ею украдкой, впервые увидев эту девушку такой, какой она была сейчас с другим парнем. Не с ним. И выхватывая для себя отдельные детали её нового образа, Сильвестр только сейчас понял, как много упустил, не видевший того, какой могла она быть во время занятий любовью.

И этот свой образ она явила Лисову, который никогда не испытывал в подобных занятиях особой нерешительности, в считанные секунды справляясь с собственным ремнем, расстегивая ширинку на брюках, когда того требовали  обстоятельства.

В предэкстатическом состоянии Евангелина казалась ему ещё прекрасней и желанней, чем когда-либо ещё. А возможно и потому, что владел её в этот момент другой. Не он сам. Другой держал её в своих объятиях, заставляя изнемогать от ласк, любуясь легким румянцем на её лице, лихорадочным блеском в глазами, и полуоткрытыми губами, с которых срывалось еле слышное: «Ах, пожалуйста! Еще! Нет, только не останавливайся!». И это не могло не огорчать.

Сильвестр не знал, что подобный опыт она уже переживала. Тоже с Лисовым. Правда тогда все закончилось не очень хорошо, и вообще не так, как должно было закончиться. Лисов хотел взять её на столе, будучи тогда едва с ней знаком. Это было не здесь, а в гостиной дома его покойного деда. И не имея в тот момент совсем никакого интимного опыта, Евангелина, разумеется, отказала ему, что вылилось для неё в небывалый конфликт, в результате которого Лисов чуть не расстался с жизнью. А теперь попробовав хорошенько, что это такое, почти не вылазя одно время из его постели, она больше не смогла остановиться, отвечая на его смелые ласки как могла, не совсем понимая, как обходилась без всего этого раньше. Так что убей тогда она этого парня, сейчас бы они вряд ли столь страстно занимались любовью вдали от гостей. И их жгучая ночь на базе отдыха, после которой она поехала домой мечтательная и окрыленная, вряд ли бы состоялась. 

Сильвестр ничего этого не знал, что, отнюдь, не помешало ему составить об увиденном свои домыслы, весьма далекие от правды. Впрочем, внимательно следя за Евангелиной, пристально изучая все её повадки, по ней было что-то незаметно, чтобы её брали силой.

Наоборот, от страстного единения этой пары исходил такой эротический посыл, что готовый убить этих двоих на месте, Сильвестр испытывал прилив возбуждения, которое не в состоянии был погасить.

Похоже, ей действительно нравилось, как владел ею Лисов, иначе вряд ли бы она рискнула раздвинуть перед ним свои ноги. На это особенно указывало красноречивое выражение её лица. Между этими двумя, по всей видимости, царила полная иддиллия, которую он рисковал нарушить, вваливаясь в спальню, где его никто не ждал.

Пригвожденный возле двери увиденным зрелищем, словно не решаясь ступить больше ни шагу вперед, Сильвестр повременил со своим нападением, выбирая между дилеммой остаться и оказаться позже обнаруженным сначала Евангелиной, а потом самим Лисовым, либо уйти прочь, сделав вид, будто он ничего не видел и вообще вся эта пикантная сцена ему приснилась. Но пока он колебался с принятием окончательного решения, сама ситуация вдруг показалась ему настолько спорной, что уходить теперь было бесполезно.

Открыв глаза и предприняв попытку сильнее обхватить Лисова за плечи, чтобы перевести нагрузку с одной части тела на другую, Евангелина непроизвольно выпрямилась, увидев застывшего рядом с дверью спальни и смотревшего на них в упор Сильвестра.

Сложно было себе представить всю силу её удивления. Оставалось только догадываться, как могло случиться такое, что ни она, ни сам Лисов не услышали, как в спальню вошли посторонние, пока они предавались плотским утехам на столе. В тот момент эти двое были до такой степени поглощены друг другом, что даже если бы в гостиной вдруг начался пожар, они спохватились, когда дым с огнем дошли б непосредственно до них самих.

Открыв глаза, Евангелина увидела Сильвестра так явственно, как если бы тот, забыв о правилах приличия, и вправду ринулся к ним навстречу, отрывая её от объятий Лисова. И прекрасно понимая, как нелепо будет смотреться её попытка дать знать имениннику о присутствии здесь их одногруппника, она вновь попыталась вырваться, однако чувствуя скорое приближение разрядки, как все внутри неё сжимается, заволакивая знакомым теплом, закрыв глаза, чтобы не видеть перед собой лица бледного Сильвестра, она вдруг непроизвольно выпрямилась, оглашая помещение своим восторженно-истерическим вскриком, и машинально скрещивая ноги за спиной Лисова. И продолжая ерзать на столе даже после наступления экстаза, потому что сам именинник не спешил оставлять её в покое, она старалась не смотреть на Сильвестра, отведя в сторону свой взгляд.

Евангелина никак не могла смириться с тем, что пережила пик наслаждения у него на глазах, трахаясь с другим. И совсем не принадлежа себе в такие моменты, она просто ждала, когда Лисов оставит её в покое, разжимая захват своих ладоней на её бедрах. Не подозревая пока о наличии в спальне наблюдателя, он продолжал какое-то время двигаться, отпустив её, когда почувствовал себя полностью опустошенным.

И только сейчас ощутив по изменившемуся поведению Евангелины, что в спальне происходит что-то невероятное, о чем все это время он был не в курсе, сосредоточившись на собственном наслаждении, Лисов отпустил её бедра, и, позволив ей поправить задранное платье, потянулся к своему ремню, мельком оборачиваясь назад. Присутствие Сильвестра казалось его ничуть не задело и не смутило. И все ещё продолжая приводить себя в порядок, слово не произошло ничего существенного, Лисов невольно ухмыльнулся.

— Любишь смотреть? — и глазом не моргнув, обратился он к своему одногруппнику, застегивая ширинку и затягивая ремень, но ожидая услышать от него все, что угодно, только не такие слова, как если бы этот тип ставил его в один ряд с извращенцами, Сильвестр непроизвольно сжал кулаки, в два счета оказываясь рядом с ним.

Убедившись, что с его прикидом все в порядке, и ему можно без лишних мыслей вновь возвращаться к гостям, Лисов едва успел убрать руки с ремня, поправляя челку, как ему тут же прилетело в челюсть. Искры так и посыпались с его глаз. Сам не ожидая от себя такого, Сильвестр выбросил вперед свою руку, целясь кулаком в лицо с филигранно выточенными чертами. Причем все произошло настолько быстро и неожиданно, что не успев толком выставить против его удара защиту, Лисов отлетел слегка в сторону, чудом не ударившись о стену головой.

Обернувшись на звук хлесткого удара, и ожидая увидеть перед собой худшее, что уже успела нарисовать ей фантазия, Евангелина слегка опешила, догадавшись, что прилетело сейчас как раз её любовнику. Это было впервые в её жизни, когда она могла лично созерцать, как получает по морде Лисов, всегда казавшийся ей почти неуязвимым.

Кажется она была готова смотреть всю вечность не только на то, как горит огонь или течет вода, но и как этот парень заслуженно получает по лицу за свои предыдущие деяния. И готовая раньше закрывать глаза на некоторые его проступки, теперь она была даже в какой-то степени рада, что все случилось именно так, а не иначе. Слишком долго Лисов не отхватывал звездюлей от Провидения, привыкнув дурить на полную катушку. И надо же, возмездие таки догнало его! Да ещё в какой день! Дальнейшее происходило словно во сне.

Как только Лисов её отпустил, тяжело дыша, она соскочила со стола, и быстро поправив свое платье, принялась искать собственные стринги, продемонстрировав во время этого наклона Сильвестру свою грудь во всей крассе.

Ей сложно было смириться с мыслью, что одногруппник мог видеть её полуобнаженной, а сама она пережила экстаз прямо перед ним. Теперь у Сильвестра не осталось никаких сомнений в том, что все это время она являлась любовницей Лисова, выставляя их всех идиотами, когда утверждала, что её с ним ничего не связывает, и вообще они друг другу враги. Так что если раньше Сильвестр и сомневался в правдивости этой связи, веря на слово всем её доводам, то сегодняшний вечер все расставил по своим местам. Теперь провести его как раньше у неё вряд ли получится. И она должна это понимать, если у неё осталось в душе хоть какое-то понятие совести, отсутствовавшей, по всей видимости, у Лисова. Возможно для этой цели он всех сегодня и пригласил. Чтобы подставить его, Сильвестра, а вовсе не преследуя цель устроить праздник для остальных одногруппников, как это могло показаться со стороны. Жаль, сам он осознал это слишком поздно, чтобы попытаться что-то изменить. 

Почувствовав себя свободнее, как только на ней оказалось нижнее белье, Евангелина застегнула блузку и бросилась прочь из комнаты, не видя смысла в объяснениях с парнями. Тем более с Лисовым и так было все понятно. Тот даже не станет её слушать, выдвигая в ответ какие-то нереальные требования.

Да, он был хорошим любовником, и она была не прочь провести ночь-другую в его постели, и в его объятиях, но сейчас был не тот момент, когда бросив все, они могли попробовать выяснять свои отношения на людях. Ещё сложнее ей представлялись объяснения с Сильвестром. О чем говорить конкретно с этим парнем, Евангелина не понимала от слова вообще.

Было бы замечательно, если бы эти двое разобрались как-то между собой, без её вмешательства. Было заметно, что Лисов совсем не ожидал от него удара, едва покончив возиться со собственными брюками, отсюда и такая его неподготовленность ко встрече с ревностно настроенным по отношению к нему одногруппником, чей удар он умудрился проворонить, сконцентрировав свое внимание на совсем других вещах. Но смутно подозревая, что это ещё не конец, и Лисов себя ещё обязательно проявит, раздумывая о дальнейших «подвигах» этого парня, Евангелина быстро шагала прочь, стараясь не оглядываться по сторонам.

Больше не было никакой необходимости прощаться со всеми перед уходом домой. Особенно когда за ней мог ринуться вдогонку кто-то из оставленных позади поклонников. И как только ей показалось, что теперь она в безопасности, и ей больше ничего не угрожает, слегка расслабившись, Евангелина дала наконец волю чувствам, борясь с внезапно охватившей её усталостью, как только первый приступ эйфории сошел на нет.

Страха как такового она не испытывала, но её переполнял гнев. Раньше она и представить себе не могла, что однажды ей посчастливиться оказаться в столь непростой ситуации. И если бы она знала заранее, что задумал Лисов, и чем закончатся их плотские утехи на столе, на которые он не просто так подбил её в конце вечера, намеренно отставив незапертой дверь своей спальни, она ни за что бы не пошла вместе с ним, стараясь наскоро вызвать такси.

Очутившись в холле, Евангелина бросилась искать в шкафу свою верхнюю одежду, с трудом держась на ногах от количества выпитого накануне алкоголя. Только бы мать Лисова не вернулась раньше времени, как обещала. В противном случае ей придется объяснять, почему она с такой скоростью покидает её сына, намекнув перед поездкой к родственникам своего нынешнего мужа, что была бы не против видеть её своей невесткой.

Прокручивая немного позже в голове тот диалог, Евангелина не могла сдержать улыбки, наспех облачаясь в пальто и обуваясь в высокие сапоги. Хоть бы успеть покинуть этот дом до появления в прихожей Лисова! Новые потрясения она вряд ли перенесет! И почему вся эта катавасия происходила именно с ней? Когда уже в её жизни наступит спокойствие и она забудет, наконец, обо всех этих треволнениях, чьим инициатором чаще всего становился сам Лисов, словно напоминая так окружающим о собственном существовании.

Она была почти одета, когда подхватив свою сумочку, чтобы тут же покинуть этот дом, она столкнулась в прихожей с Сильвестром. Следов побоев на его лице видно не было, а это значило, что они так и не успели подраться с Лисовым. Что ж, ещё не вечер! Как только сюда прибежит именинник, повтор «веселья» им будет гарантирован. 

Стремясь как можно скорее оказаться дома, Евангелина поспешила покинуть прихожую, демонстративно проигнорировав присутствие Сильвестра. Возле ворот её давно ожидало такси. Только бы вырваться поскорее из этого дома, превратившегося для неё в ловушку, и уехать отсюда, пока её исчезновения не хватились другие.

Окликнув её, Сильвестр попросил его подождать. Он хотел поехать домой вместе с ней. Тем более им было по пути. Однако не придумав более толкового объяснения, почему она не желала с ним контактировать, Евангелина была вынуждена остановиться, и, перехватывая на полпути его настороженный взгляд, дальнейший путь к такси проделать уже в его компании, надеясь, что тот, по крайней мере, не будет требовать от неё каких-то объяснений относительно причины её незапланированного побега с праздника. Иное дело Лисов.

Как только Евангелина выскочила из комнаты, утерев выступившую в углу рта кровь после полученного удара, он тут же поднял с пола свой пиджак, совершенно отчетливо представляя себе, что сделает с Сильвестром после такой подставы. Движимый жаждой мести, он не мог пока думать ни о чем другом, задвинув остальные свои желании на задний план. На какой-то момент его даже перестало интересовать, что произошло с Евангелиной, и почему она покинула спальню, когда спокойно могла принять его сторону и достойно ответить нарушившего их покой Сильвестру.

Собственное воображение рисовало ему не самые приятные картины. И представляя себе, как вырвав эту девушку из рук одногруппника, тот убегает с ней прочь из его дома, с трудом сдерживая свой приступ гнева, Лисов бросился следом за ними, поймав их во дворе, где вплотную приблизившись к подъехавшему такси, Евангелина как раз собиралась сесть в салон, дрожа от перенесенного стыда и страха за собственную жизнь. Очень скоро на пороге дома появился и сам Сильвестр, таща за собой вещи. Этого оказалось достаточно, чтобы окончательно рассвирепев, Артем бросился на одногруппника, окатывая его волной самых отборных ругательств, словно намеренно разжигая в нем ненависть к своей личности. 

— Ты никогда не коснешься её! — отозвался он, преграждая ему путь до такси. — Только я имею право её трахать, так что уйди с дороги! Не вмешивайся туда, куда не просят! 
 
Смерив его презрительным взглядом, Сильвестр отправился себе дальше, не собираясь ввязываться с ним в ссору. Больше он не попадется на крючок этого провокатора, добивавшегося сейчас его провала.

Надо действовать иначе, чтобы не допустить такого развития событий. Остановившись перед такси, Евангелина как раз собиралась открыть дверь машины, когда до её слуха донесся знакомый голос.

Обернувшись, она увидела, что у ворот они с Сильвестром уже давно было не одни. Оставшись стоять на пороге со скрещенными на груди руками, Лисов переводил свой взгляд с Сильвестра на Евангелину, и обратно, словно обдумывая, на кого из них ему следовало обрушиться с сокрушительной тирадой, чтобы отчитать этого человека по полной программе.

Наконец ему удалось перехватить взгляд Евангелины, и, пользуясь моментом её несобранности и потерянности, он попытался в двух словах донести до её ведома свое мнение о ситуации, надеясь убедить её в том, что она совершает глупость и так себя вести нельзя.

— Постой! Ты не должна с ним уходить! Он — не твоя судьба! — воскликнул Лисов, не сводя с этой девушки проникновенного взгляда.

Во всяком случае после сегодняшнего вечера она просто обязана была остаться рядом с ним; если она уйдет, он этого не выдержит. Один раз подобное уже происходило, он не мог допустить, чтобы её побег из этого дома случился дважды.

Вздрогнув так, будто своими словами он нанес ей символическую пощечину, Евангелина застыла в раздумьях, словно до последнего колеблясь в принятии решении.

Когда в том возникала необходимость, Лисов умел так тонко манипулировать своим окружением, так порой сложно было ослушаться его приказа. Она не знала ни одного человека, который мог бы с такой успешностью проигнорировать все его требования. И словно ощутив её нерешительность на расстоянии, уверенный, что стоит ему только поднажать, как она вернется обратно, не выдержав всей двусмысленности ситуации, он вдруг заговорил так, словно они были здесь одни, и их не могли слышать тот же Сильвестр с таксистом:

— Если ты сейчас уйдешь, я буду вынужден считать это предательством. Меня и моих родителей, принявших тебя однажды под крышу этого дома.

Окончательно растерявшись под влиянием его слов, похожих на истину, Евангелина не знала, как ей следовало поступить. Лисов говорил правду, но правда эта была слишком жестокой, чтобы ради неё она могла позволить себе отказаться от себя самой, делая все время только то, что хотел лично он.

Сильвестр уговаривал её ехать вместе с ним домой, но она его больше не слышала. Эта последняя фраза вызвала у неё странное замешательство, когда она была уверена, что поступает правильно, покидая его именно сейчас. Впрочем, Лисов мог уговаривать её остаться сколько душе угодно, подбирая самые убедительные для её сознания и больно ранящие слова, но это не должно было влиять на уже принятое ею решение уехать отсюда. И когда она сделала шаг в сторону такси, нажимая на дверную ручку, обнаружив, что его слова не оказали на неё особого влияния, и она по-прежнему порывается бежать, потеряв последние остатки самообладания, Лисов повысил на неё свой голос, бессознательно подражая поведению собственного отца:

— Послушай меня, Евангелина! Ты не можешь сейчас все бросить и вот так уехать! Вспомни, ради чего ты приехала сюда! Не надо этого делать! Я запрещаю тебе садиться в такси, слышишь? ЭТО ПРИКАЗ! — он чеканил каждое слово, глядя ей в глаза, но как убедительно не выглядела бы его речь, начиненная угрозами, здравый смысл, однако, ей подсказывал бежать отсюда без оглядки.

По все той же причине невменяемости самого Лисова, привыкшего распоряжаться судьбами окружающие на свое усмотрение.

С ней такой номер не пройдет. И будто опасаясь, что бросится сейчас следом за ней и вытащит её из авто, она повернулась на миг к нему, окидывая его застывшую на пороге фигуру прощальным взглядом, после чего тут же села в такси, стремительно захлопывая за собой дверь. Сильвестр давно ждал её внутри, не понимая, почему она медлит, слушая трындеж Лисова, от которого сейчас вряд ли можно было ожидать что-то хорошее. 

Убедившись теперь окончательно, что ему ничего не светит, уязвленный её побегом и тем, что их единение в спальне оказалось несбыточной мечтой без какой-либо перспективы на продолжение, Лисов  поменял тактику собственных действий, пытаясь скрыть охватившую его досаду за наглым поведением, как будто не спеша мириться с фактом окончательной потери для себя этой девушки.

—…Решила уйти? — крикнул он ей вдогонку, устав бороться с её упрямством. — Скатертью дорога! Никто не станет тебя задерживать! Творческих тебе удач и начинаний!

И чтобы бы не видеть, как уезжает такси, он вернулся в дом, захлопывая за собой дверь, однако не испытывая больше желания оставаться в гостиной, где продолжали пьянствовать на всю катушку его друзья с остатками одногруппников, отправился в свою комнату с лицом, мрачнее грозового облака.   

Книга 2. Глава 62

http://proza.ru/2022/12/13/828