Дежурные сутки

      Дождь смолк, отбарабанив по крышам домов. Серый сумрак уходил с улиц, уступая свету. Появились спешащие прохожие. Город ожил, задышал.
      «Куда же вы торопитесь, люди?», - размышлял, глядя в окно служебного кабинета, Игорь Третьяков - дежурный следователь райотдела милиции. Последние капельки-змейки соскользнули вниз по стеклу, перестав существовать, оставив каждая свой след. Время своим дыханием их сотрёт. Потом будут новые дожди и вновь следы исчезнут, повинуясь неумолимому времени.
      «Что же мы оставим на земле, какую память о себе? Или подобно струйкам улетучимся, растворимся, станем «ничто» - продолжал размышлять следователь. Три года после окончания юрфака университета пролетели незаметно. Игорь с улыбкой вспоминал о своём первом осмотре места происшествия. Криминалистику в университете он изучал с удовольствием, имел прочные знания. Осмотр был произведён обстоятельно, с толком, но вот растущую в углу двора усадьбы берёзу он назвал одинокой. Так и написал в протоколе: «одинокая берёза». Начальник следственного отделения подполковник Кохман, просматривая утром материалы возбужденных уголовных дел, ухмыльнулся, сделал себе пометку. Потом вызвал Игоря к себе, отчитал за «лирическое отступление», отметив про себя, что парень всё же с головой. Игорь и не оправдывался. Начальник отделения иногда в разговоре называл его Есениным, намекая на тот промах, но делал это без ехидства, храня маленькую тайну, которую они знали вдвоём.
      -Игорь, по кофейку? – открыв дверь кабинета, спросила эксперт Ирма, высокая и стройная блондинка, одна из лучших спортсменок в райотделе. Мужчины пребывали в смятении, когда она появлялась на кроссовой дистанции, получала номер и обходила всех на «трёшке», уступая только Петру Васильеву – известному в городе бегуну, сержанту из роты патрульно-постовой службы. С женщинами Ирма кроссы не бегала принципиально. Игорь был в числе тех, кому она регулярно показывала на дистанции спину.
      -Кофе вреден для спортсменов, товарищ капитан,- отшутился Игорь, но чайник включил сразу. Ирма неторопливо насыпала кофе в чашки. Это действо прервал звонок дежурного по отделу майора Мамуки: « Игорь Петрович, заявили о краже, дежурная машина ждёт. Сообщите и эксперту». По глазам Игоря Ирма поняла, что кофе они уже не попьют.
      Возле райотдела их ждал участковый Васильков - немолодой майор с большими рыжеватыми усами. Он был краток: «Опять бытовки на стрелочном заводе вскрыли». Оперуполномоченный Виктор Стрельцов уже сидел в машине. Его большие загорелые руки были скрещены на груди. «Ну, Игорь, командуй. Твои указания, как устные, так и письменные, мы выполнить готовы», - с ударением на последний слог с язвинкой пробасил опер. У Виктора были лучшие в отделе показатели по раскрываемости преступлений, и он не скрывал своего превосходства над сослуживцами, да и руководство его любило. Мужик был надёжный. Почти все материалы, по которым он отказывал в возбуждении уголовных дел, прокурором не отменялись. Преступлений он не укрывал. Нет. Собранный им материал всегда укладывался в рамки определённой версии, всё было убедительно, преступления не усматривалось, а, следовательно, некого было искать и в чём-то изобличать. Им было много раскрыто и серьёзных преступлений. Награды и поощрения мимо Стрельцова не проходили.
      На завод прибыли через несколько минут. На проходной опергруппу встретил мастер механо-заготовительного цеха - невысокий плотный мужчина, похожий на пролетарского вождя Кирова. А когда он представился: «Сергей Мироныч Кострюков»,- Игорь едва сдержал смех, подумав: «Надо же, почти Костриков, и здорово похож».
      По дороге в цех Игорь сказал Ирме: - У заводоуправления видела памятник Ленину? Почти у всех заводов и фабрик памятники убрали, а здесь - сохранили.  Вот и цех. В бытовке многие кабинки были закрыты на навесные замочки для почтовых ящиков. У нескольких кабинок замки были сорваны, лежали на полу.
      Третьяков попросил участкового пригласить понятых. Ирма достала фотоаппарат, открыла чемодан, работа началась.
      - Вам,- Игорь это подчеркнул, обращаясь к Стрельцову,- побеседовать с работниками цеха, побывать на проходной. Может, что прояснится. Да, о приметах похищенного сообщите дежурному.
      - Пётр Михайлович,- обратился следователь к участковому,- осмотрите прилегающую к цеху территорию и забор; не забудьте посетить кочегарку. Туда как магнитом тянет любителей выпить. В цехе ведь начальство.
      Как пояснил потерпевший, мужчина средних лет с энергичным красноватым лицом, из его кабинки исчезли брюки, пиджак, рубашка и туфли. «Полный прикид»,- подумал Игорь. В других вскрытых кабинках одежда была на месте. Вскоре под лестницей обнаружили грязную одежду. По запаху нетрудно было определить, что носил её бомж.
      Минут через двадцать Третьяков услышал разговор. Это участковый упрекал мастера за то, что дверь в бытовку не закрывалась и туда мог зайти любой посторонний.
      - Пётр Михайлович, что новенького? – спросил Игорь, услышав тяжёлые шаги участкового.
      -Да хорошего мало, - ответил Васильков. – Правда, в кочегарку час-полтора назад заходил какой-то бродяжка с бутылкой вина, был выпивши. Со слов кочегара, он выпил вино, а бутылку бросил в топку, потом ушёл. Кочегар примет особых не даёт. Бомж был лет сорока, среднего роста, светловолосый.
     Участковый подошёл к найденной под лестницей одежде.
      -Вроде такая была на бродяге, - размышлял вслух Васильков, слегка коснувшись рукой кончиков усов. – Вот и карман порван.
     Игорь улыбнулся, повернувшись к Ирме:
-Берегите труд уборщиц. Во что вы превратили дверки кабинок? На них сажи больше, чем в топке печи.
     Третьяков, продолжая писать протокол осмотра, обратился к участковому:
      -Какие мысли будут у вас?
      - Искать надо бродяжку,- ответил тот.
      - А я вот думаю,- продолжал следователь, - бомж был выпивши, потом выпил ещё бутылку вина. В кочегарке тепло. Его, конечно, развезло. Приоделся он прилично. Такого не грех и в медвытрезвитель доставить – клиент с деньгами.
     Участковый, кажется, тоже начал понимать. Третьяков продолжил:
      - Михалыч, срочно свяжись с дежурным, сообщи дополнительно приметы бродяги. И узнай, не поступал ли в медвытрезвитель в течение последнего часа клиент в одежде, которая похожа по приметам на похищенную.
      - Ирма, я правильно размышляю? – проговорил Игорь, ожидая от неё похвалу.
      - Преступника ещё надо поймать, товарищ старший лейтенант, - ответила она, продолжая обрабатывать поверхность дверок.
      Осмотр подходил к концу. Вновь послышались тяжёлые шаги участкового. Он явно спешил. «Что-то есть», - подумал Третьяков.
      -Товарищ народный следователь, - в шутку отрапортовал Васильков, - ваша версия вроде бы подтверждается. В вытрезвитель только-что доставлен мужчина, на котором одежда похожая на ту, которую похитили из кабинки.
Игорь Петрович, а карточку на раскрытие преступления выставим милиции общественной безопасности?
-Нет, мы все лавры отдадим Стрельцову,- пошутил Третьяков. Он неспешно упаковал изъятое, опечатал. Формальности осмотра были соблюдены. Поблагодарив понятых, Игорь положил протокол в папку. На его лице можно было прочесть удовлетворение.
     - Михалыч, вызови назавтра кочегара, и едем в медвытрезвитель. Потерпевший - с нами в машину, - обратился к участковому Третьяков.- Дальше - дело техники, - размышлял он вслух: - выемка одежды, допросы, опознания, назначение экспертиз.
       Стрельцов, узнав от Василькова о задержании бомжа, уже сидел в машине. Автомобиль тронулся, но почти сразу остановился у железнодорожного переезда – маневровый тепловоз тянул платформы, груженные стрелочными переводами.
       - Кстати, об опознании, - нарушил тишину Игорь, - помните, как Коля Мохов проводил опознание трупа в морге? Санитару приказал подкатить ещё двух покойников того же пола. Санитар, не раз участвовавший при этом, удивился - всегда покойников опознавали по одному, но сделал так, как просил следователь. Он однажды участвовал в опознании живых лиц и запомнил всю процедуру. Когда Мохов стал проводить сие действие, санитар неожиданно спросил: « Товарищ следователь, а лицу, которое опознают, вы должны предложить выбрать место среди опознаваемых». Понятые - работники морга, прыснули от смеха. До работников райотдела слух об этом быстро дошёл – часто бывали в морге по службе. Мохова потом часто подкалывали: « Коля, какое место труп-то выбрал? Наверно посередине – всё же в центре внимания». «Банан у тебя посередине»,- ворчал Мохов и уходил…
       Ближе к вечеру по краже можно было ставить точку – вора  изобличили.
Третьяков позвонил Ирме, пригласил выпить кофе. Ему уже не хотелось писать обвинительное заключение по одному из законченных уголовных дел, чем он обычно занимался, находясь на дежурстве и имея свободное время. Ирма не заставила себя долго ждать. Ей нравилось общаться с умным и интеллигентным следователем, к тому же симпатичным. Кофе был готов, его аромат заполнил небольшой кабинет. Говорили о музыке, живописи, последних просмотренных фильмах. Глаза Ирмы, глядевшие несколько вверх, загадочно блестели.
      Раздался звонок. «Опять что-то стряслось»,- озабоченно взяв трубку, подумал Игорь, но через секунду облегченно вздохнул. Звонил помощник дежурного Сергей Приставко: - Игорь Петрович, у греков и римлян двухколёсная повозка, запряженная четырьмя лошадьми?
      -Ты что, кроссворд разгадываешь, сержант? Лучше приказы и инструкции почитай – больше пользы будет. Игорь хотел бросить трубку, но голос умолял.
      - Ква-дри-га, от слова квадро, - медленно, по слогам произнёс следователь.
      - Голова! – услышал Игорь в трубке голос помощника. Ирма откровенно любовалась коллегой. Он стал ей рассказывать о новой выставке картин, которую посетил в прошлое воскресенье. Потом Ирма заговорила о Микеланджело, его фресковой живописи и скульптуре.
     - Он, между прочим, был и хорошим поэтом: писал сонеты, стансы, мадригалы, - вставил Игорь. Вот послушай:
                Мне дорог сон. Но лучше б камнем стать.
                В годину тяжких бедствий и позора,
                Чтоб отрешиться и не знать укора.
                О, говори потише - дай же спать.
      Говорили две души, которые не очерствели, не огрубели в водовороте милицейских будней.
      В кабинет вошёл Виктор Стрельцов: - Похоже, опять на выезд.Сообщение из больницы. Бытовуха.
      В подтверждение его слов как-то по-особенному зазвонил телефон. Так бывает всегда, когда предчувствуешь неприятный звонок.
- Петрович, как готовность? – спросил дежурный.
- Номер один, - последовал ответ¬.
- Тогда на выезд. В узловую больницу поступила с ножевым ранением в живот некто Соколова Мария. Ей уже делают операцию. Вроде сожитель виноват. Он скрылся. Адрес потерпевшей запиши. Сделайте осмотр квартиры вначале. Там ждёт сестра Соколовой.
      Через две минуты оперативная группа выехала. «Уазик», быстро набрав скорость, уверенно проскочил по полутёмным проулкам. Вот и микрорайон – ряд старых пятиэтажек. Открыли сразу – ждали милицию. Судя по входной двери, её часто взламывали, а потом чинили. Татьяна - сестра потерпевшей - невысокая худощавая женщина лет тридцати - сразу предложила пройти в комнату, извинившись за беспорядок.
      Квартира была однокомнатной. Вся мебель ограничивалась диваном, двумя креслами и столиком, на котором лежала пустая бутылка из-под водки, там же – два стакана и закуска. На полу валялись вилки, рядом с креслом – полотенце в бурых пятнах.
      Каждый из прибывших занялся своим обычным делом. Стрельцов беседовал с Татьяной на кухне. Выяснилось, что Соколова сожительствует с Колькой Филатовым, ранее дважды судимым за хулиганство. Филя – такова была его кличка – не работал, любил выпить, жилья своего не имел, но устроился неплохо - выйдя после первого срока на свободу, нашёл одинокую женщину, которая его приветила. Так и жили. Такой видный мужчина любой бабе голову вскружит. Стрельцов его хорошо знал.
      Как сообщила Татьяна, к ней прибежала соседка Марии, сказала, что слышала, как та кричала на Кольку, потом был какой-то шум, затем хлопнула дверь и всё стихло. Когда они зашли в квартиру Марии, то та сидела в кресле, держась руками за живот. Соседка вызвала скорую помощь. Вот и всё.
      Приглашённые понятые - две женщины с четвертого этажа - сидели на стульях, принесённых с кухоньки.
      -Убивать их, иродов, надо принародно, чтобы другие боялись. Выбил глаз – выбить и ему, сломал руку – и ему сломать, - возмущалась одна из женщин - пучеглазая толстушка.
      - Об этом в Ветхом Завете сказано, - вдруг включился в разговор Третьяков. – Только перекалечим мы людей. Кто работать-то будет?
      Игорь заканчивал осмотр. Васильков, обойдя квартиры подъезда, побывав во дворе, других свидетелей преступления не установил. Попрощавшись с понятыми, Третьяков на кухне допросил сестру Соколовой и соседку, слышавшую шум в квартире потерпевшей. Им Мария, до приезда «скорой помощи», сообщила, что ударил её Колька, но нож, похоже, был не кухонный.
      Стрельцов по рации доложил дежурному о необходимости ориентирования нарядов по приметам Филатова, просил установить его связи. Виктор практически всё знал о Филе, но банк данных постоянно пополнялся – вдруг какая-то новая информация…
      Теперь - в больницу. Сегодня дежурил друг Третьякова – Павел Спирин, подающий надежды хирург, заканчивающий ординатуру.
      - Привет ментам, - улыбнувшись и встав с кресла, сказал будущий кандидат наук, протянув жилистую руку. С милицией он был накоротке – часто приходилось сталкиваться по работе, да и милицейских он уважал -знал их адскую работу не понаслышке.
      - Паша, что говорила Соколова? – первое, что спросил Игорь.
     Хирург сел в кресло, закурил свою любимую «Яву»:
     - Вечером дома Соколова немного выпила с сожителем – Колькой его назвала. Он, естественно, выпил больше, захотел ещё водки, но она денег не дала. Начался скандал, она закричала на Кольку, залепила пощёчину. Колька выхватил нож, ткнул её в живот и смылся…Нож, кажется, взял с собой. Одежда потерпевшей в кабинке, в приёмном покое. Допрашивать её пока нельзя, лучше завтра. У Соколовой повреждён кишечник.
Спирин хотел было сказать, что операция прошла успешно, но, будучи, как и все хирурги, суеверным, промолчал.
      - Спасибо, Павел. Ты нам дал почти исчерпывающую информацию. А Соколовой сегодня кто-нибудь интересовался? – спросил Игорь у хирурга.
      - Да нет, - ответил он, немного подумав.
      - Тогда допросимся, гражданин свидетель, - в шутку сказал Третьяков, садясь за столик рядом с Павлом.
       - Только без пристрастия, - отшутился в ответ Спирин.
       - Клинок, похоже с односторонней заточкой – финка, - медленно произнесла  Ирма, осматривая платье Соколовой. – Теперь ещё найти бы нож.
       Игорь попросил Стрельцова связаться с дежурным. В палате, где находится Соколова, необходимо выставить охрану. Мало ли что может случиться, и этаж первый.
       Обратно ехали по освещённой улице. Редкие прохожие мелькали среди молодых берёзок, посаженных вдоль тротуара. В райотделе Стрельцов зашёл в помещение дежурной части, прочитал приготовленную ему информацию, о чём-то переговорил с дежурным. Через несколько минут «уазик» тихо вырулил на Первомайскую, увозя группу во главе со Стрельцовым.
       - Московское время девятнадцать часов тридцать минут,- послышался голос диктора радио. «У нас уже половина одиннадцатого вечера»,- подумал Игорь, просматривая материалы возбуждённого уголовного дела. Он набрасывал план следственных и оперативно -розыскных мероприятий. В коридоре послышались шаги, в дверь постучали. «Кто такой предупредительный? Похоже не наш». Через секунду на пороге Игорь увидел Виктора Стрельцова, который загадочно улыбался.
      - Допрашивать будешь? - спросил опер.
      - Тебя? – в свою очередь спросил Третьяков.
      - Филю! – выпалил Виктор. – Сидит в «нулёвке», рвётся написать явку с повинной.
      - А нож? – спросил Игорь. Стрельцов развёл руками.
      - Ну, пока Филатова я тебе нашёл.
      Игорь понял, что лёгкой победы не будет. Понял он и то, что с Филей никто ещё не работал, да и это к лучшему.
      - Как нашёл Филатова? – вдруг спросил следователь.
      Виктор был в настроении – внёс свою лепту в раскрытие преступления, поэтому разговорился:
      - С группой выехал по двум адресам, но Фили нигде не было. В распечатке я обратил внимание на новую связь Филатова – Таньку Погорельскую, с которой две недели назад он попал в медвытрезвитель. Появилась новая пассия. Где же ещё искать Филю после скандала с сожительницей? Там мы его и выловили.
      - Минут через десять заводи Филатова ко мне, - попросил Третьяков. Десять минут пролетели незаметно, Игорь, как шахматист, обдумывал ходы. С чего начать?
      - Разрешите? – с порога проговорил высокий, атлетического сложения мужчина лет тридцати. Позади стоял Стрельцов.
      - Садись, Николай, - указав на стул, проговорил Третьяков.
«Спокоен, уверен, - отметил про себя Игорь, - да и силой Бог не обидел». Казанки на правой руке были сбиты. «Нержавеющий русский кулак», - вспомнил Игорь строки из «Ночного свидания» поэта Александра Денисенко.
      - Где подрался?
      - Да, у пивнушки недавно поговорил за жизнь с одним мужиком. Вместе раньше сидели. Это наше дело.
      Третьяков стал распрашивать Филатова о его жизни после первой отсидки. Говорил Филя мало, обходя стороной взаимоотношения с Соколовой. Открытая дежурная пачка сигарет лежала на столе. Филатов скользнул по ней взглядом, вздохнул.
      - Мария часто носила передачи, когда ты отбывал второй срок?
      - Как положено, - буркнул Филя и ещё раз посмотрел на сигареты. – Всё ж два года вместе прожили.
      - А почему нигде не работал? – вновь спросил Игорь.
      - Баба работала, нам хватало.
Потом поговорили о семейной жизни, о тирании жён, вечно чем-то недовольных.
      - А знаешь, что во время семейных ссор чаще потерпевшими бывают мужики? – спросил следователь. – Женщины, как правило, первыми провоцируют мужей и, как слабый пол, пользуются всем, что под руку подвернётся – от утюга до ножа.
      Филя проявлял заинтересованность в разговоре – внимательно слушал.
Разговор вновь перешёл на взаимоотношения Филатова и Соколовой; поговорили о Погорельской.
      - У Таньки в голове ветер – сегодня с тобой, а завтра – с другим. Нигде не работает, да на шее пятилетний пацан, - проговорил Третьяков. Филатов попросил сигарету, закурил.
      - Пиши, Николай, всё как было – душе легче станет. Да и ссора ваша не в лесу происходила, люди всё слышали.
       - У Таньки я был весь день. Она подтвердит. Рази я подыму руку на бабу, тем более – ножом, - проговорил Филя, но сразу как-то осёкся, нервно затянулся.
      - Коля, откуда ты знаешь, что Соколову порезали ножом? Ты же был у Погорельской? – спросил следователь. Он внимательно смотрел на Филатова, который был в замешательстве.
      -Татьяну мы тоже допросим, предупредим об ответственности за дачу ложных показаний. Да и обо всём ведь нельзя договориться, Коля. Допрашивать я буду подробно, в деталях. Ложь быстро обнаружится. Подведёшь только женщину, которой ещё воспитывать малолетнего ребёнка.
- Подумай, - проговорил Третьяков, продолжая смотреть на Филатова.
      Филя с минуту молча курил сигарету, потом посмотрел на Стрельцова, вперившего в него тяжёлый, ничего доброго не предвещающий взгляд.
      «Вот и третья ходка, - пронеслось в голове Филатова. – Теперь не отвертишься, да и на бутылке остались мои пальцы. Вляпался, дурак». У Фили зачесался нос. Это бывает, когда хочется соврать. Вдруг он представил себе Марию, лежащую в больничной палате - маленькую хрупкую женщину, его женщину.
      - Ладно, начальники, чего уж скрывать. Только не стал бы её ножом писать –сама виновата. Денег на вторую бутылку не дала. Слов за слово, случилась ссора. Я сказал, что тогда пойду к другой бабе, может, что даст. Мария и врезала мне по роже. Я по пьянке дурной бываю. Выхватил нож и ударил в живот. А когда увидел кровь – поздно было. Ушёл. Нож выбросил где-то на улице. – Филя безразлично уставился в стену кабинета. Сигарета потухла.
      - Дайте всё напишу сам, - произнёс он с каким-то облегчением. Вновь закурил, жадно затянувшись. Было начало двенадцатого.
      - Начальник, закроешь меня в камеру сегодняшним числом. Раньше сяду – раньше выйду, - вдруг попросил Филатов, посмотрев на Игоря.
      - Пиши. - кивнул Игорь в ответ. –  Срок задержания исчисляется с момента доставления в милицию или к следователю. Всё будет сегодняшним числом. Обещаю.
      Через час допрос был закончен. Филатова увёл Стрельцов. Оформив протоколы, Игорь вышел на улицу, постоял у крыльца. На звёздном небе мелькнул метеор, оставив на мгновение след. Наступила полночь – родились сутки нового дня. «Ночь ещё наша», - подумал Игорь.
     - «Десна», я сто пятый, - услышал Третьяков через открытое окно дежурки, - …возле автобусной остановки «Речпорт» на обочине обнаружен труп мужчины. Похоже, дорожное. Очевидцев устанавливаю…
Дежурные сутки продолжались.

Июль 2001 г.