Любите ли вы Брамса? Глава 17

Глава 17
Это была уже 30-я сигарета, почувствовал он, раздавливая окурок в переполненной пепельнице. Он содрогнулся от отвращения и вновь включил лампу у кровати. Было 3 часа ночи, ему не удавалось заснуть. Он бросил взгляд в зеркало и быстро отвел глаза. Он себе не нравился. Он взял пачку «галуаз» с прикроватной тумбочки, машинально вставил сигарету в рот, но сразу же вынул. Ему больше не нравились эти машинальные жесты, которые раньше были для него значительной частью вкуса к жизни; ему больше не нравились эти жесты одинокого мужчины, как и вкус табака. Ему нужно быть внимательнее к себе, он, должно быть, болен. Конечно, он сожалел о Поль, но этого было недостаточно. В этот момент она должна спать в объятиях этого испорченного мальчишки и все забыла. Ему, Роже, оставалось только выйти, найти шлюху и напиться. Впрочем, как она того и предполагала. Он чувствовал это: она никогда по-настоящему его не ценила. Она всегда находила его грубым, брутальным, хотя он открыл ей все самое лучшее, самое прочное в себе. Все женщины таковы: они требуют всего, открыть все, они оставляют вас скользить в полном доверии, но в один прекрасный день исчезают по самой незначительной причине. Так как ничего не могло быть более незначительным для Поль, чем связь с каким-то Симоном. Он резко повернулся в комнате, опять зажег сигарету, вдыхая дым с неистовой жадностью, затем высыпал пепел из пепельницы в камин. Надо было бы зажечь огонь; Поль зажигала его каждый раз, когда приходила. Но это было уже давно. Как долго Поль уже не приходила к нему? 2-3 года. У него появилась привычка приходить к ней домой: так было легче, она его ждала.
Он все еще держал пепельницу в руке – он ее отпустил: она, невредимая, покатилась по полу. Он хотел бы, чтобы она разбилась, чтобы был звон и осколки. Но пепельница была цела; они разбивались только в романах и фильмах. Для того, чтобы разбиться, это должна была быть одна из тех драгоценных стеклянных пепельниц, которыми была забита квартира Поль, а не эта дешевка из магазина «Призюник». Он разбил, наверное, сотню разных предметов у Поль, но она над этим смеялась; в последний раз это был восхитительный хрустальный бокал. Все было в таком же духе в той квартире, где он был хозяином и господином. Все было связно, мягко и спокойно. Однако, он верил, что ускользал от этого каждый раз, когда уходил ночью. А сейчас он был один, у себя, в бесполезном гневе против неразбиваемой пепельницы. Он вновь лег, вытянулся и признался себе в том, что он был несчастен, прежде чем заснуть, положив ладонь на сердце.