Любите ли вы Брамса? Глава 18

Глава 18
Они встретились в дверях одного ресторана как-то вечером, и им, всем троим, пришлось станцевать этот классический и экстравагантный балет, который так часто можно увидеть в Париже: она сделала небольшой знак головой человеку, на плече которого она раньше стонала, вздыхала, спала; он ответил на это без признательности, а Симон посмотрел на него в течение одного мгновения, не ударив, как ему того хотелось бы. Они сели за разные столики, весьма удаленные друг от друга, и она попросила меню, не поднимая глаз. Симон решительным голосом заказал выпить, а Роже, за другим столиком, спросил у своей спутницы, какой коктейль она предпочитает. Наконец, Поль подняла глаза, улыбнулась Симону и посмотрела в направлении Роже. Она любила его: она отчетливо осознала это, едва заметив его в дверях, такого упрямого, как всегда. Она все еще любила его, она словно просыпалась от долгого ненужного сна. Он, в свою очередь, посмотрел на нее, потом несмело улыбнулся, но его лицо сразу же вытянулось.
- Что вы будете пить? – спросил Симон. – Белое вино?
- Почему нет?
Она смотрела на свои руки, на красиво расставленные приборы, на рукав Симона на голой руке. Она быстро выпила. Симон говорил без обычного оживления. Казалось, он ждал чего от нее – или от Роже. Но чего? Могла ли она подняться, сказать «Извини», пересечь зал и сказать Роже «Довольно, давай вернемся»? Этого не могло быть.
После ужина они танцевали; она видела Роже, который держал в объятиях весьма симпатичную брюнетку и качался перед ней со своей обычной неуклюжестью. Симон поднялся, он хорошо танцевал: полузакрыв глаза, гибкий и тонкий, он напевал, а она позволяла себя вести. Вдруг ее голая рука задела руку Роже, прижатую к спине брюнетки, и она открыла глаза. Они – Роже, Поль – посмотрели друг на друга, каждый – из-за плеча «другого». Это был неподвижный, медленный фокстрот без ритма. Они смотрели друг на друга с расстояния 10 сантиметров безо всякого выражения, без улыбки, и, казалось, не узнавали друг друга, затем ладонь Роже внезапно соскользнула со спины брюнетки, протянулась к руке Поль, слегка коснулась ее кончиками пальцев, и на его лице появилось такое умоляющее выражение, что она открыла и закрыла глаза. Симон развернулся, и они скрылись из виду.
Этой ночью она отказалась спать с Симоном, сославшись на усталость, которой не чувствовала. Она долго лежала в своей постели с открытыми глазами. Она знала о том, что должно было вот-вот произойти, она знала, что уже никогда больше не будет другого возможного решения, и она подчинялась ему в темноте с судорогой в горле. Посреди ночи она встала, прошла в гостиную, где спал Симон на канапе. Она смотрела на него, освещенного слабым светом из ее комнаты, смотрела на его мальчишеское тело, на то, как он дышит, на его голову на подушке, на небольшое углубление между 2 позвонками на шее; она смотрела, как спит ее собственная молодость. Но когда он со стоном повернулся к свету, она скрылась. Она больше не осмелилась бы заговорить с ним.
На следующее утро в офисе ее ждало письмо Роже, пришедшее по пневматической почте: «Мне надо тебя увидеть, так не может больше продолжаться. Позвони мне». Она позвонила. Они договорились встретиться в 6 часов вечера, но через 10 минут он уже приехал к ней. Огромный, растерявшийся, он стоял в этом женском магазине. Она подошла к нему, провела в маленькую комнатку, загроможденную плетеными позолоченными стульями – кошмарный декор! Только сейчас она его увидела. Это действительно был он. Он сделал шаг ей навстречу, положил руки ей на плечи.
Он слегка заикался, что всегда было у него признаком сильного волнения:
- Я был так несчастен, - сказал он.
- И я тоже, - услышала она свой голос, и, слегка прижавшись к нему, начала плакать, мысленно умоляя Симона простить ей эти слова.
Он прижался головой к ее волосам, повторяя глупым голосом: «Ну, хватит, не плачь».
- Я пыталась, - сказала она, наконец, извиняющимся голосом, - я пыталась… правда..
Затем она подумала, что должна была бы сказать это не ему, а Симону. Она продолжала плакать с неподвижным лицом. Роже молчал.
- Скажи что-нибудь, - прошептала она.
- Я был так одинок, - сказал он, - и я много думал. Сядь туда, возьми мой платок. Я сейчас тебе объясню.
И он объяснил. Он объяснил ей, что нужно было присматривать за женщинами, что он был неблагоразумен и понимал, что это была его собственная вина. Он не сердился на нее за ее непоследовательность. Они больше не будут об этом говорить. Она говорила: «Да, да, да, Роже», и ей еще сильнее хотелось плакать, и смеяться, в то же самое время. Она вдыхала знакомый запах его тела, его табака, и чувствовала себя спасенной. И погубленной.
***
Спустя 10 дней она была у себя, в последний раз вместе с Симоном.
- Ты забыл еще вот это, - говорила она.
Она держала в руке 2 галстука, не глядя на них, и чувствовала себя так, как будто силы вот-вот покинут ее. Вот уже почти 2 часа она помогала ему укладывать вещи. Легкий багаж молодого человека: влюбленного, но неаккуратного. Везде они находили то зажигалку Симона, то книги Симона, то носки. Он ничего ей не сказал, хорошо держался и осознавал это, и именно это душило ее.
- Хватит, - сказал он. – Остальное просто оставьте у консьержки.
Она не ответила. Он бросил последний взгляд вокруг себя, пытаясь подумать: «Последний раз, последний раз», но это у него не получилось. Его била нервная дрожь.
- Я не забуду, - сказала Поль, и подняла на него глаза.
- Я тоже. Это – совсем другое, совсем другое…
Он заколебался на полпути, перед тем, как повернуть к ней осунувшееся лицо. Она поддержала его за руку, еще раз, она поддерживала сейчас его горе так, как до этого поддерживала его счастье. И она не могла удержаться от зависти к этому горю, такому сильному, такому прекрасному, - к красивому страданию, которого она уже никогда не испытает. Он резко освободился и вышел, не взяв багаж. Она побежала за ним, наклонилась над перилами, прокричала его имя:
- Симон, Симон! – и добавила, сама не зная, почему, - Симон, теперь я старая, старая…
Но он не слышал ее. Он бежал вниз по лестнице, его глаза были полны слез; он бежал, как блаженный, ему было 25 лет. Она тихо прикрыла дверь и оперлась на нее спиной.
В 8 часов зазвонил телефон. Еще не успев поднять трубку, она знала, что услышит сейчас:
- Извини, - говорил Роже, - у меня – деловой ужин, я вернусь позднее. Может быть, мы…

КОНЕЦ

(Переведено в 2013)