Галюня

Вчера хоронили Галюню.  Отпевали в  храме  пос. Поливаново, а не в  Щапово.  Многие щаповские были недовольны, почему не в местной церкви, хотя ехать до Поливанова 10 минут  автобусом. Похоронами занимался племянник Кирилл, его и надо  было спрашивать, что да почему. Сегодня всё стоит денег и не малых; катафалк заказать, отпеть, похоронить, стол накрыть. Похоронная мафия – это отдельная тема, которой  лучше не касаться. Галюня была душой посёлка, её знали практически все жители старых домов. До болезни, работала она в небольшом магазинчике, расположенном на первом этаже нашего дома. В народе его называли «белорусским» и все понимали, о каком магазине идёт речь. Никто не знал, есть ли там белорусские продукты или когда то были?  А название приклеилось. Маленькая росточком, востроглазая, смешливая, а её острый язычок вводил в стопор любого, кто пытался ей дерзить. И в тоже время, она была добрейшим человеком. Продукты пенсионерам и мамашам с детьми могла отпустить в долг до пенсии или получки, и никто не обманывал, всегда отдавали деньги в срок. Друзьям покойного старшего сына давала в долг крупные суммы (по нашим понятиям) тысяч двадцать, тридцать, а потом вытаскивала деньги из них клещами, ругалась, говорила, что в последний раз дала взаймы. Проходило время,  они шли снова, божились, что вернут в срок, и так продолжалось  до её болезни, когда она уже не могла работать. После смерти старшего сына, она попала в реанимацию урологического отделения московской больницы, с острым приступом почек. Температура несколько дней не спадала, начиналась интоксикация организма, а лечащий врач, ждал денег. Она тогда чётко ему сказала, денег нет, похоронила сына. Он спросил, - Может быть что – то можно продать?  По мобильному телефону  позвонила снохе, всё рассказала. Сноха,  женщина не робкого десятка, поехала в больницу к главному врачу. Операцию Гале сделали на следующий день, удалили почку, а вторую поставили на диализ. Первое время она чувствовала себя нормально, раз в год проходила диализ единственной почки и не хотела вставать в очередь на пересадку. А почка тем временем постепенно умирала. Три года назад её перевели на местный диализ. Нужно было каждый день вводить и выводить раствор и раз в полгода, ложиться в стационар на профилактику. Спросить бы с того «докторишки», который отправил её на смерть, не хотел войти в положение человека, у которого горе и безденежье. Знала Галя, что долго не протянет, но не скулила и слёзы не лила, а наоборот шутила, смеялась и радовалась жизни, как могла.
 Пришли на отпевание мужики – ровесники покойного сына, прощались, несли гроб на руках из храма до катафалка, потом на кладбище до могил; в одной - были похоронены её родители, во второй - первый муж Борис и старший сын Максим, в третьей – жена брата и тётка – сестра матери. В третью могилу её и положили, видно так решила семья. Когда Максим умер, ей жить не хотелось, жизнь  рухнула в один момент.  Только на него была надежда в нелёгкое время. Если бы ни Женька – младший сын, психически нездоровый,  его было жалко, понимая, что кроме неё он никому  не нужен, её бы давно не было на этом свете. Брат Юрка, конечно, его заберёт к себе, нужна квартира племяннику, а потом отправит  в интернат для душевнобольных. Галя поступила мудро, квартиру не стала приватизировать, пусть родственники судятся с государством, а Женьку трогать никто не будет, пусть один живёт, он и в магазин сходить может и приготовить и квартиру убрать. Сколько раз оставался один, когда она неделями лежала в больнице и ничего, выжил её мальчик, присматривали за ним друзья Максима и племянник. Уж сколько Бог отмерит, столько проживёт.
Я познакомилась с ней, когда она работала в «белорусском». Приносила им распечатанные  стихи и рассказы. Вроде  «опробовала» на них своё творчество. Подошла к её отделу, где она торговала бакалейным товаром и протянула листы со своими «шедеврами».  Она взглянула на меня отстранённо и сказала, - Мне не надо, стихи не люблю, а рассказы некогда читать. Я удивилась её твёрдости духа и смелости. Другим, может быть тоже не надо, но они возьмут из вежливости, не обидеть человека за его старания, а читать не будут.  Сказала, как отрезала и больше мы к этому разговору не возвращались. Я часто ходила в «белорусский», благо, что рядом, за продуктами, что – то покупала у неё в бакалее, она честно говорила, какой товар свежий, а какой лучше не брать. И опять я удивилась тому, что везде пытаются всучить продукты со старым сроком годности, а она предупреждает. Долго присматривалась она ко мне, а потом стала приходить в гости с подругой Инной. Её  мы звали «Иныч». Она приехала с Украины из деревни в Черниговской области 14 лет назад. Ей тогда исполнилось 35 лет. Летом похоронила мужа, утонувшего в реке, и от тоски и безденежья подалась в Москву.  Устроилась помощницей по хозяйству к состоятельной даме в нашем поселении, а потом нащла работу на фабрике косметических средств и подала документы на гражданство РФ. «Иныч» имела яркую внешность, была общительная, с хорошей энергетикой, быстро освоилась в Щапово, обрела кучу друзей и поклонников, подружилась с Галей, помогала ей в огороде, по своей деревенской привычке её тянуло к земле. О ней я напишу отдельный рассказ, там тоже есть что поведать, есть, за что зацепиться и размотать клубочек, казалось бы, простой на первый взгляд, но в тоже время её не лёгкой жизни, не похожей на другие.
 Меня всё больше и больше интересовала  Галюня, я разглядела в ней незаурядность и не дюжий ум, хотя образование у неё  было, 10 классов.  Почему дальше не стала учиться?  Рассказала, что рано вышла замуж, рано родила сына, а жизнь оказалась не сахар. Бил её Борис смертным боем, как напьётся, а когда родился Женька, совсем озверел. Бывало зимой, в одном свитере и в домашних тапочках, через окно на первом этаже, держа за ручки, опускала Максима на снег, и он бежал в соседний дом к её двоюродному брату. Брат приходил с разъяснениями, после которых зачастую оставались у Бориса синяки, разбитый нос, и он ненадолго утихомиривался.
- А почему ты от него не ушла? – спросила я.
- Куда????  Казалось, её удивлению нет предела. – У родителей маленькая «двушка», где жили в одной комнате они, а в другой брат с женой и ребёнком – сказала Галюня. -  Нашу квартиру получил Борис, он был хозяином.
- Почему был? Он умер?
- На работе получил производственную травму, впал в кому, и через несколько дней умер. Уберёг Бог  меня от греха, сама думала его прибить, когда напьётся и начнёт руки распускать. Бабы сказали, условно дадут, не посадят, у тебя маленькие дети.
- А как ты жила после его смерти?
- Хорошо жила, в детский сад устроилась няней. Женьке три года  исполнилось, он в садик пошёл, следила за ним, чтобы не обижали, а ещё я пенсию получала на детей, в связи с утратой кормильца.  Хорошо жили, дружно, спокойно. А через несколько лет пришла  ко мне большая любовь,  и я поняла, какая она бывает -  настоящая. Приехал на заработки мужик из Саратова, снял комнату в соседнем подъезде у моей приятельницы, она меня с ним и познакомила. Хороший был мужик, ласковый, помогал мне по дому и по огороду. Два года продолжалось моё счастье. Собрался он домой в Саратов, меня с собой позвал, а я не поехала, испугалась, мать стала меня отговаривать,  и не поверила я тогда в своё счастье. Уехал он, писал, звонил, долго ещё уговаривал, а потом замолчал, видно  нашёл кого- то. Вот она моя жизнь, как в той песне - «Сладкой ягоды только горстка….Горькой ягоды два ведра».
Мы спели «про сладкую ягоду», про «саратовских холостых парней»,  я спросила, что было потом……
- А потом она нашла Володьку – местную пьянь с отцом алкоголиком, благо, что жил отдельно, не тревожил, - сказала  « Иныч» и мы дружно засмеялись.
Этого персонажа я видела, он часто крутился возле винных отделов продуктовых магазинов. Если сказать о нём, что «никакой», это вообще ничего не сказать, эпитетов его внешности  не подберёшь. Говорят «с лица воду не пить», а тут сплошная засуха.
Отмучалась Галюня, вроде и не жила, всего – то 59 лет, всё ждала чего – то, сама не знала чего. У Толстого в «Войне и мире» жена Болконского, умершая после родов, лежала с таким лицом, словно спрашивала – «За что вы так со мной?». Галя не спрашивала, она не верила в свою смерть. Даже смертельно больной человек не верит в свою смерть, а здоровый вообще о ней не думает.
Зачем я написала рассказ? Это моя память о ней, обычном человеке посёлка Щапова. Не обо всех хочется писать, а только о тех, кто твоей души коснулся и оставил след. Эх, Галя, Галюня! Мало тебе Бог годков отмерил, но как сказал Сергей Довлатов, - «У Бога добавки не просят».
10.12.2022