Детские шалости

Мне очень нравятся фильмы, состоящие из нескольких киноновелл, особенно если это короткий метр, и они вроде бы не объединены единым сюжетом. Есть в этом что-то тонкое, изящное. Пожалуй, наиболее известными такими советскими фильмами, как мне кажется, являются кинокомедии Леонида Гайдая “Деловые люди”, снятая по новеллам О. Генри, или “Операция Ы”.

Вот и я хочу рассказать о трех историях (точнее эпизодах), происшедших в разное время, с разными людьми и различными последствиями. Объединяет их только одно – главные персонажи моих историй – курсанты и преподаватели Военной академии РВСН им. Ф.Э. Дзержинского.
 
По своей сути курсант – это, как правило, половозрелый ребенок. При этом, мозгов (в житейском понимании) – 0, ответственности – 0, зато энергия, кураж и безрассудство зашкаливают. И, зачастую, не ведают они, что творят!

Первую историю мне рассказал мой отец, вторую – Женя Гончаров, выпускник третьего факультета академии (о себе и о моем отце), третью… – не помню кто, но за достоверность готов поручиться.

Эпизод первый: “Набла”

                Оператор набла – это треугольный символ, напоминающий
                перевернутую греческую дельту.

Мой отец, Швыркин Николай Васильевич, полковник, старший преподаватель кафедры третьего факультета академии Дзержинского, КТН, читал слушателям и курсантам невероятно сложный курс – “Теорию электромагнитного поля”: физикам было трудно ее понять из-за обилия сложных математических уравнений, а математикам было трудно ее понять, потому что её создатель, Джеймс Клерк Максвелл, использовал для объяснений физический язык [1]. Уравнения Максвелла для электромагнетизма были названы "вторым великим объединением в физике" (первое было реализовано Исааком Ньютоном).

Как отец, потомок столяра и работницы швейной фабрики, самостоятельно смог постичь эту теорию, для меня остается загадкой. Он написал и докторскую диссертацию (я видел ее уже в отпечатанном виде), но защищаться не стал: 1 июня 1982 г., когда ему стукнуло 50 лет, написал рапорт об увольнении из рядов ВС. Но это – другая история.

В те времена на экзамене, взяв билет, курсант подходил готовиться к доске с мелом в руках. Списать было практически невозможно (хотя мне иногда удавалось).

На экзамене по “Теории электромагнитного поля” один из курсантов, которого отец считал “проблемным”, неожиданно изложил ответы на вопросы билета на доске почти идеально. Как мне рассказывал отец, списать он не мог. Отец очень порадовался отличному ответу и был готов оценить экзамен на “отлично”, однако увидел, что в своих выкладках курсант пропустил один очень важный элемент.

- Товарищ курсант! Я удивлен изложением ответов на билет, поскольку в течение семестра вы не отличались усердием. Однако вы упустили в своих выкладках один очень важный оператор. Если вы вставите символ оператора в уравнение, т.е. исправите ошибку, я готов оценить результат экзамена на “отлично”.
 
Курсант напрягся, пытаясь вспомнить название оператора, обозначающий его символ, и куда его нужно вставить? Прям, как в шутке математиков о разложении функции:
 
- Чей бы член пришелся впору,
- Чтобы вставить в зад Тейлору?
- Маклорена, аль Коши?
- Оба очень хороши!

Ответ на поставленный вопрос курсант найти никак не мог, а отец все пытался косвенно подсказать ему:

- Ну, хотя бы вспомните его название, он очень важен. Обозначение оператора похоже на перевернутый треугольник. Ну, вспоминайте!

- На перевернутый треугольник? Лямбда? – с надеждой спросил курсант.

За процессом с интересом наблюдали другие преподаватели кафедры, принимающие экзамен. Среди них и очень-очень красивая женщина, преподаватель кафедры по фамилии Никитина. Многие курсанты, особенно старших курсов, погладывали на неё с вожделением.

- Нет, не лямбда! – возразил отец. – У него достаточно необычное название.

- Необычное название? - бормотал курсант.

Вдруг лицо его озарилось!

- Вспомнил! Это - ёбла! – с воодушевлением проорал он.

Никитина чуть не упала в обморок. В аудитории повисла тишина. И преподаватели, и курсанты все следили за реакцией отца.
 
Он поморщился и тихо произнес в ухо курсанта:

- Нет, не “ёбла”, а “набла”!

Экзамен на этом был закончен.

Кстати, у многих преподавателей были клички. Собственно, кличка интегрально и отображала отношение курсантов к ее носителю. Кличка моего отца была “Коля”.

Похожий случай произошел со мной во время приема семестрового экзамена по программированию. Такой же, не очень прилежный курсант, такой же, весьма приличный ответ на вопросы билета, похожее поощрительное предложение с моей стороны:

- Товарищ курсант, вы очень неплохо ответили на вопросы билета; и я хочу задать вам один дополнительный вопрос. Если вы ответите на него, я поставлю вам оценку “хорошо”.

Курсант почти не думал, демонстративно посмотрел на часы и ответил:

- Не…, товарищ полковник, ставьте “три”.

Про себя я подумал: “Ну, не гаденыш, умыл так умыл!”.

Вспоминаю, что и на лекции Никитиной также произошел забавный случай. Она вызвала моего однокурсника Валеру Кузнецова и попросила нарисовать на доске выходную функцию транзистора. Кузнецов выполнил задание, а затем стал давать пояснения Никитиной. Оба при этом стояли спиной к аудитории. Саша Адрианов, не видя, что нарисовал Кузнецов на доске, выкрикнул: “Валера, не видно, отойди в сторону!”. Реакция последовала незамедлительно: Валерия Михайловна Никитина отошла в одну сторону, а Валерий Иванович Кузнецов в другую.

Эпизод второй: “Не шуми, папаша!”

В начале августа 1978 г., после окончания академии, я прибыл на полигон Байконур (другие секретные советские названия – “Аэропорт “Крайний”, “Тюра-Там”, “Москва 2000”) для дальнейшего прохождения военной службы.

После исполнения всех формальностей в штабе, отделе кадров и т.п. прибыл к начальнику 13 отдела в/ч 11284 (Вычислительный центр полигона) полковнику Иногородскому с докладом:

- Товарищ полковник, лейтенант Швыркин прибыл для прохождения дальнейшей военной службы.
Именно “прибыл”, а не “явился”! Как говаривали у нас на кафедре 23 в академии: “Являются черти, а военнослужащие “пребывают”.

Выйдя от начальника отдела, вместе с другими вновь прибывшими лейтенантами пошел покурить в туалет. Через несколько минут туда влетел капитан, невысокого роста, лысоватый, развязный, с удивительно наглой рожей. Курящих в сортире было много, они его явно знали. Кивнув присутствующим, он закурил и буквально заревел:

- Ну, кто здесь Швыркин?

Я опешил, может даже струхнул: только прибыл и, видимо, уже где-то опропендосился?

- Я – Швыркин, товарищ капитан!

- Ну, здорово Швыркин! Я – Женя Гончаров, учился у твоего отца. Как только узнал, что сын Николая Васильевича прибыл к нам на службу, сразу стал искать тебя!

Так началась наша совместная служба и дружба на полигоне. Служил капитан Гончаров в соседнем 14-ом отделе ВЦ. Женька оказался человеком вполне симпатичным, с отличным чувством юмора, но иногда действительно наглым. Именно он рассказал мне, что кличка моего отца в академии среди курсантов была “Коля”, а еще следующее...

В конце августа, накануне начала учебного года, отец с мамой приехали на ВДНХ, погуляли по выставке, решили перекусить, встали в очередь у какого-то ларька за шашлыком. Очередь была довольно длинной, поскольку в ларьке наливали еще и пиво. Недалеко от ларька за стоячими столиками гуляла компания совсем молодых людей. Когда подошла очередь заказывать моему отцу, один из этой компании нагло вклинился перед ним и стал заказывать пиво. Мой отец – человек достаточно твердый, но не склонный к пустым конфликтам:

- Что, молодой человек, очень торопитесь?

- Да не шуми, папаша, пива всем хватит! А у нас время горит!

Не вдаваясь в подробности, скажу, что конфликта не случилось.

В начале учебного года начальник курса третьего факультета зашел в учебную аудиторию и представил курсантам моего отца:

- Прошу любить и жаловать, ваш лектор по курсу “Теория электромагнитного поля”, подполковник (тогда еще) Швыркин Николай Васильевич. Отец зашел за кафедру. При этом он пристально смотрел на наглую рожу курсанта в первом ряду. Курсанту было явно некомфортно, он нервничал, пытался закрыть лицо руками. Этим курсантом, как вы поняли, был любитель пива Женя Гончаров.

Как мне рассказал Женька: “Я сразу понял, что твой отец меня узнал, и подумал, что моя учеба в Академии на этом закончилась”. Однако “мести” не последовало. Более того, позднее между отцом и Гончаровым сложились довольно теплые отношения.

Эпизод третий: “Зачем ты врал?”

Группа курсантов моей родной 23 кафедры академии приехала на войсковую стажировку на полигон “Байконур” под руководством полковника Романчукова и подполковника Бердникова. Оба руководителя были интеллигентами. Особенно “рафинированным” интеллигентом был полковник Романчуков.

Однажды, во время стажировки вечером полковник Романчуков в форме приехал в общежитие, где жили курсанты, и увидел такую картину. Два курсанта под руки тащили по коридору третьего, который буквально висел у них на руках. Курсант был пьян, причем изрядно, китель был расстегнут, он был босиком, а его голова болталась на груди. Левый и правый, по-видимому, также были нетрезвы, но на ногах держались поувереннее. Занятая процессом перемещения троица почти уперлась в грудь полковника Романчукова.

Центральный (то есть самый пьяный) медленно поднял голову, вглядываясь в лицо Романчукова. Какие мысли роились у него в голове в тот момент неизвестно, но он с вызовом произнес:

- Ааа… Я тебя знаю! Ты подполковник Бердников!

Романчуков, как истинный интеллигент, не поведя и бровью, спокойно произнес:

- Товарищ курсант! Возьмите себя в руки, приведите в порядок, представьтесь по Уставу. Я – полковник Романчуков!

Видимо, Романчуков не успел до конца оценить степень грехопадения пьяного курсанта, лицо которого исказилось злобным несогласием с услышанным (а услышал он, по-видимому, только последние слова):

- Нет! Я знаю! Ты – подполковник Бердников!

Как известно всем военнослужащим, согласно Дисциплинарному Уставу ВС СССР, наложение дисциплинарного взыскания на виновного, находящегося в нетрезвом состоянии, а также получение от него каких-либо объяснений откладываются до его вытрезвления…

Оценив правильно состояние скандалиста, и хорошо зная Дисциплинарный Устав, Романчуков почти примирительно произнес:

- Ну, хорошо, хорошо, я – подполковник Бердников.

Курсант сразу как-то обмяк, повис на руках сопровождающих, а те потащили его по коридору прочь от Романчукова.

Вдруг, через несколько с трудом проделанных шагов, скандалист оттолкнул сопровождающих, выпрямился, развернулся, подскочил к Романчикову, выставил указательный палец перед его лицом и заблажил:

- А зачем ты, бля, врал?

Описание дальнейшего развития событий не особенно интересно. Факт – скандалист таки закончил военную Академию.

Я бы мог описать еще много подобных случаев, но на сегодня, пожалуй, хватит! Как молоды мы были!

Низкий поклон и огромная благодарность тем нашим преподавателям Военной академии им. Ф.Э. Дзержинского, которые учили и воспитывали нас, осознавая насколько еще не сформированы характеры и души курсантов, не позволяя себе ломать их судьбы, даже после нанесенных оскорблений и обид!

Автор: старший преподаватель кафедры №25 Военной академии им. Ф.Э. Дзержинского, КТН, полковник Швыркин Игорь Николаевич.

shvyrkin@yandex.ru
10.12.2022

Источники

[1]. Почему теорию Максвелла так трудно понять? / Хабр (habr.com)