Глава 3. Номедо и Ледяной Дворец Хедделов

День приближался к своему завершению, когда Найджел и Номедо достигли пригорода, и багряные краски небосвода, продолженного отражавшей его гладью моря, медленно перетекали в синие и чернильные, чтобы затем стать чёрными. Облака легли дышавшей бризом дымкой на побережье, и тогда первые звёзды грядущей ночи смогли явить себя земле. Сияние серебристых огоньков сверху и холодного белого света снизу, от дорожки, выложенной прямоугольными плитами с пущенными между ними змеями флуоресцентных полос, подсвечивало дом в стиле неофутуризм на холме. Отражавшие свет стеклянные стены и панорамные окна, объединённые стальными линиями каркаса, вторили всем оттенкам плотного льда. Асимметричный, лишённый точных, прямых линий хрустальный дворец Хедделов казался никогда не таявшим айсбергом, выброшенным на берег отвергнувшим его морем. Громоздкой ледяной глыбой, одно касание коей сулило смерть всему живому.
- Ага, мы на месте! – выпрыгнул из корзины решивший прервать молчание Номедо. – Ты знаешь, мне было известно, что однажды тут построят такой дом. Ледяной дворец, в который вмёрз твой покой. Музейное стекло, за коим находится твоя награда! А он ничуть не изменился.
Всю дорогу в пригород они с Найджелом молчали, но не только потому, что Энжи, разговаривая с котом, боялся привлечь к себе внимание прохожих: эти два или два с четвертью часа он хотел потратить на обдумывание всего услышанного от тенметама, но каждый раз карточный домик, слаженную систему его мыслей разрушала какая-либо ни с чем не сопоставимая деталь вспоминавшегося ему диалога.
 – Ну, может, скажешь что-нибудь? – поднял кот ярко светившиеся зелёные глаза на Найджела, прислонившего велосипед к низкой кирпичной оградке. – Двадцать минут назад, когда мы только въезжали в предместье, я хотел отпустить непристойную шутку по поводу нарядов Лили Диез на всех баннерах, но ты настолько утоп в болоте своих размышлений, что было просто бесполезно пытаться подать тебе лапу помощи.
- Я могу задавать тебе вопросы? – поинтересовался Энжи.
- Так ты уже задал один! – ухмыльнулся Номедо и рассмеялся. - Но да, да, ты можешь. Абсолютно любые.
- Просто ты… Ты говоришь как-то нескладно, и мне приходится будто из перепутанных кусочков составлять пазл в своей голове.
- Не ври себе, потому что обман – прерогатива Фольда, тенметама лжи, - поцокал сфинкс языком. - У тебя там и до меня не было ничего, кроме перепутанных кусочков.  А в том, что ты ничего не понимаешь, никакой моей вины нет, у людей просто вот такой вот примитивный ум. Он работает не так, как, например, мой, поэтому терпи. Хотя бы тут ты соображаешь, а?.. Что ты там, кстати, хотел спросить?   
Номедо оттолкнулся от земли, оставив в траве четыре кошачьих следа, обнажавших высохшую под его ногами почву, и запрыгнул на поросшую мхом ограду. 
- А ты точно ответишь? Прямо понятно и ясно, без заковырок?
- Ты можешь уточнить у меня всё, что угодно, клянусь усами. Спрашивай давай.
- Ты решил женить меня на Сильвии Хеддел?
- О! Отличный вопрос, просто замечательный. Коротко, точно и по делу! Надо тебя похвалить. Хорошо, что ты это спросил. А теперь – следующий вопро-о-ос! – нараспев произнёс закинувший голову и сделавший несколько шагов вправо по ограждению тенметам. – Я…
- Эй, но ты не ответил! – подскочил к ограде взволнованный Найджел и, навалившись на неё, преградил коту путь.
- А я обещал ответить? Я только сказал, что ты можешь спросить у меня всё, что вздумается. Об ответах речи не было.
- Ты р-решил женить меня на Сильвии Хеддел? – повторил Глори. – Я… Но я её даже не знаю! Если мне её сейчас показать, я не пойму, кто это, без подсказки или фотографии из газеты!
- Эй-эй-эй, ну всё, хватит! Всё! Второй вопрос должен был перейти мне, мы же играем по всем правилам! – возмутился тенметам и подпрыгнул, выгнув спину, на которой сразу разгладились розовые впадины морщин. – Ты нарушаешь баланс Вселенной, дважды вопрошая и не оставляя мне даже шанса поинтересоваться насчёт чего-нибудь! Всё! Теперь моя очередь задать вопрос, а ты… Ты всё узнаешь, но немного попозже. У тебя мозги потрескаются и вытекут через уши, если я начну объяснять. Всему своё время. Договорились? Великолепно. А теперь отойди: мне нужно пройтись и размяться, я думал, у меня отнимутся все лапы, пока мы сюда ехали.
- Что? Это ты-то жалуешься? Я всё это время крутил педали и…
- Колокол! Раунд! Музыкальная пауза! – сымитировал звон колокольчика тенметам. – Всё, мы договорились. Следующий вопрос – за мной. Так что, Найджел Глори, будь добр, смени вопросительную интонацию на какую-нибудь ещё… И посторонись уже! Пожалей мои многовековые косточки, скудоумный! Нет, ты определённо испытываешь моё терпение!
Найджел Глори вздохнул и отодвинулся от ограды, дозволяя Номедо пройти дальше.
- Итак, играем справедливо. Мой вопрос: почему мы не подойдём ближе? – кивком указал кот на дом.
- Потому что там охраны, наверное, больше, чем перед дворцом императора, - ответил Энжи, протёр рукавом оградку и присел на неё.
- Приемлемая для ситуации осторожность, - согласился Номедо. – Хотя, если честно, конкретно в нашем случае бесполезная: никакой охраны, если Медей не решил на ночь глядя выгулять своих собачек, здесь нет. Ты уверен, что не хочешь подойти ближе? За теми стёклами – жизнь из-под обложки журнала с блестящими вощёными страницами, ты такое себе пока и представить не можешь. 
- Н-нет… Я не хочу.
- Ну, как изволите… Эй, подожди! – замер кот перед большой меловой доской, закреплённой на ограде несколькими слоями цемента. – Тут этого указателя раньше не было! Что там написано?
- А ты… Ты н-не читаешь на нашем языке? А то у меня, ну… С-создалось впечатление, что ты всё умеешь.
- И тут ты не ошибся! Хоть в чём-то! Я всё умею! Но я только сегодня вспомнил, как на этом языке разговаривать, а для того, чтобы разуметь вашу корявую грамоту, мне потребуется ещё как минимум два дня, мне привычнее общаться телепатически, чем вот этими вот нелепыми загогулинами!.. Давай, читай уже. Мне же интересно.
- «Проезд Парк Валетудо 1835, ‘’Падающая звезда’’, Владелец: Нельсон Сильвестр Хеддел. Добро пожаловать!» - щурясь, прочитал Найджел слова, написанные сжатым и неровным почерком с элегантным наклоном, являвшим собой не что иное, как претензию на каллиграфическое письмо. Человек, нанёсший на доску эту надпись цветными мелками, явно желал сделать её привлекательной и способной выразить гостеприимный настрой хозяина дома, но в этом ему помешали спешка или быстрый и неорганизованный творческий ум.
  - Нельсон? – переспросил Номедо. Ярко-зелёные глаза пробежали по табличке, пытаясь найти написанное на ней имя. - Нельсон Афелий Хеддел-Сэннер?
- Кто?
- Упс! Сильвестр! Сильвестр же! Кажется, я забегаю далеко вперёд, ага? – ухмыльнулся кот, и напряглись мышцы его морды, делая податливые мягкие усы похожими на острые проволоки. – Не запоминай это пока. Не вникай. Забудь это имя – и всё… Потому что теперь, когда я здесь, будущее Стандарта может измениться в любой момент!.. Если оно… Если оно у него вообще есть теперь.
Найджел вздрогнул, что свидетельствовать могло лишь об одном: последняя фраза, произнесённая Номедо, заставила его насторожиться. Взглядом, вымаливающим объяснения, он, растерянный и не имевший возможности сформулировать вопрос, глядел на тенметама, в размышлениях постукивавшего по ограде хвостом.
- Что? Вот что я опять сказал? – качнул головой Номедо, не сразу обнаруживший причину беспокойства собеседника. – А! Ты про Стандарт?.. Ну да, это почти всегда пугает людей! Я бы даже извинился, если б мне было не всё равно! Я никого не могу убить. Даже с Часами Трёх Миров. Если я собираюсь сделать кому-то больно, то подхожу к этому по-другому… Потому что я знаю толк в развлечениях.
- И н-напомни, пожалуйста… Стандарт – это мир людей?
- А-а-а, да когда ж ты начнёшь понимать? Примитивные люди! – нервозно застучал кончиком хвоста тенметам. – Стандарт – это одна из реальностей вашего маленького мира, населённого глупыми человечками и уродливыми животными! Когда я говорил о том, что ты станешь сильным мира сего, я, дубовый твой лоб, разумеется, не имел в виду, что ты, как аморфмин или тенметам, будешь властвовать над всеми семью вариациями, нет! Не-а. Я просто использовал понятную людям формулировку, дабы не вскипятить твой ум. Намного уместнее была бы такая формулировка… Хм. Да, такая: ты станешь могущественнее любого смертного в Стандартной реальности. Стандарт – это здесь. Вот прямо тут, где мы стоим. Эта планета. Понимаешь?.. О! Ещё из сложного: дважды два – четыре. Да! Честно, клянусь усами! Я сам был в шоке, когда узнал, но ничего не смог с этим поделать, потому что было уже слишком поздно.
- Я… Я не такой глупый, - попытался оправдаться Найджел, утомлённый слушанием высказываний о примитивности людей. – Мне…
- Да-да, у тебя были вполне неплохие оценки по точным наукам. Не рассказывай мне это. Мне вообще не интересно, как ты не поехал на соревнования по шахматам от своей школы, потому что боишься большого количества людей и внимания. Я это знаю. И поэтому я здесь.
- Мне… Мне нужно спросить.
- Не про Сильвию Хеддел? – хмыкнул Номедо. – Если нет, то спрашивай, потому что чем раньше ты начнёшь хоть что-то варить в своей голове, тем раньше я смогу спокойно выдохнуть и перестать давать справки, от которых даже у меня скоро голова начнёт болеть! А про Сильвию Нелли Хеддел, наследницу несметных богатств и любимицу многих чудовищ, я отвечу позже. Ну, какой у местного социума в твоём изуродованном лице на этот раз вопрос к планетарной канцелярии? Найджел Глори, я только тебя умоляю: не забудь поделиться знаниями с потомками! Может, хоть они что-то поймут… Если они у тебя, конечно, появятся. Я уже говорил, что многое бы пожелал тут изменить, а это приведёт к последствиям, которые… Ладно, слишком далеко от текущего дела. Что ты хотел?
- Ты сказал «смертные», применяя это слово к людям… Но ещё ты говорил, что смерти нет. Я не понимаю… Ты будто, - Энжи нервно улыбнулся, – запутать меня пытаешься.
- Я всё сказал правильно, - кивнул, заговорив самым серьёзным тоном, тенметам, - потому что вы должны были стать смертными, но получилось так, как получилось, поскольку тенметама, который бы отвечал за погибель, не существует. Смерти нет! В нашей системе миров просто нет такой единицы субстанции, такой материи. И уже никогда не будет.
- Значит, Изольда Ведден жива? – Найджел приоткрыл от удивления рот. – Стой, что, и пропавшие родители Хедделов тоже живы? И мой отец не...?
- Изольда. Изольда Ведден. Какая-то Изольда из какого-то рода Ведден. Удвоенная согласная в фамилии – принадлежность к языковой подгруппе Марвентрота... Она из этой империи, она женщина, о её местонахождении никто не знает. Кто эта Изольда? – нахмурился тенметам, вспоминая.
- Она… Сестра музыканта… Н-не важно, это слишком долго, я п-покажу тебе кое-что уже дома, а пока расскажи мне больше, и…
Энжи не окончил предложение, снова поддавшись ступору и размышлениям. Его губы приоткрылись, беззвучно повторяя несколько слов.
- Что вдруг? Вечерний ветер тебя заморозил? Ты так ждал, что хоть эта тайна даст тебе какое-то утешение в реальности, где тебе приходится выживать, а не жить, и вдруг замолк! Мои чары слабеют, потому что в это время ты всегда ложишься спать. Ты сонный, и теперь сопротивляться тревогам труднее! Я выдерну материальному облику Тераблеса все волосы, если повезёт с ним встретиться. Что он, антипод покоя и гармонии, о себе возомнил? Ах!
- Уже темнеет… Нам, наверное, пора домой. Мама волнуется, - объяснил Энжи.
- Мама не волнуется, это только ты всё время волнуешься! Мы оставили ей записку, так что можем хоть до рассвета здесь оставаться, но я бы не рекомендовал: когда Венера погаснет вплоть до заката, здесь снова затрещат провода и задребезжат колёса: все покинут дом, разбредаясь по делам. А что им для этого нужно? Правильно, дойти до припаркованных здесь автомобилей! Под светом дня мы рискуем быть замеченными, и хотя я готов ответить на любые вопросы прохожих, задержавшихся гостей, прислуги и Хедделов, потому что они явно будут уместнее твоих, ты не любишь внимания. Тогда вот чем тебе не нравится ночь?.. Ну ладно! Раз ты хочешь, в следующий раз мы прибудем сюда ранним утром. Тебе и там откроется что-то новое… Хе! – Номедо приблизился к дотронувшемуся до виска Найджелу. – Опять слишком много и слишком сложно? Спокойно! С твоего позволения продолжу о проблеме жизни и смерти. Там всё просто.
- Д-да… Да, пожалуйста, - приготовился слушать Глори, и мысли его заполняло неозвученное предположение о том, что в ответе на данный вопрос в действительности не окажется ничего простого и понятного его разуму. Он силился и убеждал себя вымолвить это, многократно репетируя фразу в голове, но так и не смог преодолеть себя.
- Да… Так вот. Смерть, вернее, отсутствие смерти, - говорил Номедо, - мы остановились на этом. Во Вселенной, я уже сказал об этом, так что старайся вспомнить, много тенметамов и противоположных им аморфмин. Аморфмины – женское начало, а мы – мужское, но это не значит, что все тенметамы, например, мужского пола! Нет! У меня и мама есть, её зовут Хтона. Вся она – энтропия и темнота, и ей шепчет Бездна, замыкающая кольцом Подземный мир… Да! Все разнополые, и я точно тебе говорю, что я не девчонка, хотя, пока я находился в человеческом теле, меня постоянно посещала идея заиметь длинные искусственные чёрные когти, но это просто здорово, и вообще, у моды не может быть пола!.. Так… Как я хотел тебе ещё это всё объяснить?.. А, вот! Просто они, создания из Облачного мира – олицетворение материнского тепла, заботы и всех этих других мелочей в цветках и ленточках, а мы, тенметамы, – такие, как ваши среднестатистические папаши с готовым для порки ремнём, ружьём на стенке и написанным в клетчатой тетрадке планом по созданию бункера в подвале прямо под домашней кухней. Примерно так. Во всяком случае, тебе должно быть понятно, ведь до определённого возраста ты рос в полной семье… Твой отец не застал тебя без глаза? Или это случилось ещё позже? Впрочем, не важно. Вернёмся к аморфминам и тенметамам.  Считай, что все мы… Хм. Античные музы! Это достаточно похоже, потому что нам всем подвластны тонкие, переменчивые материи. Аллотропия. Понимаешь? Но у Облачного мира эти материи светлые: Эль, который, кстати, тоже мужского пола, олицетворяет воздух, Спиро – это вдохновение, Юстаде представляет равновесие, а Вида есть сама жизнь! Воздуху противопоставляется Эфиза с её гниением и разложением, вдохновению – всепоглощающая печаль, что отнимает желание жить и творить, равновесию – одиночество и пустота, а вот с жизнью и смертью возникли сложности. Пассаж, курьёз и невиданное смешение двух противоположных субстанций в одну новую, промежуточную, представляющую затмение там, где были Луна и Солнце! Самка тенметама, Хтона, влюбилась в аморфмина, и в запретном союзе на свет появился мой старший брат, Долесмальд. Тот, кому летопись судеб предсказывала произойти от сгустка сплошной тьмы, был рождён единством страха с блаженством, хаоса с гармонией. Тот, кому предстояло стать одним из самых могущественных тенметамов, гением боли и пыток, маэстро убийств и жнецом с косой, в итоге не вобрал в себя и половины уготованных роком качеств. Долесмальд – наполовину тенметам и наполовину аморфмин, свет Облачного мира забрал у него всё губительное, снизив пик амплитуды его возможностей до коматозного состояния. Он должен был носить чёрное и белое, цвета стазиса и лишённых плоти костей, махать косой и сеять разрушения, но… Увы! Так вышло, что его оттенки – желчный и кровавый, и носит он не косу, а золотой посох с рубиновым сердцем, на который опирается при ходьбе… Да, ведь это, хе-хе, самое интересное! Олицетворяющий болезнь Долесмальд и сам всегда болен! Каждый раз, когда нас собирали для обсуждения какой-то чуши, связанной с Часами, мы с Тиацером шли почти вплотную за ним. Все считали: пропуская его вперёд, мы выражаем почтение старшему брату. Бред! Вот ещё! Мы подпирали его плечи, чтобы он не упал от слабости прямо на сборище… Вечные мучения! Он обречён на вечные мучения! Долесмальд, который должен был заставлять тела разлагаться так, как Эфиза принуждает растения и почву менять структуру, обречён болеть и насылать болезни на бессмертных смертных!.. Поэтому гибели нет. Ни для кого. Все создания, которых ты встречаешь, будут жить вечно. Люди, кошечки, собачки… Ты думал, что, когда севший на тебя комар не погибает после удара, дело в плохом прицеле? Ерунда! Долесмальд уже никогда не сможет стать призрачным тенметамом. Так что ты, остерегающийся всего, знай: бессмысленно бояться забвения. Его нет.
- Если все живые существа никогда не… А где динозавры? – взволнованно вопрошал Найджел. - Где тогда динозавры?
- У, какой ажиотаж! Я так и знал, что ты, как настоящий мальчишка, спросишь что-то именно про динозавров! – смеялся Номедо. - И да, они тоже живы, но ты не встретишь их в человеческом мире! Если ты ждёшь каких-то фантастических историй о том, как космическая радиация сделала их человекоподобными монстрами, организовавшими тайное общество, то иди не ко мне, а в видеопрокат. Такого не было, и вообще, у вас тайное мировое правительство совсем другое, но пока мы говорим не об этом… В общем, если коротко: когда с неба упала Венера, динозавры были перенесены в другую форму пространства. А потом тут появились люди! Бум-бам! Тебе рассказать про Подземный мир? Из названия выходит, что он в раскалённом ядре Земли, но это не так. Если ты любишь читать этикетки, то знаешь: существует юридический адрес и фактический. Так вот, наш юридический, условный адрес – это центр вашей планеты, а фактический – потусторонняя область вне времени и чётких материй! Из людей никто и никогда не поймёт, как это работает! Вот!
С энтузиазмом повествуя об этом, тенметам подпрыгивал, взвизгивал и быстро моргал, заставляя горящие глаза менять цвета, а кошачьи вытянутые зрачки – становиться уже и через миг снова расширяться. Найджел, которому болтливый и неспокойный Номедо был готов открыть все тайны миров, вовсе не чувствовал себя воодушевлённым. Недоверие и тревога перемешивались в его грудной клетке, образуя вязкую субстанцию, затруднявшую дыхание.
- У тебя всё хорошо? – спокойно спросил Глори, и монотонность его голоса, вызванная настороженностью, призвала и Номедо к сосредоточенности.
- Лучше всех! – ответил кот. – Ты просто ничего не можешь понять, у тебя, как часто случается у людей, узконаправленное восприятие. Забудь тогда. Ты узнаешь больше по ходу дела. Тогда, когда в Стандарте… Да хватит на меня так смотреть, у тебя же глаз сейчас вывалится, ты не боишься слепым остаться? Всё! Никто не умрёт, а что ещё из плохого может случиться? Говоря об изменениях, я имею в виду привычный уклад, вот эту вот географию с холмами и кочками, этих людей, море… Как вообще можно жить рядом с морем? Оно становится красным, как лавовый поток, когда там отражается небо во время заката! А светотень? Вот только не говори, что меня одного это напрягает! Все эти блики, переходы из одного цвета в другой, тёмные силуэты на земле, от которых кажется, что в глазах двоится, если смотришь на что-то мелкое: муравьишек, мошек, людей... Ты, кстати, если ещё не заметил – а ведь наверняка не заметил! – один важный момент, то посмотри сейчас и узри своим единственным оком невероятное! Я не отбрасываю тени, прямо как герои немецких новелл!
Сфинкс торопливым, нетерпеливым взглядом стал искать подходящий осветительный прибор, заставляя глазные яблоки крутиться в противоположных направлениях. Прямо над доской с названием улицы и именем хозяина дома он разглядел поглощаемый ночной тьмой стеклянный фонарь и поспешил зажечь его силой мысли.
- Зачем?! – почти выкрикнул Найджел и поскорее спрятался за оградой, боясь быть замеченным.
- Вот, погляди на это! Раз-раз, раз-раз, - непринуждённо качал головой тенметам, и его тень то исчезала, то, появляясь, падала на часть каменного ограждения и газон, залитые светом зажжённого фонаря, – вот она есть, вот её нет. Мне больше нравится без этого тёмного силуэта под ногами, чем с ним. Будто бы я весь и есть тень!
- Номедо, нас же увидят! – поднял Энжи голову к стоявшему на ограде сфинксу. – Потуши свет… Пожалуйста! Сюда же сейчас придут!
- Спокойно, Найджел Глори! Во-первых, как мастер иллюзий, я запросто могу скрыть нас от хозяев дома, так что высовывайся… Нет, я, конечно, понимаю, что сидеть в грязи тебе привычнее, но мы тут, кажется, решили сделать из тебя человека. Во-вторых, даже если мы с факелами встанем в миллиметре от прозрачной двери дома, на нас не обратят никакого внимания. Это у тебя каждый день – серая серость, а Хедделы регулярно устраивают шумные вечеринки, чтобы поддержать свой статус и заиметь полезные знакомства. Нам повезло не попасть под колёса миллиона кабриолетов и лимузинов с пьяными звериными мордами за рулём и в салонах, когда мы сюда мчали на твоей двухколёсной сплошной коррозии. Бал сегодня рано закончился: в будние дни никто не пьянствует до восхода, завтра всем этим лицам ещё нужно улыбаться с голубых экранов. По своим особнякам разъехались до следующей попойки с фейерверками развращённые неисчислимыми богатствами эпатажные художники, томные светские львицы и подобные Нельсону Хедделу женоподобные желторотые юнцы. Остались двое… Близкие друзья Хедделов. Медей и Лили, но обо всём по порядку. Хозяева ещё долго будут отходить от кутежа, и мы могли бы безбоязненно приблизиться к дому… Знаю, ты не хочешь этого, поэтому я преломлю свет и выведу увеличенное изображение на одну из прозрачных стен. Давно ты не был в кино?.. Будет здорово, не сомневайся. Что ж, а пока ты, мой единственный зритель, будешь отряхиваться от пыли и занимать место поудобнее, скажи мне… Что именно тебе известно о Хедделах?
- Я… Не знаю, - пожал Найджел, поднявшийся и осмотревшийся, плечами, - всё то же, что знает тот, кто читает утренние газеты… А что?
- Нет, мне это важно. Мне интересно. Ты перечисляй.
- Ох, - тяжело выдохнул Энжи, - зачем?.. Ну, знаю, что он гендиректор основанной в городе корпорации, местная звезда и всё такое. Занимается всякими научными разработками. Верхняя одежда у него дурацкая… Любит прозрачное потому что. Мотоцикл водит… В новостях говорили про аварию.
- Угу, да, всё это есть, и он действительно не умеет водить свой мотоцикл, хотя права у него имеются, и его в автошколе все захваливали за точность! Он просто постоянно отвлекается: если у тебя в голове помехи, то у этого – провода и проволочные нити золотоносных изобретений! Передовик наук! Всех и сразу! Один из немногих способных смертных, но вряд ли хотя бы он приоткроет врата в тайны Вселенной, которые я пытаюсь донести тут до кое-кого!.. Приятель, всё – правда, но почему так поверхностно и так мало? Ещё давай! Дальше, дальше по очевидному!
- Ну… Его часто по телевизору показывают. Он… Он богатый. Ты этого ждал ответа? Дальше по очевидному… Он много занимается благотворительностью, на зимние праздники дарит детям и подросткам всего города подарки, у меня тоже всегда есть. Что там ещё?.. Играет на барабанах, это я прочитал в связке журналов Теодора.
- Он играет на всём подряд, среди людей он – гений! Только в «Падающей звезде» у него есть скрипка, электрогитара, виолончель и треугольник, а сколько всего в комнате отдыха на работе! Но даже это ещё не всё, что о нём можно сказать, продолжай! Давай дальше! – требовал Номедо. – Этого так мало, ты касаешься только пустяков!
- Что бы ещё...? Ну, вертолёт у него есть. Читает много. Волосы рыжие… А ещё, он, я слышал, однажды сбежал на совещание прямо из больницы, куда его с того же совещания увезли с нервным срывом. Только не знаю, насколько это правда…
- О, это правда! Самая настоящая! – подтвердил тенметам. - Если однажды он, совершая опыт, повредит безымянный палец, где смертные носят обручальные кольца, то только потому, что женат на своей работе! Он страшный трудоголик, один из тех неутомимых безумцев, которые ведут за собой массу. В нём энергии и оптимизма – на целых два реактора! Но это всё?
- Номедо, я же не личный его биограф! Ну прекрати, - взмолился Энжи, - что ещё мне сказать?.. Имя с вывесок. Белые пиджаки и кроссовки. Угощает всех конфетами, если посещает какое-то мероприятие… В центре города бегает по булочным прямо в медицинском халате. Тоже прозрачном… Зачем тебе это всё?
- Затем! Что же такое? И одежда его прозрачна, и дом, а ты всё никак не разглядишь самого главного, не увидишь то, что никто ни от кого не скрывает? – усмехнулся тенметам. – Ах, Найджел Глори, тебя ждёт большое открытие!.. Ты хорошо сидишь?
- Ты… Спрашиваешь, удобно ли мне?
- Я спрашиваю, не свалишься ли ты обратно в грязь с ограждения, если я скажу тебе кое-что новое про Хедделов!.. Ты уверен, что ты не упадёшь? Крепко и надёжно прирос ты к этому камню, Найджел Глори? – вопрошал, нетерпеливо качая хвостом, кот.
- Н-не упаду. Ты м-можешь говорить… Что там такого важного?
- Итак, Найджел Глори! – громко и весело, почти торжественно, предвкушая реакцию Найджела, начал Номедо. – Забудь всё, что говорили тебе на уроках истории и в документальных фильмах после полуночи! Тайное мировое правительство существует, но состоит оно не из криптидов или людей-ящериц, а из самых обычных смертных, таких же, как ты! Ты не знал, ты не догадывался, ты жил все эти почти два десятка лет и даже не предполагал, что здесь, рядом с тобой, прямо в Фангардене, обитают самопровозглашённые судьи, у которых между пальцами – марионеточные нити всего человечества этой реальности! Дамы и господа, зрители и слушатели, неожиданное открытие: Хедделы не один век являются сподвижниками множества секретных объединений, но вот уже во втором поколении они стоят выше, чем император, императрица и наследница, золотоволосая Ширли! Да что там – они выше всех земных правителей!
- Как?! – Энжи пошатнулся и упал с ограды на передний двор «Падающей звезды».
- А вот так! -  нагнулся к нему Номедо. – Я же говорил: держись покрепче, будет шокирующая информация! Приятель, это всегда было очевидно. Если бы тебя попросили найти члена тайного общества, и ты, представим, приложив все усилия, не оказался бы таким трусом, то где бы стал искать, а? В бункере из бетонных плит глубоко под землёй? В столице, деловом центре, где кипит жизнь, где живёт император? Или, может, ты стал бы обыскивать все мировые курорты? Открой глаза, точнее, глаз, Найджел Глори. Это простая истина: если хочешь что-то спрятать, то прячь там, где никто и не подумает искать, исключив вариант, так как он кажется самым абсурдным. Фангарден. Фантазийный сад, большая игровая площадка с качелями, выбеленными видовыми площадками, полуденным сном на песке и ловлей бабочек. Провинциальный городок, который даже в статейках журналистки с самым изощрённым воображением не может стать хоть чуточку интересным! Кто будет искать в пасторальной идиллии того, кто управляет всем миром? Бинго, Найджел Глори! Вот мы и нашли кукловода. Только не говори никому!.. Хотя кому ты скажешь? Всё равно постоянно сидишь дома. Ты ещё ни с кем в своей жизни не говорил дольше, чем со мной. Но, в общем, в городе знают только Медей и Лили… Я, кстати, их вижу и слышу! И разговор весьма близок к нашей теме… Ты всё сам сейчас станешь к нему причастным. Можешь, кстати, там и сидеть, если удобно.
И на стеклянной стене дома, как на киноэкране, возникло перевёрнутое изображение большого белого зала с подмостками, засыпанного конфетти, серпантином и воздушными шариками. Это был холл дома Хедделов.
- Так… Нам, кажется, левее, - заметил, посмотрев на стену, Номедо.
- А почему… А почему всё перевернутое? – поинтересовался Найджел.
- Разве я тебя не предупреждал?.. Ах. Сильно много белого, слишком много стекла. Эти лампы, звёзды, блики… Свет преломляется не так, как должен, в общем. Утром было бы по-другому, Солнце встаёт с правильной стороны здесь, и тогда… Слушай! Не нравится – не смотри, тебе вообще почти нечем смотреть! Если тебя что=то не устраивает – просто слушай! Перевёрнутое изображение, отражённое, отзеркаленное – какая разница! Это не мешает тебе слушать, о чём они говорят, и вникать в суть происходящего! Ты вообще понимаешь, что за этими стенами тебе нет места, и ты сейчас прикасаешься к маленькой, совершенно простой, так как человеческой, но тайне?
Область, представленная на экране, изменилась по желанию Номедо: появился ряд арок, а за ним – такого же холодного белого оттенка гостиная. На диване лежал мужчина, игравший тростью с серебряным набалдашником в виде обвивающей сферу змеи. Подкидываемая тросточка, ударяясь при падении наконечником с небольшим шипом о плиточный пол, наполняла зал звоном.
- О, Медей… Как молотком по наковальне. Прекрати, - приблизилась к дивану женщина с бокалом, в которой Найджел узнал Лили Диез. Она приложила два острых красных ногтя к виску. – Я не понимаю, как у тебя может не болеть голова после музыки и всего выпитого. Или тренеры не играют, а бармены не пьют?
- Лили, - строго поднял усталый взгляд на женщину Гретзель-Купримо, упёрший трость в пол и, чтобы её не уронить, положивший на набалдашник кисть с крючковатыми пальцами, - ты прерываешь важный процесс. Я размышляю.
- Важный и редкий, - посмеялась Диез и облокотилась на спинку дивана. – Налить тебе вина?
- С дуба рухнула? – приподнял брови Медей. – Я весь вечер пью только то, что принёс сам. Не хочу понижать градус.
- Рыжик говорит, ему помогает думать. У него даже в кабинете бутылка красного запрятана в торшер.
- А у меня стеклянный шкаф с абсентом собственной линии. Лили, я не пью вино. Ни-ког-да. Отвянь… О, а вот и виновник тяжких моих дум! – увидев вошедшего Нельсона, Медей привстал с дивана. – Лёгок на помине.
- Рыжик, - игриво помахала появившемуся в помещении Лили, перебирая пальцами.
Нельсон вежливо улыбнулся и кивнул. Он потёр друг о друга ладони, точно они похолодели от прикосновения к предмету с низкой температурой или из-за волнения.
- Простите, что ненадолго вас тут оставил, - хозяин дома, казалось, никогда не перестанет кротко улыбаться, - я просто не мог не ответить на звонок в этот раз. Я, наверное, ни одно ещё дело в своей жизни не откладывал на такие сроки.
- Да-да, - скривил губы Медей, откидываясь на спинку дивана, и заговорил вполголоса, - восемь месяцев ты им не отвечал, но стоило мне поднять табуированную в этом доме тему, и всё переменилось.
Хеддел насвистывал какую-то мелодию и собирал рассыпанные по полу зигзаги серпантина, изображая занятость и осознанно игнорируя обращённую к нему речь. Гретзель-Купримо многозначительно поглядел на Диез. Её глазные яблоки совершили движение влево, на что Медей, как на поданный ему знак, едва заметно кивнул. Лили обратилась к Нельсону:
- Почему ты не перезвонил им отсюда? Мы бы подсказали тебе, что ответить.
- Ой! – пожал плечами Нельсон. – Предложение замечательное, спасибо за помощь. Я и сам рад бы был так сделать, чтобы никуда не бегать, потому что уже подустал, если честно… Ух, когда во время тоста я говорю, что в паспорте у меня написано «220», то имею в виду свой биологический возраст, а вовсе не единицу измерения своей наэлектризованности или коэффициент интеллекта, хи-хе… Вот только с чего бы я им позвонил отсюда?
Лили цокнула языком от недовольства и отошла в другую часть зала.
- У тебя на барной стойке целых четыре телефона, Хеддел, - Медей указал тростью на бар.
- Оу-оу-оу, даже не смотри на них, они все не подходят для такого дела, - хозяин стал махать руками и мотать головой. – У первого мой домашний номер, а я никому его не скажу, даже от Суприи Сэннер, когда та спрашивала, мне пришлось откупиться кодами экстренных звонков на городские таксофоны! Второй соединён с телефоном в комнате Сильвии, а я… Естественно, я бы не хотел, чтобы она случайно услышала. С третьего пора позвонить в мастерскую, а потом туда же его и сдать, если по-хорошему: там ужасные помехи. Я – представьте только! – раз восемь его разбирал, когда было время, но так и не нашёл, в чем беда. А четвёртый… Ох! Проще будет показать, чем объяснить. У него не определяется номер, и он напрямую связывается с министром здравоохранения. Мы с Силли придумали звонить туда, ничего не говорить и кашлять в трубку!
- Господин Хеддел выглядит таким… Нервным, - вздрогнул Найджел, полулежавший в траве.
- Ага! Что? Да? Ага? – запрыгал в ажиотаже Номедо. - Узнал единственное известное тебе состояние? Узнал, да? Но ты смотри дальше, это ещё не самое интересное! Самое увлекательное начнётся, когда ты поймёшь, почему именно он так взволнован!.. Не отвлекайся, мы уже пропустили часть разговора!
- Медей, прошу тебя, - посмеивался Нельсон, потиравший свои полупрозрачные, тоненькие, кукольные ладони, - оставь эти и прочие обиняки. Мне, право же, даже сложно представить, что у человека, занимающего столь высокое положение в обществе, могут быть столь низкие мысли, хи-хе! Ты смотришь на меня молча или недоговариваешь и используешь метафоры, но, кажется, после всех сегодняшних разговоров я уже способен телепатически принимать твои замечания. Вот сейчас ты уверен, что я звоню министру, чтобы поделиться пасквилем на тебя.
- Ужасающе. Никогда ещё в своей жизни не слышала такого подробного и долгого определения слову «настучать», любимому у Меда, - красные губы Лили расплылись в усмешке. Она присела на спинку дивана и перебросила через неё ногу. Чёрный высокий каблук коснулся груди лежавшего на диване Медея.
- Либо убери это, либо спускайся сюда, - сказал Гретзель-Купримо, и Диез упала на подушки рядом с ним. Он запустил пальцы в её волосы.
- Он именно так и сказал, - подтвердил Нельсон слова Лили о Медее, - но его предположения не имеют никаких существенных подкреплений.
- А зачем тебе ещё телефон со скрытым номером, который звонит в один конец? – вонзились ледяные глаза Медея в хозяина дома.
- О, Небо! Это допрос? Я забыл подготовиться и собрать все карточки с уклончивыми ответами из логической настольной игры, которые мы рассыпали здесь на прошлой неделе! – посмеялся Хеддел. – Если бы я хотел подать на тебя жалобу, уверяю, я бы пожелал, чтобы моё имя и статус человека, отважившегося ввязаться в неравный бой с тобой, украсили первые полосы всех местных изданий, кроме «Монолога», потому что там постоянно видоизменяют мою фамилию.
- Для чего тогда так заморачиваться с номером министра? – спросила Лили.
- Или ты хочешь сказать, что не звонил ей? – Гретзель-Купримо составил Диез компанию в бесцеремонном моральном нападении на Хеддела.
- Рыжик, душечка, ты совсем не умеешь врать. Признай это и смирись.
- Я и не вру. Я действительно звонил министру, но никаких имён во время разговора с ней озвучено не было, - убеждал Нельсон. – Единственное, что мне требовалось тогда, – это узнать, законны ли действия Медея, потому что ты преподнёс свой план так, будто это я чего-то не понимаю, а ты действуешь из самых благих побуждений. Ни своё, ни ваши имена я министру не назвал, просто коротко описал ситуацию, добавив к ней избавляющее звонок от пристального внимания сочетание «а что, если…?»
- И всё? – Медей не сводил с Нельсона глаз.
- И на этом – всё, - Хеддел развёл в сторону полы пиджака, сделал некоторое подобие реверанса и склонил голову. – Цветы и аплодисменты!
- Ты и сам знаешь, законно это или не очень. Зачем спрашивать у кого-то, если ты можешь разрешить это сделать всего одной подписью? – не понимала Лили.
- Он и сам это понимает. Просто захотел, чтобы министр имела в виду, что кто-то задумал что-то нехорошее, - прикусил Гретзель-Купримо нижнюю губу.
Нельсон помотал головой:
- Во-первых, и ты, и Лили неправы…
- Они так на него наседают… Как два охотника, - Найджел потёр плечи, будто его стал одолевать озноб. – А в чём дело?
- В том, что они и есть по натуре два охотника, два саблезубых хищника, - ответил Номедо. – Загляни на любую вечеринку у Хедделов, и ты увидишь уродов, лжецов, предателей и сплетников всех мастей и вариаций. Извергающие липкую паутину тарантулы, шипящие змеи, грязные свиньи и настоящие химеры. Паноптикум тварей! Ты и сам знаешь, что все на свете люди отвратительны, и… Эй, мы снова пропускаем интересное из-за твоей болтовни!
- … но после даже этого ты отказываешься. Рыжик, если тебе раньше не говорили, буду первой: ты необыкновенный глупец.
- Но-но-но! Необыкновенный глупец не стал бы, на минуточку, взламывать имперский архив с программируемого калькулятора, чтобы вытащить оттуда твои фотографии, - пытался Нельсон скрыть самодовольную улыбку. – Я говорю это не ради похвалы… Просто напоминаю.
- В чём тогда дело? Не морочь людям голову и сделай то, что должен, пока Лили совсем не опьянела от мысли, что займёт кресло мэра, - почти приказным тоном говорил Медей.
- С чего бы я должна перестать думать о кресле мэра? – возмутилась Диез.
- С того, что…
- С того, что Медей рядом с ним уже домашние тапочки поставил, - посмеялся Нельсон и скрестил на груди руки. – Простите уж, что перебиваю, просто к месту было бы сказать, что мэром, во всяком случае, до конца текущего избирательного срока, останется Саннисэнд. Мне он нравится. Как и всегда, у него есть все шансы победить, потому что он славный малый, он много сделал для Фангардена, и я не хотел бы в это вмешиваться. Пусть всё будет так, как сложится, так, как должно произойти. Простите, но всё, чем я могу вам помочь – это мой голос, да и того хватит не на всех. Я не могу навредить Саннисэнду из-за того, что кто-то хочет безнаказанно вести строительство на заповедной территории или увеличить продажи лекарств, производимых «Аквариум Аргентум», это не в моих правилах. Как я буду смотреть в глаза его сестре?
- А как бы ты посмотрел в глаза Джейсону и Селесте, если бы они были сейчас здесь и узнали, что ты отказываешь в помощи их друзьям, тем, кому они доверили заботу о своих собственных детях? – приподнялся гость, стремясь сказать это в лицо хозяину дома.
- Я бы сделал это спокойно, - голос Хеддела стал ощутимо холоднее. – Не только потому, что они всегда меня поймут, но и по той простой причине, что я считаю правильным своё решение. Они бы меня поняли.
- Они бы никогда не покинули общество, - заявила Диез.
- Во всяком случае, по собственному желанию, - поддержал её кивнувший Гретзель-Купримо, и едва уловимая, молниеносно исчезнувшая усмешка превратила его лицо в маску чудовища на долю секунды.
- Мои родители приняли много необдуманных решений ради того, чтобы обеспечить нам с Сильвией счастливое детство. Это были вынужденные меры, но у меня совершенно другие условия, и я не считаю, что хоть в чём-то не буду прав, - защищался Нельсон. – Если мне предстоит искупить что-либо произошедшее при них, я на это согласен, но продолжать делать то же, что и они, просто не намереваюсь. Извините, но это не для меня. Над каждым обществом – правитель, над каждым правителем – Высшие силы. Предлагаю не портить слаженную систему… Я хочу играть по-честному, без козырей в рукавах. Хи-хе, да вспомните, каким занудой я бываю, когда начинаю вчитываться в правила от наших настольных игр! Не могу я без этого.
Нельсон пытался отшучиваться, но его оппоненты оставались крайне серьёзны.
- Ты много упускаешь. Уверяю тебя, когда придёт время, - голос Медея звучал пугающе, - ты ещё очень пожалеешь об этом.
- Я же правильно понимаю?.. Мне предлагают самому решать, что хорошо и что плохо, кому позволено жить, а кому следует умереть, так? Мне также предлагают вершить самосуд и противостоять законам мироздания, правильно? Нет уж, спасибо. Неопрагматизм не по мне. Я вынужден отказаться, - мотал головой непреклонный Хеддел, – и жалеть я не буду.
- Они не оставят его в покое… - Найджела передёрнуло.
- Ну вот, а ты наверняка был уверен, что я тебя извёл сегодня! Всё познаётся в сравнении, не так ли?.. Искренность и непорочность люди часто принимают за слабость, так что эти два хищника, два стервятника от него не отстанут, пока всю плоть с костей не сдерут и не насытятся ею. Но у того, кто возится с углём, скоро руки покрываются сажей и становятся похожи на те же угли! Я начинаю вспоминать Нельсона. Это только им он говорит, что не любит козыри в рукавах, а сам, погляди-ка, бьёт все их сильные карты! Он, к сожалению, из тех, кого приходится уговаривать слишком долго.
- «К сожалению»? -  насторожился Глори и вопросительно посмотрел на Номедо.
- Или нет! – воскликнул кот. – Пока что нет. Я пока не могу понять, всё ли из того, что я о нём знал, нашло его в нужное время. Утрата Песочных Часов весьма заметно нарушила баланс… А в этих ледяных стенах время застыло. Надолго ли это всё? Взгляни: Медей и Лили бодают стену, выискивая слабое место, чтобы таранить его до неисцелимой дыры. Это длится уже много дней, месяцев и лет. С тех пор, как родители Хедделов пропали. Они не отстанут! Не отстанут! Охота и питьё крови из ран – процесс не менее интересный, чем разделывание уже мёртвой туши.
- Господин Хеддел кажется таким умным… Зачем он рассказал им про общество? – недоумевал Энжи. – М-можно же предположить, что многие хотели бы занять там место…
- Ага, а некоторым особо сопротивляющимся это ещё и предлагают тенметамы, да? – Номедо похлопал Найджела по плечу лапой. – Поздравляю с открытием. Впервые я услышал из твоих уст что-то более или менее логичное. Ага. Только Нельсон никому и не говорил. Предки и родственники Медея и Лили были в тайном мировом правительстве всегда, но конкретно этих двоих восемь лет назад за одну мелочь изгнали, запретив членство всем прямым потомкам. Теперь стервятники хотят распотрошить молодого Хеддела, чтобы сделать из него куклу-перчатку. Это их единственный способ снова влиться в общество, пусть не со своими лицами, но хотя бы в масках из кожи этого мальчишки!
- А… Я, кажется, понял, что значит этот символ.
- Какой? Ну-ка, какой? Что ты там мог своим скверным умом понять? Удиви меня. Какой?
- Вон тот… Тату на плече у Лили, там видно. Буква «Х» в кружке. Хеддел… Нельсон Хеддел, правильно же?
- Это дубль-диез.
- Что?
- Что-то там про ноты, я не знаю, - мотнул кот головой. - Это аморфмины в таком разбираются. Но ладно, я признаю, что ты был близок, потому что это эмблема их тайного общества! Всё началось с предков Лили. Сначала было небо, а потом там стали высекать огонь. Небесный огонь - молнии, вонзающиеся стрелами Асператуса в бренные камни Трислеции! Это пламя - Лили. Первой была она. Диез. Дубль-диез. Ее прародители начали здесь то, к чему далее присоединилась родня Медея, чуть погодя - Хедделов. В Хедделах... Всегда было что-то такое, за что можно уцепиться, понимаешь?.. Даже Нельсона при всей его тошнотворной добропорядочности нельзя назвать абсолютным добром. В нём содержится нужная искра… А у Джейсона и Селесты, когда над их головами расправили флаги Марвентрота, руки были в шрамах от марионеточных лесок, они не просто так стали значимыми фигурами на шахматной доске. Они всегда знали, что делают. Их намерения и группы влияния менялись, в действующем ныне обществе они не начинали с чистого листа. Хедделы-старшие были знатоками своего дела, но теперь их здесь нет. Захочет ли Нельсон изуродовать руки лесками, душащими безвольных кукол? Задушит ли его змея, украшающая тросточку франта Медея? Так интересно! Ах, и этот символ, дубль-диез, может быть всем и сразу... Я имею в виду, Найджел Глори, что теперь, когда ты это всё знаешь, считать его буквой "Х" – не ошибка. Потерянный "икс", буква "Х", означающая известно, какую именно фамилию, дубль-диез. Теперь это всё, что угодно. О! А еще это похоже на алхимический символ Земли. Четыре деления - четыре элемента. Мне продолжать о том, насколько универсален этот знак?
- Н-не нужно… А зачем они его везде оставляют?
- Веришь во всякие заговоры? – перешёл Номедо на шёпот, а затем снова заговорил обычным своим тоном: - Вот и не надо. Потому что у них всё очень просто… Эти символы оставляют повсюду в двух целях: запутать непосвящённых или передать послание тем, кто имеет отношение к обществу. Медей захватил почти всю воду в Марвентроте, поэтому, может быть, ты обратил внимание на то, что чаще всего эти символы высекают на ёмкостях для жидкостей: газировка, шампуни, сидр, лекарства, крем для обуви, чёрный лак для ногтей, акварельные краски… Читай этикетки, Найджел Глори. Мы это уже обсуждали. В следующий раз, когда тебе в руки попадёт флакон чего угодно с логотипом «Аквариум Аргентум» и дубль-диезом, обрати внимание на надписи, их формы, размеры и шрифты. Из букв, пропечатанных насыщеннее прочих, ты не составишь ничего, кроме ругательств: Гретзель-Купримо всё ещё обижен на тех, кто его изгнал, и лелеет желание вернуться… Точнее… Неправильно говорить, что их с Лили выгнали. Нет. Немного не так. Они сами усугубили ситуацию до того, что им пришлось уйти. Это был единственный способ избежать последствий, которые бы точно никому не понравились! Но теперь им туда нельзя. Нельзя – и точка.
- Что они такого сделали?.. Я о том, что… Ты говоришь, на таких, как они, не найти управы, но вот в этой ситуации…
- Ты действительно хочешь узнать, что они наделали? – оскалился сфинкс. – С радостью поделюсь тёмным и запретным знанием. Это очень интересная история. Итак, до начала…
- Н-не надо, я передумал, - остановил Найджел кота, - мне н-не хочется это знать.
- Как пожелаешь, - Номедо, казалось, даже замурчал от удовольствия, когда ему удалось напугать собеседника. – Предлагаю вернуться к прямой трансляции… Тем более, в месте действия уже появилась богатая наследница. Сильвия Нелли Хеддел! И да, я собираюсь вас поженить!
- Ну понятно, - вздохнул Найджел. – Девчонка, которую я даже не знаю. И которая даже отдалённо не похожа на таких, какие мне нравятся. Я даже не…
- Эй, ты дослушай сначала! Без этого никак! В конце концов, моя планета – Венера, а её иная сторона – воплощение чувственности, Аморес, так что всё должно быть полюбовно и с обоюдным согласием! Это твой путь в лучшую жизнь, твоя путёвка в круиз на золотой яхте. Всё меняется, родственные связи сохраняются. Если она станет твоей женой, то долго и счастливо или быстро и несчастно, что не особо желательно, вы будете жить во всех мирах. Нет клятв крепче тех, что писаны кровью! В обществе, так как родители Хедделов до сих пор не вернулись, свободны два места, и вы с Сильвией их займёте. То, что натворили Медей и Лили, вам уже не повторить, а за другое не изгоняют. Вот и всё. Две минуты наивных обещаний и клятв, два кольца, а потом – твоя награда, всё то, что тебе так нужно: неприкосновенность и безнаказанность, свобода и спокойствие за свою шкуру! Найджел, Найджел Глори, послушай меня: да ведь ты даже дышать начнёшь другим воздухом, когда всё осуществится!
- Я… Я не знаю, - неуверенно помотал головой наблюдавший за Сильвией Найджел, - я просто не знаю, моё ли это всё… А если она мне не понравится?.. Мне она уже не нравится. Я больше люблю блондинок.
- Она и не должна тебе нравиться, главное – чтобы все были согласны на брак… Ой, конечно, извини: на мезальянс. Брак по расчёту! Какая славная история. И без небезопасных последствий, потому как её уговорить запросто… Да ты не волнуйся, у меня каждый ход продуман. Ты же не забыл, кто я? – с усмешкой спросил тенметам, нагнувшийся к недовольно глядевшему на него Найджелу. – Не на меня смотри, а туда, на неё! Ах, хороша! Слово «золото», но женского рода. Избалованная пустозвонка. Не имеющая ни одного зёрнышка самая крупная шишка, забравшаяся на верхушку сосны. Самое то, чтобы тешить мужское самолюбие при любом раскладе и в любой компании!.. Наблюдай за ней, изучай её, ведь всё, что у неё есть, ты уже видишь: там, внутри, нет ничего, она изначально была пуста. Леденец, сахарная фигурка: раствори блестящую оболочку – от неё ничего не останется. Только липкий налёт на пальцах, к которому сразу приклеится всевозможная грязь.
- И ты ещё ждёшь, что я соглашусь?
- Ну да! Ведь отношения с такой, как она, ни к чему не обязывают! Будь женат на ней, но встречайся со всеми, она и не заметит… Кто там тебе нравится? Глэдис тебе нравилась? Она блондинка. Могу предложить Лили, но не поддавайся на её уловки. В мире ещё много женщин! Я любую тебе могу раздобыть, но сначала – бусины и семь реальностей. Услуга за услугу. Будет трудновато, но я помогу всем, чем получится. Зато потом ты всю жизнь будешь одетым в красный шлафрок и синюю пижаму со светящимися звёздами, как у Нельсона, выходить ночью на это серокаменное крыльцо, прислушиваться… И слышать, как поют цикады и стонут завистники.
- Всё ещё с трудом понимаю, как на это согласился, - признался Энжи.
- Ты быстро втянешься. Я уже пообещал… Ну, смотри же на неё! Тебе что, совсем не интересно? Завтра, на свету, она будет совершенно другой! Хмельной дым и ночная мгла очень многое меняют. Погляди на эту куклу, кружащую на костях в своём дорогущем бирюзовом платье. Та, которая должна бояться напевов Руже де Лиля! Ты знал, что у неё в комнате висит «Модница в галерее Пале-Рояля», потому что она такая же?.. Ну конечно! Откуда бы ты знал? Она смотрит туда, как в зеркало… Вот! А сейчас она будет ругаться со своим братом. Надо быть очень терпеливым человеком, чтобы не прикончить её на месте после нескольких часов переплетения нервов двумя химерами. Ей скучно. Пресные уроды разбежались, краткосрочные развлечения закончились, отцовский бар, тоже обнесённый стеклом, как и все мнимые сокровища этого дома, закрыт на серебряный ключ. Её жаркий темперамент требует веселья, кутежа. Ветер в её голове хочет создавать вихри из конфетти. Она быстро пресыщается всем, что имеет, и каждую ночь для веселья требуется уже что-то новое, неожиданное. Сегодня она хотела выстрелить из отцовского ружья в яблоко на голове у старшего брата. У них каждый день – игра в рулетку, но не с револьвером, а с той самой охотничьей двустволкой. Другого не может быть там, где у людей есть молоты для сотрясания неба с целью сорвать несколько звёзд или сразу все. Если в руки слабого духом человека попадает могущественная сила, останется ли он честным и с незапятнанными руками? Нет, конечно. Тенметамы одолевают его, и, спасаясь от Тиацера, тоски и слёз, они примыкают к другим. Мы всегда сильнее! Эта истина так же стара, как динозавры… Ты, кажется, что-то собирался узнать? Не спрашивай, как я это понял, просто говори, чего ты хотел.
- Я… Про д-динозавров. А ты правда…?
- Видел ли я этих тварей? Травоядных гигантов и опасных клыкастых крошек? Я уже говорил: да! Так же близко, как тебя сейчас! Было невероятно интересно спорить со всеми, кто из этих монстров кого пожрёт, пока не стало понятно, что они почти все питаются цветами и росой, как аморфмины… Ты знаешь, а ведь я не ошибся, когда поставил на велоцираптора в восьмой раз! Мы с Асператусом почти что подрались, хе-хе!.. О! Я хочу угадать твоего любимого динозавра! Компсогнат Вагнера, да? Почему ты молчишь? Говори, если я обращаюсь к тебе!
Нельсон и Сильвия всё это время спорили. Брат и сестра были разгорячены словесным поединком, и багряная наследница уже разминала руки до белых следов на коже, приготовляясь наносить удары. Тот, чьё имя было написано на меловой доске перед домом, покрывался розовыми пятнами, но не менял мягкого тона своего благозвучного бархатистого голоса. Господин Хеддел превосходно контролировал себя и только улыбался на нападки и все попытки пустить ему кровь. Его сине-зелёные глаза тускнели, яркие краски в них поглощала пелена усталости, но он всё ещё был готов сражаться за себя.
- Нэл! Ты мне обещал! – вопила Сильвия.
- Силли, я извинился перед тобой четыре тысячи раз, я действительно считал, - спокойно говорил Нельсон. – Я сегодня лично съездил во все магазины. Они появятся в продаже только завтра. Какая разница, с чем есть джем на ужин, если это всего на один раз?
- Большая! Ты же самый главный! Почему ты не мог их найти? Почему, почему?! Где наш повар? Ты снова всех отпустил на праздники?
- Сильвия, у них тоже есть семьи. Они тоже хотят домой. Если ты выжить без этого никак не сможешь, я приготовлю тебе мягкие вафли сам, но тогда мы рискуем чистотой и порядком в кухне, - улыбнулся Нельсон, - в прошлый раз из-за вишнёвого пирога к нам соседи пожарных вызвали, хи-хе!..
- Ты вечно только смеёшься, как дурак, а это ни капельки не смешно! – возмущалась Сильвия. – Я послала тебя в магазин за вафлями на ужин, а что ты принёс? Вот что ты принёс?!
- Хлеб, Сильвия. Такое слово есть в словаре. Я сейчас очень жалею, что разрешил тебе не ходить в школу после четвёртого класса. Если бы я этого не сделал, ты бы знала, что он производится из муки, как макароны, булочки и…
- Прекрати, я всё это знаю! Нэл, я хотела вафли! Неужели так трудно их достать?
- Я объяснил тебе причину и сомневаюсь, что ситуация не перейдёт в ранг абсурда, если я стану повторять, лебезить и оправдываться. Это всего на один наш ужин, я же сказал. И да, если тебе интересно, то я ем хлеб каждый день.
- Что?! – отшатнулась Сильвия. – Не говори таких гадостей! Это же еда для черни!
- Слушай-ка, дорогая моя: пища не делится на классы. Люди едят, потому что им это нужно для поддержания существования. И так ли важно, чем…
- Хлеб – еда нищих!.. Мед, Лили, вы слышали? Он с ума сошёл!
- Медей и Лили тебе подтвердят, что я часто приношу на совещания в «Хедгрупп» бутерброды. И, пользуясь служебным положением, ещё и ем их прямо во время презентации.
- Это правда. Мед потом целый день ворчит и стряхивает с себя крошки, - хмыкнула гостья и посмотрела на нахмурившегося и отвернувшегося от неё гостя.
- Даже не рассказывайте мне! Я думала, мой брат нормальный! Нэл, ты приёмный у нас, наверное?
- Не берусь утверждать это или обратное без владения достоверными источниками информации, но скажу тебе точно вот что: маме и папе вряд ли бы понравилось то, как ты себя ведёшь, - поднял указательный палец Нельсон.
- Им ещё меньше понравилось бы то, каким идиотом ты стал! – выкрикнула его сестра.
- Если в этом доме с кем-то что-либо и не в порядке, то это уж точно не я.
Вынести этих слов побагровевшая Сильвия не могла. Стуча каблуками по каменному полу, наполняя зал лязгом металла, соприкасающегося с гранитом, она убежала.
- Куда она? – спросил Найджел. – Ты же знаешь?
- Ещё бы! И сейчас увидишь. Она ещё вернётся, - заверил Номедо.
И Сильвия в самом деле скоро вернулась. Она принесла хлеб, купленный старшим братом, бросила его на пол, убедившись, что Нельсон на неё смотрит, и стала его топтать, вонзая каблуки в корки и разрывая их.
- Сильвия! – вскричал господин Хеддел и подбежал к сестре. – Что ты делаешь? Так нельзя поступать с едой!
- Это не еда! – настаивала избалованная наследница.
- Тебе должно быть стыдно! И это – как минимум!
- Ой ли! Я сказала тебе принести мягкие вафли. Как ты вообще додумался до хлеба? Ты вообще хоть о чём-нибудь думаешь? Это ты должен себя стыдиться! – демонстративно скрестив на груди руки, она отошла от брата и села в кресло у дивана, на котором лежали Медей и Лили.
- А мне и стыдно. Постоянно. За то, что я не был готов к обязанностям родителя, когда мама с папой пропали, и слишком тебя избаловал за эти годы, - вздохнул Нельсон.
Господин Хеддел поднял с полов растоптанный хлеб. Он подошёл к прозрачной стене, распахнул окно, позволяя вечернему ветру взлохматить свою пышную рыжеватую гриву, и раскрошил румяные повреждённые корки над травой.
- Вообще-то, я мёрзну. Просто выкинуть не пробовал? – спросил Медей.
- Только не поддерживай её замашки. Выбрасывать еду – это преступление, - объяснил Нельсон. - Пусть его теперь хотя бы склюют птицы… Я уже закрываю окно, не беспокойся. Немного свежего воздуха в этом помещении не повредит.
- Нельсон, ты придурок. Из-за тебя я не смогу нормально поужинать.
- Не делай скоропалительных решений. Давай я тебя угощу, - Гретзель-Купримо перебрался через Диез и встал с дивана, опираясь на трость. Подойдя к портфелю, брошенному на стойку с телефонами, он расстегнул замки и вытащил крупный спелый плод, - будешь яблоко? Оно сладкое и свежее. Как ты прямо. Там, где используются средства от «Аквариум Аргентум», нет жуков, гусениц и прочих вредителей. Во всей империи не найти более крупных и блестящих яблок, я предлагаю тебе самое лучшее.
- Сильвия, даже не думай об этом. Инсектициды Меда наносят вред не только насекомым, но и всему живому вообще, так что съесть это яблоко – всё равно, что сразу выпить флакон яда, - предупредил Нельсон.
- Не верь ему. Фрукты полезны, - сказал Гретзель-Купримо, подкидывая блестевшее и скрипевшее от воска яблоко. – Хеддел, не измывайся над ребёнком. Она голодна.
- Я не измываюсь. Просто я был на твоих фабриках, и у меня сложилось ощущение, что тебя всего захватила озвученная мне недавно идея, - кивнул хозяин дома. – Сильвия Нелли Хеддел, если ты съешь это яблоко, я не буду с тобой разговаривать. Ты отравишь свой организм этим.
- А мне всё равно! – заявила Сильвия. - Мы богатые, ты меня вылечишь. Я хочу это яблоко!
Она встала с кресла и подошла к Медею. Гретзель-Купримо, сам уже откусивший от яблока часть, надеясь, что это успокоит Нельсона, протянул ей плод.
- Останавливать тебя или драться с тобой – непедагогично, тем более, с учётом того, что тут полно свидетелей. Поэтому я просто предупреждаю, надеясь на твоё благоразумие, - кивнул сестре господин Хеддел.
Сильвия нагло ухмыльнулась брату и, дразня его, откусила кусочек плода.
- Замечательно! – всплеснул Нельсон руками. – Очень гуманно по отношению к брату, который всегда думает о тебе.
Он подошёл к сестре и отнял у неё яблоко. Господин Хеддел разломал его обеими руками, прилагая для этого много сил, и выбросил в окно. 
- Ну вот, - отряхнул он руки, - теперь мы квиты.
- А птичек стороннику здорового питания не жалко? – издевалась Лили.
- Чайки такое не едят, поэтому из этого плода появится дерево. Вот тогда яблоки будут безопасны, но придётся немного подождать и не торопить природу своим вмешательством.
- Ну? Как она тебе? – облизнулся Номедо.
- Отвратительна. И ты хочешь, чтобы я на ней женился… Это же на всю жизнь! - ужаснулся Найджел. – Я… Не знаю… Я бы спрятался от неё где-нибудь сразу после свадьбы.
- Это запросто. Тебя никто и не заставляет быть с ней каждую минуту, Нельсон тоже от неё прячется. Что? А ты думал, зачем им такой огромный дом?.. Тихо-тихо-тихо, не отвечай.
- Я и не думал.
- И правильно! Сейчас они смогут нападать на него, как три ворона – на кусок мяса. Приятного просмотра.
- Хеддел, один вопрос: почему Сильвия до сих пор не в обществе? – требовательно спросил Медей.
- Да, рыжик, - пристала Лили с дивана, - не будь собакой на сене. Разреши ей занять это место.
- Я не против, - губы Сильвии, представившей открывавшиеся перед ней возможности, растянулись в зловещей улыбке.
- Ха! И кто после этих предложений ещё странный? – подбоченился Нельсон. – Вспомните, что она сделала с хлебом! Ей нельзя в общество, она же начнёт угощать всех пирожными! Я не дам на это своего согласия.
- Тем не менее, однажды тебе придётся прекратить эту затянувшуюся эпатажную выходку и сделать выбор. Так долго пустовать эти места не могут. Хеддел, имей в виду: твой эгоизм приведёт либо к расколу, либо к охоте на тебя, - предупредил Медей.
- Пиф-паф! – Сильвия сделала вид, что целится в Нельсона.
Хозяин с недоверчивой усмешкой, свидетельствовавшей о полном равнодушии к словам гостя, выслушал угрозы и ответил:
- Это не выходка, Медей, это и был мой выбор. Я говорил это раньше, я повторяю это сейчас. Ты можешь пытаться меня задеть столько, сколько тебе угодно, но я не поведусь на эти уловки. Удивительно, что твой язык ещё не отвалился после такого количества нападок и замечаний!.. Меня не интересует предложение вступить в общество, и я никогда не войду в стены его штаба, можете быть в этом уверены. Его деятельность противоречит природе, основам гуманизма и моей личной морали.
- Ты блефуешь! У тебя руки дрожат, я видела! – обратила внимание Сильвия.
- Вот и неправда. Руки у меня дрожат всегда, - оправдывался её брат, - и никакие обсуждения желания или нежелания надеть маску палача с этим не связаны. И вообще, я с тобой не разговариваю.
- Рыжик, но как же Джейсон и Селеста?  Они бы… - начала Лили, но Нельсон не позволил ей договорить.
- Благодарю за напоминание. Когда мама и папа вернутся, я спрошу у них, собираются ли они снова занять места в обществе, - оборвал слова гостьи хозяин дома.
- Они не вернутся, Хеддел. Тебе, взрослому мужчине, я советую скорее вырастать из этих наивных сиротских надежд, и начать уже хоть что-то предпринимать, пока не стало хуже, - кивнул Гретзель-Купримо.
- Спасибо, конечно, но я, взрослый мужчина, наверное, и сам могу со всем в своей жизни разобраться, - мотнувший головой Нельсон жестом будто бы плавно оттолкнул от себя Медея. – Хуже не будет. Если общество будет вынуждено прекратить своё существование, от этого никто не проиграет.
Медей усмехнулся.
- Твоя уверенность меня часто смешит. Неужели ты веришь, что твои жалки попытки по…
- О, Небо! – воскликнул Нельсон, взглянув на свои наручные часы. – Моя машина! Там же всё почти готово, а я здесь торчу!.. Извините, но сегодня вечером я очень занят своим новым проектом, Сильвия будет хорошей девочкой, с которой я опять начну разговаривать, и проводит вас до дверей. До свидания, я, наверное, покажусь вам очень плохим хозяином, но я действительно должен торопиться. До встречи на тематическом балу!
Раздражённый Медей цокнул языком и крепко сжал набалдашник трости.
- Ты видел?! – подскочил засмеявшийся Номедо, и Найджел даже вздрогнул от неожиданности. – У него часы – песочные! Песочные! Как я и верил! Он оправдал все ожидания!
- Что?.. Это те часы, которые ты ищешь? – не понимал Глори повода для такого восторга.
- Да нет же! Мы ищем песок, вернее – бусины из песка! Мало того, что я нашёл зд… Ладно, забудь, я объясню это дома. Нам пора возвращаться! – тенметам прошёл по оградке до велосипеда и запрыгнул в корзину. – Мы же не хотим, чтобы нас задавил обозлённый на весь мир Медей, верно? Поехали. По дороге отрепетируем то, что ты должен будешь сказать маме.
- Ты что-нибудь уже придумал? – поднялся с земли Энжи.
- Почти целиком, мы же уже начинали. Я буду тебе диктовать, она не заметит, - чётко и абсолютно разборчиво говорил кот, закрывший рот, - ты скажешь, что нашёл меня, что я, бедный и несчастный, должен пожить у вас, пока никто не позвонит по объявлению.
- К-к-какому ещё объявлению? – побледнел Найджел.
- Придёшь домой и напишешь, что, мол, так и так, был найден обаятельный и умнейший кот. Прошу хозяев звонить мне утром, днём и вечером, потому что я слишком глуп для осознания того, какое счастье мне привалило с его появлением в моей серой жизни… Напишешь одну бумажку и размножишь в лачужке Теодора, это для поддержания нашей легенды.
- А е-если мне действительно кто-то позвонит? А если мне позвонят телефонные хулиганы?
- Найджел Глори, ты дурак или меня нервируешь, можно узнать? Напишешь выдуманный номер телефона, вот и всё! Никто тебе не позвонит! Ты ещё скажи, - хмыкнул Номедо, - что сделаешь ошибку или описку, а потом директриса твоей школы увидит объявление, узнает твой почерк и заберёт у тебя рекомендационное письмо для университета!
 - А так быть мо…?
- Нет! Всё! Никак быть не может! Всё будет так, как я задумал, поехали уже домой! – начинал злиться Номедо. – Хватит. Прекращай паниковать по каждому поводу!
- Как всё сложно… Ты не мог превратиться во что-то другое?
- Мог, но я уже объяснял тебе, что это было бы скучно. Всё. Возражения не принимаются! Мы едем домой, пишем объявление, а утром идём к Теодору. И снова к Хедделам! Нужно узнать больше о следующей вечеринке, это хороший повод завязать знакомство с наследницей.
- Что, кстати, я скажу Тео? – Найджел стал спускать велосипед с холма. – Что не смог открыть шкатулку? Ты сумеешь снова её запереть?
- Хм… А почему ты решил сказать именно это? Ты вполне можешь дать ему знать, что открыл её. А внутри… А внутри нашёл засушенные цветы! О, нет! Украшения! Ты нашёл украшения. Так и расскажешь! О, звёзды и метеоры, да! Да, это будет идеально, не волнуйся даже на этот счёт. Уж я-то найду, где достать стекляшки, - лукаво блеснули глаза Номедо.