Ода Третьяковской галерее

                Эпиграф:

                «Там русский дух... там Русью пахнет!»

                (А.С. Пушкин)


                1. Жизненное богатство
 
Третьяковская галерея это целая жизнь. Мы неспеша переходим из одного её зала в другой, заново переживая детство («Мика Морозов» Серова), отрочество («На Руси» Нестерова), юность («Вирсавия» Брюллова).

Мы останавливаемся взглядом  на «Вирсавии», и нам кажется, что юность будет улыбаться нам бесконечно. И эта изумрудная стрекоза над нею  будет всегда беззаботно стрекотать своими крыльями.

Однако её быстро сменяет зрелость («Пушкин» Тропинина),

       «Пора, мой друг, пора! покоя сердце просит —
        Летят за днями дни, и каждый час уносит
          Частичку бытия,...» -

угадываем мы в глазах Пушкина, задумчиво смотрящего вдаль.

А потом приходит более преклонный возраст, когда глубоко задумываешься о жизни вместе с «Достоевским» Перова и  понимаешь, что «Тут дьявол с Богом борется, а поле битвы — сердца людей».

Наконец, незаметно подкрадывается глубокая старость, которая отчаянно смотрит в пустоту обезумевшими от горя глазами Ивана Грозного на полотне Репина «Иван Грозный и сын его Иван».

На этой же картине перед нами предстаёт  и смерть  в образе царевича Ивана, отходящего в иной мир на руках своего отца. Как много говорит эта огромная  слеза застывшая на крыле его носа. А его взгляд! Как потрясает своей трагической реальностью это расставание с жизнью! Сколько раз я переживал его.

«...Панихида» Верещагина завершает этот жизненый круг.   

И каждый из этих периодов жизни раскрывается в Третьяковской галерее во всём своём невообразимом богатстве и многообразии. Вот Мика Морозов, подавшись вперёд, зачарованно смотрит перед собой, будто представляет героев русских сказок и былин, о которых ему кто-то вдохновенно рассказывает. И все они чудесным образом появляются в музее: и «Иван Царевич на Сером Волке», несущийся сквозь заколдованный лес, и пригорюнившаяся «Алёнушка» с её ласточками, вселяющими в нас надежду, и «Птицы Сирин и Алконост», поющие о печали и радости, и  «Богатыри» Васнецова, зорко обозревающие границы Руси,  и «Царевна-Лебедь», и морские царевны в "Жемчужной раковине", переливающейся перламутром, и даже мало кому известная «Принцесса Грёза» Врубеля, я уже не говорю о  «Бабе Яге» Билибина. (Я не знаю другой картинной галереи, в которой бы так ярко были представлены фольклорные герои волшебных сказок и былин. В европейских галереях преобладают как правило сюжеты античной мифологии.)

А вот резвое детство, выбежавшее в  розовом платьице на крыльцо, восхищённо смотрит на юность, грациозно гарцующую на коне («Всадница» Брюллова).

А вот наше детство оборачивается к нам и не узнаёт нас в этих взрослых дяденьках и тётеньках ( «Дети за обедом» Серебрякова). Каждая деталь в этой чудесной «троице»  невероятно родная вплоть до детских ресниц.

Это детство не только восторженно познаёт светлые стороны жизни, но и трагически борется за своё существование в «Тройке», «Чаепитии  в Мытищах» Перова и в «Детях, бегущих от грозы» Маковского. И часто оно даже гибнет в этой неравной борьбе («Фашист пролетел» Пластова).

Галерея раскрывает перед нами всю правду жизни, в которой безоблачная идиллия соседствует с трагическим реализмом. Поэтому так настороженно смотрят на нас дети Серебряковой: для чего мы пришли в их жизнь, нарушив их трапезу? Что мы несём в себе: добро или зло? Поймав на себе их по-детски проникающий взгляд, становишься как-то чище и добрее.

Это касается не только детства, но и каждого периода жизни, необыкновенно щедро освящённого произведениями русских мастеров.

И в этой невероятно богатой переживаниями земной жизни как вечные лампады сияют иконы «Спас», «Святая Троица» и «Владимирская Божия Матерь», благословляя нас. И для кого-то вечная  жизнь начинается прямо здесь чтобы уже никогда не закончиться. Не это ли имела в виду Фаина Раневская в своём диалоге:

«Почему вы кочевали из театра в театр?
— Искала святое искусство.
— Нашли?
— Да! В Третьяковской галерее.»


                2. Тысячелетняя история России

В этом уникальном музее представлена не только наша жизнь, в нём ярко раскрылись также детство, юность и зрелость самой России, вся её великая тысячелетняя история. Нигде в мире, за исключением Русского музея, нельзя увидеть её так ярко и полно как здесь. Тут бъётся её сердце, слышится её дыхание, смотрят на нас её огромные глаза. Здесь она улыбается нам своей радостной и грустной улыбкой, как любящая мать.

«Портрет неизвестной крестьянки в русском костюме» Аргунова это живое олицетворение самой России, её икона. Русская "Джоконда", православная  Нефертити... Невероятно живой, чуть задумчивый взгляд и слегка намеченная улыбка, мягкая нежность не ненарушающая строгого достоинства. Лик её как лампада, излучающая жизнь. Классицизм Аргунова достигает в этом портрете непревзойдённых вершин реалистического символизма. Сравните этот портрет с другими картинами художника и вы поймёте какой прорыв достиг он в этом шедевре. Эта картина - солнце Третьяковки, так же как Мона Лиза - это луна Лувра, а  Нефертити - звезда Нового берлинского музея. Есть в музеях мира и другие гениальные женские портреты, но эти три являются непревзойдёнными символами великих мировых культур.
 
Тысячелетняя история России как Волга медленно протекает мимо нас из одного зала Третьяковской галереи в другой: «После побоища Игоря Святославича с половцами» Васнецова, «Александр Невский» Корина, «Видение отроку Варфоломею» Нестерова, " Утро на Куликовом поле" Бубнова, «Царь Иван Грозный» Васнецова, «Утро стрелецкой казни», «Меншиков в Березове», «Баярыня Морозова» Сурикова, «Екатерина Великая на прогулке в Царскосельском парке» Боровиковского, «Бурлаки, идущие вброд» Репина, «На Руси (Душа народа)» Нестерова, «Купание красного коня» Петрова-Водкина, «Большевик» Кустодиева, «Новая планета» Юона, «Мать партизана» Герасимова... 

С детства представляешь себя стоящим среди ополченцев на поле Куликовом или вместе со стрельцами ложишь свою голову на плаху, крепко обняв её руками, или тянешь бурлацкую лямку под палящим солнцем. Так что внутри тебя живёт неистребимое чувство: «И я там был...», как у Пушкина в Лукоморье, как у Блока «На поле Куликовом», как у Твардовского в стихотворении «Я убит подо Ржевом».


                3. Российские пейзажи

Вся эта история протекает в галерее на фоне великолепных  пейзажей России. Здесь открываются перед нами
  
      «Ее степей холодное молчанье,
      Ее лесов безбрежных колыханье,
      Разливы рек ее, подобные морям...»

                (М.Ю. Лермонтов)

Как у Чайковского здесь чудесно представлены все времена года. «Зимняя дорога» Саврасова, «Оттепель» Васильева, «Зимой» Коровина, «Грачи прилетели» Саврасова,  «Март», «Весна. Большая вода», «Вечер на Волге», «Тихая обитель», «Золотой Плёс»,  «У омута» Левитана, «Заросший пруд» Поленова, «Утро в сосновом лесу», «Дебри», «Цветы на опушке леса», «Рожь», «Дорога во ржи» Шишкина, «Сиверко» Остроухова, «Сумерки. Стога» Левитана, его же «Вечерний звон», «Золотая осень», «Над вечным покоем» ... Душа расширяется с каждым новым ландшафтом, обретает крылья и начинает парить над этими безбрежными просторами как в последней картине и, наконец, улетает в высокое небо шишкинского «Полдня».

                4. Евангельские темы

Но ещё дороже этих пейзажей и русской истории, величественно протекающей мимо них как Волга-матушка, святой Иордан Третьяковской галереи, который  чудесным образом несёт мимо нас свои  священные воды божественных событий: «Благовещение» Рублёва и Даниила Чёрного, «Донская икона Божией Матери», «Христос в пустыне» Крамского, «Явление Христа народу» Иванова, происходящее у Иордана. «Преображение» Феофана Грека,  «Что есть истина?» Ге,  «Спас Нерукотворный», «Воскресение Христово» Нестерова, «Сошествие Христа во ад» неизвестных мастеров, «Вознесение» новгородской школы.  Этот Иордан впадает в Вечность. Прямо здесь, на наших глазах! «Архангел Михаил» и  «Апостол Павел» Рублёва, смиренно склонили перед ним свои главы.


                5. Страшный суд

Перед огромным "Спасом в силах", восседающим прямо перед тобой в окружении сил небесных: серафимов, херувимов и престолов, усыпанных очами,  чувствуешь себя как на Страшном суде. За его спиной распростёрся большой красный ромб с вогнутыми внутрь краями, символизирующий непобедимую силу искупительной крестной жертвы. Справа и слева от Спасителя молят Его за тебя  Божия Матерь и Иоанн Креститель. В церковном иконостасе этот деисусный чин обычно расположен на трёхметровой высоте, а тут он стоит почти на полу, словно опустился к тебе, чтобы решить твою вечную участь. Вся душа твоя как на ладони. Перед "Спасом в силах" чувствуешь себя готовым провалиться сквозь землю или упасть на колени и молитвенно просить о прощении... Это незабываемое переживание. (Деисусный чин кисти Андрея Рублёва и Даниила Чёрного был написан для иконостаса Успенского собора города Владимира).
 

                6. «Чёрный квадрат»

И всему этому богатству жизни, святых чувств и красок Малевич противоставляет свой «Чёрный квадрат». Как новое слово в живописи...


                7. Геннадий Мартынов – скромный летописец Третьяковки

В этом музее уже больше сорока лет проводит свои экскурсии Геннадий Мартынов, который очень интересно рассказывает о картинах, знакомых ему с детства. В своих статьях он также повествует о тех, кто изображён на полотнах русских мастеров, как о родных ему людях. Да и о самих художниках он пишет не менее проникновенно и увлекательно. Благодаря его работам эта галерея становится для нас ещё ближе и роднее, глубоко проникая в наши сердца. Его удивительные беседы о русских художниках и их картинах в Третьяковской галерее помещены на прозе.ру в разделе «Третьяковка». Их больше ста.


          8. Что такое  Третьяковская галерея для русского?

Для русского человека Третьяковская галерея значит очень много. И если он лишится возможности посещать её, то ни Лувр, ни галерея Уффицы, ни музеи Ватикана, ни нью-йоркский Метрополитен не смогут ему заменить её.
Перефразируя Некрасова:

    «Не <им> поправить наше горе,
     Размыкать русскую печаль!»

Потому что  нам с детства знакомы эти картины и иконы, на фоне их прошла вся наша жизнь. Они нам родные.


                Итог

Итак, Третьяковская галерея – это квинтэссенция русского духа и истории России, их зримое воплощение.