Умит

Наступил март, лучи солнца прогревали землю после долгой и изнурительной зимы, Макпал суетилась на кухне. Вдруг она услышала в другой комнате трель телефона, быстро подбежав, на экране увидела имя дочери. Обрадовавшись ее звонку, она поднесла телефон к уху.
- Приезжай к нам в Аланию, мы купили тут квартиру. Тебе она понравится, - резко произнесла ее дочь, ни здрасте, ни привета.
- Как так, - только смогла от удивления сказать Макпал. Она не могла переварить слова, сказанные ее чадом.
- Мама, мы тебе не говорили, Марат сказал не говорить пока, но я не удержалась, - старалась с иронией и улыбкой ей объяснить дочь, ее радостный голос был слышен в телефоне.
- А Адилёк? – только смогла вымолвить Макпал, вспомнив о своем единственном внуке, радости ее жизни.
- Он с нами, куда мы оставим малыша, - удивленно ответила дочь, и тут же быстро сказала - Мам я позже позвоню тебе.
  Макпал присела на стул от такой новости, ноги ее задрожали от услышанного. Не знала она, как поступить, радоваться счастью или нет. Но сердце подсказывало, что все так не так просто, как говорила ей дочь. Марат, ее зять, не нравился ей, в нем она чувствовала угрозу. Странный, вечно где-то шатающийся, нигде не работающий, но где-то находивший деньги. Худой, с длиной бородой, с колючими глазами, любил вечно поучать всех ее родственников. Родня, чтобы не конфликтовать и не обижать саму Макпал, перестала к ней приходить. Она молча терпела выходки зятя  из-за своего единственного чада. Ведь дочь была единственным счастьем ее жизни, подарившим ей замечательного внука-ангелочка Адиля.
  Когда была замужем, Макпал никогда не улыбалась, муж всегда приходил поддатым, еженощно распуская свои чугунные кулаки, сколько себя помнила Макпал. Только его смерть избавила ее от мучений. Мужа убили в одной из пивнушек во время какого-то спора. После егосмерти она дала себе обет посвятить жизнь не другим мужчинам, а воспитанию дочери. Умница, красавица, дочь, одним словом, загляденье, нашла себе невзрачного, агрессивного мужчину, бросив учебу. СколькоМакпал пролила слез, чтобы дочь не торопилась, а закончила учебу,  все было бесполезно. Ей словно промыли мозги, она только заглядывала в рот своему избраннику, не слушая других. Макпал не любила  Марата всем сердцем, хитрые и злые глаза выдавали всю его сущность. Не было доверия, только отвращение к нему. А дочь, словно загипнотизированная, следовала за ним повсюду. Сколько они шатались по квартирам, пока у зятя откуда-то не появились шальные деньги. Какие-то «братья мусульмане» всегда были с ним. Ночами пропадал, вещи пахли мазутом. Но ради дочери она помалкивала, ведь это былее выбор.
  А тут еще такая фантастическая новость. Почему именно Турция? Не Астана? Не Алматы? А Турция? Не могла понять она. И не знала Макпал, кому позвонить, рассказать такую новость. Ведь они сказали, что на неделе поедут на отдых в Алматы, а тут такое услышала. Когда интересно они успели купить? С его-то не постоянными доходами. Все так странно, думала Макпал.
  Этот звонок был последний раз, когда она услышала голос своей дочери. А затем та совсем пропала. Словно и не было звонка, словно она сама себе придумала этот звонок. В голову Макпал полезли дурные мысли. Может, какая-то беда приключилась? Она стала нелюдимой, закрывшись в своей скромной квартире, и перестала общаться со всеми. Через месяц или больше, она уже запуталась во времени, пришло сообщение из турецкого незнакомого номера: «Мама, мы далеко, не пиши и не звони». У Макпал резко подскочило давление от прочитанного текста. Она дрожащими пальцами написала ответную смс:
  - Кто вы? Эта не моя дочь. Она так не написала бы. Это не моя девочка.
  Но телефон безмолвствовал. Она еще не знала, что собой представляют так называемые «братья мусульмане» и сам ИГИЛ. Смотрела всю жизнь по телевизору только развлекательные программы, не интересуясь политикой. Только позже ей подсказали, может она в Сирию уехала, там строится какой-то Исламский халифат. Ведь ее зять был ваххабитом. Она была в оцепенении от услышанного. И стала обвинять себя, что не увидела, что творилось под ее носом. Только корила себя, что не смогла уберечь свою единственную дочь. Разослав фото дочери и внука по посольствам исламских государств, которые были в Казахстане, стала ждать ответа. Но ответа не было.
  Начала смотреть все новости по кабельному телевидению. Особенно те, где рассказывалось о беженцах из Сирии, со слезами на глазах высматривала среди беженцев свою дочь и единственного внука. Племянник научил пользоваться YouTube,  где она смотрела все новости об ИГИЛ.
  Ей было невмоготу от того, что дочь скрыла от нее известие об отъезде. Она всегда делилась с ней всеми новостями. Никогда ничего не скрывала, они были словно единый организм. Она для Макпал была и дочкой, и сестрой, и подругой. Одним словом, всем для нее. Макпал приходила с рынка, где работала продавщицей, а дочь уже приготовила ужин. Набирала теплую ванну, чтобы мать смогла быстро искупаться после работы. Столько теплоты в ней было. Если сутки они не виделись, Макпал себе места не находила. Сейчас ее мечтою было, чтобы дочь просто была в целости и сохранности.
  В мае раздался звонок с неизвестного номера, Макпал резко подняла телефон, это был голос ее дочери. Она услышала громкий плач в трубке. И сердце Макапл сжалась от ужаса:
- Мама, мамочка моя, я не виновата, мне из-за сына пришлось приехать в Сирию.
Она призналась, что муж предлагал ей вернуться обратно в Казахстан, но без сына. Руки Макпал задрожали, перехватило дыхание. Она не смогла ответить дочери. Дочь с того конца в трубке надрывалась криком:
- Мамочка, скажи мне что-нибудь.
Макпал была в гневе, требуя через дочь, чтобы  Марат вышел на связь и объяснился, почему без ее ведома  увез дочь на войну. Но дочь дала понять, что если он узнает, больше Мапал ее не услышит. Она позвонила к матери Марата, требуя вернуть дочь туда, откуда ее забрали,– в родительский дом, угрожала. Дочь все реже выходила на связь. На вопросы отвечала нейтрально.
- Что с тобой, Балапаным? Верблюжонок мой, - плача в трубку спрашивала Макпал у дочери. - Я тебя, Жаным, не узнаю. Почему ты со мной так холодно разговариваешь?
- Анашым, не говори мне такие вещи, он меня потом достает.   Позже Макпал узнала, что дочь беременна вторым ребенком. На втором месяце выяснилось, что зятя убили. Беременную дочь с сыном перевели во «Вдовий дом». Что за «Вдовий дом», она так и не поняла. Мать ничего не знала про эти дома, от безнадеги просто тихо сходила с ума, хотела наложить на себя руки, повеситься. Сестра Макпал взяла все в свои руки,  отвезла ее к психотерапевту, где ей назначали лечение. Профессиональный психотерапевт учил ее, как вести разговор с дочерью, чтобы они не успели окончательно обработать ее мозг. Макпал все время говорила о Казахстане, о доме, о друзьях, об ауле. Чтобы она не забывала о родном крае, чтобы скучала. Она напоминала дочери про детство, про подарки, которые ей дарила, про счастье.  Они проплакали с ней эти полгода. Ей хотелось домой, а мать не знала, как ее вернуть.
  Позже Макпал попала в руки аферистов. Они начали требовать денег за спасение дочери.  Вначале нужно было перевести  тысячу баксов на карту, потом - привезти десять тысяч в Турцию и только потом получить дочь. Макпал готова была на все, продать все, что у нее было, пойти с протянутой рукой к родственникам, ради спасения своего чада. Она не выходила на улицу, окна в доме были закрытии, комната была вся темная. Мать перевернула все вверх дном, и нашла человека, который мог вывезти ее через Турцию в Сирию. В день, когда должен был решиться вопрос, проводник исчез.
  Доча ревела от отчаяния в трубку, от ее плача Макпал сходила медленно с ума, в своем безумстве она говорила:
- Анашым, зачем ты мне надежду давала, никто не выехал за мной. Кто пробовал сам без проводников, на минах подорвались.
В конце сентября доча в последний раз вышла на связь:
- Анашым, у нас положение нехорошее, что угодно может случиться. Я уповаю только на Аллаха. Как суждено, так и будет. Если вдруг я не выйду на связь – я молю тебя именем Аллаха, чтобы ты нашла моего сыночка, не оставляй его тут.
Трещали небеса, и лился в этот день дождь сплошным потоком. Дождь вперемежку со слезами стекал по лицу. Ей хотелось в этот миг сильно прижать к себе дочь хоть на пару секунд... но небеса были глухи, лишь россыпь холодных звёзд на тёмной синеве…
Со слезами на глазах Макпал рассказывала все это Умит. Глаза ее намокли, рот ее скривился, и с ее лицом стряслось ужасное, оно поникло в отчаянии. Тело ее содрогалась от боли, бессилия и слез. Умит, как могла, утешала ее. Она плакала навзрыд и без всякого стеснения, выставляя напоказ свои слезы. На лице Макпал Умит читала  скорбь, особую форму  воспоминаний и забвения. Вспоминая, испытывая определенную боль, но вспоминая заново, потому что забыл, как было в действительности больно. В начале воспоминания были похожи на теплые объятия, а позже, перед тем как уступив место новому, уйти в небытие, оно сродни удару под дых.
  Чувство было гнуснейшим. Умит испытала отвращение к себе, что совершив такой поступок, не подумала о матери. Умит слышала сквозь слезы этой сильной женщины, как укачивают в соседней комнате детей, протяженно и ласково напевают женщины.
  Вместо того, чтобы дать волю своим страхам и чувству отчуждения, Макпал восприняла это как трудную задачу, которую должна решить сама без чужой помощи. Она даже не знала, где находится эта Сирия, но поняла по рассказам, что легче пройти туда через Турцию. Ей подсказывали, как действовать матери, чьи дети примкнули к Исламскому халифату. За короткий срок выучила карты Сирии и Ирака наизусть. Ей было плевать, что скажут родственники и близкие подруги. Будут ли пересуды. Она решила спасти свою дочь и внуков.
  В середине октября Макпал уехала в Турцию, там и нашла проводника в Сирию через знакомых. Душа ее обрела теперь новую силу, наполненная идеей миссии спасения дочери с внуками. Она словно знала отныне, что должна делать, предчувствуя путь, который ей предстоит пройти. Не владея никакими иностранными языками, впервые вообще путешествовала за границей. Быстро долетела до Стамбула, оттуда ее посадили в минивэн, привезли в непонятное место, где была уже одна девушка, переночевали там, утром забрал их старый французский пежо. Пежо, кряхтя, довез до одного места, где они сели в минивэн, в котором уже находилась Умит. Так Макпал оказалась в вотчине ИГИЛ.