Грустный визит. III

       Продолжение. Начало в http://proza.ru/2022/12/10/682

       Дорога мне известна каждым своим поворотом, любым спуском-подъемом, окружающим ландшафтом и даже каждой выбоиной, число которых с годами не уменьшается, а совсем наоборот...
       Вот слева показался замечательный ставок. В отличие от прошлого засушливого года ныне он выглядит весьма полноводным, почти весь берег живописно зарос очеретом, солнце, отражаясь от неподвижной воды, слепит мне в глаза. Кажется, что ставок просто зазывает меня к себе, но я сейчас не останавливаюсь, я спешу к главной цели своего визита. На обратном пути я все-таки здесь приторможу: когда-то это было излюбленное место рыбалки моего брата, сделаю ему от себя в подарок пару снимков для памяти. 

       Трясусь дальше. Убеждаюсь, что к проселочным дорогам в нынешнее время отношение еще не европейское... Но иногда я бываю приятно удивлен, жаль, что не на протяжении всего пути. Мелькают села, их до моего села тут выстроилось одно за другим целых три. Все они, включая Княжу Луку, входили когда-то в один колхоз. Теперь они тоже как-то объединены, но структура чисто коммерческая, в которой никто не разводит никаких антимоний, – «все во имя человека, все для блага человека», – главное ныне только прибыль...
       Наконец, миновал последнее село с лирическим названием Стайки, следующее – мой конечный пункт. Каким бы я уставшим и несвежим ни был, но на последнем отрезке пути я начинаю возрождаться: душа будто бы летит на крыльях, разве что не поет. Я еще не знаю, с какими чувствами буду отсюда выезжать, что получу для себя в нынешний визит, оправдаю ли дорогу хорошими эмоциями, но сию минуту я нахожусь в предвкушении радости.

       Въезд в село представительно обозначен новой табличкой «Княжа Лука». Уже не видно, хоть на выцветшей старой вывеске, хоть на павильоне автобусной остановке, никакого ностальгического, как это бросалось в глаза еще в прошлом году, «Ульяновка». Сейчас все названия приведены к единому «декоммунизационному» знаменателю. И хотя мы в разговорах еще долго будем употреблять старорежимное обозначение села, это будет просто привычка, а не принципиальная позиция: правильно ли было то, что в большой и общей на тот момент стране было разбросано сотни одноименных населенных пунктов?.. Если не тысячи...

       На перекрестке я поворачиваю налево: первым делом хочу заехать на кладбище. Оно расположено рядом с хозяйственными постройками бывшего колхоза. Раньше тут жизнь била ключом в любое время дня.
       Вспоминаю, как мальчиком прибегал сюда, когда дедушка работал на пилораме. Да, у них когда-то и пилорама имелась. Резкий, но приятный звон вертикальных пил, медленное движение распиливаемого бревна, волшебный запах сосновых опилок... А еще дедушка мог меня прокатить по рельсам на тележке, на которую укладывали один из краев бревна, когда брали новую заготовку.

       Или как было интересно в старой кузне, где ковалем работал наш дальний родственник. Здесь я тоже проводил немало времени, наблюдая, как раскаляют металлическую заготовку, а потом по ней начинают стучать маленьким и большим молотками, превращая безымянную железку в неожиданно знакомую деталь. Впрочем, в кузне меня более всего привлекало то, как распалялся жар, как нагнетали мехами воздух и как огонь из красноватого превращался в желтый, а потом становился почти белым. Меня всегда тянуло к огню…
       Коровники и свинарники мне были неинтересны: там было душно, темно, а кроме того ты еще с опаской смотришь на толпу животных, не понимая, что у них на уме. Вдруг кто-то боднет? А кто-то может и укусить, если зазеваешься. Так же было и в конюшне. Лошадки-то симпатичные, но и копыта у них будь здоров...

       Вот на току мне даже пришлось поработать, подбрасывая зерно к черпалке, чтобы оно лучше провеялось. И людей, людей здесь...  А еще снующие туда-сюда грузовые ГАЗ-51... Больше всего из работы на току мне почему-то запомнилась тьма-тьмущая горобців. Бойкие, нахальные, упитанные... Они здесь правили бал и жировали «от пуза», а с ними никто не мог справиться. Да и какой прок с ними бороться? Когда-то китайцы гоняли воробьев и сильно ли им это помогло?..

       Все это в прошлом... Сейчас остались только два коровника, обитатели которых разгуливали в огороженных загонах, но людей я вообще-то не увидел.
       Разве что через какое-то время вдалеке проехал трактор, который, по моему разумению, радиоуправляемым не был, однако никто из него не вывалился, когда трактор остановился. А, может, я просто на него перестал обращать внимание? Что мне тот трактор...

       Кладбище сегодня тоже пустынное. Как иначе? Простые работящие люди ходят на кладбище в поминальные дни. Зачем ходить туда чаще, беспокоить сон усопших? Я-то приезжаю один раз в год, мне не возбраняется проведать в удобный для меня день, так как другой возможности может и не представится. Хотя бывали случаи, когда я мог заехать в село не единожды, но тогда с посещением кладбища не усердствовал.

       
       Тропинка ведет меня в наш семейный некрополь. Бабушка с дедушкой, тетя, дядя... В других местах лежат прадеды, родственники двоюродные, троюродные, но я там бывал, когда приходил сюда ребенком, и не один, а с дедушкой. Сейчас найти туда дорогу я не смог бы никаким образом: старое кладбище закрыто непролазной чащей, захотел бы – вряд ли что из этой затеи вышло.

       Я иду между могил, а на меня с фотографий смотрят хорошо знакомые мне люди. Сказал бы по-другому: на меня смотрит мое далекое детство... Оно было тесно переплетено с образами этих ушедших в мир иной людьми. Многих я даже не вспомню, как их звали, а многие до сих пор в моей памяти.
       К сожалению, здесь лежит немало и моих друзей детских лет. И друзья, и знакомые-незнакомые люди на фото с могильных памятников выглядят гораздо моложе, чем они были в последние годы жизни. Оттого окружающая сейчас меня компания наиболее действенно приближает то далекое время, воспоминания о котором невозможно вытравить из моего самого укромного уголка памяти. Я иду по селу своего счастливого детства...

       Скромные могилки наших родственников в порядке. Живущий в селе мой двоюродный брат выкосил траву, а большего тут и не требуется. Я их все обошел, благо, что они расположились рядышком. Постоял, подержался за кресты и было собрался уходить. Но перед самым выходом с кладбища заметил знакомую старинную скамейку возле длинного, дощатого, потемневшего от времени стола и мне захотелось присесть.

       «Куда спешить? Успеется. Посижу, подумаю, повспоминаю...»

       Решение-то по сути верное, – как не присесть возле родных могил? – но оно вспыхнуло спонтанно, я заранее об этом не думал, а сейчас что-то такое нахлынуло, что мне захотелось за этим знакомым столом упорядочить свои мысли, послать в небеса свои приветы.
       Этому столу лет примерно столько же, сколько нынешнему веку. Долгие годы он служил селянам, которые здесь накрывали на «проводы» поминальные обеды из того, что бог послал. Когда я был дошкольником, и жил здесь подолгу у бабушки с дедушкой, то приходившие в поминальный день односельчане раскладывали принесенную с собой снедь прямо на траве, подстилая газетки или, кто побогаче, кусок рядна. Это уже в заможные годы колхоз выделил доски и склепали первый стол. Потом их периодически меняли.

       На одном из предшественников нынешнего одной летней ночью молодая компания расставляла бутылки с вином, нехитрой закуской и устроила небольшой пир, участником которого оказался и я.
       Помню, что был обескуражен местом встречи, и восхищен тем, что несмотря на экзотическое место, страха никакого не испытывал. Будто бы это в порядке вещей – пить вино и петь песни на кладбище... Песни пели местные дивчата, и пели чудесно, а я все не мог в темноте разглядеть их лица, только то и делал, как, стесняясь, шепотом спрашивал у своего друга:

       «Кто так красиво поет?!» 

       А он мне этак гордо в ответ:

       «Местные кадры...»

       Меня в тот вечер мучил еще один вопрос, к сожалению, вслух не произнесенный:

       «Какие они в жизни? Где бы их днем увидеть? Не могут девушки с такими прекрасными голосами быть некрасивы, не имеют права...»

       Теперь тот мой добрый друг лежит в нескольких шагах от места, где я сейчас примостился... Он был чернобыльцем, и не дожил даже до шестидесяти. Я вспоминаю его всегда, когда бываю здесь, и вспоминаю с сожалением:

       «Почему в последние годы я во время своих приездов его ни разу не нашел?.. Почему не перекинулся парой искренних слов, ведь он был для меня важным человеком в детстве и школьной юности?..»

       И огорчаюсь от своей неаккуратности. Хотя – кто может знать свою, а, тем более, чужую судьбу? Казалось, что еще будет не одна возможность, еще поговорим как-нибудь...

       Затем в памяти вдруг вспыхнуло, как ровно десять лет назад мы с братьями сидели за этим же столом!.. Они приехали в Украину на футбольный Евро, что тогда проводился у нас. И в один из свободных от футбола дней все вместе выбрались сюда.
       Летний день долог, благодаря чему мы объехали все места, которые им хотелось увидеть. Мне-то что, я тут каждый год бываю, а им из других стран добраться сюда можно лишь при большой оказии. Вот она и подвернулась. Раньше такой компанией мы здесь собрались в конце прошлого века на похороны деда, теперь встретились в году двенадцатом века нынешнего, а когда еще так получится? Чтобы они могли к нам беспрепятственно приехать?

       Страшный сон под названием война разрушил многое, в том числе и родственные связи. Нет, так, чтобы вообще не встречаться, у подлых оккупантов не выйдет: можем «набить стрелку», например, в другой удобной стране. Но собраться у семейных истоков мы сможем не скоро, ох, как не скоро...

       В наш приезд десять лет тому мы много где побывали, но вначале заехали на кладбище. Солнечный летний день, бабочки, стрекозы, запах скошенной травы, птицы носятся над головой, а если не носятся, то щебечут затейливо... Вокруг всё так, какими мы помнили эти места с детства...

       Так же в светлой печали, как я сегодня, постояли у родных могил, а потом сели за этот стол и пропустили по поминальному стаканчику. Пригубил и я, оставив без внимания, что сегодня за рулем. Да что там, визит только начался, через несколько часов от этого наперстка и следов не останется. Поэтому ритуал мы соблюли с чувством, после чего я повозил братьев по своему много раз отработанному маршруту, добавив сверх плана их собственные пожелания. В Киев вернулись поздно вечером очень уставшие, но совершенно счастливые. Знаковая тем летом получилась наша встреча на малой родине...   
 
        Продолжение в http://proza.ru/2022/12/13/986