Великая сила искусства

          Как я показывал кино вьетнамским крестьянам.(Ранее опубликованный отредактированный рассказ).

  Весь 1970 год, который я проработал в Северном Вьетнаме(ДРВ), в Москве считали, что американские бомбардировки страны, особенно Ханоя и знаменитого моста, построенного Эйфелем, продолжаются. На самом деле, американцы обстреливали только «Тропу Хо-Ши-Мина», по которой советское оружие доставлялось южновьетнамским «партизанам». Над остальной страной и Ханоем летали исключительно беспилотники с аэрофотосъёмочной и магнитометрической аппаратурой, с переменным успехом сбиваемые советскими ракетами. Тем не менее, многочисленные ханойские учреждения попрежнему были разбросаны вокруг столицы по мелким (10-15 домишек) деревенькам среди океана рисовых полей. Геологические партии, лаборатории и другие подразделения Мингео располагались в 40-50 км к югу от столицы. В деревеньке Ван-О в бамбуковых «бунгало» жили мы, советские специалисты Геолого-съёмочного управления. У каждого из нас была и комната в Ханое (в Ким-Лиене), где мы ночевали, приезжая в столицу по делам или «на выходные».

В группе советских специалистов, кроме шахмат,домино и волейбольных мячей, было ещё шесть морально устаревших кинопроекторов «Украина». Владели аппаратами случайные люди. Некоторые из них любили кино, были не ленивы, фильмы показывали часто и своим друзьям и вьетнамцам. У других проекторы пылились по углам. При моей любви к кино я, конечно, сразу завладел одним из них, как только владелец вернулся на родину. Конкурентов у меня не было, так как работа эта тяжёлая и неблагодарная. Проекторы часто ломаются, постоянно перегорают лампы от скачущего напряжения, надо таскать тяжёлые ящики, ездить за фильмами, показывать их приходится ночью, когда совсем стемнеет. Куда проще сходить на киносеанс в посольство.

   Теперь о кинофильмах. Почти все фильмы, выходившие в Союзе, поступали в ДРВ через представителя «Союзэкспортфильма» («киношника»). Фильм демонстрировался один раз в посольстве, а затем предлагался вьетнамцам. Платить за него не надо было, так как все поставки осуществлялись «в долг». Тем не менее, вьетнамский «компетентный орган» отвергал 98 фильмов из 100 по неясным «идеологическим» причинам. Приобретались только политически выдержанные ленты похожие на «Чапаева». Этот фильм был «куплен» на заре советско-вьетнамских отношений и постоянно демонстрировался в Ханое. Остальные ленты заносились в каталог и пылились на полках в сарайчике у «киношника». Получить их под расписку можно было сразу, или в очередь за другими владельцами проекторов.

   Фильмы я показывал в промежутках между поездками по стране. Процедура это сложная. Сначала я прокручивал фильм у себя в комнате в Ван-О для моего переводчика Бана. Максимальный размер экрана, который можно получить в комнате, не превышал листа писчей бумаги, зато изображение очень яркое и чёткое. Перед показом я рассказывал Бану сюжет фильма насколько помнил его сам. Отвечал на вопросы. Во время показа звук приглушён, и я подробно комментировал происходящее. Опять отвечал на вопросы. На следующее утро, ещё до завтрака опять прибегал Бан и задавал новые вопрос, которые пришли ему в голову ночью. Иногда на эти показы приходили мои товарищи скоротать вечерок. Но не всегда. Обычно они фильм уже видели в посольстве, да и комментарии мои несомненно должны были их раздражать.

   Вечером мы едем показывать фильм «массам». Звук будет сильно приглушён, в руках у Бана микрофон. Что он будет рассказывать зрителям, я никогда не узнаю. Бан парень толковый, любознательный, безусловно порядочный, не один год проработавший с образованными советскими геологами, однако его вопросы нередко меня обескураживают, невольно показывая, какая пропасть лежит между европейским и восточным мироощущением, образованием, системой ценностей. Как объяснить ему, что такое «цыган» («Неуловимые мстители»),почему думает и разговаривает собака («Дай лапу друг»), когда у вьетнамцев это такое же съедобное животное, как свинья. Или переживания Наташи Ростовой. Не говоря о более сложных вещах. И всё же, магия кино беспредельна.  Но об этом ниже.

   Кино показываем поздно вечером, когда совсем стемнеет. Обычно в одной из геологических партий или в лабораторном комплексе. Проектор ставим вблизи рабочего помещения, чтобы подключиться к электричеству. Специально для нас в отдалении будет тарахтеть дизель. Большой экран растягиваем между деревьями. Помогают все.

   Фильм смотрят вьетнамские геологи, техники, рабочие, до ста человек. Штаты партий невероятно раздуты. Есть и освобожденные парторг, профорг, комсорг, повара, медсёстры, бухгалтера и счетоводы... В Союзе в партиях с аналогичными задачами обычно 16 человек. Подходят многочисленные крестьяне до глубоких стариков и старух и, конечно, дети всех возрастов из деревенек ближайших и далёких, если успевают узнать о событии. Геологи обычно видели в Ханое какие-то фильмы обычного формата, либо советские типа Чапаева, либо вьетнамские или китайские сугубо идеологические и примитивные. Широкоэкранное цветное кино, которое показываю я, не видел никто. Большинство крестьян вообще не знают, что такое кинофильм. Только наиболее шустрые крестьянские парни побывали в Ханое, в том числе и в кинотеатрах.

   Перейдём, наконец, к описанию какого-нибудь конкретного «киносеанса». Например, фильма «Гусарская баллада» в одной из партий. Зрителей человек пятьсот. Не менее двухсот детей сидели на земле ещё с обеда. Пока около получаса налаживали проектор и экран, дети монотонно скандировали: «Теу ди, теу ди», что означает «покажи». К середине показа подошли дальние деревни с керосиновыми фонарями (темень ужасная) и, немного притушив их, разбили по другую сторону экрана лагерь, напоминавший позиции французов накануне «Бородина». По эту сторону экрана «мест» уже не было. Смотрели фильм наоборот, как в зеркале.

Рядом со мной, как всегда, сел парторг. Когда на экране возникали кадры, казавшийся ему идеологически или морально не выдержанным, он ладонью перекрывал луч проектора, и ошалевшие зрители, ничего не понимая, молча смотрели на тёмный экран с бликами. Подержав 5~10 секунд, он убирал руку, но, убедившись что сцена продолжается, ставил её обратно. На этот раз предосудительный сюжет был в журнале «Новости дня» - премьера балета в Большом театре. Плисецкая в пачке и её балетные движения заставили потрясённого парторга не убирать руку почти две минуты.

   Реакция на фильмы часто меня удивляла. Прекрасные психологические картины («Доживём до понедельника» и др.) я перестал показывать сразу. Фильмы, отражавшие наше отношение к собакам («Ко мне, Мухтар» и др.), вызывали общее недоумение. Зато самые любимые картины: «Неуловимые мстители», «Гусарская баллада» и король проката (как ни удивительно) «Три толстяка» вызывали невероятный взрыв энтузиазма и многочисленные просьбы показать ещё раз. Хотя наивный фильм «Три толстяка» с победой народа и поражением буржуев вероятно был очень созвучен настроению юной пробуждающейся нации. Приобретя опыт общения с аудиторией и цензорами, некоторые фильмы («Ещё раз про любовь»...) я показывал только у себя в комнате для своих товарищей и обалдевших переводчиков.

   Наконец, не могу не рассказать об одном эпизоде, поразившем даже меня, привыкшего к зрительскому энтузиазму. Второй фильм «Неуловимых мстителей» я показывал в лабораторном комплексе, в нескольких сотнях метров от шоссе на Ханой. Плотность населения здесь больше обычной, и зрителей, по оценке Бана, набралось человек 700. Две серии. Глубокая ночь. Неожиданно перегорает лампа проектора. Запасной нет, дефицит. Бан в микрофон разъясняет ситуацию. Толпа обескураженно молчит. Никаких попыток разойтись. Решаем ехать в Ханой за лампой - час быстрой езды в одну сторону. Объясняем ситуацию, не надеясь, что уставшие за день люди будут ждать нас больше двух часов практически ночью, на улице, в полной темноте. Но совесть наша будет чиста. Сделали что могли. По пустой ночной дороге домчались до Ким-Лиена за 45 минут. Никого из владельцев «Украины» в городе не оказалось. Однако удалось узнать, что у одного из них проектор заперт в комнате. Дверь открываю отвёрткой, к счастью замки комнат это позволяют. Отыскиваю лампу. Оставляю записку: «Положение безвыходное. Забрал лампу из проектора. Верну незамедлительно. Согласен на любую кару и компенсацию. Извини за взлом. Ельянов».

   Мчимся обратно. Ночь глубокая, никаких впечатлений для глаз, и я начал дремать. Проснулся от того, что машина резко сбавила ход и стала пробираться через непонятную толпу с редкими керосиновыми лампами и фонариками. Подумал: «Вот ещё помеха!». Но оказалось, что мы уже приехали. Это часть зрителей высыпала на шоссе встречать нас, и нам же мешает ехать. Наконец толпа расступилась, мы свернули с шоссе, а встречающие с радостными криками побежали за нами.

   Вспыхнул экран. В свете кинолуча стало видно, что никто (или почти никто) не ушёл. И когда Цыган прыгнул с высокой скалы в море, а Буба, переодетый в женское платье, начал метать бомбы в конных белогвардейцев, реакция зрителей, как никогда, заставила меня понять, что такое ВЕЛИКАЯ СИЛА ИСКУССТВА.