Несбывшаяся мечта 2

    Неутомимому Георгию Бахчиеву,
    организатору многих  джазовых
    событий в Москве!

    Ночную тишину  разорвал  телефонный звонок. Я в темноноте  бросился к телефону.
    – Кому не спится в ночь глухую… – Злобно прошипел я в трубку первую строчку известного народного стишка. До второй дело не дошло, Гера Бахчиев прервал мой монолог.
    – Старик, извини за ночной звонок. Но… - В этом месте он сделал затяжную паузу и, насладившись моим сонным сопением в трубку, продолжил с интона-цией  гоголевского персонажа.
    – К нам едет… Питерсон. Оскар Питерсон будет в Москве! Как тебе эта новость?
Гоголь продолжился. Возникла немая сцена. Я замер от невероятного сообщения, а Гера беззвучно наслаждался моим ступором.
    –   Ты не шутишь?
    – Нет. Информация железная, от  Жорки Панченко. А у него брат, сам знаешь кто.
    Это был весомый аргумент. Жоркин брат был важной шишкой в ЦК комсомола по линии культуры и уж кто-кто, а он всегда был в курсе событий.
    –   Когда он приезжает?
    – В  Москве будет в ноябре. Состоится единственный концерт, в театре Эстрады. Надо будет собраться, всё обсудить.
    – Гер, а как с билетами?
    – Вот это и надо обсудить.
    – Я согласен. Когда встречаемся?
    – Позвоню. – Медленно, с интригующей таинственностью Гера закончил разговор.
    Наверняка, он уже набирал номер другого телефона, потом ещё, и ещё, и ещё и так пока не вызвонит всю свою пухлую записную книжку. Он  был помешан на джазе, предан ему и всю свою нерастраченную энергию младшего научного сотрудника института этнографии устремлял на  организаторскую деятельность. 
    Оглушённый  сногсшибательной новостью, я держал телефонную  трубку, из которой раздавались гудки отбоя, и  моё воображение преобразовывало их в музыку. Музыку гениального  Питерсона.

    Шли дни. Джазовая Москва гудела.  Наконец, Питерсон с басистом Нильсом Педерсоном, барабанщиком Джейки Ханна и их продюсером – знаменитым Норманом Гранцем с супругой прилетели в Ленинград. Синхронно с ними в Ленинграде высадился целый десант джазовых активистов, журналистов, музыкантов из Москвы и других городов Союза. Хоть и не было тогда интернета, но новости, порой весьма различные в деталях,  поступали быстро, одна за одной. Сообщения от разных людей проходили через множество ушей, и при дальнейшей передаче  что-то терялось, а что-то добавлялось. Таковы особенности сарафанного радио, впрочем,  современный интернет, ещё как, грешит тем  же, метаморфозы новостей бывают просто фантастическими.

    В Москве шла серьёзная подготовка к приезду Питерсона. Гера Бахчиев создал целый штаб единомышленников для решения главного вопроса с билетами на исторический концерт. По его плану в день, предшествующий продаже билетов, с утра в кассу театра Эстрады должна выстроиться очередь.  Пусть небольшая, но очередь должна быть обозначена. Часам к десяти – одиннадцати  вечера она должна быть полностью сформирована, люди должны  стоять плотно, никого из незарегистрированных, не пропуская в очередь. Вся очередь по плану Геры должна быть разделена на группы, каждую группу должен курировать свой старший, который каждый час обязан проверять списки очередников. Стоять надо будет всю ночь, до открытия кассы театра.

    И вот этот день настал. С утра у театра уже вилась змейка очереди, это позже она превратится в толстую, длинную змею. Атмосфера дружественная, незнакомые люди через минуты становились знакомыми. Быстро заводились разговоры о Питерсоне, о предстоящем концерте, о джазе вообще, не иссякали анекдоты, ржачка  и, конечно, всё сопровождалось  горячительными напитками, благо гастроном за углом. Было прохладно, не лето всё-таки. Над очередью поднимался пар от дыхания сотен людей.  Если бы не  позитивная энергия,  исходящая от собравшихся, соединившая эту массу в единое целое, не удалось бы это стояние.

    Приехал Алексей Баташев. Подобно центру кристаллизации он собрал вокруг себя целую толпу, которая жадно внимала каждому его слову. Он хорошо знал весь джазовый мир страны, имел друзей в Ленинграде и Таллинне и обладал самой свежей информацией.  Алексей упомянул о каких-то возникших проблемах между Норманом Гранцем и нашими чиновниками. Но никому не хотелось думать о неприятностях, наоборот, у всех была уверенность в том, что всё решится, как надо, и концерт Питерсона состоится. Не зря же стоим мы в очереди.

    В районе полуночи или чуть позже стало происходить что-то непонятное, появилась какая-то суета. Взволнованный Гера, а вместе с ним его помощники собрались в кучку и что-то бурно обсуждали. После этого до всех нас донесли, что параллельно нашей очереди стала выстраиваться другая, которую организовала театральная мафия -  спекулянты, зарабатывающие на перепродаже билетов. Это были серьёзные конкуренты, они готовы были биться за своё место под солнцем ради маячивших барышей.
    Вопрос стоял так – чей авангард очереди окажется первым у дверей касс, тот и выиграет эту партию. Поэтому главнокомандующий Гера через своих помощников отдал приказ всем сплотиться и всей массой оттеснить очередь спекулянтов, как можно дальше от дверей и от стены театра. Мы с воодушевлением приняли приказ к исполнению, поскольку наглость противников возмутила нас, да и застоялся народ в неподвижности, хотелось какого-то разнообразия. С шумом, гиканьем, с устрашающими размахиваниями  рук наша очередь двинулась на противников. Преимущество было на нашей стороне. Во-первых, нас было больше. Во-вторых, у них не было Геры Бахчиева с его помощниками. Эти преимущества позволили нам довольно быстро совершить  нужный маневр и занять важные позиции. Очередь уплотнилась и лентой распростёрлась от входа в кассы, вдоль стены, затем делала плавный разворот и направлялась в сторону Большого Каменного моста.  Противник был посрамлён, но его бойцы не расходились, они явно на что-то надеялись, и у них тоже был какой-то план.

    Рассвело. У дверей  появился наряд милиции. И вот час открытия касс наступил. В этот момент со стороны к дверям кассы пытается прорваться большая группа наших противников. Они толкаются, кричат, а те, кто в первых рядах взывают к милиционерам, что они, именно они - настоящая очередь, вот их списки, а мы нагло и незаконно вытеснили их. С нашей стороны под дирижёрский взмах Геры тоже поднялся многоголосый протестный гвалт, и очередь уплотнилась так, что стала единым телом без зазора. Видимо, наш многоголосый гул повлиял на милиционеров и они,  надо отдать им должное, заняли правильную позицию, освободив проход для нашей очереди. Под победные возгласы в кассу вошли первые счастливцы.
   
    В руки давали только по два билета. Усталый и довольный я вышел из кассы, держа в руке две заветные бумажки и думал о том, как  обрадуется  Элла, узнав, что операция увенчалась успехом. Она знала и любила слушать Питерсона, больше всего ей нравилось исполнение им “Вестсайдской истории”.

    19 ноября. Я примчался с работы. Вся одежда была приготовлена – костюм и белая рубашка отглажены, бабочка – бордо в белый горошек, в тон ей нагрудный платок. Туфли с «разговорами» сверкали идеальной чернотой. Быстро собираемся. Я одеваю своё любимое американское, двубортное пальто из добротного букле времён лендлиза.  На ходу голову накрываю фирменной серой шляпой,  и мы выскакиваем на улицу. Первая же машина  мгновенно отреагировала на поднятую руку. Вроде успеваем. 

    В машине тепло, мы молчим, каждый думает о своём. Водитель тормозит  прямо у подножия лестницы главного входа. На ступеньках, на широкой верхней площадке полно народа, вижу знакомые лица. Мы  выходим из машины. Знакомые ребята  тычут в нас пальцами и как-то нездорово, поддато ржут. Я ничего не понимаю, думаю, что у меня что-то не в порядке с внешним видом. Но нет, всё нормально.

    –  Влад, чего ты ржёшь? В чём дело?
Владик Лихачёв, мой давний приятель хриплым, прокуренным голосом сообщает:
    – Старик, зря ты так расфуфырился. Концерт накрылся медным советским тазом.
    – Как накрылся? Ты что, шутишь? Или обкурился?
    – Если бы. Концерт отменили, а Питерсон с командой уже в самолёте. Летит домой.
 
    Во мне всё опустилось. Как так? Почему? Что произошло? За что нас всех так наказали?
    Оказалось, что в отличие от Таллинна, где музыканты были поселены в «Виру» - лучшем современном отеле города, Питерсону в Москве предложили заштатную гостиницу «Урал». Ему музыканту с мировым именем, королю джазового фортепиано, миллионеру  предложили заштатную гостиницу. Норман Гранц, как продюсер Питерсона, решил, что при таких обстоятельствах, они вынуждены отменить все концерты в СССР и улететь немедленно.

    КА-ТА-СТРО-ФА!!!
    КРУШЕНИЕ МЕЧТЫ!
    Какой позор! В очередной раз была доказана громадная роль бездарных личностей в истории, а конкретно в истории развития культуры в России. Какие-то  нулевые, бездарные чиновники из Госконцерта, из Министерства культуры, из МИДа своими идиотскими действиями оскорбили величайшую  творческую личность, разрушили мечты сотен людей о встрече с живой легендой джаза. Из груди рвалось:  Сво-ло-чи! Мер-за-вцы! Ком-му-ня-ки! Хамьё!
 
    Народ не расходился, не веря до конца в то, что произошло. А тут  ещё прибежал запыхавшийся человек с билетом в руке, радостный, счастливый, что попадёт-таки на концерт. Узнав суровую правду, он закричал, потом завыл и слёзы потекли из его глаз.  Оказалось, что билет он за бешеные деньги купил с рук за углом театра. Там обосновались барыги-мерзавцы, которые прекрасно знали об отмене концерта, но впаривали билеты втридорога, а то и больше, ничего не подозревающим истинным любителям джаза.  Стыдно, горько и обидно.

    Время шло,  и было ясно, что чуда не произойдёт. Народ стал делиться на группы для того, чтобы отправиться заливать горе. В нашей компании среди пострадавших был  Юра Гришков. Он жил недалеко, на Арбате, дома у него было много винила и записей. Он предложил устроить концерт Питерсона у себя дома. Нас собралось человек десять-двенадцать, мы дружно направились в сторону Арбата, тормознув по дороге в гастрономе.   

    Со столом распорядились быстро, раскупорили бутылки, выстроили из  плавленых сырков что-то вроде мавзолея, горкой насыпали конфет. Юра возился с техникой, перебирал пластинки и катушки  в поисках наиболее подходящей музыки для начала.
    – Народ, живой концерт Питерсона в Москве не случился, а я сейчас поставлю живой концерт Питерсона в Чикаго, записанный в 61 году.
    Кто-то вставил:
    – Да, там, к счастью, не было нашего Госконцерта и гостиницы «Урал».
    – А с кем он играет?
    – С ним Рэй Браун на басу и Эд Тигпен на барабанах. Я для начала и под наше грустное настроение поставлю “Wisper Not”. Нет возражений? Итак, концерт Оскара Питерсона в Москве начинается!

    Неторопливо, тонко зазвучала тема.  Питерсон в свойственной ему манере украшал тему мелизмами, рассыпчатыми пассажами и мягкими,  изысканно тушированными аккордами. Объёмный, выпуклый звук контрабаса Рэя Брауна заполнял комнатное пространство и будоражил сознание.  Эд Тигпен играл, именно играл  щётками на барабанах, создавая очень важный пульс для темы, деликатно подчёркивая её красоту. Во всём торжествовал безупречный вкус.

    С первых звуков музыки в комнате воцарилась тишина. Все внимательно слушают, кто-то с закрытыми глазами, кто-то шевелит губами, повторяя за музыкантами тему. И вот кода! В динамиках звучат аплодисменты – это же живой концерт, и все в комнате начинают  восторженно хлопать.

    Под эти аплодисменты мне захотелось сказать что-то духоподъёмное.

    – Друзья, давайте выпьем за нашу победу. Печально, что наша мечта не сбылась, что концерт не состоялся, но мы сами себе доказали, что многое можем, если мы вместе. Выпьем за Питерсона, который всегда с нами. Юра, включай! Концерт Питерсона в Москве продолжается!