Хублимация

Вера Аркадьевна Засусаева, безобидная пришибленная женщина за сорок никогда не видела обнажённого мужчину.

Нет, конечно же, она втайне (хотя таиться ей было некого, разве что такой же одинокой крысы, живущей в её туалете за унитазом), хихикая и объясняясь, что покупает это непотребство для подруги, лежащей в больнице с аппендицитом, приобретала низкопробные журнальчики соответствующего направления у таких же, как она, девственных продавщиц прессы.

Вырезав фото смазливого мачо и, наклеив его секундным клеем на мягкий игрушечный банан, Вера Аркадьевна клала его перед сном под подушку, не понимая толком, зачем она это делает, но, когда она сжимала этот ненастоящий фрукт, он словно оживал в её руках, и она успокаивалась, расслаблялась и засыпала счастливая, и снилось ей, что работает она в отделе, где продаются не очки и линзы, а интимные игрушки.

Рабочее место Веры Аркадьевны представляло собой полутёмный пустяковинный закуток в цокольном этаже нового торгового центра.

Эта часть здания ещё только осваивалась мелкими предпринимателями, и ближайшими соседями продавщицы были часовая мастерская и отдел ремонта сотовых телефонов, то есть окружали одинокую женщину только мужчины: угрюмый, немного не в себе часовщик, что-то постоянно бормочущий под опоясанный красными прожилками нос, и коренастый специалист по телефонам, мужчина, про которого можно было сказать «мальчик», но оба, по мнению Веры Аркадьевны не были достойны того, чтобы их фигуры, наклеенные на  серпообразный предмет и положенные под мягчайший лебяжий пух, гладились умелыми женскими пальцами.

Часовщик любил раздавить муху, а мастер по ремонту женщин так же, как Вера Аркадьевна мужчин, сторонился. Впрочем, отношения у троицы сложились братские, мастер по ремонту однажды даже угостил старую деву дорогой шоколадкой с мармеладом и взрывной карамелью.

Отдельчик по продаже готовых очков с диоптриями, солнцезащитных очков и контактных линз работал без выходных, в отличие от него «часы» и «телефоны» придерживались пятидневной рабочей недели.

Вера Аркадьевна отдыхала по понедельникам и средам, остальные дни маялась, предлагая дешёвую оптику и третью пару очков бесплатно при одновременной покупке двух пар, а чаще сидела совсем одна, забытая покупателями и солнечным светом.

От безделья и толкущихся возле ремонтного окошка потребителей, от их бесконечных жалоб и пустых разговоров у неё стала болеть голова.

Сначала голова болела чуть-чуть, потом первую половину дня, потом Вера Аркадьевна стала просыпаться среди ночи от того, что крыса шуршала по кухне, исследуя помойное ведро, и если в былые дни самодельный мужской образчик, зажатый в кулаке, помогал ей побороть бессонницу, то теперь эрзац стал бесполезен.

Вера Аркадьевна обратилась к неврологу, специалист нашёл у неё небольшое нервное расстройство и прописал снотворное, а о головных болях сказал, что это у неё возрастное, предвестник климакса и изменения гормонального фона, и что боли пройдут сами собой.

Боль стала жить с Верой Аркадьевной, как с животным, без передышки давая понять, кто в доме хозяин, и когда Вера Аркадьевна, слыша, как боль смеётся над её потугами побороть её с помощью анальгетиков, не знала, куда податься, она садилась в кухне на табурет и жаловалась на боль крысе.

А днём, на работе, пожаловаться было некому. Обмолвившись случайно на вопрос часовщика, почему она такая кислая, как переквашенная капуста, что у неё голова болит, Вера Аркадьевна была осчастливлена бесплатным советом: что надо остограммиться, а мастер по ремонту телефонов кукарекнул из своей будки, что «голова – не жопа, завяжи и лежи», но оба совета Вера Аркадьевна сочла для себя неприемлемыми.

Свои рабочие обязанности нерадивая продавщица выполняла кое-как. Не вытирала пыль с товара, не мыла прозрачный прилавок и стеклянный шкаф и не включала больше подсветку витрины, чтобы остаться для журчащего людского потока незаметной.

Она часами смотрела в одну точку, заглушая никчёмную информацию в своей голове, которая поступала к ней ежесекундно, одной и той же картиной: эротическим инструментом. Чтение «жёлтой» прессы теперь её утомляло, гонять чаи ей надоело.

Тяжелее всего Вере Аркадьевне приходилось в воскресенья, когда часовщик и "мальчик" отдыхали, и отсутствие невоспитанных мужланов делало продавщицу ещё более уязвимой от покупательского внимания.

Собственно, на неё и не смотрел никто. Покупатель, как крыса, прошмыгнув мимо облизывающейся рекламной блондинки в огромных очках и крошечных бикини и, наткнувшись на преграду в виде закрытого окна ремонтной мастерской с расписанием режима работы на дверцах, застывал, словно соляной столб.

Этой бесстыжей, наглой крысе в человеческом обличье мало было прочитать объявление о том, что отдел по воскресеньям не работает. Не глядя на Веру Аркадьевну, крысочеловек, ткнув рукой-лапой в закрытое окно будки, обязательно спрашивал у гулкого, скудно освещённого цокольного этажа:

– Не работает чо ли, сегодня, да?

Вера Аркадьевна хранила оскорблённое молчание, а когда крыса мужского или женского пола поворачивала к ней аспидные прожорливые глазки и уточняла:

– Женщина, я вас спрашиваю!

Вера Аркадьевна, разомкнув крепко сжатые губы, по слогам, раздражённо отвечала:

– Там всё написано!

– Вам ответить трудно? – изумлялся крысочеловек.

Вера Аркадьевна терялась и прикусывала язык. Ответить ей было не трудно, но её до белого каления доводило, что в ней видят автоматического попугая, а не скромную женщину средней худобы, с чуть поседевшими прядями волос, убранных на затылке в тонковатый пучок, одетую в тёмное полосатое платье с белым воротничком.

Если вопрос о трудности напряжения мышц, участвующих в формировании речи, возобновлялся, а Вера Аркадьевна продолжала упорствовать в нежелании раскрыть рот, и в тысячный раз озвучить одну и ту же фразу, написанную крупными буквами на закрытых окнах отдела ремонта телефонов, про неё говорили, что она «трудная».

Однажды, когда боль была особенно изнурительной, а Вера Аркадьевна сидела на своей табуреточке в мёртвой тишине и предавалась мечтам о том, что вокруг неё вьётся горячая пустота песочного пляжа, и что сама мечтательница вырезана из лучшей своей фотокарточки многолетней давности, где на её животе нет складок и приклеена намертво к гамаку, а гамак приклеен к розоватым пальмообразным фаллосам, её окликнул развязный человекокрысиный голос:

– А, чё, нету их сёдня, да? 

– Там всё написано! – грубо ответила Вера Аркадьевна, вздрагивая от чванливого голоса, как от внезапного порыва обжигающего сирокко.

– А завтра будут? – продолжал назойливый посетитель, небритый мужчинка в спортивном костюме, жующий жвачку и, как фиговым листом, прикрывающий телефоном пах.

– Завтра будут, – неприветливо согласилась «трудная» продавщица очков, отворачиваясь к стеклянному шкафу и делая вид, что рассматривает пластиковые оправы.

– Да это, мне у *** ухо надо прочистить, – не отставал нахал. – Дайте какую-нибудь щётку!

Вера Аркадьевна замерла, ошеломлённо посмотрела на невежду и не ответила, думая, что ослышалась.

– А вы чем *** чистите? – стал допытываться небритый.

– У меня *** чистый, мне его чистить не надо! – вдруг выпалила Вера Аркадьевна, испугавшись, что за откровенным заявлением последует оскорбительный взрыв.

Но ничего не случилось. Охальник сквасил рожу и поднялся наверх. Вера Аркадьевна шумно задышала, выпрямилась и стала тереть виски внезапно онемевшими пальцами. Потом она вставила носик заварочного чайника в рот и выдула всю заварку.

Вера Аркадьевна осторожно взяла в руки свой сотовый телефон. Телефон  устаревшей модели, кнопочный, с чёрно-белым экраном в замызганном чехле. Осмотрев его новым взглядом, она приготовилась ждать следующего посетителя.

– А где у вас тут *** ремонтируют?

С лестницы спускалась долговязая девица в мешковатом пальто и тяжёлых грязно-жёлтых ботинках.

– Они сегодня не работают, – строго ответила Вера Аркадьевна, закусывая губы. – У них выходной.

– А не знаете, они на *** навигатор ставят?

– Не знаю, – покачала головой Вера Аркадьевна.

Девица исчезла, а ошеломлённая продавщица включила чайник, чтобы выпить кофе, внушая себе, что тонизирующий напиток перенастроит её слух, вернув слово «телефон» обратно. Но кофе не помог.

– Можно я вам *** оставлю, а вы завтра с утра мастеру отдадите? – ошарашил Веру Аркадьевну молодой человек в модных коротких штанишках, открывающих тонкие волосатые лодыжки. – Короче, когда я его достаю, он глючит. То работает, то не работает.

– Не надо мне вашего ***! – замахала Вера Аркадьевна руками, словно ей предложили нечто непристойное. – У меня завтра выходной. Ваш ***, вы и отдавайте!

Короткоштанный вздохнул и ушёл ни с чем.

Вера Аркадьевна села на табуреточке прямо, словно палку проглотила, и уставилась в пустынное пространство лестницы. Боль затихла, словно подтверждая слова невролога, что она пройдёт сама собой.

Вниз спустилась молодая пара.

– Не работает?

Девушка с распущенными волосами цвета моркови уставилась на Веру Аркадьевну бесстыжими глазами, даже не дойдя до будки ремонта телефонов.

– А что у вас стряслось? – обратилась к ней Вера Аркадьевна ласково.

– Да у меня *** стал отключаться. Вроде батарея новая, а он быстро разряжается. А сегодня *** опять отключился, а когда я его включила, он мне все контакты стёр, все приложения!

– Какое горе! – сочувственно вскинула брови Вера Аркадьевна. – Приходите завтра, мастер всё вам починит!

Девушка согласно покачала головой-морковкой и ушла счастливая.

– Девушка, а можно у вас *** попросить? – застенчиво обратилась к Вере Аркадьевне усталая, расхристанная женщина. – У меня деньги на моём закончились, а муж не знает, где я!

– Конечно!

Вера Аркадьевна протянула безпелюхе свой телефон.

– Ой, какой у вас *** простенький! – удивилась женщина, водя пальцами по устройству. – У всех давно навороченные, крутые модели!

– Меня мой *** устраивает! – улыбнулась продавщица, но женщина уже кричала, приложив мобильник к уху.

– Забрось мне деньги на ***!

– Спасибо! – она вернула тёплый телефон хозяйке и достала свой, раза в два больше, чем у Веры Аркадьевны.

– Вот, а это мой ***! – похвасталась она. – Это шестая модель, последняя. Мне муж на годовщину подарил!

– Надо же, огромный какой, я таких ещё не видела, – зарделась Вера Аркадьевна. – А как он называется?

– Его зовут Максим! – гордо сообщила неряха, прижимая устройство к груди.

Телефон пропищал, как комар-разведчик.

– О, мой *** опять на коне! Спасибо вам!

– До свидания! – улыбнулась Вера Аркадьевна.

– Не работают сегодня, да?

Перед Верой Аркадьевной предстала невысокая женщина с редкими волосами, сквозь которые просвечивала белая, как репа, кожа головы.

– Нет, завтра будут.

– Ой, как же я без *** буду сегодня! – заохала редковолосая. – Я вчера из другого ремонта *** свой забрала, мне там какой-то хомутик меняли. Вчера он нормально работал, а к вечеру опять вибрировать перестал! А не знаете, здесь хорошо *** ремонтируют?

– Отлично!

– Ну, приду завтра.

Репа вздохнула и обречённо поковыляла к лестнице, навстречу ещё одному овощу, но помоложе и покочевряжистее, в оранжевой одёжке с рваными полосами, при близком рассмотрении оказавшимся похожей на битую дыньку.

– У меня заболел ***! – пожаловалась Вере Аркадьевне бахчевая культура со слезами на глазах.

– А что случилось? – принимая участие, Вера Аркадьевна встала с табуретки и вышла из-за прилавка.

– Вчера *** начал рябить. Может, у него какой-то контакт отошёл, я не знаю. Потом вроде бы перестал рябить, но, когда я в «Одники» вышла, он мне стал чё попало показывать, лажу какую-то. Я его перезагрузила, подзарядила, вроде заработал. Потом опять зарябил. Я его кручу туда-сюда, он рябит, и гадость какая-то выскакивает из инета!

– Может, ваш *** подхватил вирус? – В глазах Веры Аркадьевны тоже заблестели сочувственные слёзы.

– Я и говорю, заболел мой ***ша…

Кремовая мякоть дынькиной физиономии потемнела от горя.

– Вы не расстраивайтесь, приходите завтра пораньше, у нас такой хороший мастер, он вам всё исправит!

– А на гарантии *** они берут?

– Нет, это частная клиника, – Вера Аркадьевна не заметила, что вместо «мастерская» употребила совсем другое слово, подходящее больше человеку.

– А, а вы можете завтра сказать, что я первая в очереди за ***м? – Уродливая дынька с умилением заглянула Вере Аркадьевне в глаза.

– К сожалению, у меня завтра выходной!

– Что за непруха сегодня! – расстроилась бахчевая, перестав обращать на Веру Аркадьевну внимание и, прижимая к груди мобильное устройство, как на эшафот, поднялась по лестнице на первый этаж торгового центра.

Не успела Вера Аркадьевна усесться на место, как её атаковала дама в бежевой куртке с погончиками и железными пуговицами, околопенсионного возраста, напористостью и наличием по бокам двух пристяжных детей школьного возраста, удивительно похожую на лошадь, идущую в оглоблях под дугой. Дугу ей с успехом заменяла невидимая корона, которую она несла на голове горделиво, но осторожно, будто корона была на размер больше обрамлённой грязными кудряшками головы.

– Так, – протянула дама, собственно, не обращаясь ни к кому особенно, будто разговаривая с внутренностью своей вышарканной сумки с обремкавшимися ручками, так как именно туда был обращён её сосредоточенный остекленевший взгляд.

Пристяжные, одно из которых погрузило зубы в вафельный стаканчик с мороженым, и Вера Аркадьевна, увидели, наконец, мобильный телефон с треснутым стеклом, который был положен на прилавок с оправами, и, опять же, не глядя на продавщицу, дама проскрежетала требовательным голосом:

– У меня куда-то ушла трубка с титульного листа. Куда она делась? Я пальцем вожу-вожу, а её нет. Ещё напоминание не работает и вылазиют окна, которые были до этого.

– Мастер завтра посмотрит, – заверила клиентку Вера Аркадьевна, продолжая сидеть неподвижно, со сложенными на коленях руками.

– Это козе понятно, что посмотрит! А ну-ка, убери руки от ***! Маленький ещё таким дорогим ***м играться!

Вера Аркадьевна услужливо улыбалась, не понимая, чего от неё хочет грязнокудрая королевишна.

– Заявку вы оформите, или что?

Королевишна, наконец, устремила мутные склеры на приёмщицу.

Вера Аркадьевна, словно под гипнозом, взяла рецептурный бланк для заказа очков с диоптриями и приготовилась писать.

– Розенкевич Ирина Викторовна. Модель И тире Фоне пять запятая сэ латинская а русская сто пиисят три точка три. Записали? Точку уберите перед три, она там не нужна. Дальше пишите. В графе «причина поломки»: системный глюк. Где расписаться?

Не дожидаясь, пока Вера Аркадьевна положит перед ней бланк, Розенкевич схватила его, попутно проскрипев одной из пристяжной, что детям пятый *** не покупают, расписалась в графе «роспись» и вернула бланк Засусаевой. Засунув телефон обратно в сумку, коронованная обладательница глючного «и тире фоне», развернулась, чуть не сбив крепко сбитым крупом хлипкого юношу, выглядевшего несчастным и заморённым.

С мольбой в глазах задохлик воззрился на Веру Аркадьевну.

– На моём *** надо убрать трещину. Сколько это будет стоить?

– Мастер вам завтра всё расскажет, – нараспев произнесла продавщица очков.

– А вы зачем здесь стоите? – взбрындил вдруг юноша, повысив голос и пунцово краснея.

– А мой отдел называется «Оптика», – заигрывающим смешком пояснила Вера Аркадьевна.

– А что, вам сказать трудно, сколько стоит заменить поверхность ***?

– Это зависит от размера, – потупилась Вера Аркадьевна.

– Всё с вами понятно, – обиженно пробухтел задохлик и, швырнув в угол скомканный до размеров горошины чек, ушёл, перешагивая аж через три ступени.

– Экранчик на *** перестал реагировать. Сенсор барахлит, – слащаво улыбнулся Вере Аркадьевне плотный, пахнущий бензином и ментолом усатый мужичок, с блестящими, будто навазелиненными губами, к нижней прилип завиток волоса.

– Сверху, главное, реагирует на прикосновение, а снизу нет. Вот, сами потрогайте!

Мужичок торопливо расстегнул молнию на брюках и приспустил штаны вниз.

– Вы что? – опешила Вера Аркадьевна. – Не буду я ничего трогать! Пусть специалист вас трогает, у него сегодня выходной, а завтра он работает!

– Женщина, что с вами? – полушутливо-полуиспуганно забеспокоился усатый. – Вы что, *** никогда не видели?

– Вас это не касается! – вскипела Вера Аркадьевна. – Я продавец очков и контактных линз, и в трудовом договоре у меня не написано, что я должна брать в руки ***!

Ментоловый мужичок облизнул губы, прихватывая волосяное колечко, пожал плечами, застегнул штаны и ретировался, но поднявшись до середины лестницы, не выдержал всё-таки, и, перегнувшись через перила, демонстративно покрутил пальцем у виска в сторону «трудной» женщины.

Вера Аркадьевна, пользуясь передышкой, налила кипятка в фирменную кружку с абсурдным рисунком: скалящееся солнце в солнцезащитных очках, добавила пакетик кофе «три в одном» и, сделав долгожданный глоток, поняла, что упустила шанс по-настоящему познакомиться с тайным своим утешителем, так сказать, в рамках работы. Она дала себе слово взять в руки первый же ***, который ей предложат подержать, и, прикладывая внезапно онемевшие губы к горячему керамическому краю, она постепенно пришла в себя.

Уединение её было прервано новым персонажем: молодящейся старушкой с выкрашенными в цвет сирени волосами, шейным платком в горошек, в брючном синем костюме.

– У меня проблемка… Вот у мужа моего *** больше ничего не ловит. Пока новый был, всё ловил прекрасно. Я понимаю, что ничего вечного нет, и все *** сейчас максимум на год, а потом у них всё отваливается! *** у мужа неплохой, но, конечно, когда рядом ложишь оригинальный, видно, что он-то беспонтовый! Так, что скажете? Может, у *** шлейф надо поменять, и всё опять заработает ого-го-го?

Вера Аркадьевна, ошалев от такой беспардонности, криво улыбнулась.

– Мастер сегодня отдыхает, будет завтра. Уверена, он решит вашу проблему!

– Женщина, вы последняя в очереди за ***м? – послышался резкий, беспородный голос, судя по истеричным ноткам, принадлежащий особе женского рода, хотя короткие вздыбленные волосы, плоская грудь и лопатообразное лицо, скорее, принадлежали мужчине.

– Мастер сегодня не работает! – крашеная пенсионерка повернулась к мужеподобной женщине и инстинктивно, как это бывает, когда случайно встречаешь на пути что-то дикое и непонятное, отодвинулась в сторону.

– Ну, вы же стояли! – прохрюкала клиентка, протискиваясь сквозь невидимую преграду к прилавку Веры Аркадьевны, хотя пространство перед ним было пустым.

– Девушка, – мужеподобное существо уставилось на Веру Аркадьевну так, будто собиралось решать судьбу всего биологического вида продавщиц. – Сколько стоит диагностика ***?

– Диагностика бесплатная.

Вера Аркадьевна сцепила пальцы под коленями и выжидающе изогнулась.

– А вы на глаз можете сказать, что не так с моим ***м?

Предмет пользования, без которого обыватель больше не мыслил своего существования, лёг перед скромной служащей отдела оптики.

– Он не включается, – предположила Вера Аркадьевна.

– Да! Да! Точно! – мужеподобное существо схватило своё устройство и стало с силой жать на него сбоку. – Вот он, когда заряженный, включается ненадолго, а потом сразу гаснет, и батарея "ноль" показывает.

– Такое бывает! – согласилась Вера Аркадьевна. – Возможно, вам нужна новая батарея.

– Да я думаю, вообще, новый *** уже пора покупать. Ну, я пошла?

– Ну, идите конечно. Всего доброго!

– И вам всего доброго! Как приятно, что вы здесь работаете, а то я на днях заходила, тут такая чувырла сидела, сквозь зубы со всеми разговаривала, а вы такая вежливая, культурная! Вот бы все продавцы такими были! Я к вам ещё зайду! Очки у вас куплю, хотя они мне не нужны!

Существо, всё-таки оказавшееся женщиной, подмигнуло Вере Аркадьевне, которая ещё вчера действительно разговаривала прямолинейно и нехотя, и проскакало вверх по лестнице как кенгуру.

Приближалось закрытие цокольного этажа. Гремя ведром, спустилась уборщица, пожилая дама с расстройством речи.

– Дробый черев, – кивнула она Вере Аркадьевне. – А вы сёщеёв здесь?

– Сейчас буду собираться, – спохватилась Вера Аркадьевна, встряхивая головой, будто освобождаясь от наваждения. - Я сейчас, я быстро.

– Да не топоритесь, куда вам топориться? Я вас ужаваю и вы не доджётесь, чтобы я вас на *** послала! – уборщица сунула тряпку в ведро и, не отжимая, повезла её вдаль.

На чистой мокрой дорожке оставались её грязные следы.