Удивительные времена

У нас тут поп застрял, когда бомбоубежище освящали.

В подвалах теперь укрытия, нам тоже сказали: надо!

Ну, сделали. Прибрались немного, мусор выбросили. Подвал запирался, так что не загажен почти.

Лампочки вкрутили. Вытяжку проверили. Оформили красный уголок: иконы, портреты президента и губернатора, флаг, гимн.

Три толчка поставили; дядька красномордый из гражданской обороны потрёпанными расчётами тряс, делил количество жильцов на число унитазов, сказал, что трёх хватит. Если, конечно, пользоваться «равномерно».

Расчёты советские, тогда люди могли подстроиться. А как мы – фиг знает. Лучше и не думать.

Сдвинули скамейки деревянные, навесили умывальников, стали мудрить с лежаками.

Идею о тюфяках отвергли: они замызгаются, песок набьётся, вши набегут. Сказали: всем купить раскладушки.

Кто купил, кто не купил. Хромов – состоятельный мужик, они с женой что-то с земельными участками крутили – приволок ортопедический матрас от «Асконы». Жутко дорогой, говорят.

А Бабичев – тоже состоятельный мужик, этажом выше, - тот ничего не купил, а улетел в Пхукет. И Ромка (фамилию забыл, он как в подъезд войдёшь, слева) айтишник уехал. В гробу, сказал, я всё  видел, и уехал. Куда – не знаем.

У нас на Пхукет денег нет. Я считал-считал – не выходит. Кто-то сказал, хорошо иметь домик в деревне. Чем глуше, тем лучше. Там безопаснее. Отдельно стоящие дома для военной стратегии интереса не представляют.

Но как всегда, шустрее всех оказались москвичи - скупили на корню всю глухомань. Раньше, положим, в деревне зимой в двух домах свет: баба Нюра телевизор смотрит да бобыль Илюха гоняет чертей. А теперь – везде. Только когда подстанция с нагрузкой не справится, тогда уж амба – хоть глаз выколи.

А москвичи, известное дело, людей не любят, и на каждого нового смотрят волком: больше населения – ниже безопасность. Так бы ворог только по городам шарился, а тут, неровён час, свернёт с большака на малую дорогу. 
      
Ну вот. А мы, значит, как были, так и есть. Двадцать лет на одном месте. То есть от остановки, где больница, метров триста через общаги и гаражи и потом ещё метров сто на юг. Спросите, если что, вам подскажут.   

И что же? Сейчас, допустим, суббота, а в четверг бомбоубежище открывали. Не с помпой, но и не просто так. С речами.

Пришёл красномордый из гражданской обороны. Подарил набор стрелок – на стены вешать, чтоб люди в панике не путались. Замглавы райадминистрации припорол – чувствуется, бухонький, но сказал душевно, со слезой. Политическая обстановка, мол, сложная, кругом враги, и чем больше мы хотим мира, тем злей они на нас наседают.

Председатель ТСЖ пробовала-пробовала выговориться – не выговорилась.

Ждали ещё дуэт «Иван да Марья», песню петь, но те не пришли – их на корпоратив сманили. И профессора Мамалыгина из общества дружбы пришлось вычеркнуть: он голос сорвал, командуя студентами на установке "ежей".

Да ничего - без них всё гладко шло.   
 
И тут у нас поп застрял. Его позвали бомбоубежище освятить, он и освятил. И кадилом махал, и в углы кропил, и всё, что сказать положено, сказал. А зачем он в тот проём сунулся, этого он потом и сам объяснить не мог.

То ли уж решил на совесть сработать, освятить всё до мелочей. То ли мотнуло его. То ли оступился. Словом – попал.

Там проход узкий и труба. И сверху какой-то вентиль торчит и капает. А священник, как и положено, дядечка ражий, большой и с бородой.

Вот он в проём шагнул, и поехало: кадило за трубу замоталось, камилавка вентиль боднула да на нём и повисла, батюшка сманеврировал отступление, но со сбившейся в ком рясой застрял окончательно. Ему ещё штырь из трубы в бок впился, так что не вздохнуть.

И слова от него послышались светские.

Тут, конечно, все со своими советами. За руки пытались вытянуть. За ноги брались. Послали за сантехником. Замглавы зачем-то в епархию звонил…

Суеты и шума было много. И полчаса, а может больше, в бомбоубежище перебывал весь наш дом и даже из соседнего приходили. Батюшке посочувствовать.

А спас его, действительно, сантехник. Сначала трубу срезать хотел. Потом убоялся – от болгарки искры, не дай Бог, займётся батюшка, задымит или, в крайнем случае, бороду опалит. Нехорошо.

Он просто ломом трубу отжал – освободил пленника. К всеобщей радости и облегчению.

…И теперь у нас своё бомбоубежище, прямо под домом, со стрелками, красным уголком и тремя унитазами. Только вот насчёт поесть - облом.

Говорят, в одном из гаражей должен храниться н/з в виде сухпайков, но его нет. Забыли, что ли, подвезти, или подвезли, но не там разгрузили, или разгрузили, но как-то не так приняли. В общем, чего там скрывать, зажуковали харч.  И теперь надо покупать самим.

Хромов сказал, что если сбросимся, он подгонит партию брикетов с гороховым супом. Но все заподозрили, что тот провернёт аферу и на суповые деньги умотает к Бабичеву в Пхукет вместе со своим ортопедическим матрасом. Поэтому – ждём, но трудно сказать, чего.

А москвичи опять раньше всех обернулись и скупили повсеместно свёклу. Говорят, они из неё будут гнать спирт, а жмых скармливать козам и добывать молоко. Между прочим, батюшкина матушка – мне по секрету сказали – родом из Москвы и держит пару этих животных.