Судьба сильного человека. Рассказ

Надежда Середина


Судьба сильного человека


Первые деньги, которые заработал Владимир, были трудные. Да других по жизни он и не знал. На сильных духом таких, как он, Держава держится. Он наравне с мужиками, прошедшими армию, таскал на своем впалом животе ящики с гвоздями. Разгружали вагон стройматериалов.
- Эй, пацан, куда тратить-то будешь? На сигареты? Или на шоколадки для девчонки?
- На книжки.
- Ой! Тебе что, в школе не выдают?
- Нам стихи не выдают.
-  Это что за хрен с маслом? Стихи! Ишь, ты! Есенин что ли?
- Есенин у меня уже есть.
- А прочитать можешь?
Они курили, сидя на ящиках, перекур на десять минут длился полчаса.
- Дай Джим, на счастья лапу мне! – подошел Володя к грузчику.
Грузчик, как английский лорд, протянул ему два пальца, оставляя в руке дымящуюся папироску.
- Такую лапу не видал я сроду! / Давай с тобой полаем при луне / На тихую бесшумную погоду…
Тишина. Замерли грузчики.
- Пожалуйста, голубчик, не лижись. / Пойми со мной хоть самое простое, / Ведь ты не знаешь, что такое жизнь!
- Я? Не зна-ю! Ах ты, щенок! – мужик угрожающе стал подниматься.
Грузчики засмеялись. Один, молодой, только что вернувшийся из армии, поднялся, встал между юным чтецом и стариком.
- Старик! Ты что?! Это же Есенин! Сергей! А это просто Володя, выучил наизусть, в школе задавали.
- Мы в школе это не проходили. – Выкрикнул в порыве вдохновения паренек. - Это нам на литобъединении… Я с 4-го класса в литобъединении. Алексея Шлыгина знаешь?
Володя, когда обижался, вспоминал бочку с дегтем и коня. И напрягал мышцы рук, он уже занимался боксом. Поражения он быстро забывал, а победы помнил.
Старик сел, глубоко втянул дым «Беломор-Канала». Грузчики тоже задымили своими папиросками.   
- Кончай перекур! – подошел бригадир. – За работу! А ты что тут делаешь?
- Это наш! – заступился старик за мальчишку.
И с уважением положил свою тяжелую ладонь на плечо подростка.
А Вовке вспомнился первый бой на ринге. Ему 14 лет, сопернику 18. Первый нокаут получил. Валерий Руда, маленький, крепенький, научил думать, прежде чем наносить удар.
* * *
Летом – река.  Хупта была рядом, там моклецов, голавлей руками ловили. И с дерева, и сачками, и с удочками. Весной вода схлынет, рыба под берег идет – сачками брали, ведрами домой несли. Жили не богато, сами себе предоставлены были. На пирожки мать даст, а подросток на книги собирал.  «Мой Рай!» – полочка своя была у него, личное пространство, виртуальные дороги, времени и героев из книг. Дома не приветствовали, но и не препятствовали. Утром с братом с кружками стояли. Мать теплого, парного молока из ведра в кружки плеснет. И ты, словно, теленок, языком чувствуешь вкус луговых трав.
В начальной школе классная руководительницы, Татьяна Ильинична, поэзию знала и любила. В школу не сразу с 7-ми лет взяли Вову, как других, октябрьский он. В итоге отдали в школу в Ряжске с 8 лет.
Тут три космонавта прилетели на «Восходе». Чудо. А Володя на следующий день 10 лет исполнилось, а говорили о космонавтах, будто он прилетел с ними. «Тройка, тройка прилетела космонавтов наших смелых…» - читал Вова на своем дне рождения.
После 8-ого класса поступил в дорожный техникум, в стройотряде заработал на мотороллер. 220 рублей в общую семейную кубышку принес. Дом в Ряжске – дедово подворье. Мать возил из Ряжска в деревню на своем транспорте, доставлял домой яблоки.
Дороги строил, когда еще в дорожном техникуме учился. Помощь семье была нужна. А он старший. Брат на два года младше, сестра – на четыре. Корова на дворе была не всегда. После первой сессии восстановился.
В дорожном техникуме было литобъединение «Магистрали молодости». Дочь завуча Татьяна Борисовна Украинцева окончила Литинститут имени А.М. Горького и занималась с теми, у кого полочка с книгами была.
В техникуме студенческие строительные отряды были, где деньги платили, как взрослым. Учащиеся и завод автоматических линий строили, и Рязанскую ГРЭС.
На проводах в армию тренер напутствие давал.
- Дедовщину ты сам создаешь. Если встанешь за себя, то никто тебя не сломает.
Замкнутое пространство в деревне, в гарнизоне…
А доармейских фотографий нет.
* *  *
- Поедем во Львовское на журналистику, – звал товарищ по службе. - Рванем?
- 47 человек на одно место?
-  Попробуем!
 Пробовать было не сладко. Боль прошла, осадочек остался.
- Прошел? – спросил Володя счастливого абитуриента.
-  Взяли…
А место-то одно. Вот вам и бочка с дегтем, а конь-тяжеловоз с огненной гривой остался в сказке. И пером это описать до сих пор не получается. Ведь парень прошел по протекции большого папы, а учиться не стал во Львове, уехал в Питер. А место-то было одно. Как дно у колодца, нырнул и нету. А с бочкой дело было так. Очень хотелось на коне прокатиться. Все мальчишки, кто и ниже его ростом, уже и в ночное съездили, и верхом гарцевали, вцепившись в огненную гриву, пропахшую сладко-кислым конским потом. Хоть он в школу еще не ходил, но выше был даже второклассника Шурки.
- Дядь, дай прокатиться.
- Верхом?
- Да!
- А не кувыркнешься?
- Нет!
- Чей ты такой?
- Силкин.
- Того, что до Сахалина дошел? – рассматривал босоного мальчонку колхозный конюх, думая, как бы отвязаться и мальца не обидеть. Придумал: - Вон видишь бочку?
- Эту? – подбежал мальчуган к бочке у телеги.
- Полезай в бочку и прокатись.
-  В бочке?
- Ну, да. Я посмотрю, не из трусливых ли ты? А то, как тебе лошадь дам.
Вова ножки-ручки растопырил, в дно бочки головой уперся, ногой от земли оттолкнулся и покатился. Недолго бочка крутилась. 
Встал мальчонка перед конюхом без страха. Глаза горят, локти и коленки блестят, сам смеется. Что делать? Подсадил конюх мальчишку на своего рабочего коня-тяжеловоза. А мальчишка в гриву вцепился, не оторвать, хотенье, хуже неволи.
Вспоминал этого тяжеловоза Владимир и когда стал сибиряком. В Новосибирске зима чуть ли не весь год. В соснах условный забор вокруг военной академии. Звездная лыжня по всему Звездному городку. 10 километров не пробежишь – в увольнение не пойдешь. А пробежишь, уже самому не хочется.
- Сибиряком себя считаете?
- Когда надо – вставляю. Выйти в мороз – очень люблю. С Кайсыном Кулиевым там познакомился, с Давидом Кугультиновым.
В Новосибирске создал литобъединение «Поиск». Ходили, искали таланты.
На распределении спросили:
- Куда хочешь?
- На Ближний Восток.
- На Ближний не обещаем, а Дальний… Дадим.
После Новосибирска Уссурийск показался загадочным – почти тропики, почти джунгли. По отцовским местам пошел. Отец служил там в войну. До Ханка дошел.
И отдал Дальнему Востоку Владимир 7 лет. Первая книга там вышла - «Отсюда Родина видней». В армейской газете работать стал.
Не было у него стихов неопубликованных. Родину любил, работу знал, друзей ценил.
Сирия – это особая повесть. Там и время течет по-другому.
Первый раз он в Сирию не попал. Врачи забраковали. Кровотечение открылось. Зуб выдернули, и всю ночь кровь останавливали. А утром вывели из строя. И полетел вместо него дублер. В строках, в словах, как молитва: «Расчёт не прилетел назад, и мне потом ночами снились Дублёра добрые глаза, которые всегда светились…» 

А Хмеймим был уже в 2016-ом. Как живут солдаты в далекой Сирии, теперь Владимир знает не понаслышке. Библиотека и клумбы, где руками русских солдат цветы посажены. Вот тут уже не полуржавая бочка с дегтем, а сторожевые выносные заставы. И не грузовой тяжеловоз с рыжей гривой, а самолеты и вертушки поднимались с авиабазы. Не забава с сачком у реки, а сама смерть с жизнью заигрывает.

И тут серьезная поэзия пошла, где «дышит почва и судьба». О жизни, и о тех, как теряют жизнь на войне.
Друзья на гражданке уже много книг имели: Николай Николаевич Кондрашов лауреат конкурсов.
А у Владимира гражданская жизнь началась после того, как 32 года прослужил в Вооруженных Силах.
Уйдя в запас полковником, Владимир Александрович долго не мог отвыкнуть от военной жизни.
Вспоминал, словно молился в стихах и писал посвящения знакомым, сослуживцам.
Отцу Дмитрию Солонину «Он летел на базу по замене, Он летел в палаточный свой храм, где не раз, вставая на колени, за солдат молился по утрам». «Сколько в России моей Городков, Давших таких золотых мужиков?!» (Герою России Александру Прохоренко). (Николаю Иванову) «И мы историю листаем, И мы историю творим». «Авиабаза «Хмеймим» Так далеко от Рязани!»
И вот разговор с собакой уже не Есенинский, а другой - Силкинский. «Сидит, как молится она, Бессонная и золотая, И понимает, что война Работа очень не простая». Теперь поэт знает, «что жизнь на свете стоит», у поэта своя правда.
А память, опаленная войной, возрождает другие, новые, непостижимые образы, поднимает иные, трагические, подлинные, правдивые темы. И по-другому заставляет смотреть на утро и вечер, прожитый каждый день.

* * *
С 1991 года Владимир Александрович член Союза писателей, автор многочисленных книг прозы, стихов и публицистики. Но главной темой остается Отечество, его неразрывная судьба с судьбой народа, и защита рубежей Родины. Так тема малой родины – Ряжска под Рязанью, переросла в тему Большой Родины. И стихи Владимира Силкина зазвучали в более пятистах песнях, прославляя Отечество и ее героев. Ведь у каждого есть своя малая родина.
Уже находясь в запасе, полковник Владимир Силкин награжден медалями Министерства бороны Обороны России: «За трудовую доблесть», «100 лет Константину Симонову», «Участнику военной операции в Сирии», «За возвращение Крыма», «Памяти Героев Отечества», «За химическое разоружение» и других.
Владимир Александрович вручал Всероссийскую литературную премию имени генералиссимуса А.В. Суворова, утвержденную Военно-художественной студией, Егору Исаеву, Владимиру Фирсову, Виктору Пронину, летчику-космонавту СССР Геннадию Стрекалову и многим другим.
Дружил с космонавтами дважды Героем Советского Союза Виктором Горбатко и Героем Советского Союза Александром Баландиным.
Так тема Отечества вырастала до темы Космической. Но главное - человеком на месте быть. На своем месте и в венное время, и в мирное! И не предавать ни себя, ни друзей, ни Родину. Память мстит жестоко. А не будешь жить прошлым – не увидишь будущего и даже настоящего. Побеждают идеи. Светлые только идеи побеждают. Писатели первыми идею подхватывают. Литератор пишет о том, что вокруг него происходит. Публикует. Сила художественной литературы в ее правдивости. Прорывалась и через цензуру, сохранялась, передавалась в рукописях и доходила до человека, заставляя думать. Эта традиция от Пушкина, Белинского, Лермонтова… Достойная, настоящая, большая литература дает надежду читателям, укрепляет веру, показывает пути-выходы из жизненных ситуаций, сохраняя человеческое достоинство.