Кости

Всё началось с мрачного места - туберкулёзного диспансера.
В ночь с 3 на 4 октября, пациент двадцать пятой палаты  Эдуард Свиридов стал для всего мира без вести пропавшим человеком. Самое примечательное, что пропасть этот человек не мог без посторонней помощи... которая ему не была оказана от слова совсем. На камерах, под которые попадает палата не было изображено ничего, кроме статической картинки коридора и двери, по которой изредка мог пройти охранник в ночное время. Более того, окна, которые были в двадцать пятой палаты не предусматривают того, чтобы в через них кто - то пролет, ибо выполненны они в форме трёх кругов, словно иллюминаторы на пароходе. Такая система защиты создана для того, чтобы люди не могли совершить самоубийство или покинуть стены тубдиспансера раньше времени. Территория диспансера всецело покрытая камерами, не предусматривает того, чтобы побег из его стен мог бы осуществиться без внимания охраны. И даже если взять тот факт, что Эдуард Свиридов мог сбросить килограммы, дабы протиснуться в окно - одна из камер идеально смотрит на окна второго этажа, как раз таки на пятую палату - ту палату, в которой лежал пропавший мужчина.
Однако, разыскиваемый не остался таковым на длительное количество времени, потому как то, что от него осталось было найдено в конце следующего дня.
Кровати в палатах имеют весьма низкую высоту, а потому, персонал исключал возможность, что кто - то мог туда залезть. Пока санитары и глав врач ломали головы, как и куда мог пропасть пациент палаты номер 25, возможно, даже строили мистические теории - главную улику в деле пропавшего нашёл Валентин Фёдоров - опер, один из первых прибывших на место преступления.
Не было мяса и крови, трупного запаха или предсмертных записок. Просто груда человеческих костей и аккуратно разложенные вещи... под самой кроватью.
Меня зовут... в прочем, это не имеет ценнности на фоне всего повествования. Я не буду говорить, откуда я родом, сколько мне потребовалочь времени, чтобы дослужиться до вполне приличного звания. Более того, все имена и названия будут изменены, дабы оставаться полностью анонимным.
В тот обычный день нам поступил необычный звонок в дежурную часть. Голос, в котором явно слышались тревожные нотки, но который их так пытался скрыть, весьма красноречиво описал события, изложенные мною ранее. Естественно, каждый из нас в момент удивился, услышав подробности происшествия. Выезд был незамедлительным.
Путь этот лежал до некоего городка или, скорее, деревни, которую местные власти решили медленно, но верно, превратить сначала в поселок городского типа, затем, в миниатюрный городок , что был окружен лесами и болотами.
Изучив подробнее, что из себя представляет посёлок, я выяснил, что функционирует он за счёт туберкулёзного диспансера и живущих в посёлке работников. Так же, ранее в этом медвежьем углу, во времена советов строили какой - то исследовательный комплекс, однако, по каким - то причинам стройку пришлось отменить.
Ехать нужно было мне, набрав команду из подчинённых младших званий. Заявители нас долго не ждали. Выехали мы в тот же день и, где то к вечеру следующего дня, были уже на месте.
И даже, мне, как человеку, побывшему в более угрюмых местах, было страшно находиться в тубдиспансере.
Приехав, мы собрали документы нужные документ, после чего мы начали заниматься уликами. Хотя...
Начали?.. уликами?..
Количество улик в палате было ровно нулю. Улик, которые хоть немного бы натолкнули нас на решение поставленной задачи не было. Напротив, всё что было нами найдено ставило всё расследование в логические тупики.
Кости потерпевшего были отправлены на экспертизу в тот же день, ровно, как и одежда, на которой отсутствовали детали совершенного убийства с последующим расчленением жертвы.
Хотя, расчленением в привычном нам виде нельзя было назвать аккуратное выкладывание костей с хирургической точностью. Зубы, коленные чашечки, рёбра и суставы лежали вплотную к кровати Эдуарда Свиридова. Отделение суставов друг от друга было произведено с профессиональной, хирургической точностью, словно конструктор, что без лишних движений разобрал ребенок.
Сразу же в голову залезла мысль о том, кому эти кости могут принадлежать.
Под подозрение пали санитары, и, собственно говоря их отсутсвующая преднадлежность к совершонному преступлению. Я предположил, что всецело кости могли быть оставлены лечащим врачом, или, что более вероятно, врачом и самим Свиридовым, но кости уже совершенно другого человека. Свиридов мог покинуть стены палаты, как раз - таки через врача, положив под кровать останки другого, ранее убитого человека.
Убить человека явно мог кто - то из этих двух парней, и, замаскировав старое убийство под таинственное расчленение, скрыться с места преступления незамеченными.

Тягота пошарпанного здания давила на виски. Все, начиная местным психологом и санитарами, заканчивая дворником и сторожем, вызывали внутри какие - то странные чувства.
Ощущения отречённости от мира и глубокое подъездное одиночество, оставленное в местных пятиэтажках на герпесных фильтрах недокуренных сигарет. Если лица работников и ассоциируются со светом - то свет этот будет тусклый, словно свет лампочки, что висит на одном полуоголённом проводе советской квариры, интерьер которой будет сниться в грязных, детских снах.
Ранее я проговорился про теорию, которой я начал придерживаться в ходе следственной операции. Однако, на следующий день, в процессе допроса врача Эдуарда Свиридова я убедился, что тот не мог быть замешан в деле о костях. Во - первых, лечащий врач покинул стены диспансера, это было видно по камерам, да и по записям с видеорегистратора всех припаркованных автомобилей возле его дома. Во - вторых, ранее за человеком не было замечено даже штрафов за мелкие нарушения. В третьих... чёрт возьми, палата была пуста, она не открывалась в течении ночи! И нет, записи с камер не могли быть смонтированны под статичную картинку. Проведя экспертизу записей, эксперты не обнаружили на ней склеек или видеомонтажа. Экспертиза костей так же не могла сказать многое, кроме того, что кости действительно принадлежали Свиридову.
В один из дней, наблюдая за территорией тубдиспансера, меня посетила одна мысль. Как подобало шаблонной, уже шуточной фразе "убийца дворецкий" я начал смекать, что в моём случае, фраза должна звучать "убийца в подвале". И, конечно, ранее мои люди со мной прошерстили это место вдоль и поперёк, каждый угол подземных помещений был изучен на наличие улик разной степени важности, но ничего, кроме мётл, ведёрок и разного бытовой и санитарной вещи нашей группой обнаружено не было.
Но не седьмого сентября.
В тот день я не стал говорить никому из местных о своём походе в подвал, ибо под подозрением стояли все работники туберкулёзного диспансера. Мне хотелось, чтобы в подвале было то, на что мне лучше нельзя смотреть. Был тот самый бешеный хирург в кровавом халате, в такой же кровавой маске и с тесаком, который с ювелирной точностью за каких - то восемь часов ночи смог идеально отделить все человеческие кости друг от друга, а плоть и кожу спрятать. Возможно, даже в этом подвал. Я написал коллегам, о подвале, и что если не наберу через десять минут - нужно набрать будет мне, на всякий случай. Если же не возьму трубку - стоит задуматься о помощи. Без лишнего шума, я вошел на территорию диспансера, благо, охранник уже знал меня в лицо, и направился в подвал главного отделения.
На улице было сыро. Работники с суетой бегали из одного отделение в другое, дворники лениво сметали листья в кучки... Идилия обреченного места сказывалась даже на тех, кто работает здесь, а не прибывает на лечении.
Я зажёг свет.
В подвале воняло сыростью.
Казалось, путь мой путь пролегал не под огромным бетонным строением, а в штольнях или катакомбах, где вокруг сырая земля или известняк, а не холодный бетон.
По мере, на этот раз, одинокого исследования подвала, я натыкался на занятные детали, которые в ранних обходах мой глаз не улавливал. И нет, дело даже не в кровавых пятнах или оружии, которого, конечно, не было.
Отпечатки. Хотя, если быть точнее, следы. Следы, явно принадлежащие человеку по форме ладони, но уступающие ей, в количестве пальцев. Я бы не поверил сам себе в тот момент, не сфотографировав бы то, что творилось над моей головой.
На потолке было множество грязных человечских следов. Они были еле заметные, точно не испачканные грязью после дождя, скорее, будто тот, кому принадлежит эта...четверня... взял в руки что - то ветхное и пыльное, затем...
Прицепился ладонями к потолку и начал бродить по нему взад - вперёд. Четыре кривоватых пальца с явственной вырисовывающей ладонью находились в разных частях потолка. Отпечатков мне удалось насчитать ровно двадцать пять и находились они на разных частях поверхности. По центру, левее, в углах, где - то ближе к двери и так далее. И что самое непонятное для меня было в этой ситуации, так это то, что отпечатки между собой были, скажем, не в шаговой доступности. След мог прерваться на середине, а продоложиться на середине потолка.
Естественно, никакой мистики в этом я не обнаружил. Пускай потолок в подвале был в достаточной степени высокий, под три метра, но, с возможной распрыжкой оставить след было реально, молчу уже, чтобы взять стремянку и целенаправленно вымазать поверхность.
Самое примечательное, что следов в прошлые дни не было, ибо никто из нас не заметил их. То есть, появиться они могли скорее всего ночью. Но, вопрос: кто тот человек, имеющий на руке четыре пальца, станет ночью, на стремянке, пачкать потолок грязной рукой?
Мне стало не по себе. Скорее, не от возможной мистики, а от гробовой тишины в подвале. Её томный вопль отдавался в уши, проходя через всё тело, обвалакивал мозг, вызывая в себе чувство, не более, чем тревога и не слабее, чем приступ тошноты. Рвотным позывом мне хотелось выблевать всю чернь, что проходила через меня все эти дни пребывания в месте, куда люди приезжают смертельно больными.
Когда же я включил экран телефона, я заприметил ещё одну деталь.
Сколько я нахожусь в этом подвале? Около получаса. И за всё это время никто не позвонил мне, с вопросом где я (когда я, в свою очередь, начальник нашей группы). Никто не зашёл за мед. приднадлежностями или за другими вещами.
В подвале не было слышно ни единого звука, словно через ползунок, его убавили до абсолютного минимума.
Находиться в этом месте было тяжело. Люменсцентные лампы, словно сварка, били в глаза так, что со временем я начал различать тёмные пятна перед собой. Тишина выла в ушах своим звоном. Пустота подвала тубдиспансера и его отречённость от главного помещения наталкивали на какие - то странные, суицидальные мысли. В этом подвале не хотелось жить. Здесь хотелось умереть, забыв семью и свет. Здесь было всё ровно, что почувствует ребёнок или жена, когда узнают, что некий следователь, в некой командировке вспорет себе вены, не закончив дело Эдуарда Свиридова. Человека, чьи кости были найдены аккуратно сложенными под кроватью туберкулёзного диспансера.
Я открыл глаза.
По мере того, как мысль начала приходить в моё, прокуренное крепкими сигаретами сознание, я начал чувствовать...
Медленно, словно надвигающийся вдали поезд, ко мне неслись чувства. Чувства боли, чья скорость и приближение усиливались, с каждой секундой, покуда я наблюдаю за ними.
Ибо боль от того, как шатаются четыре моих верхних зуба было не заметить нельзя.
Зажав рот руками, я машинально надавил языком на них и, действительно, четрые передних (два верхних и нижних) зуба отчётливо шатались. Не так, что они вот - вот выпадут, а легонько, но весьма болезненно и заметно.
После же, я покинул подвал незамедлительно.
Череда совпадений, произошедшие в подвале не напугали меня, а наоборот - разозлили. Я отдал приказ провести еще один допрос всех, кто был притчастен к лечению Эдуарда Свиридова, особенно, опросить работника, который ходил в подвал тогда, когда лежал Свиридов. Того работника, который и контактировал с жервтой, и спускался в подвал за рабочей надобностью чаще всего (сбор уток, например). Группе же из трёх человек, а именно Виктору Самойлову, Иннокентию Иванову и Дмитрию Фёдорову, было поручено обыскать подвал вдоль и поперёк, с последующим выяснением, кому могут принадлежать следы на потолке и, при каких обстоятельствах они были оставлены.
За сигаретой и крепким, неприятным, горьким эспрессо, которое охото запить, я думал. Сидя в гражданской машине, перед большим тубдиспансером, возникали разные мысли в голове, в частности, затрагивающие следы на потолке. В тот момент мне казалось, что это веская зацепка, ибо, судя по тому, где они находятся, можно было сделать вывод, что в больнице находится психически - неуравновешанный человек. Скорее всего, весьма высокого роста и имеющий четыре пальца, как минимум, на одной из рук.
Судя по тому, что следы были оставлены именно в подвале, где хранится различный мусор в виде уток, масок и садовые приднадлежности, такие как мастерки и веники, я понимал, что возможно тот самый психически неуравновешанный человек - есть санитар или дворник.
На изучение личных дел всех работников больницы, их статус учёта у психиатра, потребовался день. Ещё пол часа на личное выяснение у заведующего тубдиспансера, Валентина Райкина, у кого из персонала имеется четыре пальца на руке и кто, возможно, имеющий такой дефект на руке имеет беспрепятственный доступ в подвал.
Однако, кроме удивлённых глаз Валентина мною ничего получено не было. Заведующий уверял меня, что каждый работник, будь то лечащий врач, анастезиолог, дворник и так далее тщательно проходил отбор, вместе с сопутствующими медкомиссиями и иже с ним.
Я целенаправленно не стал упоминать личное дело Эдуарда, ибо, за ним не стоит ничего, кроме усредненности и посредственности. Этот человек был не особо людимым, работал на среднестатистической работе, и не был замечен в правонарушениях.
Расследование было полностью заведено в тупик. Наблюдение за повадками пациентов и врачей не приводило ни к чему. Расставленные тут и там камеры, прослушка звонков не дали ничего, кроме отчаяние со стороны следствия и давление от высшего руководства. Уже несколько дней, расследование не привело ни к чему, кроме следов в подвале. Самое неприятное, что могло бы быть в этой ситуации - если дело, каким - то чудом попадет в руки журналистов. Поэтому, искать улики там, где их нет, нужно было еще усерднее.
В одно утро, выходя из стоматологического кабинета, где мне лечили четыре передних зуба, я получил телефонный звонок от моего коллеги Аркадия Семёновича. Тот мне сказал некую занятную деталь, которая, возможно, является первым следом в весьма странном деле.
В ходе детального изучения личных дел сотрудников и пациентов тубдиспансера выяснилось, что некий Семён Половцев, прибывший в тубдиспансер 16 сентября имел ранее знакомство с ныне мёртвым Эдуардом Свиридовым. Тот, был его коллегой на бывшей работе. Скорее всего, от него и заразился Эдуард туберкулезом. Когда же я провел допрос с Семеном, он дал понять, что, в действительности, тот не имел ничего общего со смертью его бывшего коллеги, и тот, в свою очередь, был весьма удивлен такому исходу. Однако, стечение обстоятельств имеют место быть в этом случае. Но, тот же самый опер сделал ещё одной занятное наблюдение.
Лечащий врач Эдуарда, ранее, жил на улице Димитрова в доме 17А, в то время, когда Эдуард жил в доме 15Б. Значит ли это, что они были соседями? Возможно, если считать сорок метров разницу между этими домами и жизнь на одинаковых этажах что Эдуарда, что врача. Но, не клеется один факт - Эдуард переехал в соседний дом позже его лечащего врача. Следовательно, теория о потенциальной слежке сдвигается на второй план, однако...
Не вижу целесообразным перечисления имён всех тех, кто хоть как - то соприкасался с жизнью умершего человека, ибо, почти все работники тубдиспансера имели ранее контакт с Эдуардом Свиридовым. Кто - то жил на его улице. Кто - то имеет дальнее родство, кто - то учился с ним в одной школе, в разных классах. Однако, ходе повторного допроса абсолютно всех работников учреждения, никто из них не припоминал такого человека, как Эдуард Свиридов.
По ходу расследования, дело начало иметь статус "секретное".
В один из вечеров, придя в номер гостиницы я разложил все факты, которые получил в ходе оперативно розыскных мероприятий. Это был тот случай, когда я не знал, что мне делать. Я был двоечником у доски на уроке алгебры. Учеником, который никак не мог логическую цепочку для решения поставленной задачи, потому как факты, что имелись у меня наводили на ещё большие вопросы. Мужчина лег в туберкулезный диспансер. Через какое - то время, его кости нашли под кроватью, а записи на камерах говорят о том, что никто, повторюсь, никто не заходил в его палату ни через окно, ни через дверь. В подвале же, мною были найдены хаотичные следы на потолоке, следы руки с четырьмя пальцами, в то время, когда каждый работник этого места имел хоть какую - либо связь с Эдуардом Свиридовым. Кто - то был его соседом через дом. Кто - то учился с ним в параллели, кто - то был другом его друга, но, всецело каждый такой человек отрицает знание хоть какой - либо информации о потерпевшем.
Из раздумий меня вывел телефонный звонок моего коллеги.
Забыл упомянуть, что на следующий день, после нахождения костей в палате, полицейские, во главе со взломщиков заявились в квартиру уже умершего. Что примечтально - ничего, что указывало на то, что человек находится в опасности не было, кроме... видеокамеры перед его входной дверью. Стоит упомянуть, что это была единственная камера на этаже, и имеющая прямое подключение к ноутбуку Эдуарда. Посмотреть что находится на камере не представляется возможным, ибо все записи на камерах повреждены, однако...
Веским фактом стали снятый звонок и именно широкоугольный объектив. Да, камера была настроена именно на широкоугольный формат, который охватывал лестницу и подъемы на этажи. Эдуарду было все ровно, имеет ли звонящий человек при себе нож или пистолет, более того - его мало интересовала детали личности его гостей, ибо, все внимание было сконцентрированно на широком объективе, а именно - то, откуда пришли его гости. Ибо объектив камеры настраивается на по щелчку пальца, т.е - Эдуард целенаправлено поставил именно широкоуголку, что подтверждает видеообзоры этой модели камеры, с завода поставляющиеся с обычный настройкой объектива. Увеличение (для просмотра деталей) доступно только в обычном режиме камеры.
Так же добавлю, что хозяйка понятие не имела про камеру, и ключ она отдавала, когда звонок на двери еще висел.
Это наталкивает на мысль, что Свиридов знал заранее, что находится в опасности, и ему важно было видеть - откуда она, как правило, приходит.

В тот вечер мне позвонил коллега с просьбой срочно зайти в месседжер, дабы тот мне скинул очень занятную деталь.
Прикреплёнными фотографиями были записки человека, по видимому, самого Свиридова, которые тот писал находясь явно в неуравновешанном состоянии (что подтверждает корявый почерк и скачущие слова). Записки, со слов коллеги, были найдены под диваном.
"Если на него долго смотреть - можно начать улыбаться.

квартира 17

Они ходят задом наперёд."

"Скоро он съест меня. Он хочет кушать и говорит об этом голосом ребёнка"

"Когда я был рядом с ним, у меня шатались передние зубы"

"Когда я рядом с ним, ко мне никто не придёт."

"Он любит тишину и спокойствие."

"Он не человек, он не человек и не монстр. Он зло"

"Он сказал, что в подвале он видел мужика, который его испугался. Сейчас он находится за его спиной и улыбается."
Некоторые записи были закрыты чем - то. По видимому, склеянными листками.
После прочтения последней фразы я машинально обернулся.
Передо мной был пустой номер дешёвой гостиницы. Настольные часы смиренно тикали, отмеривая собой секунды, превращая их в минуты. Желтый свет падал на кровать, обволакивая своими объятиями всю комнату, растворяясь где - то в углах маленькой комнаты. Цветы на окне по немногу начали засыхать.
В тот момент я не испугался. Просто, от прочтения записок внутри что - то неприятно ёкнуло. Хрустнуло, как кость, Эдуарда Свиридова, когда его расчленяли.
Надавив на свои передние зубы языком, я убедился, что с ними всё в порядке и выдохнул, а значит... его нет рядом. Но, кого?
Шизоидный бред, написанный явно в параноидальном состоянии потерпевшего был неприятен, но, от того не становился неоправданным - этого человека нашли расчленённым в своей палате и более того, каждый работник тубдиспансера минимум один раз виделся со Свиридовым, когда тот был ещё жив. Стечение обстоятельств, которые по идее могли бы таковыми стать, но не в случае, когда в подвале тубдиспансера не было ничего, что свидетельствовало о том, что это подвал, напротив - следы на потолке явно была чья - то злая шутка. А записки - на то это записки, чтобы на них не пологаться, а опираться. Следовательно, Эдуард Свиридов знал, что ему грозит опасность, в обоих смыслах, а потому, имея при себе диагноз "туберкулёз" лёг в больницу, возможно, при этом спасаясь от кого - то. Там, где его не достанут. Возможно, тот даже купил заключение анализов с туберкулезом, чтобы как можно дольше пролежать в палате, в месте, где круглосуточно есть люди и охрана. Чтобы даже через окна его никто не мог достать, более того, лежал Свиридов в отделении, где у людей еще есть шанс спастись, и где лежат, скажем (очень грубо), менее заразные люди.
В тот же вечер, я направил двух моих коллег вновь в диспансер, заменить меня, когда я, вместе с напарником отправился в кое - какое место. Незамедлительно, я вышел из номера и направился в 17 квартиру в доме, где жил Свиридов.
Мы не стали брать взломщика. Для меня был важен факт полной конфиденциальности туда, куда мы идем, по разным причинам.
Как и ожидалось, на звонки в дверь никто не ответил. Стуки в дверь тоже не принесли своего результата, поэтому, нам пришлось выбить дверь. Я понимаю, что это, возможно, являлось превышением должностных полномочий, однако, поступить иначе у меня просто не было выбора, на основе принятого решения о сохраненности тишины.
Дверь пришлось выбивать.
Распахнув, я машинально потянулся за пистолетом, но как только мои пальцы каснулись кабуры, то тот час же отсранились от нее. Все дело в том, кто стоял перед нами.
Перед самой входной дверью стоял манекен... манекен, весьма странной наружности. Подобных я не видел ни в одном магазине. Он был слишком... слишком белый, слишком идеально выполненный, для обычного чучела. От его вида становилось не по себе, до какой степени он был неприятен человеческому глазу. Уродство, скопившееся в этом странном объекте вызывало куда более сильную тревогу, чем поимка обычного преступника.
Манекен стоял с с протянутыми к нам руками. В одной из них была записка, но записку... записку я заметил не сразу.
Первое что бросилось в мое поле зрения - это глаза манекена. Нет, они не были нарисованными, или выражающими боль, злобу или отчаяние.
Глаза были человеческими. Вырванные кем - то у кого то и, по видимому, свежие, судя по еще не запекшейся крови возле глазниц и щек. Словно какая - то рыба, манекен смотрел куда сквозь меня, но в тоже время, его взгляд пересекался с моим. За этой мерзостью было тяжело наблюдать.
Тогда же, я увидел еще одну деталь. У манекена было четыре пальца. Как раз столько, сколько пальцев было видно на отпечатках на потолке в туб.диспансере.
Я ожидал увидеть мертвеца. Погром, или убийцу с битой, что поджидал нас, но не то, что стояло перед нами.
Меня затошнило. Пришлось отпрянуть к стене, дабы содержимого моего желудка не будет выстругано наружу. В это время я поручил ознакомиться с содержимым записки коллеге, попутно, отойдя от двери за стенку (естественно, не при каких обстоятельствах не входя во внутрь жилища).
Где - то через минуты полторы я был готов заходить во внутрь. Достав пистолет, я не сразу... я не сразу...
Увидел трясущиеся руки моего напарника, который молча мне протягивал листок.
Взяв его, я прищурился:

" 2543625
Ты следующий.
Улица Ленина, дом 53, квартира 23."
Стоит ли говорить, что это был адрес именно напарника. Я никогда не видел столь испуганных глаз моего коллеги. Никогда не видел этой растерянности.
Когда здоровый, крепкий дядька перевел взгляд с меня вновь на манекена - поплохело уже ему. У него затряслись колени.

В квартире явно кто - то был и кто - то, скорее всего знавший его лично, быстро написавший записку, и сейчас прячущийся где - то за диваном. Либо же, это был точный и идеально продуманный ход кем - то... или чем - то.
Не мудрствуя лукаво, я прошел мимо манекена в квартиру, попутно держа пистолет на полном боевом готове.
Однако, квартира была пуста. Была пуста на вещи, мебель, предметы личной гигиены, разный мусор. Складывалось ощущение, что это место было подставным, бутофорским, создающее иллюзию соседской квартиры Свиридова. Однако, не выходил из головы факт того, что это место каким - то образом было указано в одной из записок Свиридова и помимо него, судя по свежим глазам, есть еще одна жертва маньяка. Или это и были глаза Свиридова.
Я сообщил всей команде оперативников о походе и уже через пол часа возле квартиры был целый наряд суд.мед.экспертов. Снимались улики, отпечатки и опрашивались жильцы (в свою очередь, они все, как по уставу, пожимали плечами, не зная, кто живет в семнадцатой квартире).
Я же, в свою очередь незамедлительно отправился с еще двумя коллегами (Дмитрием и Юрием) и напарником к последнему домой, ожидая, скорейшего нападения на него.
Было принято решение нацепить микрофон на напарника, дабы прослушивать все что проиходит вокруг него. Я же остался в машине с Дмитрием, наблюдая за теми, кто заходит в подъезд дома и на какой этаж поднимается (это было видно по подъездному свету, который реагировал на движения).
Юрия я поставил на другой стороне дома, дабы тот наблюдал за, возможным, побегом маньяка через окна. Все было тихо первые три часа.
За это время, мои люди проверили больше половины квартиры семнадцать на наличие улик, не найдя в ней ни одного отпечатка или зацепки. Более того, записка, которая явно писалась от руки так же не имеет никаких отпечатков, как хотелось бы. Словно тот, кто ее писал нацепил рукавицы.
Я думал. Думал над всем происходящем, углубляясь в еще большую бездну непонимания, пока в один прекрасный момент не осознал, что напарник перестал издавать звуки.
Он не отзывался, хотя микрофон подавал отчетливые помехи статичные помехи. Дело было явно не в связи. Когда же моя рука каснулась дверцы, я моментально почувствовал на своем плече руку напарника и его фразу.
"Тсс... Смотри на окно".
Эту фразу я запомню на долго.
Я резко перевел взгляд на этаж напарника. То что я там увидел, моментально всплыло флешбеком во фразе из записки Эдуарда Свиридова "Они ходят задом наперёд."
В окне с весьма тусклым светом было видно движение. Движение напарника, который идет где - то в комнате. Справо налево.
Справо налево.
Справо, доходя до противоположной стороны комнаты, то есть налево. Затем...
Затем, через буквально секунду, тот оказывается вновь на правой стороны комнаты.
Мы смотрели на это действо затаив дыхание, словно ребенок, смотрящий дешевый ужастик.
"Я не хочу туда идти" - с дрожью в голосе произнес коллега.
Тем временем, силуэт продолжал зацкиленную ходьбу, задом наперед. Смотреть на этот бред было сложно. Абсолютное непонимание происходящего застыло у меня в голове и билось страхом, от которого постепенно начало сводить виски.
Я посмотрел на видеорегистратор автомобиля. Тот был повернут в сторону окна, а его таймер записи отсчитывал три часа и двадцать пять минут. Следовательно, все что проиходило в окнах было записано, а следовательно, за идиота меня не посчитают, когда я заявлю, что дело мы имеем явно не маньяком, а с чем - то непознанным. У меня проскользнула мысль об увольнении. Не сейчас и точно не сегодня, но мысль весьма твердая и решительная.
Я вышел из машины. Коллега сделал тоже самое.
Не говоря ни слово, мы бегом поднялись на пятый этаж, перед этим, открыв домофонную дверь ключом напарника, что он нам оставил перед походом в квартиру.
На самом деле, страшно было то, что мы оба пропустили момент, когда его питье, по видимому кофе, когда его курение в окно или дела, превратились в подобные движения. Мы не сразу заметили, как постепенно звуки вокруг начали стихать, превращаясь в стандартный микрофонный треск.
Но страшнее всего было увидеть этот шизоидный ужас, не находясь в машине, а прямо перед собой.
За несколько секунд добежав до пятого этажа, мы постучались в дверь, однако... худшее, что могло произойти - происходит уже сейчас, так мне казалось. Казалось, потому что уже через пару секунд мы оба начали выбивать дверь. У меня, как и у коллеги, тряслись пальцы.
Дверь потдалась быстро. Держа наизготове оружие, мы забежали в квартиру.
Повесившегося в коридоре напрника мы заметили сразу.
На его лице застыла идиотская улыбка, а глаза были открыты. Более того, они - не свойственные ему самому, скорее, принадлежавшие человеку, с серьзным косоглазием, ибо смотрели в разные стороны.
В ту секунду, мне уже было все ровно - помогли ли ему в содеянном, или он сам...
У него, как и ожидалось не было пульса, да и само лицо, синевато - белое свидетельствовало о том, что мужчина давно сделал последний вздох. Но тогда вопрос...
В ту секунду, мне уже было все ровно - помогли ли ему в содеянном, или он сам...
В ту секунду, мне уже было все ровно - помогли ли ему в содеянном, или он сам...
Мысли покинули голову. Тяжело думать.
У меня вновь заболели четыре передних зуба.
Но тогда вопрос - кто, в облике напарника ходил по комнате последнее время? Ибо труп, по меньшей мере, висит далеко не десять минут в петле. Да и мы бы услышали звук вешания. Черт, мы бы точно услышали хоть что нибудь, кроме заваривания чая, похода в туалет, и в дальнейшем, плавного наступления тишины...
Исследовав квартиру вдоль и поперек, мы убедились, что... конечно в ней никого нет.
В комнате, где происходил походный сюр "взад - вперед", были же найдены отпечатки. Те самые, которые были найдены в подвале туб.диспансера, разве что, сейчас они находились на полу. И если бы в комнате был застелян ковер - я бы никогда не разглядел испачканной какой - то пылью, еле заметный отпечаток четырех пальцев и ладони.
Мой коллега начал мне указывать на нервные смешки и резкие движения, которые я не замечаю. Я не спал двое суток, а вишенкой на торте увидел напарника, висящего в петле с дурацкой ухмылкой и косыми глазами.
Я прошел к висельнику. Я доверял ему, как себе, и все же, я не мог не проверить его пальцы. Краем глаза, пока не видит этого коллега.
У него было пятерня.
В то время, когда на полу четверня.
Следов, как позже выяснилось, было несколько, но сейчас они были на полу уже не в хаотичном порядке, а повторялись парно, каждые три метра.
Кто - то явно ходил на руках в квартире напарника не за долго до нашего прихода. Или, скорее всего, кто - то ходил в облике напарника, но с руками вместо ног.
Или, быть может, следы были оставлены до прихода напарника в квартиру? Но тогда как он их не заметил, если глаз полицейского натренирован на разные девиантные вещи. И эти следы... я уже догадывался кому они могут принадлежать, но... манекены не могут ходить на руках...
Я приказал отцепить дом, не пуская никого, кроме вооруженной полиции и суд.мед.экспертов. Да именно их я приказал вызвать, потому как никто в подъезд за все три часа не входил, как и не входил из него, ровно, как и через окна, через крышу канатом.
На той стороне было все тихо. Никто с окон не спрыгивал, ровно, как и не забирался по ним, доложил мне Юрий.
Дождавшись, пока приедут несколько нарядов полиции, я пробыл еще на месте преступления какое - то время, докладывая о произошедшим более высоким лицам. Я, как и Дмитрий, был уверен, что это ему помогли сделать и что преступник может находиться прямо сейчас среди жильцов. Покурив, я приказал Дмитрию отнести в кабинет еще одного следопыта записи с видеорегистратора и микрофона для дальнейшего изучения, покуда меня отпустили домой.
Из - за тотальной усталости и нервов было тяжело нормально мыслить, да и в целом стоять на ногах. Нужен был сон, как минимум, трех часовой и пару бутылок пива, дабы не поехать крышей от происходящего.
Доехав до дома, я переоделся и взял себе пива в местном магазине и пачку дешевых чипсов.
Однако, не успел я донести свое "успокоительное" до машины, как тут же получил звонок на рабочий телефон. Второпях положив на заднее сидение пенное, я поднял трубку.
От услышанного, я чуть не выронил телефон из рук.
Новостей по поводу самоубийства напарника не было. Заключение, которое дали эксперты было и так понятно - мой напарник, без каких либо на то веских причин залез в петлю и скончался до прибытия врачей и полицейских.
Зато выяснилось, что человек, работающий со мной в офисе слишком сильно увлекся материалом, который нашел вместе с записками Свиридова. Речь идет о человеке, который отослал мне те самые записи, которые я прочел в гостинице. Коллега, по видимому, не стал говорить о находке, желая в конце концов перетянуть одеяло расследования на себя. Речь идет о некой тетради в которой Свиридов в деталях описывал то, что с ним происходило в последнее время. Однако, коллега не успел дочитать буквально пару страниц.
Неладное заподозрили тогда, когда тот не вышел на работу, а трубка его телефона не была поднята сутки. В свете последних событий, его квартиру взломали дабы убедиться что с последним все хорошо.
Коллегу нашли без глаз. Рядом же лежал дневник Эдуарда Свиридова.
Исходя из только что полученных данных - кусочки крови и плоти под ногтями жертвы свидетельствовали о том, что глаза мужчина выдавил себе собственноручно. Умер же он, предположительно, от остановки сердца, ибо следов насилия (помимо вырванных глаз) на теле не было, а крови было не достаточно, чтобы ее количество на полу стало причиной гибели. Предположительно, глаза были вырванны где - то за час, до нашего приезда с напарником в квартиру номер 17 и, почему - то мне кажется, что эти глаза вдавлены в манекен, котрого мы обнаружили в той квартире.
Но тогда встает вопрос - почему коллега не вышел на работу и не брал трубку, если глаза в манекене были свежие. Если его умерщвили рано утром, то почему ближе к ночи, вырванные у него глаза были свежими (прошу прощения за мовитон) Здесь встает уже другие вещи, полностью меняющие вектор развития этого расследования. Все дело в дневнике.
Как мне сказали, если там написана правда, то, скорее всего, расследование в полной заднице, и дело, скорее всего, приходится закрывать или откладывать в долгой ящик, по причине полного отсутсвия прямых улик.

Закончив разговор, я вернулся в магазин и купил там бутылку водки. Мне не хотелось больше участвовать в этом деле. Нет... я не правильно высказался.
Я боялся участвовать в этом деле. Это дело было за рамками адекватной и среднестатистической работы правоохранительных органов.
На этом, неожиданно для вас, я обрываю рассказ, потому как не вижу целесообразным повествовать о процессе увольнения с работы. Именно это я сделал на следующий день. Мне все ровно, чем кончилось это дело, нашли ли преступника, есть ли дальнейшии материалы о деле убийства Эдуарда Свиридова или нет. Однако, если это не просачилось в газеты, значит, дело, скорее всего, не раскрыто.
Я давным давно уволился. Поменял еще одну работу и жилье, даже, позволил себе отрастить усы.
И все же, даже спустя года,меня терзают несколько вопросов о том самом деле. Кто все эти люди, что работали в диспансере? Серьезно. Каждый из них хоть раз пересекался с Эдуардом Свиридовым, каждый хоть раз на него смотрел, однако, никто не помнил, кто такой этот самый Эдуард Свиридов.
Кто имел облик моего напарника и ходил задом наперед, пока тот висел продолжительное время в петле? Манекен ли был тот, кого мы увидели в семнадцатой квартире и куда он пропал, после расследования? Почему в на потолке в подвале были обнаружены четыре грязных отпечатка и те же отпечатки нашлись в квартире мертвого напарника. Манекен был и в его доме? И главный вопрос: почему столько моих коллег не обращало на такие детали должного внимание? Почему в подвале мне никто не позвонил, хотя я написал явственно всем про время. Каждый из моих подчиненных всегда выполняли приказы. Кроме этого.
Я считаю, что я жив лишь потому, что ушел из этого дела.
И, определенно, я бы оставил это все под занавесой тайны... если бы не тетрадь Свиридова, которую мне кто - то заботливо положил в почтовый ящик спустя несколько лет после увольнения из полиции.
После прочтения - я еще раз убедился в верности решения - оставить это дело.

Текст из тетради Свиридова прикладываю ниже.

"Меня зовут Эдуард Свиридов и, если в это читаете, скорее всего, меня нет в живых. Я не знаю, с чем мне пришлось столкнуться, но, надеюсь, с этим не сталкнетесь вы. Возможно, в моих словах вы не найдете мистики, а лишь стечение обстоятельств, однако, если мне удастаться написать до того момента, который произошел сейчас - вы мне точно поверите.
Завтра я поеду в туб.диспансер. Кто меня отвезет - я не знаю. Точнее, мне известно, что это будет водитель самого обычного автобуса, но... человеком ли будет этот водитель, или он?..

В тот день шёл дождь. Не могу сказать, что он был долгим и ледяным, всё же на дворе был сентябрь, однако, капли, попадая мне за шиворот, вызывали у меня неприятное, щекотное чувство и муражки. Где - то, за много километров, из - за туч сверкнула молния. Заголосил протяжным воем гром.
И всё же, я не развернул такси и не поехал домой, ибо мой дом - был буквально в паре кварталов. Новый дом. Вещей у меня было не так много, поэтому, дождя в день новоселья я не боялся. Наоборот - он добавлял некую гротескность этому событию, которое потом, превратившись в воспоминание, будет греть мне душу. Как никак первая квартира, пусть и съемная. Пусть хрущовка с выполненными из колёс фигурках в дворовых садиках. Пусть далеко от остановки. Но жилье это было моё первое, да и вопрос денег стоял в тот момент ребром, поэтому, выбирать мне не приходилось. Первая попавшаяся квартира была, как и сотни других за цену в восемь тысяч рублей, позтому, я не долго думая, снял её. 
Хозяийкой, кстати, была приятная девушка лет двадцати. Звали её Карина. Квартира, с её слов, досталась ей от усопшей бабушки в наследство, однако, перспектива жить в однокомнатной хрущовке её не радовала, поэтому, она переехала к парню, а это жильё подала на съём.
Меня не пугало, что в этой квартире отдал Богу душу человек. Почти в каждой квартире хоть раз кто - то умирал. Каждого из нас это ждёт и, увы, мы вряд ли будем выбирать место, где проведём последнюю минуту нашей бренной жизни. К слову, бабуля Карины умерла не от рук монстра, не от грабителей, а от естественной смерти в столь приклонном возрасте, который ещё три года и добил бы век.
Расчитался с Кариной за день до моего переезда. Квартира меня полностью устроила и, получив ключи, я поехал к родителям собирать нужные мне вещи. Вышло у меня две небольших сумки и рюкзак, благо тарелки, холодильник, телевизор девушка любезно оставила для будущего жильца квартиры, в лице меня.
В квартире я обустроился быстро. Вечером пошёл купил себе несколько банок пива в честь новоселья, пачку сигарет и вкуснятины по мелочи. Обустроился быстро, как и познакомился с соседями - все они были по большей части пенсионерами, за исключением старого алкоголика Виталия с последнего этажа и молодой парочки с ребёнком на первом. В нашем доме все квартиры были распроданы или сданы, как это пологается любому дому. Все, кроме квартиры выше меня.
Как потом выяснилось квартира была пустая уже долгое время. Неизвестно, почему владельцы этого жилища покинули квартиру... и есть ли вообще эти владельцы?
Но, это не суть важно мне, как человеку, уходящий с головой в работу продавца - консультанта.
Пиво по пятницам, перекуры, пешие прогулки вдоль местного парка перед сном. Работа, переоценка, инвентаризация, коллеги. Утренние новости, вечерняя сигарета. Жизнь пролетала мимолетно, часы незаметно превращались в дни, а дни в недели. В какой - то момент, я и не заметил, что привык к новой квартире, оставив родные пенаты на задворках памяти.
В один из пятничных вечеров я засиделся дома перед монитором. Пить не хотелось, поэтому, в чистоте сознания я уверен на все сто процентов. Тогда я забивал свое время скучным сериалом, актерская игра в котором была столь ужасна, что глаза ненароком закрывались. В какой - то момент сериал стал для меня светом, пробивающимся из одной маленькой полоски полузакрытых глаз.
Из полудремы в виртуальном пространстве Интернета меня вырвал стук в дверь. Я нехотя встал из мягкого, нагретого кресла и пошёл ко входной двери, то и дело гадая, кого могло занести ко мне в столь поздний час.
"Сосед, может... " подумал я, почти в плотную приблизившись ко входной двери.
Выглянув в глазок, я увидел на светлом лестничном проёме женщину лет тридцати, одетую в халат. Это была типичная представительница прекрасного пола - в бигудях, с небольшим прищуром в сторону двери. Халат ее был засален, в местах запястья немного сероват (скорее всего от упавшего сигаретного пепла), да и сам внешний вид женщины говорил о том, что жизнь ее несколько потрепала. Обычно, таких людей можно встретить на кассе в магазине магнит или пятерочка. Что уж греха таить... выгляжу я, уверен, ни чуть не лучше нее самой.
Я открыл дверь.
-Здравствуйте. Вы к кому? -сонным голосом спросил я.
-Ой... не подскажите?.. -стесняясь начала женщина. -Не подскажите как мне управиться с газовой плитой? Да... простите, что так поздно беспокою вас, но у меня рано утром сестра приезжает в гости, а разобраться не могу с плитой. Я просто только заехала в новую квартиру, а пользоваться умею только электрической.
-Вы время видели?.. - спросил я, невольно зевнув.
Зевнув, скорее, пытаясь скрыть удивление от вопроса женщины в три часа ночи. Я бы не удивился, увидев перед собой бомжа, грабителя или подобных маргинальных личностей. Простил бы даже соседа алкоголика, который, стреляет мелочь. Но на подобные вопросы, увы, в три ночи, отвечать мне не приходилось.
-Д...да. Ещё раз прошу прощения за беспокойство. Я, правда, толком ничего не знаю о таком оборудовании... владельцы показали мне как и что, но, вы же знаете как бывает - в одно ухо влетело, в другое вылетело. У меня просто новоселье, вот хотела торт испечь... а тут вон оно как.
Я вновь осмотрел свою новую соседку. Принюхался. Вроде, запаха перегара в ней не было, да и на вид женщина предраспологала к себе внимание красотой. Разве что, весьма уставший вид и домашняя одежда давали понять о тяжелой судьбе и отсутсвием большого достатка моей собеседницы.
-Если бы я сам понимал, что да как, правда, я бы помог вам. –сказал я через натянутую улыбку. –Но у меня опыта в использовании газовых плит даже меньше, чем у вас.
Женщина беззвучно вздохнула. Возможно, уличив меня во вранье или, действительно от досады, что сестра её останетя без пирога.
На самом деле, мне было всё ровно. Я не заметил ее, когда она въезажала в новую квартиру. Я с ней не здоровался, не видел ее ранее. По правде сказать, первое что мне хотелось - ссыпать ей в руку горстку мелочи и сказать "сильно не напивайся", как я уже привык говорить местным синеботам. Но, с другой стороны - пятничный сон в конце трудовой недели был дороже, да и слабо верилось в новоселье в три часа ночи.
Проговорив с соседкой где – то с минуту, я пожелал её спокойной ночи и закрыл дверь, на всякий случай на два оборота.
Выпив воды, я лёг в кровать. Уснул я быстро и, проснулся на утро с улыбкой. Улыбкой от того, что снился мне магазин газовых плит, в котором я работал продавцом консультантом. Продавцом, что советовал людям переходить на электрические плиты, когда в магазине их не было.
Все выходные я провел в своих заботах. Где – то под вечер воскресного дня, возвращаясь домой в подавленном настроении, я невольно забрёл в магазинчик возле дома, где купил пачку сигарет, пельмени и бутылку лимонада. Настроения не было, ровно как и сил, перед новой рабочей неделей, в которой решение одной проблемы порождает другую проблему. И так по накатанной, где под конец суток я нахожусь в окружении грабель и капканов, которые сам поставил перед собой. Даже продавщица тётя Света обратила внимание на мою физианомию, которую уже хотелось шизоаномией.
Придя домой, я первым делом поставил воду на пельмени и, пока греется вода, пошёл покурить. Небольшой дождь, что с каждой минутой переростал в ливень заставил меня выйти на перекур в подъезд.
Темнота прохладного помещения встретила меня убаюкивающе и смиренно. Сев на ступеньку я закурил и погрузился в мир своих мыслей. В мир бесконечных проблем, печали и мизантропии.
Получив лёгкое расслабление, я потушил сигарету и, кивнув бычок в пепельницу, сделанную из банки «нескафе», удалился в квартиру. Поев на скорую руку и сходив в душ, я лёг в постель, из последних сил пытаясь найти видосик, под который могу уснуть. Когда же мои веки начали безудержно смыкаться, перед моими глазами застыла каменоломня. Множество людей, огромных машин по переработки камня. Грязь и звуки ударов. Весьма странный сон, если учесть, что камень, с которым я контактирую в жизни один - это сизифов камень. Но, уповать на сны по Фрейду я не мог, ибо все таки, с психикой уверен у меня есть проблемы, как и у всех людей, находящихся в мире постоянных нервяков. Каменоломня во сне была громкая.
Звуки ударов, которые были слишком реальные для обычного сновидения. Я резко открыл глаза в полной темноте. В дверь кто – то явно долблился и долбился с отчётливой настойчивостью. В горле немного пересохло. Часы на экране смартфона показывали пол второго ночи. За окном уже не горело ни одного окна и, само собой напрашивался вопрос – кого могло принести в такое – то время? Нового соседа, что уже не мог разобраться с электрической плитой?
Встав с кровати, я неспешно натянул на себя шорты и направился ко входной двери, попутно взяв с полки ножницы. В случае чего, орудие защиты из этого предмета никакое, однако, когда в руках находится два лезвия – всяко спокойнее.
-Кто там? – как можно увереннее спросил я.
Однако, по ту сторону двери была тишина.
-Спрашиваю, кто там? – уже с раздражением в голосе спросил я.
Свет я намеренно не включал, дабы в глазке не было видно моего присутствия возле двери. Мне не хотелось лишний раз выдавать себя.
-Доставка. –послышался мужской молодой голос с явственным подъездным эхом.
-Какая к чёрту доставка?! – вскрикнул я.
-Доставка одной пепперони и сета роллов с диетической колой. –сквозь вздох произнёс мужчина и топнул ногой.
Датчик движения сработал и в подъезде показался молодой человек лет двадцати двух с большой квадратной сумкой жёлтого цвета.
-Я понимаю, как это выглядит. –виновато сказал доставщик. –Знаю, что вы ничего не заказывали. Заказ был сделан на семнадцатую квартиру, однако, там не разобрать где какой звонок. Время позднее, сами понимаете, а гадать, звонить в случайную, будить жильцов дело такое…
-Иронично, но вы уже это сделали.
-Знаю. – тихо сказал доставщик. – И прошу, за это прощение. Но понимаете, тут такое дело… Вы то живёте здесь давно, не могли бы вы провести меня до семнадцатой квартиры?
На этот моменте, я чуть было не подавился собственной слюной от самой просьбы. Я мог ожидать всё что угодно – доставку по ошибке, подарок от какого нибудь знакомого или розыгрыш, но просьбу довести доставщика пиццы до квартиры? Это переплюнуло случай с плитой.
-Молодой человек, вы в своём уме? – раздражённо, но всё ещё не крича спросил я.
-Прошу прощения ещё раз, но…
-Нет, будьте добры ответить: вы себя адекватно чувствуете?
-Да.
-В таком случае, не стучите мне и дайте выспаться. Квартира по правую руку. – на обум сказал я, и не став открывать, вновь лёг в постель.
В ту ночь я так и не смог уснуть. Не мог, потому что заметил какую - то неприятную деталь в моем ночном собеседнике. Что - то в его нижней части тела было не так. Что - то, что я бы заметил будучи бодрым, а в сонном состоянии - лишь краем глаза уловил, но запомнил, как до боли мерзкую черту связанную с ногами доставщика.
В один из дней, после работы мы вышли с моим коллегой Виктором, пропустить баночку другую пива после работы. Как и бывает в жизни, такие прогулки заменяют романтику, рассветы и все остальное, что остается в юности. На место друзей приходят коллеги. На место кафе и мороженного - дешевые пельмени и сосиски.
Обсудив плохое начальство, политику и женщин, мы пожали друг другу руки и разбрелись, каждый в свою сторону.
Подходя к своему дому, я мельком оглядел его пьяным взглядом. Где - то на первом этаже играли вечерние новости. На втором этаже переодевалась красивая девушка, совсем позабыв про занавески. Из под фигурок лебедей, сделанных из шин выбежали пара тройка вечно орущих котов. Идилия постсоветского пространства убаюкивала осенним вечером не хуже выпитого пива.
Не став задерживаться на улице, я вошёл в подъезд и быстро поднялся на свой этаж. Зайдя в квартиру, я разделся и сразу пошёл в душ. Есть не хотелось от слова совсем, ровно как и сидеть за компьютером. Морфей тянул меня, словно поводком в своё царство и, сразу после выхода из душа я поддался его соблазну уснуть.
Однако, сон мой был не долгим. Разбудил меня, как это не трудно догадаться, настойчивый звонок в дверь. Звонили долго. Звонили так, будто зная, что в квартире точно находится её жител и что он откроет... просто нужно подольше позвонить.
На этом моменте сон ушел. На этом моменте я начал догадываться, почему квартира была такая дешевая. На этом моменте... черт возьми, если бы я знал, в чем подвох, я бы никогда не поселился в эту квартиру. Ни один в мире хозяин не скажет клиентам про проблемных соседей.
Встав с кровати и второпях напялив на себя шорты, я подошёл ко входной двери и посмотрел в глазок.
Передо мной стоял мужчина лет пятидесяти, в переходной фазе между мужиком и дедом. В потрёпанной майке - алкоголичке и трусах, скорее, больше похожих на шорты. Скорее всего, трезвость он любил так же, как и ухаживать за собой, ибо под толстым слоем щетины кожа была плохо различима.
-Кто там?! -как можно грознее спросил я.
-Эт я! Сосед твой из квартиры сверху! -с какой - то глупой улыбкой ответил мужик и позвонил вновь.
У мужика был явный дефект речи. Одна лишь его фраза резала слух, хотя, дефективность его шла, скорее, не от его зубов (которые были на месте) и не от его вычурного образа жизни, а, скорее, от глупой улыбки, которая скорее походила на "разрез" рта.
 Я уже хотел было гнать его красным словцом, однако, любопытство потянуло меня открыть этот ящик пандоры, продолжив диалог.
-Что творишь то? Я с первого раза звонок слышу!
-Звонить весело. -улыбнулся сосед. -Ты меня затопил. Затопил, затопил, затопил! Хата родная в воде!
-Как затопил?
-Да вот так. Ты должен убрать воду в моей кварире. Пойдём со мной. -хихикнул мужик.
Я уже отбросил прочь мысли, о том, как я мог затопить квартиру сверху. Мне хватало сюрреализма в этом дискурсе и наблюдения за движением этого синебота. В любом случае, белку ещё никто не отменял и уверен, будь дверь у меня приоткрыта - я бы точно учуял запах перегара. Но все эти вещи не отменяют того фактора, что которую ночь я не могу уснуть из - за тупых просьб, связанные с долбанной квартирой сверху. То, газовая плита, то доставка, то этот хрен. Последнее, что я сделал бы в жизни - полез драться первый. Однако, в этой ситуации мне необходимо было, хотя бы дать подзатыльник пьянчуге, чтобы не повадно было на синюю голову ломиться ко мне среди ночь в дверь. Ибо медведи особенно злые тогда, когда их спячку кто - то обрывает, особенно, когда медведь этот с похмелья.
-Я тебе сейчас покажу, старый, кто кого затопил! -рявкнул я и открыл дверь, всё так же не отводя взгляда от мужика. Мало ли какой нож синяк припрятал за спиной.
Однако, ножа никакого не было. Не было ни пистолета, струн и кастетов. Лишь неприятная особенность, которую заприметил мой глаз, когда дверь уже была несколько приоткрыта.
Ноги. Сон отошёл от меня окончательно, когда я заметил ноги того мужика. Точнее как...
Руки. Вместо его ног было подобие рук, с веьсма длинными четырьмя пальцами. Весь этот гротеск дополняло то, что его пальцы были повернуты в другую сторону несколько сильнее, чем может это сделать человек.
Быть может это мутация либо конечности были поломаны в какой - либо катострофе, но, понимаете... Когда к вам среди ночи названивает сосед сверху, говоря, что я его затопил. Улыбаясь и разговаривая при этом, как человек, с явным слабоумием и со ступнями, повёрнутыми в обратном направленим. В подобной ситуации вы не стали бы искать возможные ответы на вопрос "что здесь происходит". Вы бы стояли как я. Как я чувствовали бы, холодок пробегающий по всему телу: от пяток до ушей.
-М... мужик... всё хорошо? -запнулся я, всё так же не отводя взгляда от соседа.
-Я тебе сейчас покажу, старый, кто кого затопил! -повторил мужчина мою фразу. Повторил... моим голосом.
В той же интонации, в той же частоте. Это был идеально воспроизведённый мой голос.
Меня, словно обдало ледяной водой.
И только Бог спас меня в тот момент. Он заставил прежних хозяев поставить на дверь цепочку, а меня - запирать её от греха подальше каждый вечер.
После этой фразы, дверь начали дёргать. Да так, что, казалось, через секунду ни цепочки, ни самой двери в проёме уже не будет. Не понимаю до сих пор, как хлипкие звенья не порвались под силой, что возлагалась на дверь.
И самое жуткое - у меня не хватало смелости прикрыть её. Я просто смотрел, как что - то, что явно пыталось быть похожим на человека пытается попасть в мою квартиру. Хотя, я уверен, что ему хватит и половины силы, для того, чтобы сломать тонкую и хлипкую цепочку. Всё это делалось не иначе, как для устрашения и запугивания.
В какой - то момент, я глубоко вдохнул и одним рывком, в одно движение захлопнул дверь.
Сердце моё колотилось так, что я уже начал было верить в его остановку.
Посмореть в глазок я не решался. Тем более не решился открыть дверь, даже спустя пол часа, после того, как всё стихло.
Всё это время я просто стоял, прислушиваясь к каждому шороху. Судя по звукам, возня за дверью продолжалась ещё какое - то время. После чего кто - то томно, глубоко и тяжело вздохнул и медленно побрёл куда - то выше.
Возможно, у меня какая - то странная параноя, но, мне показалось, что именно такие ноги я видел и у доставщика. И, возможно, у девушки.
Естественно, в ту ночь я не спал. Я не главный герой игры или фильма ужасов, который стал бы играть в русскую рулетку с чем - то неведанным, или соревноваться в покер с тем, кто более удачлив.
Так в коридоре летели минуты, затем часы и я, неожиданно для себя, провалился в лёгкое небытиё. Это была не дремота и не сон, а, скорее, винегред из тьмы и нескончаемого потока тревожных мыслей, который и не дал мне уснуть.
В реальность же меня привёл звонок Виктора. Где - то ближе к десяти утра он разбудил меня, с вопросами жив ли я и сколько раз по дорогое упал.
Похмелье в то утро было действительно сильное. Хотя, не скажу что оно было связано исключительно из - за алкоголя. Отсутсвующий сон и нервность этой ночи сыграли до боли злую шутку с моей головой.
Это была вводная часть. С чего началось всё началось. Забавно, насколько всё сильно может уйти вглубь.
Поток тревожности был растворен в работе. Работа же растворялась в мыслях о перекурах и выходных, но оставалось неизменным одно. Я боялся квартиры сверху. Квартиры номер 17.
Меня терзали множество мыслей. Приходят ли эти жильцы ко мне одному или докучают весь дом?
Кто - то, а скорее что - то явно хотело, чтобы я попал вы квартиру сверху. Мне не хотелось знать, что я увижу там: безумие, смерть, а, быть может, и то, и то, но я был уверен, что заходить в нее не буду не при каких обстоятельствах, кто бы не стоял на пороге.
Первым делом я поговорил с соседом. Так, невзначай, заходя из далека к вопросу о том, не приходит ли к нему кто - то, заманивая в 17 квартиру. Однако, разговор не дал результатов, более того, я понял, что не стоит говорить о подобном вслух, ибо уже после намека на мистику, даже алкоголик начал смотреть на меня косо.
Вторым делом, я принял решение снять с двери звонок. В тот момент мне было все ровно на хозяйку квартиры, ибо мое психическое спокойствие было куда важнее, нежели мнение этого человека. Я повесил камеру и настроил ее на широкоугольный ракурс, дабы в объектив попадала еще и лестница. Я знал, что скорее всего пистолета у визитеров не будет, но мне надо было знать, как они уходят. И куда они уходят. Мне надо было знать, точно ли они спускаются с этажа выше, или все что происходит сейчас - плод моей паранои и расшатной психики.
Ночь.
Очередная ночь, которая должна была быть спокойной, однако, бессоницу мне подарил... нет, не удар в дверь и, уж точно не звонок.
Открыв глаза, я не сразу понял в чем причирна. В уши била какая- то несвязная какафония звуков, и все же, мне не понадобилось много времени, чтобы понять, что разбудил меня истеричный, безудержный смех из квартиры сверху. Приглушенный из - за немаленького слоя стены, но и в достаточной степени громкий, чтобы я сумел проснуться от него. Кто - то безудержно смеялся сверху, не замолкая ни на секунду. Различить, какому полу принадлежит голос было сложно, так как тембр смешивался с посторонними звуками. Ибо, как мне показалось в тот момент, смеется ни один голос, а по меньшей мере два.
Не мудрствуя лукаво, я сразу догадался, из какой квартиры доносится столь неприятный, шизоидный смех. Еще через какое - то время мне удалось различить некую хрипотцу в звуках. Это дало понять, что смех принадлежит человеку, явно за сорок.
Я перевел взгляд на окно. В ночной тьме, одаренной майской ночью, под чей - то истеричный смех... В соседнем доме загорелось окно. Неприятный тусклый свет, испускаемый, скорее всего одной лампочкой, висящей на оголенном проводе, ударил мне в глаза равносильно сварке. Я сильнее провалился в подушку. Было боязно переваривать в голове совпадение, что свет включился в тот момент, когда я перевел на окно взгляд. Но еще гадостнее было видеть того, кто этот свет включил.
Я не видел детали этой фигуры. Не видел, во что она была одета, мужчина это или женщина. Я лишь созерцал статичность того, кто стоит в окне. Складывалось ощущение, что фигура стояла в темноте еще до включения света, ибо судя по расположению человека в комнате, стоял он как раз по середине нее. Но, человек ли это вообще? Быть может, это манекен, а свет включился из - за некорректно работающей проводки? Быть может, это манекен... с глазами. Я чувствовал на себе взгляд...
Ход моих мыслей прервал глухой удар. После него в квартире сверху разом затихли все звуки.
Свет в окне напротив выключился.
Не знаю чего я ждал в тот момент, но в какую - то из вязких, бесконечных секунд я понял, что трясусь от страха. Совокупность сюрреализма, происходящего здесь и сейчас сдавливали разум тисками, помещая оставшийся рассудок в рамки ужаса, и невольно в голову приходил вопрос: почему никто не позвонит в полицию? Почему ни один из соседей за все это время не поднялся в квартиру сверху, да черт возьми, даже не вышел в подъезд, навострить уши от любопытсва.
Неизвестность пугала своей природой, и пускай горстка страха не будет лишней в бесформенной реке бытовухи, я не был героем. У меня не было желания выходить в ночную тишь подъезда, а тем более стучаться в дверь с просьбой прекратить балаган.
Засыпать естественно, не хотелось.
Набрав воды, я выпил стакан залпом, так и не почувствовав утоления жажды.
-Я те дам кости обглодать, отродье!
То ли от испуга, то ли от уже некоего нервного тика, я выронил стакан из руки.
Голос послышался столь резко, что нет никаких поводов не считать, что крикнули, прямо стоя надо мной, словно пытаясь через слой бетона докричаться до меня. Гротеск фразы не вписывался в общую атмсоферу какафонии из раннего слышамого смеха и какой - то возни сверху, а тем более глас, тому, кому принадлежала эта фраза скорее всего... эта фраза того, кому принадлежал этот гогот.
Стоя на кухне, в полной темноте начинаешь верить, что то что происходит там, сверху, может тебе как - то, косвенно навредить. С условием, что ко мне приходили они... твари с четырьмя пальцами и руками вместо ног.
Для того чтобы человеку почувствовать смерть на вкус нужно всего мгновение. Для того, чтобы почувствовать еще большую волну страха - всего навсего телефонный звонок в определенное время и в определенном месте.
Мобильный лежал в комнате на тумбе. На цыпочках, но достаточно длинными шагами я преодолел расстояние до спальни. Освещаемая лишь ярким экраном комнатушка с кроватью не вселяла дух сна, тем более, когда понимаешь, что звонил явно незнакомый номер. Взяв трубку, я услышал... нет, не монстрическое хрипение в трубке или отчет до моей смерти...
-Здравствуйте. Ваши анализы готовы. - послышался добродушный женский голос.
-К... какие мать вашу анализы? - уже с явной паникой спросил я.
-Которые вы отправляли в туб.диспансер.
-Но, я нич...
-Вы Эдуард Свиридов, верно?
-Да.
-Вы отправляли анализы. Так что, будьте добры, яви...
В дверь позвонили.
Позвонили, хотя я снимал звонок ранее.
Позвонили, в мать вашу, отсутствующий звонок на двери!
-Секунду, мне нужно отлучиться! - прошептал я в трубку, и убрав ее от уха, как можно тише прошел к двери.
Взглянув в глазок, телефон мой выпал из рук.
Из него доносился голос. Весьма низкий, чтобы быть похожий на женский. Нет...
Очень низкий, чтобы принадлежать человеку.
Я его слышал. Мне даже удалось расслышать фразу "Открой дверь".
Однако, то что стояло перед дверью...
То что стояло перед дверью...
То что стояло перед дверью...
Было полностью белое. У него были человеческие очертания лица, однако, его белесость пугало. Так выглядят, как правило кости или манекены.
Это, по видимому, и было какое - то подобие манекена. У него странные глаза...
У него четыре пальца на руках. Почему - то, я улыбнулся при виде него.
Я почувствовал слезы от сильнейшего ужаса. Или от того, что я смотрю на то, что стоит по ту сторону двери не моргая.
Я не знаю, каким образом я дошел до кровати, но лишь помню, что в конце я отключился. Скорее всего, это была потеря сознания.

Если на него долго смотреть - можно начать улыбаться.
квартира 17
Он ходит задом наперёд. Я это увидел на камере. Он пришел сверху, задом наперед.
Скоро он съест меня. Он хочет кушать и говорит об этом голосом ребёнка, не открывая рта.
Когда я был рядом с ним, у меня шатались передние зубы. Он хочет их забрать себе.
Когда я рядом с ним, ко мне никто не придёт.
Он любит тишину и спокойствие и косточки.
Он не человек, он не человек и не монстр. Это зло
Он сказал, что в подвале он видел мужика, который его испугался. Сейчас он находится за его спиной и улыбается.
У него нет глаз. Он хочет себе глаза.


если я переживу эту ночь пожалуйста приедьте за мной полиция или тот кто найдет запись я в тубдиспансере. помогите мне. я уверен он придет ночью. помогите мне"


А теперь вопрос к читателю от меня: где тот самый манекен, что был найден в квартире номер 17?
Я не знаю, как развернулось расследование в дальнейшем, но стоит молиться, чтобы полицеские заперли это чучело на каком нибудь складе или сожгли. Ибо, если они его просто выкинули, отсоеденив глаза или сняв отпечатки...
Самое жуткое, что я проходил мимо него. Скорее всего, он просто замер. Весьма реалистично, чтобы мы поверили, что это просто манекен.