Великий человек
Он чувствовал, что народ от него уходит, что публика переносит свою любовь на других.
"Да, приятно было посидеть у котла популярности,- думал он, - но котел - вещь ненадежная: любой бездарный проныра норовит его опрокинуть, да так, чтобы непременно ошпарить.
Но это ничего, - утешал он себя, - это можно пережить. Я покажу им, с каким достоинством держится Великий человек".
И он пытался... он то и дело тянул себя за вожжи, напоминая о своей приверженности христианскому всепрощению и буддийской "таковости". Он вырывал из своего сердца ростки негодования прежде, чем те разрастались в ветвистые обличительные речи.
Но семян было брошено много, и Великий человек устал.
Беззаботная личина, натянутая в минуты насильственного просветления, сползла... и Великий Человек решил ответить сплетникам.
Ответить со всей силой письменного слова! Это будет не просто отповедь - это будет образец высокого искусства!
Влекомый порывом самовосхищения, он энергично поднялся из кресла, вытянулся, величаво вскинул голову, протянул руку и снял с полки Фразеологический словарь.
Торжественно уложив его на край стола, Великий человек взял чистый лист и написал: "Уважаемые сограждане! Мне удивительно смирение вашего слуха перед лживостью собственных речей!"
Не желая затягивать паузу, он потянулся к словарю, надеясь наткнуться на подходящую комбинацию изящных слов в категории "сплетни", но взгляд никак не отрывался от написанной фразы.
Великий человек в задумчивости почистил пером щель между зубами и вычеркнул слово "Уважаемые".
Чувствуя, как мысли кутаются в колючий плед творческой меланхолии, он снова сунул перо в рот, а взгляд - в словарь, и... обомлел. Открытые страницы были пусты. Он перевернул еще несколько - пусто.
Великий человек побледнел, как типографская бумага, только что потерявшая смысл.
Боковым зрением он уловил движение: на его большом академическом столе толпились слова, перемешиваясь в каком то диком семантическом танце.
Было очевидно, что они выпали из словаря! Но, когда очевидное отступает перед невероятным, ничего не остается, как занять место зрителя в последнем ряду, или больно себя ущипнуть.
Великий человек никогда не торопился с выбором.
...
Товарищи, освободилось место! - перебивая друг друга, кричали слова. - С занимаемой площади вычеркнуто неугодное слово. Для замещения требуется конкурс!
Претенденты из группы синонимов выстроились в шеренгу, и словарная толпа возбужденно обсуждала их достоинства и недостатки.
Разразился спор. Почему синонимы? какой в этом смысл? у них он не меняется! Дайте слово антонимам! - кричали из толпы. - Долой дискриминацию по семантическому признаку!
Пошатываясь на слабых логических основаниях, синонимы расползлись без борьбы, но один категорически уперся, и кое-кто в полемическом пылу пытался оторвать у него лишние буквы, подгоняя под размер антонимической речевки.
Граждане понятия! - вопрошали неологизмы. - Вы имеете понятие о том, что здесь происходит?
Великий человек наблюдал с разинутым ртом, как уважающие себя фразеологические обороты, свысока поглядывая на малобуквенные дефиниции, кичливо демонстрировали сноски, подтверждающие, что они были в употреблении нобелевских лауреатов.
Но когда бунтующие словарные категории выступили с призывом переходить на личности, не взирая на лица… Великий человек вздрогнул, захлопнул рот и, сглотнув окровавленную слюну, пришел в себя.
Выпадения из реальности случались с ним и раньше, но без галлюцинаций и острого пера во рту, за что он поплатился проколотой десной.
Такова уж его великая натура: стоит ступить на зыбкую почву творчества, как фантазия, тут же накручивает сюжеты, увлекая в "кносский лабиринт" бессознательного.
Вернувшись к реальности и программному посланию, Великий человек подошел к делу конкретно, перечислив столбиком все свои претензии к пасквилянтам. А в конец втиснул красной строкой перечень упреков к молчаливым соглашателям. Страница дышала местью.
Но душа требовала продолжения, и он исписал второй лист. На этот раз по бумаге разлилась обида, добросовестно выплеснутая мелким почерком. Великий человек не поскупился на слова, красноречиво себя пожалев.
Гнев предательски угас, и, перейдя к третьей странице, он испытывал к своим оппонентам презрительную снисходительность, а приближаясь к середине, - уже подумывал о том, что, возможно, и сам где-то был неправ, признал за собой несколько провокаций и даже слегка устыдился того, какое большое значение придавал он такой ерунде.
Философски заключив, что каждый в этом мире в чем-то не прав, он бросил в корзину исписанные листы и водрузил на место словарь.
Окончательно успокоившись, Великий человек приступил к новой поэме. Написав первое двустишие, он удовлетворенно хмыкнул и затих в ожидании вдохновения, совершенно не замечая, что за стопками рукописей, мстительно на него поглядывая, прячется вычеркнутое слово...
Свидетельство о публикации №222121100927